Яркие блики прыгали где-то впереди, похожие на маленькие снитчи. Гермиона обязательно постаралась бы поймать хотя бы один из них, но руки были слишком тяжелы.
Она моргнула. Золотые мячики исчезли, зато теперь перед глазами плыли серые волны.
В голове начали просачиваться воспоминания о самой длинной ночи в её жизни. Говорила же, что это был сон. Сейчас она проснётся, а за окном будет уже полыхать утро, озаряя башню ярким светом.
Девочка моргнула ещё раз. Сквозь качество плохого телевизора проступило отчётливое лицо Альбуса Дамблдора.
— Добрый день, Гермиона, — произнёс директор, кивая головой. От этого в очках-половинках запрыгали солнечные лучи.
Гриффиндорка молча уставилась на него своим расфокусированным взглядом. И тут в голову ударило что-то вроде похмелья, и она соединила кусочки пазла. Девочка попыталась крикнуть, сказать то, что знает, но голос осип. Поэтому она лишь прохрипела:
— Сэр! Камень! Филосовский камень. Это Квирелл. Он у него. Он, наверняка, его забрал… Поторопитесь!
— Успокойся, Гермиона, — мягко сказал Дамблдор. — Ты немного отстала от времени. Камень не у Квирелла.
Профессор не дал девочке времени, чтобы задать беспокойный вопрос.
— Тише, иначе мадам Помфри выставит меня отсюда, — качнул он головой. — Всё-таки мы в лазарете…
Сердце Гермионы трепетало у самого горла. Ей стоило больших трудов вздохнуть и оглядеться. Она тщетно попыталась подняться, упираясь локтями в кровать. Это действительно было больничное крыло, с его переизбытком белого, от чего жгло глаза, если долго всматриваться в интерьер комнаты. Скоро взгляд Гриффиндорки наткнулся на столик, приставленный к её кровати. На каждой полочке и большой грудой сверху лежали всевозможные подарки и сладости.
Дамблдор проследил за её взглядом и просиял:
— Подарки от твоих поклонников и друзей… Неплохо, должен сказать, — улыбнулся директор. — «Берти Боттс», лакричные палочки… бутылка лучшего сока из бара мадам Росмерты.
Дамблдор потянулся за бутылкой с яркой оранжевой наклейкой, где у горлышка болталась записка, гласившая о том, кто отправитель. Симус.
— Но что-то мне подсказывает, что это не тыквенный сок, а? — ничуть не злясь произнес Дамблдор. — А вот это, должно быть очень вкусно, ты не против?
Маг потянулся к коробке с лимонными дольками и отправил одну себе в рот. На секунду он скривился и снова обернулся к девочке.
— Увы, подделка, — разочарованно вздохнул он. — Должен признать, очень хорошая. Если не ошибаюсь, то это очередное творение братьев Берти и Боттс… Да-да, тех самых, что делают бобы всевозможных вкусов. Когда-то я лично с ними встречался. Это случилось как раз после выпуска их первого изобретения — желейных яблок с весьма правдоподными червячками внутри. Следом последовала коллекция всевозможных вкусов пыли. О! Она произвела большое впечатление, но спрос, надо сказать, был недолгим. Зато сейчас они процветают, кажется, в Австралии. Неплохое местечко, я был там лет пять назад…
Гермиона вопросительно подняла бровь. Сейчас директор Хогвартса напоминал ей Ли Джордана, который без остановки может прыгать с темы на на тему.
— Ах да, — спохватился Дамблдор, поймав взгляд Гриффиндорки. — Я здесь не для того, чтобы рассказывать про этих талантливейших людей… хотя, должен сказать, в школе они учились ужасно. Чем-то напоминают мне твоих друзей, мистеров Уизли… Да, то, что произошло между тобой и Квиреллом в подземелье, — большая тайна. Но, разумеется, вся школа об этом знает…
— Как долго я здесь? — перебила профессора Гермиона, но он не обиделся и покачал головой.
— Три дня. Думаю, стоит сказать об этом Фреду и Джорджу. Понимаешь ли, их только сегодня удалось отправить отсюда, убедив, что первым делом сообщат, когда ты придёшь в себя.
