Дикие

      Стоял полдень. На улице за северной оградой Нижних Грызунков было пустынно, лишь у обочины припарковался белый автомобиль, заслонив собой две фигуры: полицейского и преступника. Лейтенант Джуди Хоппс попала в сложное положение — без оружия, без рации, крольчиха была вынуждена подчиниться обстоятельствам и решила покамест только следить за Ником Уайлдом. Тот, судя по всему, вот-вот собирался уехать к какому-то «боссу».       — А как ты меня нашел? — спросил Ник, открыв заднюю дверцу и заглянув в салон.       — Чистейшее совпадение! Мне было приказано забрать тебя под залог, но как только я приехал в департамент, мне сказали, что ты сбежал пять минут назад, представляешь? Я уж было собирался ехать по другим делам, но вот увидел по дороге тебя.       Нику это не понравилось. Получается, подожди он еще немного в полиции — за ним бы приехал Манчас и забрал его? А теперь необходимо было как-нибудь ухитриться избавиться от одной маленькой проблемы. Запрыгнув на заднее сиденье, он потащил за собой крольчиху, как бы вспомнив после этого:       — Ты отцепишься, наконец? Или, может быть, ты хочешь поехать с нами к Козлову?       Вряд ли Уайлд знал, что Хоппс Козловым не испугать, ведь она много раз разоблачала махинации мафиози и пресекала противозаконную деятельность, хоть и не видела его в лицо. Но, несмотря на это, знаменитый сыщик не очень мешала главарю мафии, потому что полярные медведи — в отличие от бурых — являлись чуть ли не самыми влиятельными животными со множеством полезных связей — перед лицом закона они были чисты.       — У меня нет ключей, и я останусь с вами, пока другие полицейские не догонят нас! — объявила лейтенант. — Уайлд, предупреждаю вас в последний раз: не делайте этого! В противном случае последствия для вас могут оказаться плачевными.       — Значит, — Ник словно пропустил ее предупреждения мимо ушей, — поедем вместе! Ренато, ты не против?       Слегка смущенный присутствием посторонней, Манчас все же кивнул.       — Только если ты гарантируешь, что потом меня не упекут за решетку, — строго сказал он.       — Это тебе гарантирует твой босс, — ответил Ник, — а я сейчас просто ничего не могу поделать. Надо скорее валить, пока сюда не пришли остальные копы.       Машина тронулась и выехала на трассу, ведущую в Тундратаун. Путь до него был долог, поэтому все время молчать в такой угнетающей атмосфере становилось тяжело. Ник посмотрел на крольчиху — она сидела на максимальном от него расстоянии, отвернувшись, со скрещенными на груди лапами. Но так как на ее запястье были наручники, Хоппс и Уайлд все равно сидели слишком близко, чтобы последний мог не думать о своей навязанной спутнице. Взгляд его упал на тыльную сторону лапы крольчихи, на которой запеклась кровь из трех небольших, но глубоких ранок.       — Прости за это, — он кивнул на поврежденное место. — Я не хотел. Понимаешь, вырвалось…       — Не думай, Уайлд, что твои извинения смогут повлиять на мое к тебе отношение! — лейтенант даже не взглянула на него. Сменять гнев на милость она пока не собиралась, но решила просто игнорировать лиса до прихода подмоги.       — Ох, ты невыносима! Я не собираюсь извиняться еще сто раз, морковка, но хочу спросить: ты всегда такая заносчивая, или только с лисами? — воскликнул Ник и, не получив ответа, решил не обращать на нее внимания.       — Эй, Ренато, а чего боссу от меня нужно?       Манчас, не спуская глаз с дороги, ответил:       — Я точно не знаю, но на днях пропал Моррис. Возможно, это как-то связано с ним?       «Пропал…» — подумала Хоппс про себя и настороженно прислушалась.       — Поехал к тебе в парк, а домой не вернулся, — продолжал шофер. — Оба телохранителя тоже исчезли. Босс в отчаянии, но виду не подает, как обычно.       — Жаль бедного мальчугана, но ведь он даже не был у меня! Может быть, его похитили враги Козлова? Надеюсь, с медвежонком ничего не случилось… — с сожалением проговорил Ник. Манчас незаметно прищурил глаза.       — Извините, — вмешалась лейтенант, нарочито обращаясь не к Нику, а к ягуару. — О ком сейчас идет речь?       — О моем крестном сыне, — буркнул лис.       — Крестном сыне? — повторила удивленная крольчиха. — Вы… крестный отец медвежонка? Это правда? И как он связан с Козловым? — она все еще обращалась к Манчасу.       Остановившись на светофоре, шофер повернулся к полицейской. Тут же она приметила его измученное лицо, неаккуратные усы и старое ветхое пальто. В таком виде Манчас создавал впечатление обычного рабочего, но никак не служащего у гангстеров. Его зеленые глаза блеснули каким-то добрым огоньком. Улыбнувшись, ягуар приподнял фуражку со словами:       — Забыл представиться, мэм! Ренато Манчас, шофер Бориса Козлова. Вы, должно быть, знаете его? У босса сейчас и так не лучшие времена, а тут еще его сын пропал. Это правда, он — крестник Ника, а мне и остальным мальчик был как родной. Уже четвертый день я чуть ли не сутками разъезжаю по городу в его поисках…       — Но почему вы не заявили в полицию? — воскликнула крольчиха.       — Босс не очень вам доверяет, сами понимаете. Он травоядных вообще не любит, а в полиции только такие и работают.       Лейтенант возмутилась:       — Ваш босс — самоуверенный кретин, если считает травоядных неспособными, пусть они и полицейские! Наверняка он один из тех, кому враги мэра наплели про несправедливость ее политики.       — Вовсе нет, офицер! Босс умный и мудрый медведь, он никогда бы не поддался пропаганде. И хищники любят его, ведь он всегда готов помочь. И мне он в свое время помог…       В этот момент в душе Хоппс словно что-то перевернулось. Она переводила взгляд с ягуара на лиса и наоборот, с трудом признавая, что эти звери не такие уж плохие. Уайлд, оказывается, не только мошенник, но и крестный отец, а Манчас невероятно добрый для хищника и верный служащий. Эта мысль мелькнула в ее голове всего на секунду, после чего она выругалась про себя: «Это ловушка! Они хотят переубедить меня, подорвать мою верность службе, чтобы в конце концов нанести удар…»       Светофор загорелся зеленым, Манчас отвернулся и нажал на газ. Все трое снова замолчали. Новость о пропаже крестника сильно расстроила Ника. Вздохнув, он облокотился на дверцу и взглянул на мелькающие мимо дома и деревья. Вскоре ZMW уже проезжал по мосту, а это означало, что через пять минут они будут на месте. Ник решил нарушить тишину:       — Интересно, — сказал он медленно, плавно наклоняясь к уху ягуара, — что сделает Козлов с маленькой беззащитной полицейской зайкой?       Хоппс и так всю дорогу напряженно сжимала кулаки, но сейчас она готова была накинуться на этого противного лиса, одновременно укоряя себя за то, что позабыла в офисе все оружие. Лейтенанту казалось, что она начинает терять самообладание, и крольчиха боялась, что своим видом она выдаст настоящие эмоции, которые сейчас управляли ей. С каменным лицом Хоппс решила выстоять, слушая эти издевательские речи, и не отвечать, что бы ей там ни говорили. Без привычных темных очков было так неудобно!       — Ну, — специально громко заговорил Манчас, — босс любит кроличье рагу…       — А еще он вешает на стену головы в качестве трофеев!       — И коврики из шерсти у него повсюду!       — Хм, рыжих ковриков у него еще нет… — шепнул Ник полицейской.       — Ты не знаешь — он как раз на прошлой неделе одного поймал, — вставил водитель.       — Неужели? Козлов что, совсем не боится полиции?       — Даже не знаю… Да хоть сами его спросите!       Автомобиль подъехал к климатической стене — громадной внушительной ограде, искусственным путем создававшей в районе необходимую для его жителей температуру. По ту сторону стены деревья на улице сменились высокими соснами, на стекла стал падать мелкий снежок. Крольчиха бросила пустой, лишенный интереса взгляд в окно: снежные улицы вдоль и поперек прорезали узкие каналы, по которым звери передвигались на небольших круглых кусках льда. По бокам, словно ледяные замки, возвышались многоэтажные дома, почти под каждым располагались рыбные магазины. В отличие от остальных, хищники Тундратауна жили более-менее спокойно, так как их концентрация здесь была самой плотной. А заправляли в районе, естественно, белые медведи. Самым авторитетным среди них считался глава мафиозного клана Борис Козлов, державший сеть ресторанов «Местечко Козлова», у одного из которых и припарковался Манчас. Он, Уайлд и Хоппс по очереди вышли из машины и направились к высокому, покрытому снежной шапкой зданию с красными куполами на вывеске: ягуар — довольно, лис — спокойно, а крольчиха — уверенно. Но перед тем, как войти, Манчас осторожно остановил лейтенанта.       — Простите, — сказал он стыдливо, — но мне надо обыскать вас.       Сотрудников полиции мафия боялась и перестраховывалась всякий раз, даже если они были полностью безоружны и попросту малы, как Хоппс. В который раз за день она пожалела о том, что не взяла с собой даже диктофона.       Внутри ресторан резко контрастировал с холодной ледяной улицей Тундратауна. Уютный и теплый зал, интерьер которого был выполнен в красных тонах, пропах приятным запахом выпечки, смешанным с дымом сигарет. На стеклянной узорчатой стойке красовался позолоченный самовар, а на верхней полке в ряд по росту стояли симпатичные пестрые матрешки. Чей-то низкий, но приятный голос, в котором слышался легкий акцент, позвал:       — Ренато! Ренато, иди сюда! — За столом на диване у резной оконной рамы сидел большой полярный медведь в голубом свитере и пиджаке — золотые часы и множество колец на пальцах говорили о его высоком положении, и Хоппс сразу поняла, что это и есть сам Борис Козлов, о котором она так много слышала. Подойдя к боссу, Манчас снял фуражку и вежливо поклонился.       — Я привел Ника, как вы приказывали, — сказал он.       — Отлично, а теперь, дорогой, иди домой и поспи, ты и так достаточно помог.       Еще раз поклонившись, ягуар замешкался, словно хотел сказать что-то важное, но передумал, попрощался с Хоппс и Уайлдом и, пошатываясь, вышел из ресторана.       — Садись, Ник, — приказал Козлов.       — Слышал о Моррисе, — сказал Ник, присаживаясь рядом с медведем. — Мне очень жаль. Надеюсь, он найдется. Вы уже знаете, что меня арестовали. Я сбежал из-под стражи, а вот и мой прицеп, — он поднял руку и продемонстрировал недовольную крольчиху, которая взглядом пожирала босса мафии Тундратауна. — Лейтенант Хоппс. Подозревает меня в сумасшествии хищников, потому что все они перед приступами посещали мой парк, — он повернулся к ней, — правильно я понял?       — Так точно, мистер Уайлд, — сказала лейтенант, по-прежнему недоверчиво смотря на медведя. — Я все больше в этом убеждаюсь. И, конечно, вы действовали не в одиночку.       — Уж не подозреваете ли вы меня, юная леди? — Козлов поправил очки на носу и посмотрел ей в глаза. Тяжелый взгляд заставил крольчиху незаметно содрогнуться, но она все еще держалась хладнокровно, как настоящий профессионал.       — Среди пострадавших животных нет ни одного медведя. Почему бы вам не создать оружие для массового сумасшествия хищников, скажем, в целях вендетты или для выполнения чьего-то заказа?       Медведь задумался.       — Глупости, я всего-то держу ресторан. У вас разыгралась фантазия, малышка! К тому же, мне нет резона сводить их с ума. Да и любого хищного зверя легко может остановить разряд, разве нет?       — Их отлавливают именно так, — кивнула Хоппс. — А что?       — Ошейники… Я не хочу причинять животным зло с их помощью, ненавижу ошейники.       — Но ошейники — это честь! — возразила Хоппс. — Разве вы не гордитесь тем, что вас считают полноправным гражданином Зверополиса?       — В таком случае, я предпочел бы не быть гражданином! — перебил ее Козлов. — Никакая это не честь. Страдание, страх, боль — только и всего… Знаете, мне, именно мне, пришлось на пятилетие сына вручать ему этот проклятый парфорс. Не знаю, что наплели им в детском саду, но он был счастлив, глаза его светились. «Наконец-то и я стану гражданином!» — наверное, думал он. Я должен был зацепить на нем ошейник, который он уже никогда не снимет и который в первые же секунды больно уколет и развеет всю его радость, заставив вопросительно глядеть на меня, предавшего его отца. Понимаете, каково ему было?.. Я, быть может, и жесткий медведь, но не настолько, чтобы не испытывать чувство жалости ко всем остальным запуганным и беспомощным хищникам. Но, Ник, Ники! От тебя такой подлости я не ожидал!       