Престранные Помыслы Прекрасного Повелителя Пробирок

Правда была в том, что слизеринцы действительно сбились в стаи и весь день бегали по коридорам. Иногда даже слова, сорвавшиеся с сухих губёнок Макгонагалл, оказывались правдивыми. В конце концов, сломанные часы тоже дважды в день показывают правильное время. Все слизеринцы искали одного человека: Дженезис Эван. Признаться честно, зрелище было весьма отвратное: влюбленные подростки редко отличаются психической устойчивостью. Некоторые студенты врезались в стены, сверкая безумным взглядом и пуская слюни на древние ковры, иные — затевали кулачные бои, плавно перетекающие в бои без правил. Хуже всех пришлось Адриану Пьюси, который, взобравшись на верхнюю ступеньку главной лестницы, стонал жалобную песню собственного сочинения, размахивая бубном и совершенно не попадая в ритм. Я расхаживал по коридорам и наблюдал сие действо. В конце концов, я не нёс ответственности за происходящее. Ответственность нужно нести только за то, в чём вас могут спалить. Мимо прошествовала парочка влюблённых слизеринок. Одна из них издала непристойно длинный вздох и изрекла: — Я понятия не имею, кто такая Дженезис, но всё равно её люблю. Другая подхватила: — Знаю. Я встречаюсь с Эндрю уже четыре года, но всё равно люблю её. Больше вздохов. До меня вдруг дошло, что фиаско с любовным зельем привело в замешательство студенток, которые ранее предполагали у себя наличие гетеросексуальный ориентации. Пока я смотрел, как Драко Малфой пытается забороть Крэбба и Гойла с криками «Она моя!», в животе кольнуло какое-то странное чувство. Я подскочил как ошпаренный. Неужели я только что ощутил вину? Но нет, это был всего лишь голод. В конце концов, у меня весь день не было во рту и маковой росинки. Осознав этот прискорбный факт, я обнажил зубы в своей самой очаровательной улыбке облегчения. (Проходивший мимо первокурсник, узрев меня, завопил и поскакал в противоположном направлении. Признаюсь, я немного потерял сноровку по части очарования.) Я прекратил улыбаться и направился в Большой зал, чтобы спокойно потрапезничать. Там я занял своё обычное место и уже положил на тарелку порцию бекона, достойную сердечного приступа, когда почувствовал, как что-то коснулось моей ноги. На всякий случай я пнул нарушителя — вдруг это окажется Макгонагалл. — Ай! — воскликнуло нечто. Не Макгонагалл. Как занимательно. Я изогнулся и просунул голову под стол — надеюсь, со стороны это выглядело в достаточной мере величественно, — и тут же оказался нос к носу с Дженезис Эван, которая пряталась под столом с видом паникующей белки. (Ей, конечно, пришлось отодвинуться, чтобы мой нос смог занять положенное ему пространство. Он у меня не крупный, просто кость широкая.) — Профессор, — прошептала она, — вы должны приготовить антидот! И всем раздать! Я больше не могу, они преследуют меня весь день! — Но ведь ты сама этого хотела, — отозвался я, несколько уязвлянный её пренебрежением к плодам моего труда. В этот момент с противоположной стороны под столом показался седой котелок Дамблдора. Директор немного поёрзал и мудро изрёк: — Опасайтесь своих желаний — они могут сбыться! Мы с Дженезис испепелили его зверским взглядом. Не знаю, почему я не ожидал этого вброса от старикашки. Вроде должен был уже привыкнуть. — Откуда вам известно всё, что происходит в этой проклятой школе? — спросил я. Он ещё немного поёрзал на месте и провозгласил: — Божет мыть. А потом просто вытащил свою бородатую шайбу из-под стола. В этот момент я осознал сразу несколько вещей: 1) Старик украл самое священное выражение из моего коронного набора, сделав его абсолютно бесполезным. 2) Дамблдора совершенно точно не было в Большом зале, когда я вошёл, и 3) Исходя из положения его головы под столом, старый перечник либо свисал с потолка подобно летучей мыши, либо лежал пузом на преподавательском столе. Я вздрогнул от ярости с примесью восхищения. — Профессор! — прервала мои размышления мисс Эван. — Вы должны дать им антидот! Вы такую кашу заварили. Пришёл её черёд испытать на себе мой ястребиный взор. — В смысле… — её голос дрогнул под моим острым, как бритва, взглядом. (Не зря меня называют Бритвогляд. По крайней мере начнут, когда я стану премьер-министром.) Но Эван рискнула закончить мысль: — Я просто… ведь больше сотни людей, понимаете ли, влюбились в меня, хотя я мечтала только