— Но сэр, а как же… камень? — внимание девочки рассеивалось. Она не могла сосредоточиться на одной мысли, прийти в себя и осознать, что случилось. — Я не смогла его удержать.
— Я вижу, что тебя по-прежнему это волнует больше, чем твое здоровье и вкусные подарки, — улыбнулся Альбус. — Ну что ж, я тебе расскажу. Должно быть, тебя обрадует то, что ты всё-таки его удержала. Ни Квирелл, никто не получил камень. Мало того, он уничтожен…
— Значит, его не смогут использовать по назначению? — с разочарованием выдохнула девочка.
— Увы, — вздохнул Дамблдор, но тут же мягко улыбнулся. — Или же, наоборот, к счастью. С моим старым другом — Николасом, — которого ты должна знать, раз нашла информацию о камне, мы поговорили и взвесили все «за» и «против». Да, камень пришлось уничтожить от греха подальше.
— И вы не жалеете? — спросила Гермиона, понимая, что ей было бы жалко так поступить.
— Нет, — с удивлением ответил директор. — Я почти никогда не жалею о том, что сделал. Да, почти никогда. А здесь решение было прямо на поверхности. Пока камень оставался цел и невредим, мы не могли гарантировать такую же безопасность остальным. Не могли уверить, что Волан-де-Морт не обязует себя целью добиться его снова…
Девочка встрепенулась, услышав злосчастное имя, но не из-за того, что оно начало внушать ей страх, а из-за того, что слишком мало тех, кто его произносит.
— …И в следующий раз мог бы кто-нибудь умереть. А люди — слишком дорогая жертва. Поэтому было легче уничтожить камень сразу после твоего спасения. Да, оно стояло на первом месте, Гермиона. Должен сказать, я был удивлён, увидев, как ты хорошо справлялась и без моей помощи.
— Вы видели? Как? — впечатленная словами мага спросила девочка. — Вы получили сову от Фреда или Джорджа? Я знаю, что вы уезжали!
Волшебник одобрительно хмыкнул себе в густую белую бороду.
— Нет, наверное, я пропустил её, пока мчался сюда и застал твоих друзей в совятне. Слишком быстро в Министерстве выяснилось, что никто меня не вызвал, да. Ещё бы несколько минут промедления, и я бы не смог сейчас с тобой здесь разговаривать. Но я прибыл вовремя, успел оградить тебя от Квирелла, когда ты уже потеряла сознание. О, ты так сильно держалась и так долго. Наверное, никто не находился с Волан-де-Мортом в одной комнате так долго. Не считая, конечно, других учеников, сидевших на Защите от Тёмных Искусств. Кстати, это и был один из моих самых больших просчетов — назначить Квирелла преподавать в Хогвартсе.
— Значит, это были вы? — вспоминая раздававшиеся голоса в ослепляющей боли, воскликнула Гермиона. Вопрос был задан из собранных воспоминаний, но Дамблдор понял, о чём идёт речь.
— Я боялся, что совсем опоздал, — признался он, ловя понимающее выражение детского лица. — Нет, не за камень, а за тебя. Это всё отняло у тебя все силы, и ты едва не погибла. Благо, наша целительница, мадам Помфри, сумела вытащить тебя чуть ли не из того мира.
Воцарилась тишина. Это было не то гробовое молчание, звенящее струной. Наоборот, молчание в присутствии Дамблдора казалось каким-то целебным, дающим силы. Маг изучал этикетку «лучшего сока» от Финнигана и что-то мурлыкал себе под нос. Гермиона смотрела в белый потолок и пыталась уложить в голове все случившиеся события.
— Сэр, — наконец окликнула она волшебника, на что тот рассеянно улыбнулся. — Если это произошло сейчас… в смысле, Волан… Волан-де-Морт попытался найти способ вернуться, то он сделает это снова? Или он всё-таки погиб?
