Зеркальная история

***

Элли по жизни везло: мамина радость, постоянный пример для подражания, лучшая ученица, лучшая выпускница, работник чтоб его месяца. Элис со злостью метнула в стену сотовый и, съехав вниз, сжалась в комок, подвывая как брошенная собака. Сука, лживая двуличная сука, которая планомерно раз за разом забирала все, все, что дарило Элис хотя бы каплю радости. Элис пошла в танцевальную студию, Элли тут же увязалась следом, ну как же можно без своей второй половинки? Отчего-то все вокруг истово верили, что близнецов нельзя разлучать. И что им от этого будет плохо. В такие моменты Элли как по заказу мило надувала губки и норовила пустить совершенно мультяшную неправдоподобно огромную слезу, но все ей отчего-то верили. Все кроме Элис, но разве у нее рядом с этим ангелочком был хотя бы ничтожный выбор? О нет, как же! И разумеется, не прошло и месяца, как Элли стала местной танцевальной звездой. Тогда Элис впервые увела у отца пачку сигарет и, давясь едким дымом, выкурила подряд несколько штук. И пускай кишки выворачивало наружу, а по лицу стекали едкие колючие слезы, внутри отчего-то полегчало. Танцы были ее миром. Последним островком счастья. До Элии. До чертового ангелочка Элли. Потому когда Элли полезла ровно в тот колледж, в который собиралась поступать Элис, никто особо не удивился. Даже у самой Элис, наверное, удивлялка отвалилась в тот самый день, когда она давилась дымом на заднем дворе у мусорки. Потом уже пошла апатия. Лучшая подруга — пожалуйста. Роль в постановке? Да, на, подавись! Машина? Ну, конечно, бери мою, о чем разговор! Свою же ты грохнула, когда полезла пьяная за руль, правда, никому не сказала, но не суть! Элис давно не жалко. Элис просто нет Она привыкла. За жизнь можно привыкнуть к тому, что рано или поздно все будет украдено. Во всяком случае, Элис так думала. До Майки. До Майки, огромного, как медведь, добряка с большими руками и теплыми карими глазами. Майки — который играл в баскетбол за команду университета и обнимал ее за плечи, когда было грустно. Ну правда, можно было уткнуться носом в его плечо и разреветься, толчками выпуская из глаз всю горечь, что сжирала Элис изнутри. Почему я, Элли? Почему все время я и то, что я пытаюсь сделать своим? Но к чести Майки, он продержался долго. Ровно до помолвки. Они даже успели назначить день свадьбы. Пока эта чертова кукла… Элис до сих пор помнит, как стояла под проливным дождем и, как дура, смотрела до боли, до рези в глазах на парочку возле серебристой машины. Майки укрывал Элли своей курткой и открывал перед ней дверцу. Спустя несколько минут машина сорвалась с места, обдавая оцепеневшую Элис вихрем грязных брызг. Элли сидела, склонив голову Майки на плечо. и улыбалась. Улыбалась так, что тугой комок у Элис под ребрами выпускал шипы, впиваясь иглами в сердце, Разрывая все на куски. Буквально. Она не была взбалмошной истеричкой но, вернувшись домой, прикончила остатки коньяка, который держала для пропитки выпечки, и на следующее утро поехала к Майки в квартиру. «Это была ошибка, — говорила она себе. — Он просто нас спутал, так бывает. Мы же близнецы»… ….А на пороге квартиры она умерла во второй раз. Странно, разве так бывает, чтобы два раза в одно и то же место? Разве внутри хоть что-то еще осталось? — Элис, ты к Элли? погоди минутку… — У Майки был сонный безразличный вид. Ни вины, ни раскаяния. Ни-че-го. Это Элис была неуместна здесь ранним утром, как гигантский уродливый нарост посреди радужного великолепия торжества гребаной любви. В квартире, которую обставляла она сама. Какая ирония… Элли выплыла из спальни в рубашке Майки, кокетливо наброшенной на точеные плечики, и мило зевала, как только проснувшийся котенок, сонно щуря чистые голубые глаза. Выбившаяся светлая прядь придавала ей донельзя милый и какой-то домашний вид. Элис могла поклясться, при абсолютном сходстве у нее подобного никогда не получалось. Ни разу. Хотя, казалось бы… — Элис? У тебя что-то срочное? Ты не очень вовремя… — В сторону Майки был выпущен жаркий взгляд, в котором предвкушение смешивалось с любовной негой. И Элис все поняла. Элли опять сделала это. Как, почему? Зачем? Принесенные дурацкие пирожки с черникой, который так любил Майки, рассыпались по полу. Глупо. Улыбаясь и лепеча какую-то чушь, Элис вылетела на улицу, прихватив с вешалки куртку Элли. Машинально. У них многие вещи были общими. Она не понимала, как добралась до квартиры. Как шла. Как вообще… Просто… вот стена, и она сама на полу, сломанной куклой. Сколько она так просидела, Элис не знала. Просто за окошком темнело, облака наливались свинцом. Кажется, собирался дождь. Потом небо раскололось надвое вспышкой молнии. А Элис продолжала сидеть на полу, уставившись в одну точку. Внутри не было ничего. Только телефон тускло подмигивал, показывая, что заканчивается заряд. Почему-то Элис до последнего верила, что это какой-то дурацкий розыгрыш, и Майки позвонит. Она не слишком удивлась, когда он не позвонил. Но сжимала трубку. Так, что побелели костяшки пальцев. А потом… зажглись фонари. Свет из холла проник в комнату, выхватывая скорчившуюся на полу фигуру Элис выронила телефон и, дернувшись, увидела в окне напротив свое отражение. Почему-то на ней, зеркальной, была рубашка Майки и она улыбалась, сонно щуря глаза, как… невыспавшийся котенок. Из глас водопадом брызнули злые яростные слезы. И Элис закричала, хрипло