Поможешь - выживешь.

Шкатулка, она маленькая и… маленькая. Какое прекрасное описание предмета, который я буду искать у черта на рогах! Уж лучше бы там. Но нет, меня ведут по бесконечно длинному, белому и узкому коридору вперед, к… чердаку. На полу расстелен черный ковер, которому также конца и края нет. Иллюзия? Что это за место-то? Не понимаю, почему это я должна искать в хламе то, что принадлежит этому убийце?! Слендер. Это звучало намного лучше, чем имя, которое дал ему ненормальный в форме дворецкого. Он худой и похож на богомола своими уродливыми чертами. Да, «Слендер» — подходило как раз кстати. Теперь я хотя бы знаю, как его называть. Он — проклятье человечества, которое люди сами заслужили! — говорил мне дворецкий. Точнее, втирал мне свою правду, хотя я, мягко говоря, её игнорировала. Чем заслужила это та девушка? Она, кажется, была моей ровесницей. И вновь слышу в голове этот звук: «ШШШШШШШ!!!» — как наждачной бумагой трут по нервам. Это происходило каждый раз, когда я об этом думала. Пыталась упрямо вспоминать через эту преграду. Это делает он со мной. Мне не будет от него покоя даже в мыслях. Это случалось еще пару раз, задолго до выхода. Когда меня заставили поспать пару часов. Но, кроме постоянного кошмара, я ничего не видела во снах. Картина, произошедшая в лесу. Что еще может сниться после такого потрясения? Только причина этого потрясения. Каждый раз, когда я видела во сне перед собой Слендера, картинку покрывали помехи, а в уши било шипение от них. И так каждые полчаса — я просыпалась от истошного вопля, который сама и поднимала. Таким образом, «отдых» полностью выбил меня из сил. — Там опасно, — благородно успокаивает меня старик, отрывая от мучений, — лучше, если ты вообще не будешь выключать фонарь. О, да, это чудо-оружие меня как раз выручит! Подумать только, как обычный шахтерский фонарь может помочь мне в опасности? Да я прям сама опасность! Это верх самообороны! Это чудо было увесистым и представляло собой жестяную коробочку красного цвета, из которой торчала большая линза, на верхней крышке находился выключатель. Все, это все, что мне дали, кроме внятного описания шкатулки и самообороны. — Увидишь что-то пугающее — свети на это! — все не замолкая, твердил он. — Это тебе не в старой избушке хлам выгребать. Тут в обычных вещах сокрыты все ужасы и преступления, которые совершили их хозяева. Обычные вещи? Судя по черным портретам в красных рамах и остальной громадной мебели, это что-то типа того, да? И этот чудо-фонарь меня спасет от выскочившей из груда хлама табуретки! О, да! Из-за злости я совершенно теряю внимание к наставлениям, которые могут мне пригодиться. — Ну, вот мы и пришли, — тяжело выдыхает дворецкий, словно приговор, — дальше ты входишь сама. Перед нами высоченная дверь. Её также словно вытянули вверх неведомые силы. На ней висит несколько замков. Так! Стоп-стоп-стоп! Это еще зачем?! Ошарашено наблюдаю, как старик вынимает ключи и, подбирая свой ключ к каждому замку, шепчет: — Там воплощаются все твои страхи, все то, чего ты боялась в детстве и забыла. Все, что тебя пугало и настораживало, заставляло отойти или обойти стороной. Не вздумай обходить их и выпускать из рук фонарь! — вижу, как он специально подбирает не те ключи и пробует засунуть их в замочные скважины. — Там сгинул не один десяток человек, но еще ни разу таких молодых он не использовал в этом деле. Открывается предпоследний замок. Мне становится дурно от выброса адреналина. Судя по взгляду и интонации голоса, этот человек не шутит. За этой дверью точно что-то ужасное и, видимо, даже его хозяин боится туда заходить. Сразу включаю фонарь и каменной хваткой впиваюсь в его ручку. Дверь открывается, и меня тут же обдает леденящим до костей потоком воздуха. За порогом черным-черно, даже луч света от фонаря, прикасаясь к этой ровной стене, тускнел и превращался в едва видимое продолжение луча. Мне туда. Но я не хочу… — Ищи листовки с надписями. Они приведут тебя, — сказал дворецкий, подтолкнув меня под