об… одном. Я вытащил голову из-под стола, прикрыл рот ладошкой и воскликнул самым невинным голосом: — Дженезис Эван! Что вы делаете под преподавательским столом?! С рёвом стада буйволов сотня восторженных слизеринцев и один азартный пуффендуец рванули в нашу сторону, переворачивая лавки и перепрыгивая через столы. — Не-е-ет! — взвизгнула мисс Эван из своего уже-не-укрытия. Звук её голоса только придал им сил. Они начали подкапываться под скатерть, наперебой выкрикивая: «Любимая!», «Выходи за меня!» и «Наконец-то я нашёл тебя, моя лакричная палочка!». Между делом я неспешно отчалил, прихватив тарелку с беконом. Никто не смеет ставить под сомнение тактику Непревзойдённого Шпиона, если только вы не хотите сгинуть под грудой студентов. Я проследовал в учительскую, надеясь на тишину и покой, но обстановочка там оказалась не лучше. Едва успев открыть дверь, я оказался лицом к лицу с физиономией Квиррелла. А это, по признанию многих, зловещее предзнаменование скуки. Я попытался сделать плавный поворот на 180 градусов, пройдя по вымышленной восьмёрке, небрежно помахивая руками и заталкивая в рот бекон. Но мою попытку прервал непотребный шум, исходивший из недр учительской. И частично — застрявший в горле бекон. Шум издавала Макгонагалл. Похоже, отныне она решила привлекать моё внимание невнятным мычанием. Я уставился на неё, незаметно отхаркнув бекон в кулак. Макгонагалл сидела в кресле рядом с Квирреллом. Ещё более ужасающая мысль пришла мне в голову: а что если она пыталась привлечь внимание Квиррелла? — О, привет, Северус! — радостно поприветствовала она и продолжила мычать на повышенных тонах с широкой улыбкой: — Муа-ху-ху! Даже Квиррелл насторожился. А уж если что-то обеспокоило тюрбанчика, можете быть уверены, что ситуация чрезвычайная. — Квиринус! — продолжила Макгонагалл тем же пылким тоном. — Я так люблю твой тюрбан. Муэ-хе-хе! И твою игуану я тоже очень люблю. Какая прелестная игуана, которую я просто обожаю. Только не снова. Если старушка попыталась доказать своё понимание любви, флиртуя с Квирреллом, она тронулась умом даже больше, чем я предполагал. Она ещё немного помычала и окончательно вывела меня из равновесия, похлопав ресницами. (Напомню, что старушке как минимум девяносто лет.) — Блин! — воскликнул я, хлопнув ладонью по лбу от снизошедшего озарения. — Она пытается хихикать! Вот что это за звуки! Моё научное открытие никто не оценил. По понятным причинам Квирреллу оно не принесло особого облегчения, а Макгонагалл мгновенно преобразилась из хихикающей школьницы в горгону с жаждой крови. Не знаю, почему я удивляюсь каждый раз, когда меня проклятием вышвыривают из комнаты. Но вот я снова перелетел через порог и покатился на спине вниз по коридору. Я спас себя от позора, перевернувшись и несколько раз отжавшись от пола, как только моё путешествие закончилось — как будто так и было задумано. Как будто прокатиться по полу меня сподвигла собственная прыть, а не поздняя менопауза Макгонагалл. Однако на втором отжимании правая рука подкосилась, и мне срочно пришлось прикрыть моё прикрытие, так что я сделал вид, будто вытираю пол руками. Не самая блестящая из моих идей. Я ползал по полу на четвереньках с невидимой губкой, приговаривая «Прочь, проклятое пятно», пока не осознал, что рядом нет свидетелей. И тогда весьма буднично поднялся на ноги. Эта школа меня доконает. Я же не виноват, что старушка не умеет хихикать или что она родилась (ориентировочно во времена развала Римской Империи) сразу зловредной пенсионеркой. Радует, что хотя бы экзамены начинаются через неделю. Они всегда чрезвычайно поднимают мне настроение. Я возвратился в подземелья с метафорически поджатым хвостом. По пути сделал короткую остановку, чтобы лицезреть тошнотворную сцену. Помните любовный треугольник Пьюси-Эмери-Эван? Что ж, они стояли посреди коридора на всеобщем обозрении и занимались групповыми обнимашками. — Мы причинили друг другу много страданий, — изрёк Адриан Пьюси. — Давайте снова станем друзьями. Какой омерзительный поворот событий. В такие отвратные времена я могу выносить общество только одного человека. Я похромал в сторону кабинета Филча. (Прихрамывание придаёт налёт ветеранской доблести и большой житейской мудрости.) По опыту я знал, что вваливаться к Филчу без предупреждения — плохая идея. Плохая идея даже не на уровне «завязать разговор с Дамблдором», а