Калейдоскоп: Глубже и острее

-О, Степашка, - Кобальт лег рядом, с удовольствием вдыхая запах коньяка. - Ты такой вкусный. Он придвинулся ближе, почти под стоящего на четвереньках старшего, и губами обхватил один из темных сосков. Степан вздрогнул, выгнулся от медленных движений его языка. Ему было плохо, накатывал дурман. Опьянение. Его заставили выпить уже полтора литра коньяка. Он чувствовал, как начинает чуть пошатываться и терять равновесие. -Хм, смотрите-ка, а кого-то подразвезло, - усмехнулся Кобальт, сжимая и крутя соски руками под судорожные движения Степана. - Давайте добавим ему, когда вы оба кончите. Махагон больно укусил Степана за спину, резко втолкнувшись в него напоследок. Лайм еще несколько минут толкался в его рот, а затем, удовлетворенно вздохнув, кончил и, вынув член, снова приставил ко рту Дала бутыль. За ними Канарейка заканчивала тщательно обтирать бесчувственного Данила перечной настойкой в интимных местах. -Я... не... не надо больше, - вяло попытался оттолкнуть горлышко Степа. Лайм почти силой втолкнул в него горловину бытылки и наклонил; Кобальт крепко вцепился в руки пленника, которыми он собрался оттолкнуть мучителей. Ему снова пришлось пить, чтоб не задохнуться. С каждым глотком мир становился все более странным и бессмысленнным. -Смотрите, он уже почти без сознания, - посмеялся Рыжий. – Давай, Кобальт. Тот подтащил за волосы бесчувственного Данила, смотрящего куда-то вперед и слабо стонущего. Кивнул Степану: -Эй, ты. Ты хочешь уйти отсюда? Тот с трудом кивнул. -Тогда давай так. Ты окажешь мне услугу, а потом будешь волен идти куда хочешь. Лады? Данил начал стонал сквозь обморок, настойка ядрено жгла. Степан смутно понимал, что здесь есть подвох. Услуга? Какая разница, они сделают это либо с его согласия, либо без оного. Решившись, он кивнул. -Умница, - отозвался Кобальт с хищной улыбкой. - Трахни его, он твой. Он бросил Данила на пол рядом. Степан проводил его блуждающим туманным взглядом и, шатаясь, подошел ближе. Перевернул его на спину. Данил, ощутив, что к нему снова прикасаются, приоткрыл мутные глаза. В паху и между ягодиц жгло. -Сте...па?... Старший поставил его на четвереньки, нажал на спину, заставив коснуться грудью холодного пола и выпятить кверху задницу. У Данила перехватило дыхание. -Боже, нет, Степ, - залепетал он, судорожно дергаясь, - Ты что творишь.... нет... не надо! -Я постараюсь быть поаккуратнее, - прошептал на ухо заплетающимся языком Степан. Данил не мог понять, пьян он или притворяется. - Про...прости. -НЕТ! НЕТ, СТЕП, НЕ НАДО! - закричал Данил, пытаясь выпутать руки из веревок и перевернуться. По его светлым бедрам ручейками ползла кровь. - НЕТ, УМОЛЯЮ! ТОЛЬКО НЕ ТЫ! Его грубо схватили за волосы, прижали к холодной каменной плитке пола. Данил рыдал. Степан помедлил, продолжая вжимать его в пол. -Т...тебе... - услышал Данил, чувствуя, как мучитель наклонился к его уху. - Тебе будет ... луч..ше. Пр-прекратит жжечь... Потерпи... Неожидано ласковые смуглые сильные руки обхватили худое, истерзанное тело младшего, поглаживая, лаская. От каждого влажного прикосновения и правда становилось легче - алкоголь действовал, снимая эффект настойки. Данил дрожал и, обмякнув, ждал. Тихо стонал. -Эй, а старший-то жульничает! – воскликнула Канарейка. - Он притворяется совсем пьяным, но не настолько, насколько нам надо! Кобальт подскочил к Степану, оттолкнул его от Данила. Махагон заломил Степановы руки; Кобальт, зло улыбаясь, привстал сзади, поглаживая кончиком члена судорожно сжимающуюся дырочку старшего. Лайм же крепко схватил за кадык жертву, выхватил стоящую рядом бутылку, в которой плескался алкоголь. -Пей до дна. Степан сжал зубы и зажмурился. Кобальт сзади хмыкнул и, толкнувшись внутрь, начал размашисто трахать его; Степан застонал, вздрагивая: -Отпустите.... по...