лопатки, — прости, но времени у тебя осталось всего ничего. Надеюсь, ты успеешь и портал закроется после того, как ты переступишь порог. — Ай! — взвизгиваю я и вваливаюсь в ледяное пространство, запнувшись о ковер. Или меня втянуло туда? Я так и не успела понять. Это был рывок вперед. — Помни, что стоять на одном месте строго запрещено! Старайся постоянно двигаться! — отдаляется голос старика. — Не забывай все освещать! Яркая вспышка. Перед глазами лишь белая пелена. Как будто из меня весь воздух выкачали. Задыхаясь, валюсь на пол. Но секундный толчок внутри вновь перекидывает меня куда-то. Словно меня что-то схватило и забросило дальше. В глазах двоится. Пытаюсь рассмотреть, что вокруг меня. Белая пелена сменяется ослепляющим светом фонаря, который лежит впереди меня и освещает мое тело. Внезапно укачивает, и меня немного тошнит на землю. Мерзко как! Чувствую во рту привкус крови, наверное, это вышел мой желудок вместе с обедом, который так старательно заставлял съесть слуга Слендера. Опрокидываюсь от того места, где меня, собственно, стошнило и фокусирую свой расплывчатый взгляд на… Это еще что такое?!! Впереди меня стоит нечто огромное и ужасно похожее на гигантского паука. Следую советам дворецкого и хватаю фонарь, тут же освещая это чудовище. Нет, это всего лишь куча хлама с арматурой. Облегченно выдыхаю, хоть я прекрасно видела, что эта тень шевелилась. Осматриваюсь, освещая все, что вокруг меня. Горы старого мусора. Ненужный хлам в виде сломанных игрушек, книг, кованых предметов мебели, холодного оружия (ножей, мечей и т.д.), одежды и строительного хлама (арматуры, кусков плит, кирпичей). Все это составляло отдельные высокие кучи, которые выстраивали лабиринт. Но где я? Кажется, это ангар. Страшно громадный, заброшенный ангар. Свет от фонаря освещает потолок и близлежащую стену, в которой, переливаясь из фиолетовых, красных и черных тонов, находится что-то наподобие кляксы. Портал? Следуя из того, что я переместилась на ту свалку, это точно должно так называться. Из неё доносится шипение и… помехи. Значит, это выход. Слышу где-то рядом шорох от сваливающейся пластами штукатурки. Это место будто саморазрушалось, выедая собственные стены. Оборачиваюсь. Нужно двигаться вперед. Вхожу в лабиринт. Стараюсь не начинать паниковать, пока меня ничего не пугает. Только разве что странные перешептывания в ушах вперемешку с помехами. Стараюсь сфокусироваться на окружении. Дворецкий говорил, что все тут представляет угрозу и опасность. Следовательно, надо бы почаще оглядываться и смотреть по сторонам в оба глаза. Фонарь освещает расчищенную от мусора дорожку, ведущую вперед. Из-за темноты боюсь пропустить указатель, или что там говорил старик? Какие-то листовки. Белый луч проходит по стоящей на ребре плите. Из неё, словно иголки в игольнице, торчат железные прутья. Рука останавливается, как и я сама. Посреди грязи и ржавчины висит лист бумаги. Подхожу поближе. Это тетрадный лист с каким-то текстом. Срываю лист, хочу прочитать, что там написано. Но стоило мне сорвать бумагу с арматуры, как плита пошатнулась. Раздался скрежет. Взвизгиваю и едва успеваю отпрыгнуть в сторону от захлопывающейся ловушки. Плита с грохотом падает на то место, где я только что стояла, прутья впиваются в землю. — Какого черта?! — выкрикиваю я, посветив вперед. — ААА! Вскрик был из-за секундного испуга. Мне показалось, что за упавшей плитой стояли люди. Но это оказались лишь выложенные в человеческие силуэты куски мусора. Дрожа, решаю идти дальше, мне и вправду нельзя останавливаться. Заворачиваю за угол и краем глаза читаю записку на листе. «Он повсюду! В нем нет ничего, как и его самого. Он существует и нет, — смотрю дальше, что начеркано корявым почерком, мне сложно разобрать, — куклы, не слушай, свети, глаза, иголки, машина, беги, записка, направо, туман, бойся… не останавливайся». Что за бред? Прохожу еще пару метров, перечитываю. Да нет, все так и написано, я не ошиблась в прочтении. Поднимаю свои глаза. О, ЧЕРТ! Надо мной зависли старые фарфоровые