— Признаюсь честно, я ждал, когда ты задашь хоть какой-нибудь вопрос подобного рода. И тебе — да и всем — будет неплохо узнать правду. Конечно, Волан-де-Морт попытается вернуться, — выдохнул директор, поглаживая бороду, которая, как показалось Гермионе, была лучше, чем её волосы. — Возможно, сейчас он тоже где-то здесь, летает в поисках нового тела… Но он точно не погиб, он, в каком-то роде, бессмертный, потому что духа невозможно убить. Он оставил беднягу Квирелла умирать, безжалостный не только к врагам, но и к союзникам.
— Беднягу?! Вы считаете, что Квирелл — профессор-божий-одуванчик — ни в чем не виноват? — воскликнула Гермиона, считая, что высказывание Дамблдора — полный бред. По крайней мере, последняя фраза.
— Нет, конечно, нет, — по лицу мага блеснула тень улыбки. — Квирелл виноват. Определённо виноват. Но не настолько, как ты хочешь его представить. Знаешь ли, Волан-де-Морт умеет убеждать. Очень мало людей могло и может ему противостоять. А Квирелл был молод, когда путешествовал, полон идей. Волан-де-Морт воспользовался этим, подчинил себе, у него всегда была к этому предрасположенность. Есть такие люди, которых легко заставить, а ещё проще — запугать. Когда Квирелл появился на пороге Хогвартса, я подумал, почему бы не дать ему шанс, надеялся, что из него что-нибудь выйдет. О, я в этом не сомневался. И почти не жалею, кроме того, что он всё-таки погиб…
Гермиона кивнула и сморщилась от боли. Голова всё ещё звенела, а остальные части тела были словно не от неё. Но она все равно пыталась уложить полученную информацию в голове.
С одной стороны Гриффиндорка была согласна с Дамблдором, но с другой… совершенно нет. Будучи мстительной особой она никогда бы не назвала Квирелла беднягой. Мало того, к его увечьям той ночью она испытывала лишь неприязнь. Никакой жалости. И уж сейчас она бы точно не стала в его честь устраивать минуту молчания, если бы ее попросили. Слишком это было не «по-грейнджеровски». Будь у нее только шанс, она бы то и дело мстила ему, напрягала самые изощренные извилины, дабы придумать заслуженные наказания. И явно это были бы не те мелкие пакости, что она делала Малфою.
Поняв, что молчание затянулось, а вопросов осталось по-прежнему много, Гермиона спросила:
— Сэр… Я хочу знать всю правду. Вы не могли бы мне…
В этот раз её перебил Дамблдор, сделав извиняющийся жест рукой.
— Правду… Самую потрясающую, но в то же время весьма опасную вещь, о которой большинство даже не задумывается. Но раз у тебя есть вопросы, я с радостью отвечу на них. По крайней мере, постараюсь. Но если я не смогу этого сделать — не суди меня строго, я промолчу, потому что ложь недопустима. Я думаю, ты меня понимаешь.
Гермиона не стала кивать, она сразу спросила то, что было таким странным и спасло ей жизнь.
— Почему руки Квирелла получали такие ожоги от того, что он дотронулся до меня?
— Увы, Гермиона, это именно тот вопрос, ответ на который ты узнаешь не сегодня и не здесь. Может быть, когда ты станешь старше… Нет, ужасно звучит «станешь старше». Пусть будет, когда ты немного изменишь своё отношение к миру и к тому, что происходит, когда будешь готова её услышать, тогда я постараюсь объяснить тебе это, ровно также, как и то, почему Квирелл по приказу Волан-де-Морта хотел тебя убить.
На этот вопрос Гермионе не требовался ответ. Бывший преподаватель защиты от Тёмных Искусств всё доходчиво ей объяснил.
— Я ему слишком мешала.
— Ну, разумеется, это, конечно, тоже, — поразмыслив, подвел итог старый маг, усмехаясь. Девочке показалось, что он вспоминает те случаи, когда Филч приходил к нему и жаловался на бешеную Гриффиндорку. — Не могу сказать, что я одобряю то, что ты вытворяла в школе, но… ты отличная пара близнецам Уизли.
Это Гермиона сочла за лучшую похвалу. Она знала, что Дамблдор не сердится, наоборот, некоторую степень ее мятежного духа одобряет. Может быть, совсем каплю, не все подобные выходки, но какую-то их часть — точно.
