***
День клонился к закату. Утомительная поездка в машине уже порядком надоела двум молодым девушкам. Но, несмотря на усталость, на лицах девушек нельзя было не заметить какие-то хитрые улыбки. Девушка с фиолетовыми волосами сидела, задумчиво смотря куда-то, а светловолосая смотрела в окно и слушала музыку в наушниках. Машина уже подъезжает к знакомой изгороди, которую не разрушили события шабаша. Транспорт останавливается, и две очаровательные девушки выходят из машины. Светловолосая была одета в свободное черное платье с крестом на спине, на ногах были то ли чулки, то ли колготки с интерестыми узорами и ботфорты, в стиле олдскульных рокеров, с множеством застежек на них. Волосы были собраны в высокий, с небольшими волнами, хвост, несколько прядей спадали на лицо, с вызывающим макияжем. Образу не хватало лишь гитары или микрофона. Младшая сестра была одета в черные обтягивающие штаны, короткий кожаный топ с большим вырезом, открывающим вид на средних размеров грудь. Грубый вид ей придавали ботинки на шнуровке, с толстой подошвой, и, словно рваные, взъерошенные волосы до лопаток. — Все-таки, нужно было телепортироваться куда поближе, — потягиваясь, проговорила блондинка и устало подошла к воротам. На этот раз, чуда не произошло, как в прошлом, и сами по себе они не открылись. Сероглазая девушка недовольно посмотрела на огромные ворота, как небо внезапно затянуло черными тучами, загрохотал гром, поднялся сильный ветер и молния с невероятной силой ударила в те самые ворота, разнеся их на мелкие кусочки, которые разбросались по всей округе. Сразу после удара, тучи «рассосались», и небо вновь украсилось прекрасным закатом. Нынешний вид того прекрасного места удивил обеих сестер. Вместо особняка стоял небольшой деревянный двухэтажный дом, некогда прекрасный сад пришел в ужасное состояние, повсюду были напоминания о шабаше, а именно: части особняка, которые давно можно и нужно было убрать. Справа — груда кирпичей, море стекла и фарфор, а слева все те же кирпичи и даже остатки от мебели. Недовольно хмыкнув, светловолосая девушка сделала несколько шагов назад и посмотрела на дом. Она увидела, что два брата уже вышли на улицу из-за шума и издалека наблюдали за сестрами. Это были Канато и Райто. Губы Аканэ зашевелились, она беззвучно произносила какое-то заклинание. Все ненужные вещи с земли начали медленно подниматься в воздух, в том числе и дом, что заставило двух вампиров убраться подальше от своей недопостройки. Землю начало трясти, а все предметы, что были в воздухе, будто бы распались на элементарные частицы. Из-под земли буквально начал прорастать огромный особняк, в точности такой, какой стоял на этом месте раньше. Сад медленно начал приходить в норму, во всю растительность будто бы снова вдохнули жизнь. На берегу озера вновь возродилась беседка, ворота вернулись на свое место, озеро снова стало чистым, а небольшая церковь такой же прекрасной, как и раньше. Губы сомкнулись. «Перерождение» прекратилось. Девушки направились ко входу. Шли они не спеша, оглядываясь. Они изучали местность, будто видели ее впервые. Еще пару шагов, и прямо на глазах удивленных вампиров сестры растворились в воздухе. Еще несколько минут назад заброшенная, схожая со свалкой местность превратилась в нечто необыкновенное. В нечто прекрасное, совсем как раньше. Вода в озере вновь стала прозрачной, деревья оживились и некогда разваленная беседка вновь существовала. На ветке дерева, недалеко от озера, лежал синеглазый вампир. Как всегда неопрятная одежда, закрытые глаза и наушники… Ее наушники. — Бу, — достаточно громко произносит светловолосая девушка. Что же, ей удалось заполучить внимание парня. Он, кажется, так был увлечен своей ленью, что и не заметил, как все вокруг изменилось… Он чуть дернулся от страха, привстал и начал судорожно оглядываться. Осмотревшись и успокоившись, он вновь уперся спиной в столб дерева, пристально глядя на ведьму. Она улыбнулась. Хитрой улыбкой с тенью