***
Инквизитор маски не носил. — Поглядите, — шепот, сопровождавший его от самого фонтана до ворот дворца, не стихал ни на мгновение. — Это и есть Инквизитор? Вестник Андрасте? Марчанин? Какой нонсенс! — Без маски в Зимний Дворец! Каков нахал! — сказала изящная, невзирая на элегантный возраст, дама в изысканно-вишневой маске с перьями своей молодой спутнице. Та, прикрыв ярко-пурпурные губы кружевным веером, позволила себе прошептать: — Погодите, леди Карлотт, не пройдет и месяца, как подобное войдет в моду. У меня чутье на свежие tendance générale. Леди Карлотт де Шатьи нарочито фыркнула, не отводя глаз от молодого марчанина. Лорд Тревельян притягивал внимание не только потому, что носил титул Инквизитора и считался Вестником самой Андрасте. Он был на удивление хорош собой. Высокий, крепко сбитый, белозубый и обходительный, неожиданный гость бала, едва успев появиться в свете, уже с легкостью очаровал леди Монбейяр. «Стоит отметить, Маршелин всегда была ветреницей, — недовольно подумала леди Карлотт. — Кавалеру достаточно одарить ее беглым взглядом, как она уже тает словно церковный воск. Ничего. Это проходит с годами». Лорд Тревельян тем временем следовал прямо в сторону леди Карлотт, стараясь не толкнуть никого из гостей. Быть галантным он пытался слишком откровенно, слишком нарочито — верно говорят, что даже двор Старкхэвена уступает орлейскому в изяществе и тонкости поведения. Что уж говорить об Оствике, откуда, по слухам, был родом Инквизитор? И благородная мадам де Шатьи выставила свой бокал чуть дальше, чем предписывали приличия, — ровно настолько, чтобы Вестник, проходя мимо, непременно его задел. — Прошу меня извинить, мадам, — взволнованно заговорил он, когда понял, что ненароком коснулся локтем бокала. — Моя неуклюжесть непростительна... Он придержал руку леди Карлотт чуть дольше, чем было необходимо для формальных извинений. Она почувствовала жар его ладони — правая рука была обнажена, а на левой красовалась толстая кожаная перчатка — и вздохнула. Ей давно не удавалось сорвать даже такого невинного прикосновения молодого и привлекательного мужчины, ибо титул почтенной вдовы и матери благородного семейства обязывал. Многие ее подруги, впрочем, не гнушались завести себе юного любовника, но леди Карлотт истово блюла nobless oblige. Теперь же она дрогнула. — Могу ли я в ознаменование принятия собственной вины и в попытке загладить промах что-то для вас сделать, мадам? — понижая голос, проговорил молодой Тревельян и коснулся губами пальцев, скрытых тонким шелком. В лабиринте сада Зимнего Дворца, говорят, иной раз блуждают даже опытные дворцовые слуги. Спрятаться здесь было несложно — но молодой марчанин не слишком старался забраться подальше. Цветущий вечнозеленый кустарник наполнял ночь приторным ароматом. От Тревельяна же пахло силой и молодостью — именно так леди Карлотт де Шатьи, владелица крупной парфюмерной мануфактуры, озаглавила бы смесь ароматов хвойного одеколона, дорогой кожи и разогретого на теле бархата, которую источал Инквизитор. Его губы, едва касаясь жемчужной сережки, шептали непристойности. Его руки, крепкие и горячие, сжимали ее талию, затянутую в тугой корсет, а после, получив согласие в форме тихого стона, скользнули выше и принялись ловко и умело растягивать шнуровку. Левая ладонь, облаченная в перчатку, проникла под платье и, остро и волнующе царапая кожу, прошлась по спине от шеи до самой поясницы. Правая устремилась ниже, к пышным юбкам, и леди Карлотт, стремясь скорее помочь любовнику в поисках главного, самолично приподняла многочисленные слои шелка и батиста. Когда чуть вздрагивающие от нетерпения пальцы проникли под подвязку чулка, мадам де Шатьи всхлипнула, а Тревельян, зарычав от желания, прикусил кожу на густо напудренной шее. Леди Карлотт, втайне желая раздеть его полностью, прижаться к наверняка раскаленной груди, сейчас была готова удовольствоваться и тем немногим, что позволяла ситуация, — касаниями искусанных губ, твердостью мышц под узкими рукавами мундира. Он вошел в нее мягко, но уверенно, усадив на высокое мраморное ограждение, задвигался размеренно и глубоко, зажал рукой в перчатке напомаженный