— Я рад, что ты оказалась не из тех, кто просто плывет по течению, — с умным видом сообщил директор, завивая на палец прядь бороды.
— По течению плывет только дохлая рыба, — фыркнула девочка. Сейчас это было не оправдание, а чётко выраженный факт, который Дамблдор прекрасно понимал.
— Это тоже верно. Ну так, у тебя ещё будут вопросы? — голос мага звучал странно. В нём проскальзывали некоторые нотки на то, что Гриффиндорка ещё что-нибудь спросит, но в этот раз он сможет ответить.
— Будет, — согласилась Гермиона, с трудом кладя тяжелую затекшую руку на одеяло. — Там, в том зале, Квирелл сказал, что Снейп…
— Профессор Снейп, Гермиона, — поправил девочку Дамблдор, и она нехотя согласилась снова.
— Да, верно, Квирелл сказал, что он меня ненавидит, — Грейнджер не ждала вразумительного ответа, но надеялась получить хоть что-то в ответ. Потому что их взаимная неприязнь была больше, чем вражда между факультетами. Да и у зельевара было намного больше преимуществ подпортить ей жизнь.
— Ну, я бы не был так категоричен, — вздохнул директор, его ясные голубые глаза блеснули в ярком свете, льющемся из окна. — Но не буду отрицать, что профессор Снейп относится к тебе с некоторой… бдительностью, — (Гермиона снова фыркнула). — Да и по результатам твоего экзамена по зельеварению я могу судить, что некоторые дополнительные занятия всё-таки пошли тебе на пользу, мм? Я прошу тебя не судить профессора и быть терпеливей, Гермиона. Ну, а если твои вопросы иссякли, то я, пожалуй, пойду.
Девочка чуть не рванулась с кровати, чтобы остановить мага. Но почувствовав, что ноги словно налиты свинцом, лишь воскликнула:
— И сэр, ещё вопрос. Один, — увидев, что волшебник снова сел на край ее кровати и слушает, она выпалила: — Как я смогла достать камень? И почему в зеркале я была не… не такая, как сейчас?
Дамблдор улыбнулся, услышав «один» вопрос, но потом вздохнул и приготовился отвечать своей обычной длинной и впечатляющей речью:
— О, я ждал этого. Должно быть, тебя сейчас это так сильно волнует, и ты ждёшь быстрого ответа, который заполнит все твои пробелы в понимании того, что произошло, но я не могу ответить без вступления, уж извини. Это было зеркало Еиналеж. Скажу по секрету, лучшее моё творение. Его структура очень сложна для понимания обычному человеку, да, иногда мой мозг удивляет меня самого. Но попытаюсь сказать более кратко, чем я могу расписывать это изобретение. Видишь ли, в этом зеркале все видят то, что хотят увидеть. Может быть, даже не признаются себе в этом, но уж точно хотят. Кто-то видит в нём собаку любимой породы, кто-то — себя в команде по квиддичу. Но только тот, кто хотел найти — найти, а не использовать — камень, могли получить его. Думаю, Квирелл видел его, как переплавлял в эликсир или ещё что, но такое желание зеркало не могло одобрить.
Дамблдор сделал паузу, давая девочке осмыслить услышанное, но только она постаралась это сделать, как у нее разболелась голова.
— А насчёт тебя… то в зеркале всё становится настоящим, оно в какой-то степени обнажает сущность. Именно это и является его страшной способност…
— Профессор Дамблдор, мои глаза!.. — вдруг воскликнула Гермиона. Сколько она здесь лежала? Три дня? В однодневных линзах? Не может быть. — Понимаете, я… э-э… ношу…
— Ах, ты об этом, — беспечно отозвался маг, смотря на нее своими голубыми глазами. — Не волнуйся, ты не первая магглорожденная в этих стенах. Мадам Помфри об этом уже позаботилась.
Гермиона искренне надеялась, что маг говорит о том же, что и она. И мысленно вознесла руки к небу за то, что директор обладает удивительной способностью понимать на полуслове.