куклы. Их было около десятка. Замираю. Они грязные, лица у некоторых разбиты, у других отсутствуют глаза, платья ободраны или почти сорваны с них. Встаю, как вкопанная. Их безжизненные стеклянные глаза пугали меня с самого раннего детства. Почему-то никто с этим не считался! Моя мама купила мне одну такую, когда мне было лет пять или шесть. Точно не помню, зато помню ужас и громкий рев, когда я просыпаюсь в своей кровати, а она стоит у меня на столе. Я, кажется, все остальное утро не выбиралась из-под одеяла, пока в комнату не вошла будить меня мама. Но когда она заставила меня вылезти из укрытия, та дрянь сидела на полке и «мило улыбалась». Конечно же, мне никто не поверил, считая, что это воображение маленького ребенка, но я точно помню, что Джессика (так её звали, исходя из названия с упаковки) стояла на краю стола и угрожающе, злобно пялилась на меня. Так продолжалось еще неделю. Она появлялась в детском саду, я замечала её на кухне, видела, как она пробегает мимо обеденного стола, когда мы всей семьёй ужинали в гостиной. Все закончилось в одну ночь. Я вновь увидела её у себя на столе. Разозлилась и вышвырнула прочь из комнаты через открытую форточку. Больше я не помню. Кажется, я легла спать и все. Отчего-то именно сейчас я все это вспомнила. Тут моего плеча кто-то дотрагивается. Оглядываюсь и застываю. Это маленькая фарфоровая ручка сжимала его. Мои глаза расширяются, зрачки от ужаса сужаются. В них отражается до мерзости смазливое лицо куклы, обрамленное белыми волосами. — Джессика обижена на тебя, — пищит она, — маленькая девочка не ответила на её любовь. Она должна расплатиться за это! — показывает второй ручкой на трещину, проходящую по её румяной щеке. Эти безжизненные зеленые глаза вырывают из меня вопль ужаса. Отталкиваю её прочь от себя. Та падает на землю, но тут же поднимается, звонко смеясь: — Девочка не сможет меня больше разбить. Замечаю, что остальные куклы начали спускаться ко мне. Как умалишенная, бегу от них вперед, но пути нету! Внезапно из земли вырываются длинные штыри арматуры, они переплетаются, и получается решетка. Взвываю от страха. — Не так быстро, плохая девочка! Подружки, поймайте её, сейчас мы ей покажем настоящих друзей. Бешеное биение моего сердца бьет по ушам. Эта фраза вызывает у меня очередное дежа вю. Это случилось в пятом классе. Меня перевели в соседний класс, из 5 «А» в 5 «В». Тогда я хлебнула сполна. Им было все равно, что я из их школы и училась только на этаж выше. Классы под буквами «А» и «Б» всегда были элитой школы, а остальных принижали. Но я не была такой! Все это знали… Но на всё это им было начхать. Как меня мучили, пихали, выкидывали портфель из окна, пакостили, отрезали косички, и все из-за одной девочки. Она оставалась на второй год и, как ни ужасно для меня, была самой популярной, и от этого её слушались все, как стадо баранов. Пока я в один прекрасный момент не размахнулась и не дала ей стулом. — Мы тебя поймаем после школы, если ты не отдашь мне свой кошелек, — шантажировала она меня, — мы покажем тебе настоящих друзей… В тот момент все мои лучшие подруги стояли за её спиной и злобно хихикали. Они же получили бы долю от моих карманных сбережений. Удар пришелся по телу. Я не помнила, как он оказался в моих руках. Еще и еще. Тогда от меня всем досталось. Все, что накопилось за два года мучений, выплеснулось в одном, уничтожающим все порыве. Только пятеро старшеклассников смогли оттащить меня от предательниц и обидчицы. Её увезла скорая помощь с сотрясением головы и вывихом руки. Благо учителя были знающие и не дали родителям шантажистки подать на меня в суд. Весь класс, да и вся школа теперь обходили меня стороной, считая ненормальной. Все, кроме учителей, которые оправдывали мой поступок тем, что сами наблюдали и не могли остановить. Из-за этого я стала такой упорной, спорю, пререкаюсь и никому больше не даю вытирать об себя ноги. И сейчас я не позволю! Фонарь — дворецкий говорил, что он поможет! Направляю на одну из кукол. Та внезапно начинает