на уровне «жениться на Трелони». Впервые я зашёл не постучав, когда только начал преподавать в школе, и наткнулся на тревожную сцену: Филч нежно намывал миссис Норрис с шампунем, мурлыкая тихую мелодию. Во второй раз они были поглощены игрой в «Крокодила». И (по крайне мере, так думал Филч) кошка пыталась изобразить фразу «Я люблю тебя» при помощи хвоста и левой лапы. В третий раз они сидели на полу, хищно наблюдая за перебежками облезлой крысы. В четвёртый раз, всё там же на полу, они обгладывали сырую на вид рыбу. В пятый и последний раз Филч спал, свернувшись калачиком на столе, пока миссис Норрис восседала на стуле и, могу поклясться морщинами Макгонагалл, гладила его по голове. Во избежание подобных инцидентов я пропел свою стандартную песенку «Приближаюсь к кабинету», затем пошаркал подошвами перед дверью, топнул и прокашлялся, прежде чем постучать. Тук-тики-тук-тук. Тук-тук! — Входите! — вежливо прорычал Филч. Я беззаботно распахнул дверь. Есть у меня такая способность. И вплыл в офис аки чёрная лебедь. А потом посмотрел вперёд. На моего так называемого «друга». — Аргус! — немедленно воззвал я. — Чего? — отозвался он, вперившись в меня своими мигалками. — Мы это уже обсуждали. — Обсуждали что? — Безумства, которые ты творишь. — И что же тебя смущает? — Просто… Пожалуйста, сними миссис Норрис с башки, пока я здесь. Не могу сосредоточиться. — Нет, это не миссис Норрис. — Пардоньте? — Сегодня это миссис Кошка-на-Бошку. — М? — У меня голова мёрзнет. Миссис Кошка-на-Бошку приоткрыла один глаз с высоты Филчевой головы и прожгла меня высокомерным взглядом за прерванный сон. Эта парочка когда-нибудь сведёт меня с ума. — В подземелье очень холодно, — более подробно пояснил Филч. — Мне плевать. А ты сейчас напоминаешь Квиррелла. Это заставило его встрепенуться. Миссис Норрис мявкнула что-то подозрительно напоминающее «Только не Квиррелл!», а Филч смахнул её с головы, случайно отфутболив в стену на другом конце комнаты. — Принято, — сказал он. Миссис Норрис отскочила от стены, приземлилась на пол и с позором заползла под шкаф. Квиррелл не пользуется в школе особой популярностью. Я уселся напротив Филча и свирепо уставился на него в ожидании светской беседы. — У меня есть новость, которая тебя развеселит, — добродушно прорычал Филч. — И какая же? — Вчера Поттер отбывал наказание в Запретном лесу. И он почти умер. — Филч попытался рассмеяться, но получился только энергичный кашель. — Кажется, мне пора провести открытую лекцию по смеху для профессоров и сотрудников, — мрачно заметил я. — Что? — переспросил Филч. (У него паршивый слух. Возможно, я когда-то случайно запустил фейерверк прямо у него под ухом, а потом, возможно, коряво наложил заклинание изменения памяти. Филч до сих пор пламенно верит, что встретил в тот день настоящего Элвиса.) Пришлось прибавить громкость: — Я сказал, что это отличная новость. Что произошло в лесу? — Ни черта не понимаю болтовню Хагрида. Но, если я верно расслышал, Поттер протаранил единорога или устроил поджог Тёмного Лорда. — Уверен, ты всё правильно услышал, — сказал я. Но Филч только глубокомысленно кивнул, не оценив моего великого сарказма. — Северус Снейп, — раздался вдруг раскатистый голос Дамблдора из громкоговорителя. — Пожалуйста, немедленно пройдите в кабинет директора. Северус Снейп. Я выразил своё отношение к этому призыву несколькими отборными словечками, встал, развернулся, осознал, что в Хогвартсе нет громкоговорителя, и на полной скорости врезался непосредственно в Дамблдора, который маячил у меня за спиной, притворяясь громкоговорителем. Вполне правдоподобно, со скрипом и помехами. Я озвучил ещё несколько отборных словечек. — Прошу, не стоит впутывать сюда мою матушку, — произнёс директор с такой умильной улыбочкой, которую следует использовать только в ванной с пузыриками. Или по случаю увольнения Дамблдора. Это событие, для которого я берегу свою. умильную улыбочку. — Северус, — невозмутимо продолжил он, игнорируя скрежет моих зубов. — Нам надо поговорить. Я тихо что-то пробормотал. Не знаю, чего я хотел: прикинуться тугоухим по примеру Филча или притвориться, что не говорю по-английски. Всячески избегая взгляда директора и энергично пожимая плечами, я червячком пробирался всё ближе к двери. Но, увы, моему побегу не суждено было состояться. Дамблдор хорошо поработал над клещевым захватом.