рот. За давностью лет забытая истома скрутила пах мадам де Шатьи, и она вцепилась зубами в остро пахнущую кожу перчатки, вскоре почувствовав, что и молодой любовник начал брать ее дергано и жестко, готовясь завершить партию. Он излился на ее чулки через несколько мгновений после ее собственного оргазма и посмотрел на леди Карлотт глазами, потемневшими от страсти и удовольствия. — Мадам? — Лорд Тревельян смотрел на нее с удивлением. Леди Карлотт встрепенулась, сбрасывая морок одолевшего мечтания, и устало произнесла: — Ничего страшного, милорд. Здесь слишком много гостей, чтобы умудриться никого ни разу не задеть. Приятного вам вечера, Инквизитор.***
В вестибюле Зимнего Дворца было душно. Леди Адель Дювалье старательно разгоняла тяжелый воздух веером, лениво озираясь по сторонам. Очередной скучный бал. Очередная попытка прекратить глупую войну. И как Императрица до сих пор сдерживается, чтобы попросту не скомпрометировать узурпатора так, чтобы самым гуманным наказанием для него стало изгнание? Правду, видимо, говорят, что Селина в последнее время стала чересчур деликатна. — Инквизитор! — зашептались гости возбужденно, зашелестели платья, дрогнуло пламя свечей от поднятого множеством вееров ветерка. — Вестник Андрасте! Что ж, это даже могло бы быть интересным. Леди Дювалье, осторожно лавируя в толпе, подобралась ближе к проходу. По лестнице поднимался молодой мужчина в алом мундире, неожиданно открыто улыбаясь гостям. За ним, в некотором отдалении, шествовали еще несколько гостей в таком же облачении — судя по всему, Инквизиция прислала в Халамширал целую делегацию. С удивлением Адель Дювалье узнала среди свиты мадам де Фер — даже в весьма неизящном форменном платье леди Вивьен выглядела ослепительно. Во время одного из салонов Адель слышала, как юный маркиз Крейо утверждал, что мадам де Фер лично испросила у Инквизитора разрешения примкнуть к свежесозданной организации. Адель в это верилось с трудом — она, скорее, допускала, что никому не известному марчанину понадобились связи и влияние в Орлее, и он сам на коленях умолял леди Вивьен о благосклонности. Хотя... говорят, на руке у него магическая метка, которой он залатал небо. А Адель Дювалье втайне увлекалась всем, что связано с магией, хотя ее родители этого крайне не одобряли. «Наверное, — подумала она, — чародейке Вивьен интересна именно эта метка. Кто знает, какой силой может поделиться тот, кто закрыл Брешь в Завесе? Вряд ли мадам де Фер упустила бы возможность оказаться рядом». Словно в подтверждение мыслей Адель, Инквизитор, случайно очутившийся совсем рядом с ней, завел за спину левую руку, чтобы поклониться какой-то грузной даме. Сквозь кожу перчатки просачивалось нежно-зеленое сияние. Адель Дювалье стояла очень близко, и стоило лишь попробовать дотянуться, чтобы... — Миледи? — Инквизитор обернулся в недоумении, почувствовав ее осторожное прикосновение. — Прошу извинить меня, милорд Инквизитор, — смущенно потупилась Адель. — Но... я не смогла сдержаться. Меня зовут Адель Дювалье. Все... необычное и магическое, смею признаться, входит в круг моих интересов. — Как, к примеру, моя рука? — он широко улыбнулся, и Адель не преминула отметить, какие красивые у него губы. — Возможно... мы бы могли отойти в сторону, миледи, и я бы вполне мог показать вам эту метку — чтобы не напугать других гостей, которых не так интересует магия. Зимний дворец был полон закоулков, заставленных накрытой пыльными чехлами мебелью. Инквизитор толкнул Адель в какой-то угол и решительно накрыл ее губы своими. Перчатка слетела на пол — Адель чувствовала в воздухе запах, будто прошла гроза, а свечение, исходившее от ладони мужчины, заставило зажмуриться, когда он провел рукой по ее шее. Таинственная метка колола и приятно жгла, будто сотни мелких иголок одновременно неглубоко впивались в кожу. Шея, декольте, руки, а после и освобожденные от тисков корсета груди — все мгновенно откликалось на необыкновенно острую ласку. Молнии, будто проходившие через все тело от сосков до самого паха, заставляли вздрагивать, и вскоре Адель поняла, что тонкое кружево белья уже насквозь промокло, а сладкая тяжесть внизу живота