— Но, а сейчас я, пожалуй, пойду. Передаю тебя в надежные руки нашей нашей целительницы. Думаю, если будешь слушать её указания, то через пару дней тебя смогут выписать. И, Гермиона, научись терпению, жизнь готовит тебе большие перемены. Ах да, — профессор встал с кровати и показал на бутылку с соком и оранжевой этикеткой. — Не слишком злоупотребляй этим.
Дамблдор улыбнулся своей несколько рассеянной улыбкой и пошел к выходу из лазарета.
Спрашивать, что за перемены, девочка не стала. Наверное, потому что ей невыносимо захотелось спать, да и если жизнь готовит изменения, то должна готовить и к тому, как эти изменения принять.
Шаги мага удалились, и всё стихло. Потом пришла мадам Помфри, преподнося какую-то жидкость, вонявшую тухлыми яйцами. Благо, на вкус она была совсем не такой, а с привкусом сыра. Но главное было то, что от нее полегчало, и руки обрели способность двигаться почти без боли. Когда целительница удалилась, наступила тишина, прерываемая лишь ветром за окном. В таком молчании больничного крыла Гриффиндорка и заснула.
Разбудили её первые лучи, прорезающие кромку ночного неба, что было видно из окна лазарета. Никого не было. Тишина прохладного утра давала о себе знать: голова была чиста, мысли за ночь уложились в привычные стопочки, а движения стали почти безболезненными.
Но скоро звенящую струну тишины прорезал звук приближающихся шагов. Близнецы Уизли налетели на подругу, как два рыжих вихря, припечатав ее к кровати.
— О, Герм, мы так волновались, — сказали они хором, садясь по обе стороны от нее на одеяло.
— Ты уже видела Дамблдора? Что он тебе сказал? Представляешь, я тогда пошел за Фредди, мы потом сразу побежали в совятню, и знаешь, что? Он уже был там. Зашёл через окно для сов, без понятия, как он это сделал. Но он только спросил: «Она там?» и умчался.
— Да, мы были уже уверены, что ты… — Фред осекся, но быстро нашелся. Наверное, это было единственное, что он предпочтет никогда не говорить, потому что в остальном все из троицы придерживались правды и открытости во всём. — Дамблдор был так обеспокоен…
— Все о нас и о тебе только и говорят, — громко заверил девочку Джордж, попутно размахивая руками для пущей атмосферы. — А что там произошло на самом деле?
Теплая волна окутала тело Гриффиндорки, приятное чувство топило её изнутри. И она рассказала.
Это был тот редкий случай, когда правда была более интересной и волшебной, чем самые странные слухи, ходившие по школе. Близнецы слушали её затаив дыхание, потому что для них часть истории закончилась еще на полпути туда. А сейчас у них была возможность выслушать всё: о камне, о Квирелле и его затылке, об изобретении Дамблдора и их разговоре. Гермиона рассказала то, что поведал ей директор, упустив момент с линзами. Сейчас было не время и не место говорить об этом. Может быть, потом… Когда она сама это примет.
В конце истории Грейнджер рассмеялась, удивленная тем, какой эффект произвел её рассказ. И это было даже без приукрашиваний с ее стороны. Кажется, Квиреллу пришлось изрядно постараться, выдумавая такой себе имидж, что мог войти в книгу «Лучшие Хэллуинские наряды».
— Ты думаешь, Дамблдор специально всё это подстроил? — спросил Фред, беря конфетку из вскрытой пачки.
— Подстроил массовое убийство? — угрюмо спросил Джордж. — Ему было лень пачкать руки, поэтому он поручил Герм убить Сам-знаешь-кого?
Фредди пожал плечами и поморщился от вкуса сладости.
— Да нет, — протянула Грейнджер. — Всё было правильно. Странный человек, Дамблдор. Но он дал мне шанс, думаю, даже если и было всё подстроено, то он не знал подробностей и всё равно смог спасти меня… Джорджи, что с твоими волосами?
Только сейчас взгляд Гермионы наткнулся на пару голубых прядей в рыжей шеверюле. Парень улыбнулся и дотронулся до них пальцем. Кажется, тогда, в темном подземелье, ей не показалось, что его волосы стали синеватыми.