издевки. — Неважно вы тут жили, в сарае, — попыталась начать разговор Аканэ, но Шу лишь продолжил на нее смотреть, не произнося ни слова. Он пристально наблюдал за ней и очень долго. Прямо как тогда, в спальне Шу. Это заставило девушку слегка дернуться, однако она быстро пришла в себя. — Можно, мы сегодня присоединимся к ужину? — улыбка все еще не сходила с ее лица. — Как будто вас что-то остановит, — парень закрыл глаза. — Ну ты же у нас теперь «глава семьи», было бы бестактно не попросить разрешения, — вампир ничего не ответил. Ведьма еще недолгое время посидела на дереве, после чего спрыгнула с немалой высоты и пошла к особняку. Шу лишь провожал ее взглядом, задумываясь о том, что в этой девушке все же что-то поменялось. И не в лучшую сторону…***
Мизуки телепортировалась с места на место, но нигде не могла найти нужную ей персону. Покинув стены особняка, девушка интуитивно зашла в лес, вспоминая, как два года назад здесь закапывался труп вампира. И зашла девушка не зря. Буквально через десять метров послышались стуки, а еще дальше сероглазая увидела беловолосого парня, одетого в темные джинсы и красную клетчатую рубашку, который рубил дрова. Хоть это и было странно, но сероглазая не обратила внимания. Поправив волосы, Мизуки побежала на вампира с воплями: «Субааруу!» Парень настолько опешил, что еле удержал виснувшую на нем девушку, а потом уронил топор. Запах пряностей сбивал ее настоящий, а лица он не успел заметить. Только цвет волос смог помочь определить гостью и опечалить вампира. — Мизу… — он крепко обнял ее, зарывшись в волосы, ставшие вдвое короче, чем два года назад, и более прямые. Девушка вела себя как-то сдержанно, молчала, но не хотела распускать объятия. Субару понял, что она соскучилась, но точно знал, что не настолько, насколько он. — Я… я не так хотела с тобой встретиться, — улыбнулась Мизуки, отойдя на шаг. — Ты прокручивала это в голове? — казалось, парень даже не был удивлен. — Да, тысячи раз, у меня наготове были тысячи фраз, и ни одна из них сейчас бы не подошла. Ты ничуть не изменился, а я постарела на два года, — вампир взял руку светлоглазой. — Ты изменилась внешне и, кажется, внутренне. Второе относится и ко мне, — он нежно поцеловал тыльную часть ладони, — и во многом это благодаря тебе. В глазах Мизуки читалась тревога, даже страх. Отстранившись от Субару, она села на землю. Беловолосый парень понимал, что, возможно, такая перемена в нем напугает девушку, но ничего исправить уже не мог. Они оба изменились. — Ты подавил в себе грубость? — тихо спросила она. — Скорее, направил ее в другое русло. — Я тоже увела свои плохие стороны в иное направление. Теперь я умею контролировать себя, и очень хорошо. — Я вижу, — сказал парень с какой-то теплотой, которую к нему чувствовала и Мизуки. Девушка улыбнулась, встала, подошла к парню и посмотрела прямо в его алые глаза. Глаза, в которых не угас тот ярый огонек, та страсть, которая разжигается в нем при мысли о возлюбленной. Минуты пылких поцелуев длились бесконечными часами в памяти. Все было, пока Мизуки вдруг не исчезла, оставив вампира задуматься, не приснилась ли она ему.***
Девушка медленным шагом зашла в столовую, на столе все уже было готово к ужину. — Занятно, — улыбнулась блондинка и села на стул, как за ее спиной послышались шаги, а сразу за ними — мертвенная тишина. — Успела переодеться? — послышался голос Райто. Аканэ повернулась. За ней стояли трое братьев: Райто, Субару и Канато, а недалеко от второго стояла ее сестра. На светловолосой, кстати говоря, были надеты белая рубашка с черным галстуком, черные шорты, чулки и ботинки. Несколько прядей волос были собраны сзади в косичку, а несколько неаккуратно спадали на лицо. Младшая сестра сменила только обувь. Вместо ботинок на ногах уже были туфли на высоком каблуке, из-за чего девушка почти не смотрелась хрупкой на фоне вампиров. — Вы опоздали, — заметила девушка, да еще и так серьезно. От ее слов все буквально замерли в