требует, чтобы ее как можно скорее утолили прикосновением. Ладонь Инквизитора проникла под юбки, нашарила чулок, скользнула вверх и по-хозяйски прошлась по влажной ткани трусиков, заставляя Адель сдавленно стонать. Когда пальцы, источавшие невероятную энергию, начали ласкать ее срамные губы, Адель с силой закусила рукав собственного платья, чтобы не закричать в голос. Оргазм настиг ее через какие-то мгновения, но рука, сжатая в тиски судорожно сошедшихся бедер, и не думала останавливаться. Когда Адель сотрясла еще одна волна удовольствия, Инквизитор влажно поцеловал покрытую капельками пота шею и, отерев скользкую от смазки руку о чулок, оправил мундир и, как ни в чем не бывало, отправился восвояси, запечатлев на губах случайной любовницы прощальный поцелуй. Адель, приходя в себя после экстаза, обиженно смотрела ему в спину. — Леди Дювалье, какая встреча! Маркиз Ферье, старый знакомый ее отца, бесцеремонно прервал захватившие Адель мечтания. Она недовольно поморщилась и бегло огляделась — Инквизитора в вестибюле уже не было. Первый звонок, прозвучавший как гром с небес, призывал гостей следовать в бальную залу. — Мое почтение, милорд, — Адель вежливо кивнула. — Кажется, всем пора. Бал начинается. — Пожалуй, — усмехнулся Ферье. — Могу я предложить вам руку? Думаю, ваш отец вполне бы доверил мне ваше развлечение сегодня. Адель нехотя взяла маркиза под локоть и вздохнула. Что ж, хотя бы такая партия на вечер. И, кажется, Ферье неплохо рассказывает анекдоты.***
— Представь себе, Моник, сам Инквизитор! — Антуан де Марсо уже успел выпить несколько бокалов антиванского бренди и теперь докучал жене разговорами. Конечно же, такую волнующую тему он обойти не мог. — Инквизитор прибыл в Зимний Дворец, чтобы выказать одной из противоборствующих сторон свою поддержку. Немыслимо! Я краем уха услышал, что он прибыл по приглашению Великого Герцога. Значит ли это что-нибудь, как считаешь? Моник вздохнула. Разглагольствования Антуана о политике раздражали ее до глубины души. — Похоже, он — достаточно дельный парень, чтобы поддержать Гаспара, — Антуан глотнул еще бренди и едва сдержался, чтобы не закашляться. — Если мне улыбнется удача, то я постараюсь поймать его и донести свои собственные доводы до начала переговоров. Он ведь говорит от лица Андрасте, так? А, значит, должен слушать каждого ее искреннего последователя. Я так считаю. — Антуан, ты уже пьян, — поморщилась Моник де Марсо, брезгливо отстраняясь. — Не позорь нас, умоляю. Лучше найди Жиля Рейно, я видела его в толпе. Самая подходящая для тебя компания на вечер. Антуан, выпив лишнего, презревал все правила Игры разом. Он мог подойти к какой-нибудь благородной даме из Попечительского Совета и открыто спросить, до каких пор в Университете будут обретаться неучи-эльфы. Мог ухватить пониже спины симпатичную дебютантку. Мог посреди чьей-нибудь свадьбы вызвать на дуэль того из гостей, кто имел неосторожность недостаточно подобострастно высказаться о Кодексе шевалье. Антуан де Марсо мечтал когда-то стать шевалье, но в Академию его не взяли. И хорошо, думала Моник. Иначе Академию лучше было бы сразу закрыть. — Пойдем, Моник, — муж потянул ее за рукав к перилам балкона. — Сейчас Императрице представят милорда Инквизитора. Вот будет зрелище! Я хочу это видеть. И, словно дополняя его слова, сенешаль звучно возвестил: — Лорд Инквизитор Тревельян, сын банна Тревельяна из Оствика! Молодой аристократ уверенно и спокойно шествовал по белому мрамору залы в направлении балкона, на котором, сложив руки в изящный замок, его приветствия ожидала Селина. — Смотри, смотри, — Антуан обдал жену запахом бренди. — Ее Величество прямо как мраморная статуя стоит, ждет подвоха. Трясется, наверное, но вида не показывает. А Инквизитор, я отсюда вижу, — парень что надо. Выправка, головы не склоняет. Гаспар выбрал себе отличного союзника. После представления и официальной речи Антуан куда-то исчез. Моник, выдохнув с облегчением, присела на банкетку в дальнем углу залы, почти бесплодно надеясь, что никто из ее подруг сегодня не заявится в Зимний Дворец. Она с силой надавила на виски — головная боль, начавшая мучить ее еще до отъезда на прием, не