Violas

      Бён Бэкхён никогда не забудет, как это началось. Когда-то давно он и Пак Чанёль были лучшими друзьями, ходили везде вместе, даже не пытались на секунду расстаться, но Чан начал встречаться с девушкой. Именно в это время лучшие друзья сильно отдалились друг от друга. Чанёль уделял все время своей много обожаемой девушке. Бэкхён был рад за него. Он улыбался, слушая, как Пак взахлёб рассказывал о ней, активно жестикулировал, улыбаясь до ушей, кончики которых мило розовели и подрагивали. "Прекрасный эльф", — думал Бён, кивая головой и разглядывая свои тонкие пальцы. Пак был всегда с ней. Вместо привычных посиделок по выходным, Пак Чанёль бегал к ней на свидания. Все вылазки в середине недели заканчивались походами в маленькие магазинчики, забитые милыми сувенирами. Чанёль скупал все пачками и потом заворачивал в красивые коробочки, набивая их цветными бумажками для ощущения большей полноты. Бён улыбался, обвязывая их цветными бантами.       Он и правда был счастлив за него, или точнее пытался быть, ведь его сердце предательски ныло, как только Бён видел их вместе. Бэкхён пытался все это свалить на ревность из-за того, что Пак его друг и теперь мало времени уделяет ему. Но все было не так... Бён Бэкхён, ничем не примечательный парнишка, влюбился в своего лучшего друга и любил его уже больше двух лет. Он молчал об этом, понимая, что может потерять дружбу. Девушка Чанёля не казалась ему хорошей для друга. Бён Бэкхён видел её с другими парнями, она флиртовала с ними, играла и иногда целовалась, а после этого как ни в чем не бывало приходила к Паку и рассказывала ему байки о том, как она занималась в поте лица на курсах по актерскому мастерству. Бэк ничего не рассказывал Чанёлю, не хотя ему навредить. Он много раз выслушивал её извинения и просьбы о том, чтобы Бэкхён ничего не говорил её парню, когда они оставались наедине в кафе. Парень отводил взгляд в сторону, а потом старался натянуто улыбнуться другу.       Но все быстро поменялось в один день. Бэк помнил, как яркое солнце слепило ему глаза, когда он улыбался, шагая по широкому тротуару. Асфальт казалось плавился, и от него поднимался лёгкий незаметный дымок. Бэкхёну нравилась такая погода в конце августа, когда лето ещё не хочет уходить и уступать место хмурой осени. Он шёл к дому Пака, помахивая небольшим цветным пакетиком, в котором лежала недорогая серебристая подвеска для его девушки. Сегодня у неё был день рождение. Небольшой белый дом был почти полностью забит людьми. — Я знаю тут разве что человек десять, не больше, — смущенно шептал ему Чанёль, нервно покручивая в руках пластиковый стаканчик. — Но это ее праздник, поэтому я рад!       Он улыбнулся, но не так ярко как всегда. Улыбка была тусклой. Внутри у Бэкхёна все сжалось. Он лишь кивнул другу и направился к дивану, где девушка Чанёля громко хохотала с кучкой парней и девушек, похожих на неё. Бэкхён нагнулся к ней и тихо прошептал: — Я все расскажу ему. Сегодня же.       Девушка вздрогнула, сглатывая слюну. Её молящий взгляд устремился в глаза Бёна, но Бекхён был непоколебим в своём решении. Он круто развернулся, направился к лестнице на второй этаж. Узкий коридор, в конце которого находилась комната Чана, давил на него. Бён будто задыхался, когда уже вот-вот готов был схватиться за ручку двери. Его кто-то резко схватил за плечо, поворачивая обратно. — Ты пожалеешь об этом, Бён Бэкхён.       Она прошипела это ему своим змеиным голоском прямо в губы, утягивая в долгий и отвратительный поцелуй. Почему именно в этот момент он не мог ничего предпринять, оттолкнуть её? Он просто стоял с расширенными зрачками, не зная, что ему делать. А она быстро воспользовалась ситуацией, провернув все так, будто это он её целовал и чуть не изнасиловать пытался. Бэкхён никогда не забудет этот растерянный взгляд Пака, когда она затолкнула его в комнату. Только там он заметил, как она заранее размазала свой макияж по лицу, напустила слезы и даже стянула на одно плечо кофту. Она что-то поспешно бормотала, но все это звучало эхом в голове Бэкхёна. Парень смотрел только в глаза лучшего друга, которой с каждой секундой становился злым.       