верещать от мучений и таять, плавиться, как воск. Все остальные отступились. В этот момент уже я в их пустых глазах отражалась как монстр. Теперь я тут диктую правила. Джессика идет в атаку, держа в руках две толстые иголки длиной с мой указательный палец. Успеваю немного пройтись еще по двум куклам и поджарить их. Визг и гул стоит невыносимый. Интересно, дворецкий слышит это? Отшагиваю и ударяю её фонарем по голове. Та трескается, щель на щеке увеличивается. Глаза куклы становятся красными, они, как две красные лампочки, светятся во мраке. Нужно умудряться двигаться и уворачиваться от атак остальных кукол. Я точно в каком-то ужастике! Хуже — этот ужастик наяву. Я готова бороться с ним! — АЙ!!! — вскрикиваю от внезапной боли сзади, в меня что-то воткнулось. Иголка. Она прошла через ткани и впилась в кожу под лопаткой. Как же больно! Оборачиваюсь и, только увидев перед собой куклу, ударяю её кулаком. Та падает на землю и разваливается. Они уязвимы, как и главная кукла, только нужно правильно давать отпор. Скрежеща зубами, дотягиваюсь до иглы в спине, вырываю её из себя. Как она еще не задела во мне что-нибудь? Бросаю её под ноги. — Кто следующий?! — кричу я им. Но они в ответ почему-то разлетаются, как испуганные насекомые. Хаотично мечутся из стороны в сторону и укладываются обратно в кучи мусора. Что это с ними? Даже Джессика пугается, у неё потухают глаза и она, испуганно что-то пища, улетает прочь. Это все? Вот так вот? Ощущаю треск под ногами, земля дрожит от… шагов. Дум-вум-бум! Они звучат из начала. Испуганно кидаюсь к перекрывающей дорогу решетке. Пытаюсь прорваться, оторвав хоть один прут. Я смогла бы протиснуться через небольшой проем. Наверное, я слишком долго находилась на одном месте. Блин! Уже бесполезно, оно выходит из-за угла. Мои нервы уже играют целую симфонию из-за всего происходящего. Машина? Это похоже на уазик. Да, это проржавелый до дыр уазик, который… Идет?! Он возвышается надо мной на пару метров на своих тонких лапах из труб, сплетенных с какими-то цепями. Оно двигалось точно вперед. Мутные горящие фары светились, но не освещали, что вокруг. Скрежет и стук от перебирания этими шестью лапами сотрясали землю. Он, почти как жук, шел вперед, вдоль прохода. Такое как-то меня не пугает после ненормальной игрушки из детства. Я отбегаю в сторону, уж больно быстро он стремился пронестись мимо. Едва не задел меня, снеся преграду. Смотрю на его задний бампер. Освещаю фонарем: записка! Срываюсь с места, подавляя боль в спине. У меня кровотечение — слишком глубоко мне засадила та кукла в спину иглу. Едва успеваю прошмыгнуть через сломанную этим «жуком» преграду, как она внезапно вновь возвращается в прежнее состояние. Сломанные прутья отрастают из земли вновь. Скрежет, хаос вокруг, и я — бегу за этой машиной. Вижу впереди яму. Это, случаем, не туда ли он направляется? Блин блинский! К счастью, оно останавливается, чтобы залезть в эту дыру. Подпрыгиваю и срываю записку. Машина издает звонкий гудок и вползает вовнутрь. Останавливаюсь у самого края, чуть не слетев вниз за машиной. Смотрю, как та уже скрывается в черной пустоте тоннеля. — Спасибо тебе, — вылетает из меня. Читаю новое послание. Делаю выводы из произошедшего, многое из этого случается со мной наяву. Здесь, кажется, возможно встретить все, чего только ни боялся человек. Тут стало очень темно; темнее, чем в начале. Страна страхов? Ад? Догадки о том мире, где я, собственно, нахожусь, заканчиваются, когда мои глаза нервно читают текст: «Вперед, не слушай шепоты, дети, страх, иди по свету, старуха, загадка, осторожно, хитрая, направо, туман, бойся… не останавливайся». Последние слова, вижу, повторяются. Может, это что-то о выходе отсюда? По совету записки иду вперед. Как можно идти по свету, он же не осязаем? И что за дети? Стоило сделать первые несколько шагов, как вокруг начинает шуршать хлам. Освещаю место, где только что что-то двигалось: пусто. — Гера… — чуть слышно, — Гера… Мы съедим тебя, Гера. Шепот. Слушаюсь записку и разворачиваюсь, чтобы