— Зелье… То, которое ты вылила на тролля в первой комнате, оно должно когда-нибудь смыться, но мне даже нравится, — ответил Гриффиндорец.
— Кстати, Герм, тебе не стоит залеживаться — завтра банкет по случаю конца года. Конечно, ловить нам там особо нечего, но быть всё-таки стоит. Ты ещё не знаешь, что такое конец года…
— Да, это — речи Дамблдора, пожелания на каникулы, множество вкусностей и прощание с теми, для кого это был последний год. В этот раз соревнование между факультетами выиграл Слизерин. Впрочем, как и несколько лет подряд до этого. Зато мы порвали их в квиддиче. Благодаря тебе, между прочим…
— Кстати да, у нас есть ещё кое-что для тебя, — Фред привстал с кровати и вытащил из кармана старый пергамент страшно похожий на карту Мародёров. — Ты уронила её в комнате с пикси, держи.
Гермиона почувствовала еще один прилив сил, хотя казалось, что больше уже некуда. Девочка сжала пальцами руку близнеца и карту, качая головой.
— Она наша общая, — сказала она. — Думаю, на каникулы она вам пригодится больше, чем мне.
— Но знаешь… с ней был один странный момент… — протянул Джордж, смотря на брата глазами, ищущими поддержку. Фредди кивнул.
— Понимаешь, когда мы выбирались из комнаты, мы ее развернули, чтобы не наткнуться на Филча и нашли ту комнату, где должна была быть ты…
— …Да, но пометка на карте была… «Поттер», — выдохнул Джордж.
— С чего бы это? — недоуменно спросила Гермиона, хотя не нашла в лицах друзей достойного оправдания. — По-моему, здесь всё-таки есть какая-то параллель. Там был Волан-де-Морт, он сам говорил что-то о Девочке-которая-выжила. В конце концов его уничтожила именно она. Может быть, она стала таким же духом, как и он.
Близнецы переглянулись, пожали плечами и начали распаковывать пачки всех сладостей.
В этот момент в помещение белым вихрем ворвалась мадам Помфри, женщина заботливая, но вместе с тем, очень строгая.
— Вы уже двадцать минут тут сидите! А ну, быстро отсюда, больной нужен отдых, — она вытолкала рыжих за дверь и недовольно фыркнула, наливая бирюзовую жидкость в кубок.
«Отдых». За эти несколько дней Гермиона стада ненавидеть это слово. Она только и делала, что лежала и смотрела в потолок. Все наиинтереснейшие занятия на этом кончались. Сейчас казалось, что она скорее умрет от скуки, чем он заклинаний Квирелла.
Той ночью девочку не мучали кошмары. Никаких зеленых вспышек, падающих тел — ничего. Она лишь немного подумала о том, какие перемены могли бы произойти в её жизни, и уснула. От этого ей стало значительно лучше, поэтому на следующее утро она попросила мадам Помфри пойти на банкет.
— Профессор Дамблдор говорит, что я обязана вас отпустить, — сказала женщина таким тоном, что даже не особо одаренный ученик понял бы, что она не согласна с этим решением. — Но банкет по случаю конца первого года бывает лишь раз в жизни, поэтому да, я вас выписываю. Сразу после него зайдете выпить микстуру и будете, как огурчик!
Гермиона махнула рукой в знак согласия и покинула лазарет.
Близнецы тогда были у Хагрида и говорили ему о состоянии её здоровья, поэтому потом явились с хорошими новостями и передали от него 'привет'.
Остаток дня до банкета прошел в гостиной за составлением ужасных страшилок для будущих первокурсников. Этому друзья посвятили и часть банкета, когда все рассаживались по своим местам.
Потом же тарелки наполнились сытной едой, и стало не до болтовни. Лишь через пятнадцать минут стук вилок и ложек прервал громкий голос директора. Дамблдор поднялся со своего пьедестала и звонким звуком ложки, бьющейся о кубок, привлек к себе внимание.
— Итак, очередной год позади! — радостно оповестил он, расправляя руки, словно хотел обнять всю школу разом. — Надеюсь, вы достаточно удовлетворили свой голод и сейчас сможете выслушать мою очередную речь. Я рад, что этот год стал для всех вас очень запоминающемся. В этот раз кубок по квиддичу наконец-то выиграл факультет Гриффиндор!
