Violas

      Любимая фарфоровая кружка Бэкхёна с треском разбивается об пол. Белые осколки разлетаются по темному паркету. Они блестят в лучах заката, будто бы плачут вместе с хрупким бледным парнем, который растерянно пытается собрать их. Осколки безжалостно впиваются в ладони, заставляя слезы с новой силой струиться по щекам, капая на пол. Бён пытается прекратить всхлипывать, взять себя в руки и перестать унижаться, ползая на коленях перед безжалостным Пак Чанёлем, который прожигает своим взглядом его макушку. Последние осколки оказываются в руках Бэкхёна, и он в спешке встаёт, складывая их аккуратной горкой на кухонном столе. Окровавленными руками он вытирает слезы, размазывая их по лицу с алой кровью. Чанёль толкает хрупкое тело, пытаясь вернуть обратно на пол, но Бэк хватается за стул, поднимая на Пака глаза, переполненные страхом и мольбой прекратить все это. Высокий парень резко влепляет ему пощёчину. На щеке моментально распускается розовое пятно в виде большой пятерни. Кожу обжигает, а в глазах образовывается новая порция слез, стремящаяся выйти наружу. Теперь над Бёном зависает левая ладонь парня, которая с таким же оглушительным звоном опускается ему на другую щеку. Пощёчины сыпятся одна за другой, а Бэкхён терпит, глотая соленую воду из глаз. Он знает, что его уже никогда не простят и это станет его пожизненным наказанием. — Сука.       Бэкхён слышит это единственное слово за целый час от Чанёля, получая последнюю самую сильную пощечину. Теперь его нижняя губа разбита. Слезы кончаются, а Пак Чанёль медленно скрывается в дверях, оставляя измученного хрупкого парня одного в большой квартире, залитой яркими оранжевыми лучами солнца.