пойти дальше. Но меня хватают за ноги ледяные руки, не давая и шагу сделать. Опускаю глаза вниз. Мой рот вновь издает ужасный визг, который не первый раз заставляет стены ангара пошатнуться. Дети! Совсем малыши, лет пять, не больше. Белая, с зеленым отливом кожа, наполовину выпавшие волосы, растрепанная одежда, глаза у всех желтые. Замечаю еще одну особенность: они без ног — от пояса ничего нет! Повсюду по земле разбросаны лужи крови и они. Их цепкие ручонки тянут меня вниз, заставляют присесть. — Останься с нами! Нам страшно! Мы голодные! — шипели в один голос они. — Ты же добрая! Всё ниже и ниже я опускаюсь под их силой. Вокруг сотня детей. Мне не убежать, не спрятаться. Меня как будто засасывает в окровавленную землю. Вижу, как у некоторых зомби-детишек открываются ротики. Отдергиваюсь от них. Рот усеян острыми клыками. — Мы только попробуем, — шипят они мне. — НЕТ! — что есть сил кричу им я и направляю на них свет. Они отступают. Визжат, как свиньи, и расползаются от света. Земля под лучом становится обычной, без крови. Теперь понятно, почему я должна идти по свету. Освещаю землю под ногами. Теперь эти твари не достанут меня. Бегу прочь. — Не уходи! Пожалуйста! Не бросай нас! — шепчут хором монстры, но я убегаю вперед. Записка, ну где же она?! Шлейф из крови на земле и ужасных ползучих детишек не прекращается. Заворачиваю уже за пятый поворот. Все еще монстры и бордовая спекшаяся кровь. Тут туннель из мусора и заполняющего его гадства расширяется. Впереди небольшая полянка и сидящая посреди неё старуха, нянькающая этих уродов! Они лежали вокруг неё и смеялись. Та им что-то пела. Она сидит на куске бетона и, заметив мое присутствие, машет мне рукой, чтобы я подошла. Она была вся худая, скрутившаяся в дугу, на ней было оборванное черное платье в оборках и накинута шерстяная шаль, которая скрывала половину фигуры и головы с седыми волосами, свисая в кровавую лужу вокруг неё. Огромные пустые желтые глаза хитро смотрели на меня. Покрытое обвисшими морщинами лицо сморщилось еще больше от попытки её рта ухмыльнуться, замечаю клыки. Она такая же, как и эти гаденыши. Подхожу поближе, все так же идя по освещенной фонарем земле. Тут все еще темно, но из кровавых луж на земле исходит красное свечение, которое освещает добрую часть окружения. — О-о-о, вижу, у Вельзевула появилась новая марионетка. Да еще и такая молоденькая, — хрипит её голос, ничем не отличающийся от голоса любой обычной бабушки, даже дружелюбный, — подойди ближе, не бойся. Они не тронут тебя. Я запретила. Подхожу к самому краю этого кровавого озерца, посреди которого она сидит. По сравнению со мной эта «старушка» вдвое больше. Еще один великан. — Кто вы? — дрожащим голосом спрашиваю у неё. — Гайла, хранительница этого чистилища, — обнимая мертвого ребенка, смеется она в ответ. – Я знаю, что тебе нужно, ты найдешь это там, — её отвратительно тощая и морщинистая рука указывает на противоположный выход с ужасно длинными заостренными ногтями. — Но могу предложить, красавица, интересную сделку. Мне тут скучно, и поэтому хочу развлечься. Отгадываешь три мои загадки — выигрываешь три записки. Я не знала, что мне делать. Соглашаться или же идти дальше. Но что она хочет взамен? — А какая выгода для вас? — настороженно косясь на нее, спрашиваю я. — Ты отдашь мне своё украшение, — её уродливые пальцы указывают на мою грудь. Под олимпийкой, поверх футболки, у меня на шее висит кулон с гранатовым камнем. Его подарил мне мой бывший, и я им особо не дорожила. Странно, что она захотела его, а не мою душу или еще что-то, что ценят демоны. — Хорошо. Но почему он? — удивляюсь я. — Тебе же придется снимать его двумя руками и для этого опустить фонарь, — грозно хохочет бабушка, — сделка принята! Я каменею. Вот что обозначало слово «хитрая», меня загнали в ловушку. Ну почему я всегда такая наивная?! Это уже вторая сделка с монстром. Разве так можно? Придется отгадывать. Детишки вокруг начинают противно хихикать и ликующе радоваться, что я попалась на крючок.