Часть зала, где находился львиный стол, взорвалась громкими аплодисментами и одобрительными криками. Некоторые даже били руками по скамье, от чего пол ходил ходуном. Вуд расплылся в такой улыбке, что казалось, от счастья он растечется по столу. Но парень лишь выразил всем большую благодарность и сжал Гермиону в объятиях.
— Да-да, вы неплохо потрудились, — признал Дамблдор. — Но должен заметить, что и вам придется дослушать моё брюзжание до конца. Позади остаётся и тот год, когда ваши головы должны были потяжелеть от полученных знаний, и, должен сказать, что сейчас это похоже на то, что мы отмечаем момент, когда у вас появится целых два месяца, чтобы отдохнуть и их опустошить полностью.
Дамблдор обвел всех присутствующих лучистым взглядом и хлопнул в ладоши. Свечи под потолком заколыхались.
— А сейчас, как я понимаю, пришло время назвать победителя соревнования между факультетами.
Фред фыркнул.
— Будто итак не понятно, что выиграли эти засранцы, — он указал на интерьер Большого зала.
Каждая стена была занавешана бархатной зелёной тканью, змеи на полотнах извивались, а бирюзовые и салатовые брызги исходили от каждого герба, свисающего с потолка.
— Четвертое место… Гриффиндор! Который набрал триста одиннадцать очков. Третье — Пуффендуй, со своими триста пятьюдесятью двумя очками. Второе — поздравляю — Когтевран. У них четыреста двадцать шесть очков. И на первом — наши победители — Слизерин! Набравший четыреста семьдесят два очка.
Со стола змеиного факультета послышались громкие крики, такие, что несколько стаканов задрожало.
— Да-да, вы определённо молодцы, Слизерин, поздравляю. Хотя, должен сказать, что кое-что мы не учли при подсчете очков. Поэтому в силу новых обстоятельств я хочу вручить дополнительные очки.
За столом Малфоя все выглядели уже не так радостно, хотя до этого сам хорёк бил руками по столу.
— Мистеру Фреду Уизли, — произнес маг, смотря на ошеломленные лица всех учеников. — За знание магического мира и умение применять в трудных ситуациях то, что случалось в обычной повседневной жизни я даю Гриффиндорку пятьдесят очков.
Стол красно-золотых взорвался аплодисментами, которые стихли лишь минут пять спустя. Тогда послышались шепотки за спиной Троицы. Какие-то девчонки из Когтеврана косились на близнецов, отложив вилки. У одной из них даже кусочек бекона упал на пол.
— Он говорит про испытание?
— Я слышала, это было задание по истории магии.
— И он решил его благодаря тому, что участвовал в том представлении?
Между тем Дамблдор обвел всех ясным взглядом голубых глаз, наслаждаясь произведенным фурором, и продолжил:
— Мистеру Джорджу Уизли я присуждаю пятьдесят очков за умение правильно расставлять для себя приоритеты и следовать чётко указанному плану.
— Он говорит о том, что ты оставил Фреда и пошёл со мной, — под общий Гриффиндорский шум шепнула Гермиона.
— Годрик, откуда ему всё известно?
— И, наконец, я награждаю мисс Гермиону Грейнджер за готовность идти на любые жертвы и несокрушимую смелость перед лицом страшной опасности шестьюдесятью очками.
В третий раз зал сотрясли крики и аплодисменты со стороны красного с золотым факультета. Все, кто решили, к чему всё идёт, или просто умел считать, поняли, что если бы Дамблдор дал им еще два очка…
Но маг снова развел руки в стороны и сел за своё место.
Некоторые насупились и продолжили есть свой ужин, гремя вилками о посуду. Другие же — слизеринцы — выдохнули с облегчением, хотя это их заметно напрягло.
Но банкет закончился одинаково громкими криками со сторон всех факультетов. Ученики кидали черные колпаки в воздух, а потом доставали их совершенно чистыми из тарелок с патокой.