отпускала. Мимо ходили гости, жеманно смеялись, обдавали удушающим запахом духов, от которого забитый в правый висок гвоздь раскалялся все сильнее. — Милорд Инквизитор, — Моник подняла глаза, услышав чье-то приветствие. Лорд Тревельян, раскланявшись с каким-то худым вертлявым аристократом, оказался совсем рядом. Тоже потер пальцами виски, а потом — переносицу. «Игра и необходимость держать лицо утомит кого угодно», — подумала Моник. В этот момент Инквизитор внезапно обернулся и встретился с ней взглядом. — Кажется, вам нехорошо, миледи, — он присел перед ней на корточки и озабоченно посмотрел в глаза. — Вероятно, прогулка на балкон поможет вам почувствовать себя свежее? Она безропотно приняла предложенную руку. Никто даже и не посмотрел вслед, когда они вышли на пустой балкон, граничивший с самым дальним углом залы. Блаженная прохлада окутала больную голову Моник, и мучительные ощущения стали, наконец, утихать. Под порывом вечернего ветра она вздрогнула, а потом — и еще раз, когда на плечи вдруг легла теплая тяжесть бархатного мундира. Лорд Тревельян улыбнулся. В одной рубашке он казался совсем юным, светлым и каким-то... бесконечно надежным. Впрочем, дело было, конечно, не в рубашке вовсе, а, скорее, в теплоте взгляда и мягкой улыбке. Никогда, даже в первые годы после свадьбы, Антуан не смотрел на нее так. И Моник расслабилась. Сделала робкий шаг вправо и приникла к плечу Инквизитора, почти слыша, как размеренно бьется его сердце. Он ласково притянул ее к себе и поцеловал. Поцеловал нежно и бережно, придерживая за подбородок, лаская губами сначала ее губы, потом — щеки, потом — спустился к шее. — Но...— почти бессильно забормотала Моник, подставляя шею и плечи под поцелуи. — Не надо... я замужем, милорд. Кажется, Инквизитор ее не услышал. Когда он, уверенно, но бережно надавив между лопаток, заставил ее облокотиться на перила и задрал юбки до самой талии, Моник было уже все равно, увидит их кто-то или нет. Пусть видят. Пусть знают, как она презирает Антуана де Марсо и все, что с ним связано. Как с радостью отдает свое тело тому, кто проявил к ней хоть толику заботы. — Ваш супруг посмел оставить вас одну, — прошептал Инквизитор ей на ухо, продолжая с силой толкаться внутрь. — Видимо, он часто так поступает? Вы заслуживаете большего. Вы ни в чем не виноваты, миледи... — Но я ни в чем не виноват! Висок снова отозвался резкой болью. Моник открыла глаза. Кто-то из гостей пятился, размахивая руками, а на него надвигался Антуан, сверкая глазами из-под покосившейся маски. — Кто вы такой, милорд, чтобы говорить, что шевалье, рыцари, что издавна стоят на страже чести, хотят повергнуть Орлей в хаос? — рычал Антуан. — Шевалье, возглавляемые Великим Герцогом, наведут в стране порядок! А вас, милорд, я... — Хватит! — вскочила Моник и встала перед мужем, из последних сил улыбаясь пострадавшему. — Милорд, мой муж несколько... переусердствовал с бренди. Прошу извинить за неудобства, и если вам будет угодно оспорить нанесенные оскорбления... — Ничуть, миледи, — сухо и недовольно ответил незнакомец, сверля глазами Антуана. — Мои... соболезнования. Приятного вечера.***
— Знаете, Инквизитор, мне кажется, что каждая дама в этом зале жаждет вашего личного внимания. Тревельян искренне улыбнулся и осторожно сжал ладонь Искательницы своей — так, чтобы никто не увидел. — Да вы ревнуете, леди Кассандра, — шепнул он, а Кассандра слегка зарделась. — Не в этом дело... Я лишь волнуюсь за дело Инквизиции. Сегодня такой важный день и для Орлея, и для всех нас. Нельзя допустить, чтобы какие-то интриги... помешали. — Конечно, — с лукавой улыбкой ответил Инквизитор. — Я понимаю. Не волнуйся. Здесь нет ни одной, что могла бы называться Героиней Орлея. И моего сердца, смею доложить, тоже. Кассандра отдернула руку и отвернулась, чувствуя, как громко бьется сердце. Ревность? Еще не хватало... Но все эти женщины! Или все же это — ревность? Голос Лелианы заставил ее отвлечься от попыток разобраться-таки в себе, а Тревельяна — почти недовольно поморщиться. — Инквизитор, — Соловей деликатно остановилась в нескольких шагах. — Если позволите... На пару слов. Кажется, нам пора действовать.