недоумении. — Шучу. Всегда мечтала это сказать. Прошу к столу. Что у вас нового? — улыбаясь, девушка посмотрела на каждого из братьев. — Видимо, старое-новое жилье, — сказал Райто. — Зато кто-то у нас пошел по стопам шлюхи. Вчера мы весело улыбались в камеры, а завтра я сожгу это полотно и буду орать в те же камеры, какая она сука. — Шлюхи? Я ведь никогда не изменяла Стиву. Ну, за исключением того красавца из Италии. А картину он сжег зря, одна из его лучших работ, все-таки, — после этого не очень удачного начала разговора, почему-то, в комнате воцарился ужасный шум. Молодые люди без перерыва что-то обсуждали. — Тэдди, неужели эту отвратительную еду Мион приготовила? Кажется, ее нужно наказать, — послышался невероятно раздражающий голос Канато. — Мион? — в один голос спросили сестры. — Да. Новая жертвенная невеста. Пришлось ловить ее за городом, как варварам, — объяснил Субару. — Хм. Интересно. Пойду познакомлюсь с этой девчушкой, — задумчиво сказала Аканэ и вышла из-за стола. Девушка шла медленно на кухню, погруженная в свои мысли. Ее волновало то, что она за столом так и не увидела Шу. Зато вампира она увидела на кухне… Вместе с Мион. Парень сначала поцеловал девушку, а потом укусил ее, заставив девушку томно вздохнуть. Повадки этой невесты напомнили Аканэ саму себя, что очень ее бесило. Ведьма быстрым шагом зашла в комнату, глаза ее слезились. Она уж думала оттолкнуть девушку, как шею ее обхватили сильные руки. Светловолосая не сопротивлялась. Она могла моментально убить вампира, разорвать его на куски, оторвать ему руки, но она просто смотрела на другую девушку, которую несколько секунд назад целовал вампир. Она смотрела на нее и плакала. Та же, в свою очередь, не могла оторвать взгляд от глаз Аканэ. У Мион были темно-коричневые волосы до плеч, зеленые глаза, а ее лицо не было изуродовано шрамом. Блондинка боялась, что эта новая девушка красивее ее. Стоило ведьме только подумать об этом, как шатенка подошла к мини-бару и начала выливать на себя спиртное, одно за другим, при чем больше она лила на голову. После того, как жертвенная невеста опустошила весь бар, она подошла к плите, зажгла конфорку и положила голову на нее. Она кричала, дергалась, но не могла оторвать голову от конфорки. Через некоторое время, безжизненное тело девушки упало на пол. Руки Шу только сильнее обхватили шею Аканэ, но ведьме было ровно все равно. Вампир опустил голову, а в его голосе была слышна горечь сожаления. — И чем ты теперь отличаешься от уебка, которого убила в прошлом году? Вдруг эта жертвенная невеста была мне важна? — зрачки Аканэ после этих слов округлились, мысли перемешались. Девушка не могла что-либо ответить. Парень отпустил ее. — К твоему счастью, мне было на нее плевать, — после этих слов настала минута молчания, которую вновь прервал вампир. — Зато я любил и до сих пор люблю девушку, которую ты убила в себе, — слезы реками покатились по щекам Аканэ, сама девушка упала на пол и прикрыла лицо руками, а Шу вышел из комнаты. Она давно так не плакала, давно не чувствовала чего-то подобного, давно не чувствовала вообще чего-либо, помимо вины. Сейчас же, это чувство вины усилилось, но помимо него прибавились еще ненависть, ревность, и на секунду девушке показалось, что она все еще любит Шу. — Эта девушка еще не мертва, — за спиной ведьмы стоял Райто, который присел рядом и приобнял ее за плечи. — Соберись с мыслями, сученька, и помоги встать ей на ноги. А о трупе я позабочусь.***