Все, что помнил Бэкхён дальше, это то, как его избивал Чанёль на заднем дворе. Он нещадно бил его ногами в ребра, что-то кричал. Бэк хотел подняться, хотел попросить разрешения все объяснить, но только громко стонал от нестерпимой боли во всем теле и захлебывался слезами, градом катившимися из его глаз. Он не помнил, сколько мучал его Чанёль, но это точно было долго. Потом его лучший друг просто выставил его за калитку своего дома, ставя в известность о том, что они больше не друзья, и чтобы Бэк даже на километр не смел приближаться к нему и его девушке.       Он получил жуткие гематомы и два сломанных ребра. Когда раны полностью затянулись, на дворе уже стоял январь, загоняя всех прохожих своим холодом в дома или уютные кафешки на углу улиц. Чанёль явился к нему домой немного выпивший и с порога ударил Бэкхёна в скулу. — Она бросила меня из-за тебя, тварь! Она сказала, что не может быть со мной, зная, что я мог дружить с таким ублюдком как ты! Ты во всем виноват, Бён Бэкхён! Ты будешь отрабатывать!       В этот день, когда Бэк должен был идти в больницу к своему больному отцу и принести ему свежих апельсинов и мандаринов, он оказался изнасилованным своим лучшим другом, который никогда не простит ему потерю своей любимой. Бён не мог ему ничего объяснить. Да и вообще был бы от этого какой-то толк? Чанёль больше не верит ему и уже никогда теперь не поверит. Он будет мучать его, оскорблять, унижать, насиловать, потому что он хочет, чтобы Бён Бэкхёну было также больно как и ему. Бэкхён пролежал опустошенным все ночь, вслушиваясь, как рядом с ним мирно сопит Пак. "Можно представить, что сейчас он был со мной, потому что любит меня..." Но разве это так? Теперь для Чанёля он — кусок дерьма, над которым он будет издеваться до конца жизни.       Под утро Бэк все же смог немного заснуть. А когда он проснулся было уже за полдень, и Чанёль давно ушёл. Все тело болело, и он так и не смог подняться с кровати. Бэкхён заплакал, заплакал как девочка, зарываясь лицом в подушку, которая ещё пахла одеколоном Чанёля. Внутри все разрывалось на части; казалось, будто сейчас он умрет. Наверное, тогда бы Пак Чанёль был действительно счастлив...       Прошёл год и Бён Бэкхён привык уже к постоянным побоям, крикам и тому, что его насиловали нещадно. Чанёль даже запрещал ему называть его по имени и прикасаться к нему, потому что он испытывал от этого отвращение. Все его приходы к Бёну заканчивались слезами со стороны хрупкого парня. Он скручивался калачиком в кровати или на полу и бесшумно плакал. Бэкхён сжимал свои руки, покрытые синяками, которые он потом скроет длинными рукавами рубашек и бесформенных толстовок и натянет приветливую улыбку для всех. Он никому не говорил об этом, хранил все в себе, ведь Бэкхён любил Чанёля и готов был это терпеть до самой смерти, хотя он и прекрасно знал, что ни в чем не виноват.

***

      Бэкхён глотает очередную таблетку обезболивающего и садиться на пол, опираясь покрытой синяками спиной о стену. Его опустошенный взгляд буравит стенку, а пальцы нервно перебирают завязки на кофте. Он вслушивается в монотонный звук часов и шаги за дверью квартиры. Бёна трясло от страха, что сейчас ему нужно будет открыть дверь Чанёлю, который снова начал сильно долбить в железную дверь. Бэкхён вздрогнул и откашлялся. Грудная клетка сразу же отозвалась тупой болью. Парень медленно попытался подняться, хватаясь руками за стену. Все тело отзывалось на его действия непереносимой болью; Бэкхён даже зажмурился, пытаясь хоть как-то не застонать. Он медленно двигается к двери. Его дрожащие пальцы проворачивают замок, и Бён Бэкхён медленно открывает входную дверь...