Позже старосты развели всех по гостиным, где Гермиона принялась собирать вещи. А ночью просидела в кресле с близнецами, слушая новые выдуманные страшилки и занятия на лето.
Утро выдалось ранним и свежим, Хагрид вез первоклассников на лодках через Чёрное озеро, рассказывая особенности кальмара, что там обитает. А потом все, поедая сладости, ехали в Хогвартс-экспрессе, что проезжал маггловские деревни, которые сменялись полями и лесами. Все вышли на платформе девять и три четверти, продолжая рассказывать о планах на каникулы и о всём, что ещё не было рассказано. Гермиона дождалась своей очереди от регулировщика, выпускающего всех по паре человек, разбежалась, и тело окутала знакомая волна эфемерности, словно оно стало чем-то средним между жидкостью и газом.
***
— Вы. Отпустили. Её, — злой шёпот будоражил бы любого, но не директора школы Хогвартс.
Альбус Дамблдор лишь продолжал сидеть в своем кресле, носками туфель отталкиваясь от пола.
— Северус, спокойно, — мягко произнёс он. — Конечно, я её отпустил.
— Вы отпустили её к этим магглам, — зельевар махнул рукой, от чего полы его чёрной мантии взметнулись вверх. — Отпустили, ничего не рассказав, хотя у вас была отличная возможность.
— Эти магглы — её родители, Северус. Я не нахожу во всём этом ничего страшного, — беспечно ответил директор, беря лакричную конфетку. — Мы всегда сможем ее найти, если это будет необходимо.
— А если будет поздно? — чёрные глаза-жучки смерили мага холодным взглядом. — Сколько вы намерены держать это в секрете?
— Северус, я решил не портить девочке каникулы, — пожал плечами седой волшебник. — Я уже сказал, что не вижу в этом необходимости. Думаю, что надо рассказать в начале следующего года.
— Не портить каникулы? — ядовито спросил Снейп, ходя по круглой комнате от края до края. — Она будет жить, как простая магглорожденная только из-за счастливых каникул?
— Северус, — несколько строже произнёс Альбус, вставая с мягкого кресла. — Два месяца, не больше. Она устала за весь год, насколько я знаю, зельеварение её весьма напрягало в течение этого времени.
Профессор фыркнул, откидывая со лба сальные волосы.
— Она совершенно бездарна к этому предмету, у нее в голове нет ничего, кроме неукротимого духа бунтарства.
Дамблдор не стал возражать, он провел руками по спине Фоукса, птицы феникса, и сказал:
— Она жаждет правды и справедливости.
— А вы отказываетесь дать ей эту правду, — зло выплюнул Снейп.
— Северус, прошу тебя, два месяца, — произнёс Альбус, смотря на зельевара. — Дадим ей счастливое время, потому что потом всё изменится, может, не для нас, но для неё и её семьи — безусловно.
Профессор зелий скривился, сжато кивнул и угрюмой летучей мышью вылетел из кабинета директора.
***
— Счастливых каникул, Герм, — весело заметил Симус, хлопая девочку по плечу. Потом он скрылся в большой толпе магглов.
Грейнджер высматривала знакомую мамину фигуру, как на нее налетели два рыжих урагана.
— Обожаем тебя, — хором сказали близнецы, обнимая подругу. — Отдохни, как Сама-знаешь-кто на голове Квирелла.
— Обязательно, — улыбнулась Гермиона, вдыхая то тепло, что исходило от них.
Они разошлись, обещая писать друг другу письма, и рыжая девочка поспешила к знакомой машине. Миссис Грейнджер расцеловала дочь, загружая чемодан в автомобиль.
Гермиона огляделась; толпа учеников с клетками наперевес мчалась к своим встречающим родственникам, некоторые, облакотившись на колонны, продолжали болтать. А рядом вышагивали магглы, спешащие на свою электричку.
Она никогда этого не забудет.
Ни за что.
Девочка почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела Слизеринца, готовящегося сесть в черную машину.
Убедившись, что маму скрывает крышка багажника, Гермиона показала Малфою средний палец и села на заднее сидение.
Внутри теплилось нечто приятное. Хотя жизнь действительно готовила перемены.