Сероглазая девушка вскоре тоже покинула столовую, не перекинувшись ни с кем и словом. Даже Канато заметил, что Мизуки страшно поменялась не только внешне, но и внутренне. Кинув беглый взгляд на Субару, он тоже ушел, причем вслед за ведьмой. Парень был на метров десять от нее, но чем дольше они ходили по коридорам, тем больше он понимал, что они ходят петлями. — Тедди, девочка решила с нами поиграть, — вслух обратился он к пустоте, поскольку игрушки с ним уже не было. Ускорившись, Канато побежал на слух, но ничего ровным счетом не выходило. Вампиру даже показалось, что это галлюцинации от приготовленной Мион еды. Однако, когда он остановился, на стене промелькнула чья-то тень. Побежав за ней, парень понял, что вот-вот попадется в ловушку, но опять никого не было. На лице парня с лиловыми волосами и глазами появился страх. Он прижался к стене, чувствуя, что выйти из игры так просто не получится. Время для него остановилось, все замерло. А во тьме появился свет. Правда, два горящих огонька не внушали доверия. Они упорно наблюдали за поведением Канато, словно его эмоции доставляли удовольствие. — Не бойся, я уже покушала, — девушка вышла из тени. — Твои эмоции в этой семье самые вкусные. Мизуки не переставала смотреть на парня, вспоминая, как он вселял в нее страх. Да, это было другое, но сейчас она считала высасывание из него энергии своей местью. Девушка видела последствия выкачивания, поэтому могла даже посочувствовать Канато в ближайшие дни. А парень уже чувствовал истощение, и те желания, которые одолевали его на ужине, просто испарились. Девушка тем временем успела выйти из особняка. Так как Аканэ вернула все на свои места, Мизуки захотелось вспомнить природу. В руках появились альбом для рисования и карандаши. Юная особа села под дерево и стала рисовать лес и двух влюбленных. Она четко помнила тот момент и все, что окружало их с беловолосым вампиром. Набросок получился замечательный, а девушка вдруг поменялась в лице и, вырвав лист, отбросила его в сторону. — Такая сентиментальная!.. — рыдала она, стуча кулаками в землю. — Ненавижу. Так и оставив рисунок лежать, Мизуки исчезла. Она не знала, что ее услышали. Она не знала, что кое-кому уже порядком надоели ее громкие срывы. И этот кто-то — Шу. Подняв набросок, он мельком взглянул на него и появился в том же месте, что нарисовано. Как светловолосый вампир и ожидал, мелкая ведьма будет здесь. С невероятной быстротой он рванул Мизуки за руку и больно заломил ее. — Только вы появились здесь, как сразу же становится невыносимо шумно. Когда ты, маленькая дрянь, усвоишь, что истерики не решат твоих внутренних проблем? Мизуки ничего не видела из-за спавших на лицо волос, и шипящим злым голосом ответила: — Отпусти, иначе я… — Твоя сестра уже сделала сегодня все, чтобы испортить мне настроение, так что твои так называемые угрозы не особо подействуют, — отрезал Шу даже несколько сонно. Сероглазая закусила губу, тщательно обдумывая, как ей поступить. — Если тебя не устраивают мои истерики, тогда что прикажешь делать? Будто бы я могу быть всегда спокойной! — Можешь, — совершенно хладнокровно заметил синеглазый вампир. — Прими то, что жизнь бывает монотонной, безо всяких вспышек твоего безудержного сумасшествия. Шу достал из кармана рисунок и показал его девушке. Она вопросительно на него посмотрела. — Чем тебя не устраивает твоя сентиментальность? Плохо? Ты такая, какая есть. Парень положил набросок в заломленную руку Мизуки и ушел.***
Каждый день был похож на предыдущий. Девушка просыпалась с затуманенной головой и с ней же проживала день. Она не следила за временем, не следила за мыслями, не следила за поведением. Каждый день она делала все интуитивно. Утром вставала, приводила себя в порядок, когда-то ела, выезжала в город, фотосессии, интервью, встречи с фанатами, просто бесцельные прогулки. Будто ты читаешь книгу, в какой-то момент о чем-то задумываешься, и вот — ты прочел половину. Опомнившись, ты спрашиваешь себя: «А о чем я сейчас читал?» Но ты не помнишь. Ты даже не всегда вспоминаешь, что первоначально тебя отвлекло от книги. Так происходило и со светловолосой. С самого утра до вечера в особняке ее видно не было, вечером возвращалась довольно поздно, ужинала одна на кухне, а потом уходила в комнату. Чем она была занята? Да все тем же. Сидела, смотрела в одну точку или по сторонам и думала. И так несколько часов. Иногда, перед сном, она начинала вспоминать свой день. Но ничего вспомнить не могла. Будто ее