Garmarna — Vittrad
Тиха ночь на всеми богами забытом леднике, куда отправляют самых опасных убийц, объявленных вне закона. Тиха настолько, что ужас просыпается где-то в районе живота и липкой массой тянется вверх к пищеводу, от одной только мысли, что все могли не выдержать мороза, что ты остался на леднике один одинешенек. Мэйредин раскачивается из стороны в сторону, нервно хихикая. Хангерок переполз с груди набок, открывая взору богов выцветшую чермную рубаху до пят. Мэйредин смотрит безумно на зажигающиеся над ней звезды. Одна. Другая. Третья. Скоро ими покрывается все небо. Почему-то в голове девушки невольно возникает мысль, что в Ночь Всех Духов звезд будет столько же, сколько чужих светил она погасила своими руками. Девушка разглядывает с блуждающей улыбкой собственные руки: ногти коротко острижены, пальцы все в въевшейся до смерти едкой краске, но так же как раньше на них виднеется призрачными разводами чужая кровь. — ЭТО МОЙ ВЫБОР! МОЙ! НЕ ВАМ ЕГО ОСПАРИВАТЬ!!! Мэй вскакивает на ноги и кидает в вечно спокойные воды ледяного океана крупные осколки льда. Океан не отвечает даже всплеском, лишь лениво принимая в себя все летящее. И Мэйредин успокаивается, снова опускаясь на замерзшую твердь. Гулко отдавались по коридорам замка магов шаги. Она шла медленно, опустив голову, смотря исключительно в пол. Ее желание убить всех, кто мог дать ей силовой отпор оказалось сильнее доводов разума. И, как ни странно, она совершенно не жалела. Они корчились, пронзенные длинными иглами сосулек. Они кричали, заживо сваренные в раскаленном пару кипящей воды. И кожа на руках их и ногах мерзко пузырилась, оплавляясь, обнажая плоть. Они смердели страхом, жжеными волосами и безнадежностью положения. А Мэйредин улыбалась задумчиво. Теперь в ее стране не сыщешь и с фонарем хотя бы одного мага. Кроме, разумеется, ее самой… Ее решили судить по свей строгости государственных законов. Мэй не была против. Одно ее удручало — снова тень падет на полукровок. Но, видимо, такова их участь. А жаль… Приговор звучал откуда-то со стороны, глухо, словно через пелену, ватную какую-то глушь. Но Мэйредин его прекрасно поняла, опротестовывать даже не попыталась. К чему? Она считала, что честь себе сделала подобным процессом и что нет и не будет более прекрасной награды, нежели вечная жизнь в мире льда и смерти. Кто же сказал, что тут быстро сходят с ума и пытаются самого себя убить…***
Мэйредин просыпается с диким воплем, тут же укутываясь в теплое одеяло, поджимает под себя ноги. Снова ей снится тот самый сон, где она с сумасшедшей улыбкой уничтожает тех, кому нынешняя обязана всем. Кто же сказал, что совершенный в прошлой жизни ритуал решит просочиться в сны, отравляя их. Мэйредин нынешняя не хочет знать и помнить того, что делала Мэйредин прошлая. Но выбора нет...