пожалуйста... не надо... -Выпей. -Нет, не н..надо...Кобальт... не так сильно... Лайм силой заставил его открыть рот, резко впихнул горлышко, из которого полилась струя конька. Кобальт продолжал двигаться. Степан мучительно что-то мычал сквозь горлышко в такт толчкам, не глотая, но Лайм решил и эту проблему - пережал Степану нос. Тому пришлось изо всех сил пить, чтоб не задохнуться. Когда бутыль опустела, Лайм чуть отошел, а Степан, задыхаясь и кашляя, упал лицом в пол. Кобальт прошипел что-то и вышел из него, но Степан даже не шевельнулся. -Встань, - приказала Саламея. Степан приподнялся, его ладони и колени скользили по полу, тело дрожало. Наконец он смог встать, сильно шатаясь и еле удерживая равновесие. -Трахни этого ублюдка, - произнесла Саламея, ухмыляясь. Степан повернулся, едва не упав, нашарил взглядом Данила. -Нет-нет-нет, - Данил был слишком обессилен, чтоб пытаться отползти, и весь сжался, когда Степан рухнул на колени рядом. Резким рывком он развел в стороны ноги друга. Данил закричал и начал брыкаться, но дать отпор не смог. Степан резким толчком всадил член, полностью погрузив его в Данила. Тот оборвал крик, его лицо перекосило от боли и отвращения. Старший сгреб его поближе, пристально вгляделся в глаза, не начиная движение. -Б... ббо... боль... больно, - запинаясь, еле простонал младший, хватая ртом воздух и дрожа. - Стёп....не надо... -Заткнись, суч*ныш, - дохнул алкогольным духом Степан ему в лицо. Член внутри Данила шевельнулся. - Сейчас я тебя так трахну... так трахну... Он грубо схватил Данила за волосы, притянул к себе, заставляя нанизаться на член. Данил окаменел от боли. -Заткнись, - повторил старший, едва фокусируя на нем взгляд. Затем перевел глаза на свою жертву. - Что, дождался... братской любви? Ты этого хотел все это время? Он опустил лицо к лицу младшего, почти касаясь его губами. -Может, тебя еще и поцеловать? Данил устало отвернулся. Он весь дрожал. Степан взял его за подбородок, сильно сжав пальцы. Повернул обратно к себе, под громкое "ах!" Канарейки поцеловал взасос. Глаза Данила выпучились, он замотал головой, протестующе мыча, но Степан не отпускал его. Его язык, горячий, с каплями алкоголя, шарил по рту Данила, изучающе и грубо исследуя десны, небо, играясь с языком. Младший вырвался, почти откинув Степана - откуда взялись силы, непонятно. В ответ Степан снова дернул его к себе, стиснул горло. Данил захрипел. -Эй, аккуратнее! Не убей его! – вскрикнула Канарейка. – Это же твой друг! Данил приоткрыл мутные глаза и хрипло, невнятно сказал: -Пусть... -Что? - удивился Степан и, пошатываясь, немного разжал душащую хватку. Данил смотрел только на Канарейку. -Я итак скоро...умру. Ты сама знаешь. Не думаю… что я первый здесь умру при тебе… От потери крови....от болевого шока...от внутренних повреждений....