тело отделили от ее разума, и разум этот день не проживал. Потом она пыталась вспомнить, о чем она думала хотя бы пару минут назад, но и того вспомнить не могла. Загруженная мыслями и совершенно опустошённая, девушка ложилась спать. И почему слова светловолосого вампира так повлияли на нее? Так прошла неделя. За семь дней она успела поучаствовать в нескольких фотосессиях, провести одну фан-встречу со своей группой и одну автограф-сессию, а также с ней проводили интервью. Но она этого не помнила. Она инстинктивно делала хорошие снимки, инстинктивно общалась с фанатами, инстинктивно шутила, инстинктивно расписывалась на бумаге и даже на чужих телах, инстинктивно отвечала на вопросы журналистов, уклонялась от вопросов по поводу ее личной жизни и разрыва отношений со Стивом. — Как вы прокомментируете то, что Ваш бывший партнер сжег картину, посвященную Вам? — Жаль, эта картина, пожалуй, была и впрямь одной из лучших его работ. Но я, конечно, ее не достойна, — и после этих слов интервью чаще подходили к концу. В особняке она иногда встречала сестру или братьев Сакамаки. Шу она не встретила ни разу. Немного поговорив со «случайными встречными», она удалялась в свою комнату. Только каждый раз она находилась где-то далеко отсюда, будто в другой Вселенной. Сплошная пустота и никаких эмоций… Тихий стук в дверь послышался в комнате, но блондинке было абсолютно все равно. Она будто и не слышала его вовсе, а если и слышала, то забыла об этом через секунду. Дверь открылась, и в комнату прошел синеглазый вампир. — Аканэ? — негромко позвал он, что заставило девушку перевести свой взгляд на парня. Взгляд ее был отсутствующим, будто она не понимала, что вообще происходит. Ответа так и не последовало. — Да что же с тобой происходит? — блондин замахнулся рукой и хотел уж было влепить ведьме пощечину, но та перехватила его руку. Успокоившись, вампир отошел на два шага назад. — Я не знаю, — спустя достаточное количество времени, ответила девушка. — Помоги мне, — по ее щекам стекали слезы. — Какой жалкой ты стала, — вампир вышел из комнаты, заставив девушку пошатнуться и немного вернуться в реальность. «Жалкая», — проносилось в мыслях у нее. — С этим определенно нужно что-то делать, — сказала в пустоту блондинка и вышла из комнаты.***
Красивое постельное белье темно-красного цвета, свечи, разносящие по всей комнате запах ежевики и малины, но не столь терпкий, как могло бы показаться. Комната чистая, но темная, что создавало приватную атмосферу. Да, в такой комнате вряд ли задумаешься об окружающем мире. В комнату, словно привидение, зашла невысокая девушка с распущенными фиолетовыми волосами. На ней было красивое нежно-персиковое белье, практически прозрачное. Она в спешке стала расчесывать волосы и присела на край кровати. Шаги вдали коридора были еле слышимыми, но Мизуки это заметила и сразу же прыгнула под одеяло, растрепав только расчесанные волосы. Только она успела закрыть глаза, как в комнату вошли. Человек (ну, не совсем) сел на кровать, и это чувствовалось из-за прогнувшегося матраса. Его рука легонько, насколько могла, коснулась щеки девушки, и она не могла не улыбнуться. Однако глаза не открыла, и вампир, судя по всему, подумал, что она во сне так улыбнулась. Как бы невзначай Мизуки перевернулась спиной к парню, а одеяло сползло до бюстгальтера. Все шло по плану, и он коснулся плеча девушки, затрагивая шлейку и медленно-медленно ее опуская. «Ну же, давай!» — было в мыслях у Мизуки. Рука снова скользнула по плечу, но на этот раз вверх, к шее, и через секунду она поняла, что его лицо совсем рядом. — Ты ведь не спишь, верно? — шепотом спросил Субару, заставив Мизуки широко улыбнуться. — Угу, — так же шепотом ответила она, приподнимаясь. На этот раз кружевное белье можно было рассмотреть полностью, но беловолосый мало интересовался им. — От тебя пахнет шоколадом… белым шоколадом, — судя по тому, как по-собачьи он нюхал ее, девушка удовлетворенно кивнула. — Я надеялась, что