Ошеломленная его речью, Хоппс молча опустила голову. Морда Козлова была испещрена морщинами, взгляд его выражал искреннюю боль и переживание — сложно было представить, что такой зверь может заниматься чем-то противозаконным. Он сидел, опустив лапы на скатерть с красивым орнаментом, в комнате с приглушенным светом тихо играла музыка. До этого грустный Козлов совсем изменился в лице, похолодел и сурово взглянул на удивленного лиса.       — О чем вы говорите, босс? — прошептал тот.       В начале своей сомнительной карьеры Ник был протеже Козлова — он всячески помогал лису: устроил в забегаловку в Малых Грызунках, выделил место для заморозки мороженого, подделал документы для парка и одолжил деньги на его строительство. Ник был многим обязан медведю, который в свое время заменил ему отца, Уайлд глубоко уважал босса и любил его сына.       — Ты был членом семьи, бабушка делала тебе борщ, ты был крестным отцом моего сына, а теперь так низко поступил! Скажи, Ники, что ты с ним сделал? Где Моррис?       — Бросьте, — занервничал лис, — я никогда бы и подушечкой лапы не тронул своего крестника!       — Хватит врать! — внезапно крикнул медведь, ударив тяжелым кулаком по столу, отчего его ошейник загорелся желтым. — Только не говори мне, что это писал не ты!       Козлов достал из кармана листок бумаги и сунул его Нику. Крольчиха, все это время молча наблюдавшая за разговором, заглянула в записку:       «Ваш сын у нас, и если в эту среду в полночь вы не оставите под мостом у доков чемодан, в котором будет миллиард долларов, вы никогда больше не увидите Морриса».       Ник не верил своим глазам. Часто его обвиняли в мелких преступлениях, но совершить настоящее похищение Уайлд просто не мог. Лис испытывал целую палитру эмоций: удивление, недоумение, боль, страх, подозрение… Кто мог его подставить? Лапы Ника судорожно затряслись, смяв злополучный листок.       — Ты думал, я не узнаю твой почерк? — Козлов укоризненно покачал головой.       — Я не писал этого! — прижав уши, воскликнул Ник. — Меня подставили! Поверьте…       — Поздно отнекиваться, Уайлд, мы все проверили! Я очень разочарован, — медведь выдержал паузу. — А теперь послушай мои условия: если ты не скажешь мне, куда запрятал моего сына, я заморожу тебя, а затем растоплю и сделаю из твоей шкуры рыжий коврик! — Он щелкнул пальцем. Матерый медведь за барной стойкой тут же встал и подошел к боссу. Растерянный Ник вскочил из-за стола, дернув прикованную к нему крольчиху, и кинулся бежать, таща ее за собой. Обернувшись, он заметил, как грозный медведь целится в него пистолетом с дротиком и едва успел защититься, резко вздернув перед собой руку со словами: «Прости, морковка». Огромная доза транквилизатора попала прямо в лейтенанта Хоппс, которая мгновенно заснула.       Уайлд забежал на кухню, медведь метнулся за ним. К счастью, в это время здесь почти никого не было. Он огляделся вокруг — красные пятна на стенах после приготовления фирменного блюда Козлова, борща, напоминали кровь и только усиливали страх у пугливого лиса. Ник, который все это время думал, как бы избавиться от ненужного груза, спрятался за громоздкой рыборезкой и подставил цепочку наручников прямо под лезвие. Неудачное ли это было совпадение или воля судьбы, но именно в этот момент отрубленная рыбья голова, что шла по конвейеру в дробилку, намертво застряла между двух валиков, и аппарат остановился. Тут медведь Козлова как раз заметил Ника и кинулся в его сторону. Лис бросился к самой дальней двери — черному ходу — и взбежал по лестнице, ведущей вверх, до просторного светлого коридора, волоча за собой крольчиху. Погоня продолжалась, пока Уайлд не увидел в одной из захламленных комнат снегоход. И едва медведь забежал за ним, выбив дверь, как Ник, разогнавшись на скользком ледяном полу, выехал на снегоходе прямо через стекло из балкона, благополучно приземлился у небольшого снежного склона под канатной дорогой и поехал прямо на запад, оставив разъяренного медведя громко чертыхаться ему вслед.       — Прости, босс, — сказал Ник, спокойно выдыхая и возвращая привычный зеленый цвет на индикаторе ошейника, — я узнаю правду, обещаю.