Так даже лучше... Было видно, что девушка шокирована. -Нет, не говори так, - начала она, но Кобальт жестом прервал ее. Степану надоело ждать, и он принялся трахать младшего, сильными толчками впихиваясь в него снова и снова. -Какая разница, - с трудом, запинаясь, продолжил Данил. - Я просто хочу умереть... Я не хочу…. Дальше жить с этим… -Держись, пожалуйста, - простонала Канарейка. – Сеанс скоро закончится, и тебя отнесут в лазарет… -Если доживешь до конца сеанса, - фыркнул Кобальт презрительно. – Ты чего нюни распустила? Сама в него горящие сигареты тыкала. Она в ярости повернулась к нему. -Одно дело – сигареты, другое – убивать его вот так! Ты не видишь? Такими темпами старший его действительно убьет! С меня хватит, я вызываю медиков! Она прошла несколько шагов к двери, когда ее строго окликнула Саламея. -Куда ты пошла? Я тебя не отпускала. -Вы думаете, все в порядке? – Канарейка озадачено посмотрела на хозяйку. – Я верю тому, что он говорит, я правда думаю, что он может умереть, может, я ошибаюсь, я первый раз пристутствую… -Он вполне может, - будничным тоном отозвалась Саламея. – Мне без разницы, но прерываться я не собираюсь. -Да что со всеми вами! – всплеснула руками девушка. – Оттащите Степана кто-нибудь и дайте мне наконец добежать до лазарета! -Нет, - отрезала Саламея. Данил слабо улыбнулся. Все его тело покачивалось от толчков. -Пожалуйста, - прохрипел он. При каждом толчке Степана хлюпала кровь. Канарейка расплакалась и ушла в угол комнаты. Данил закрыл глаза. Реальность медленно ускользала от него, режущая боль внизу глохла. Руки и ноги затекли и почти не слушались хозяина. Хозяина? Это уже не его тело. Это тело принадлежит Кобальту, Махагону, Степану... всем остальным. -Степан, - едва слышно шепнул Данил.- Добей... умоляю. Просто ударь меня пару раз… мне хватит… Тот ехидно улыбнулся. -Нет. Теперь ты принадлежишь МНЕ, и я с тобой еще не закончил. Данил молча смотрел на него, покачиваясь и слегка ударяясь о пол головой при толчках. -Ты - мой, - еще раз повторил Степан, с наслаждением двигая бедрами. По его смуглой спине текли маленькие капельки пота. -Пожалуйста... - шепот стал чуть слышен. Тихий щелчок возвестил о конце записи. Комнату заполнило колючее шуршание помех. Пульт лежал в ладони Чезе, но на кнопку он не нажал: и он, и Пепельный выглядели совершенно окаменевшими. На их лицах плясали белые всполыхи от помех на мониторе. -Ты мне так и не рассказал, - наконец с трудом выговорил Пепельный, с трудом разжимая кулаки и отпуская изжеванную простыню. – Ты не сказал, что я…. Что я сделал с тобой такое. Чезе сидел все так же неподвижно, его глаза смотрели на экран. Изящные длинные ладони ровно и неподвижно лежали на коленях. Пепельный с совершенно ошарашенным лицом повернулся к нему, несколько раз открыл рот, но так и не произнес ни слова больше. Встал с кровати, на которой они оба сидели, потянулся к тумбочке. Вынул бутылку с остатками вина, опрокинул надо ртом, но его руки так сильно дрожали, что часть напитка выплеснулась на светлую рубашку. -У тебя будут проблемы, - монотонно сказал Чезе, - В прачечной поймут и должат наверх, что ты прячешь спиртное. Теперь Пепельный не ответил. Чезе глубоко вздохнул, выключил телевизор, вынул кассету. Потянул за ворот рубашки Пепельного: -Пойдем, я помогу отмыть. Тот вздрогнул и перевел взгляд пустых серебряных глаз на Черно-Золотого. -Я действительно… это сделал? -Да, - пожал плечами Чезе. -И ты.... ты… помнил все это время? Черно-Золотой хмыкнул. -Не так четко, не в таких деталях… Но да. -Боже, - Пепельный запустил руки в волосы. – Я-я не знал… как я... что… Он смятенно посмотрел на Чезе. -Что мне теперь делать? -Идти замывать рубашку, Стёп, - вздохнул Черно-Золотой чуть теплее, – Пойдем уже, пока не высохло. Штраф же выпишут. Он почти силком потянул Пепельного за собой в коридор. На полупути тот вывернулся и пошел сам. -Что мне делать? – неожиданно робко и горько повторил он в ванной, когда Черно-Золотой по-хозяйски замывал его рубашку. Тот повернулся к нему и под шум воды тихо сказал: -Помнить.