так возбужу тебя, — прямо выпалила она, повергнув в недолгий шок вампира. Но это было не все. — А еще я хочу этого именно сейчас, именно здесь, именно тебя. Но ты должен ответить на важный вопрос: согласен ли ты жить со мной вечно? — Согласен, — спустя некоторое время ответил Субару, получив пощечину и обиженное лицо Мизуки. — Ты еще так долго думал, нахал! — Ну прости, — вздохнул вампир. — Что? — удивленно переспросила девушка. — Что слышала, — рыкнул он, повалив Мизуки на спину. Она смущенно отводила взгляд, пока губ ее не коснулись губы беловолосого. На старинном комоде стояла ваза со свежими розами: черной и белыми. Белые — символ чистоты и невинности, вечной любви, более сильной и крепкой, чем все земные чувства. Черная — обычно, это символ смерти, но для Мизуки эта роза была особенной. Она представляла смерть всего старого и начало нового. Любовь, происходившая в той комнате, олицетворяла новую Мизуки, отбросившую боль и потери старой. Это роза олицетворяла потерю девственности и рождение настоящей женщины.***
Мизуки взяла два бокала и бутылку вина и поставила на стол. — Не против поговорить в сей блистательный вечер? — улыбнувшись, спросила она у сестры, давая понять, что от ее ответа не будет зависеть, состоится ли разговор. — Кажется, я уже вспомнила, как говорить, — с одобряющей улыбкой ответила Аканэ. — Я еще никому не говорила, так как буквально через несколько месяцев все об этом узнают, — издалека начала сероглазая, наполняя бокалы, — и тебе я эту новость доверю первой. Скорее всего, ты не оценишь. Ты ведь знаешь, что я по-настоящему доверяю Субару… Мизуки села за стол и посмотрела прямо в глаза сестры, словно выискивая в той хоть каплю теплоты. — Не хочу тянуть и долго объяснять. Я беременна. Зрачки беловолосой расширились, от удивления она открыла рот. Девушка сразу потянулась за бокалом и опустошила его одним глотком. — Ты что? — переспросила старшая сестра. — Хи-хи, — Мизуки прижала холодные ладони к щекам, сгорая от смущения, а потом улыбнулась. — Я захотела ребенка. Мне это интересно не только в родительском плане, если честно. — Ты и ребенок? Интересно… И как давно ты узнала? — девушка пыталась говорить как можно спокойнее. — Я планировала, и ему даже недели нет, — возбужденно говорила девушка с фиолетовыми волосами, явно удовлетворенная реакцией Аканэ. — Уверена, что ребенка растить сможешь? Я уж точно буду отвратительной тетей и сидеть с личинкой много не собираюсь. А как Субару отреагирует-то? — светловолосая забрала у сестры второй бокал. — Эй, мой бокальчик… Ну ладно. Я как раз хотела спросить, сообщить ли мне ему? Я как бы могу подождать того момента, когда застучит маленькое сердечко. Будет очень мило, когда папа его услышит, — мечтательно прошептала Мизуки последнюю фразу. — Насчет воспитания… Я думаю, если не буду справляться, куплю квартиру в ближайшем городе и найму няню. — Нельзя тебе пить. Привыкай, раз так мамой стать хочешь. Не сообщишь ты, сообщу я, — Аканэ сделала глоток. — Уж чего, а такого поворота событий я не ожидала. Только… зачем тебе этот ребенок-то? — По подсчетам одного моего знакомого мой первенец может стать очень сильным магом или ведьмой. С силой, как у первородных ведьм. Я, конечно, могла бы сказать, что это для моего женского счастья, но нах… к черту я это слала. Эта сила очень мощная, сравнима с твоей, и, возможно, сильнее и стабильнее, — Мизуки взяла руку сестры и крепко сжала. — Я ничего не люблю больше, чем магию. Поэтому я надеюсь, что хотя бы ты поймешь меня. Субару я об этом не скажу ни слова. Он будет думать, что это плод любви и тому подобное. — Пиздец сестренка у меня. Надеюсь, ты хоть немного полюбишь это дитя, а не только его магию. А теперь я иду спать, завтра трудный день. Удачи, — расстроенная, но не подавшая и вида, девушка вышла из комнаты. — Я буду любить ребенка, просто по-своему, — добавила вслед Мизуки, обеспокоенная тем, что сестра-таки не поняла ее, и пожелала Аканэ спокойной ночи.