и безнадежно. Наутро у нее разболелась голова и бил озноб, как при температуре, но работу никто не отменял, потому пришлось закинуться таблетками и, кутаясь в мамину шаль, собираться в издательство. Она уже второй год подрабатывала корректором, исправляя чужие великие творения, и в тайне вынашивала коварный план осчастливить литературу собственным шедевром. Но пока времени ни на что не хватало, и литература жила спокойно, не подозревая о грядущем нашествии… Элис потерла виски и уставилась на куртку сестры. Странно, она не могла понять, откуда та взялась? Что вообще вчера было? Там, где положено быть воспоминаниям, в голове на полочках царила абсолютная непроглядная тьма. Уютная. Спокойная. Ее не хотелось трогать и менять. Элис вытащила помаду Элли и, секунду поразмыслив, накрасила губы. Вот так. Осталось промокнуть салфеткой и чуть поправить прическу. Немного живописного беспорядка не повредит. По плечам рассыпались светлые, чуть вьющиеся пряди. … и головная боль отступила, как будто ее не было. Впрочем, Элис уже опаздывала, потому времени на раздумья не было. Грациозно слетев по лестнице, она направилась ловить такси. Ехать на метро Элис сегодня не собиралась. И так почти опаздывает, можно изъять небольшую сумму, все равно свадьбы не будет. Это знание появилось из ниоткуда. Но… детали хранились в уютной черноте и вскрывать их никто не собрался. На самом деле Элис решала, стоит ли такси присовокупить к тратам на новые туфли. Ей определенно казалось, что стоит. Звонок раздался среди дня, причем на рабочий номер. Элис даже не сразу поняла, почему от нее чего-то хотят и, главное, зачем. Взволнованная мать, захлебываясь слезами, поведала в трубку, что Элли совсем плохо, и они оба с отцом сейчас с бедной девочкой, и потому Элис совершенно необходимо съездить к сестре домой и привезти ее любимые вещи. Черствая Элис чуть не брякнула в трубку, стоит ли вместе с зубной щеткой упаковывать Майки, или родные надеятся, что главная любимая вещь придет своими ногами? Но вовремя прикусила язык. Мать действительны была не виновата. Она никогда не делала различий между дочерьми и старалась уделять внимание каждой. Очень боялась, что одна из них почувствует себя ущемленной и потому дозу внимания и любви четко контролировала по книжками продвинутых специалистов. Старательно разруливала конфликты и отстранялась, позволяя детям проходить социализацию самостоятельно. Мама правда старалась, но… Наверное, все дело в том, что они с Элли в свое время умных книжек не читали, и потому не знали, как правильно. От того и были все проблемы. Когда вас двое, бороться за место под солнцем вдвойне тяжелее, особенно если теплых лучей удручающе мало. Элис не выдержала конкурентной борьбы и сошла с дистанции. И даже не особенно жалела, в конце концов, есть вещи поинтереснее маминой любви. Например… папины сигареты. Сейчас с Элли приключилась какая-то пакость, может, машина, к примеру, не завелась, бывает… Потому мама включила режим «заботливая наседка» С возрастом она стала забывать советы умных книжек, и общаться стало несколько проще. Наверное. Во всяком случае, сама Элис не пробовала, ей хватало наблюдений со стороны. Однако, когда срабатывал режим «наседки» уклониться от сферы материнского воздействия не получалась. И так вышло, что вместо обеденного перерыва, во время которого Элис всерьез собиралась воссоединиться с новыми туфлями, пришлось тащиться в квартиру «бедной больной» симулянтки. В чем срочность, Элис искренне не понимала. Если сестренка решила сыграть в этом амплуа, не обязательно сразу же покупать билеты в первом ряду. Можно сэкономить и дождаться отмены. А вдруг все-таки надоест корчиться в муках под капельницами? В серьезность проблемы Элис не верила. Наверное потому, что душевное заболевание предполагает наличие этой самой души, и как раз насчет последнего Элис искренне сомневалась Причем чуть ли не с детства. Они бы еще сказали, что у Элли «обострение совести». Трижды ха! Было бы чему обостряться. Как назло, начал накрапывать мелкий дождь, а зонтик она забыла дома и теперь, прикрываясь сумочкой, прыгала через наливающиеся водой лужи, в попытке доскакать до подъезда. От влаги волосы начинали виться мелким бесом, а тушь, кажется, потекла. Уууу, хваленая водостойкость. Сестра изволила страдать в хорошей клинике под присмотром папиного знакомого врача, который очень удачно оказался психотерапевтом, потому Элис не понимала, что именно она должна привезти из любимых вещей. Мать что-то говорила насчет зеркала? И те, что есть в больнице не подошли? А луну с неба ей не надо? Фыркая, как рассерженная кошка, Элис завозилась с ключом. Элли жила в бабушкиной квартире, которая официально числилась их общей, а на деле, Элис уже давно свалила, чтобы снимать собственный угол. Спокойствие — оно, знаете ли, дорого стоит. Версия для родителей — она жила с парнем. Но набор ключей у нее был. Сейчас пригодился. Как удачно. В квартире почему-то все еще горел свет, и всюду по полу были разбросаны вещи, как будто Элли что-то в спешке искала и никак не могла найти. Зеркало? Вот, в ванной висит, обычное… Вот трещина, которую оставила Элис, запустив в него расческой во время одной из ссор. Она с давних пор ненавидела собственные отражения. Только тащить такую бандуру? Ну ее, пусть Майки напрягает. Элис не настолько герой. Пожалуй, она ограничится зубной щеткой.