***
Каждую секунду вторит себе, что необходимо попросту напиться и забыть тот день, забыть чувство ревности и обиды. Забыть эту чертову любовь, сжигающую его до основания. Холодное, черствое сердце, оно словно вставший двигатель, который не запускали уже давно. Но стоит в этот двигатель добавить всего лишь масляную каплю воспоминаний, связанных с Владленой, как двигатель уже мурчит, словно котенок, и требует разгона на полную мощность. Сжимает стакан с алкоголем еще крепче в своих руках, пытаясь увековечить это мгновение, чтобы помнить, насколько ему больно, насколько он слаб. Она действительно сделала его слабым, стала той единственной точкой в сердце, на которую стоит лишь надавить, и орган попросту разорвется. Несколько ничтожных глотков алкоголя не дают ему полностью нужного эффекта. Все еще ждет звонка от своего нового начальника охраны, от парня, который попросту в ноги падал, лишь бы его только взяли на работу. Хотя это даже работой не назовешь, прислужение — вот настоящее название тому, что теперь будет делать этот молодой человек с гладкой лысой головой. — Станислав Николаевич, — останавливается в нескольких метрах, разглядывает коллекцию отборного алкоголя в личном баре хозяина, — мы опоздали. Он сжимает стакан. От такой силы тот быстро лопается. Осколки уже вонзаются в ладонь Волкова, до крови протыкают жесткую кожу, вторгаясь в каждую мышцу, что продолжает напрягаться. Зрачки Стаса расширяются. Мужчина едва ловит воздух ртом. Всё к черту! Он не может контролировать желание разорвать каждого из глупых охранников на части, лишь потому что они не способны на элементарный пустяк. Всего лишь следовало выследить Игоря и привести его сюда, в новый дом Волкова, вместе с капризной дерзкой девчонкой, чья ревность убила Станислава. Даже сейчас, услышав такие слова от своего нового начальника охраны, Стас в первую очередь думает не о том, что этим двум может угрожать опасность, мужчина вспоминает взгляд Владлены, её слезы, её грубость и стойкость в голосе. Он не может забыть тот вечер в больнице, не может забыть обожжённую руку девушки, её потрепанность и разочарование. До последнего думал, что именно Владлена наклонилась над ним. Именно она целует его губы, заставляя открыть глаза. Именно она убирает простынку, слегка задирает ткань пижамы и дотрагивается горячим язычком до члена. Проводит от кончика до яичек, смачивая дорожку слюной. Он чувствовал, как пылает девушка желанием и никак не мог разглядеть, кто перед ним наклонился. Всё время ему казалось, что этот жаркий ротик, который так жадно проглатывал член до основания, с горловым заглотом продолжая посасывать, принадлежит именно Владлене. Уже через минуту, когда дверь открылась и Стас наконец смог разглядеть, кто именно так стремительно пытался довести его до оргазма, мужчина оцепенел. Он попросту растерялся. «Я не должен был показать свою слабость. Я не должен был признавать свою вину, именно поэтому мне легче было попытаться в сотый раз сломить девушку, чем быть сломленным самому». Он вторит себе эти слова каждую секунду, едва только сердце начинает ощущать боль от разочарованного лица Владлены, что ежесекундно восстает образом в голове. Стас все же отпускает осколки со своей руки, начиная выколупывать остальные, которые слишком глубоко вошли. Мужчина еще раз неодобрительно смотрит на парня, спрашивает его имя, продолжая прожигать парня своим недовольным взглядом. — Алексей. — отвечает парень, пытаясь хоть как-то утихомирить свой страх и держаться достойно перед злым Волковым. — Слушай сюда, Леха, — по-простому обращается к нему Волков и встает на ноги, — мне плевать, что мы там не успели, понял? Я хочу, чтобы Игорь и девушка были здесь, и не просто были здесь в течении дня, а в течении часа! Пробки, не пробки, авария, ГАИшники, мне плевать на всех! Привезите мне их живыми и невредимыми! Разве я много прошу? — Их было гораздо больше, Станислав Николаевич… — Кого это «их»? — Николай там же был там. Они схватили их… — Что же ты сразу не сказал? Мужчина чувствует, как холодные мурашки атаковали каждую клеточку тела. Он пытается прогнать их, но те предательски вонзились в его сердце и не хотят выходить. Впервые у Стаса перехватывает дыхание, впервые он по-настоящему чувствует себя бессильным. Как и тогда, в шестнадцать лет, ноги у мужчины задрожали, а тело начало сводить судорогой. Все постепенно накапливается и вот-вот начнёт трескаться по швам. Мужчина чувствует, как необходимость спасти девушку сражает его ежесекундно. Он захлебывается от эмоционального взрыва, что теперь пророчит одну лишь злость. — Готовь машину! — Но Станислав Николаевич, у нас совсем мало людей… — Я сказал, готовь машину! — грубо, сквозь зубы рычит Волков, как настоящий зверь. — Будут люди. Он сжимает руки в кулаки, плюет на боль ран из-за осколков. Ему не терпится отключить желание наказать девушку. Впервые Стасу хочется спасти её, по-настоящему спасти, убивать всех тех, кто причинил ей боль или же проявил страх. И впервые мужчина делает это не напоказ, демонстрируя свою силу, жестокость и власть, а делает это потому что любит… Любит беззащитную хрупкую натуру Владлены…***
Я хочу забыть каждую секунду, проведенную с ним. Хочу отключить эти дурные эмоции и наконец зажить счастливо. Но когда кровь стекает по лицу, а недавно обгоревшая рука подвергается крепкому захвату, я понимаю, что сейчас бы выбрала жестокость Волкова относительно секса, чем это грубое избиение Игоря. — За мной проследили, когда я приезжал кормить Ноэля. Меня заставляют смотреть, как парня бьют по ребрам, как его беспощадно кидают со стороны в сторону. Иногда Хмельникову удается вырваться и нанести несколько ударов, но они ничего не меняют. Счет по прежнему остается 60:7 в пользу шестерых людей Николая. Другие не принимают участия, но, тем не менее, поддерживают эту чертову шестерку как только могут. Грязный старикашка продолжает раздевать меня взглядом, что-то шепчет Денису, старинному другу Волкова, который оказался на деле попросту предателем. Кровь не дает мне дышать носом. Даже когда приоткрываю рот, пытаясь выталкивать соленую теплую жидкость языком, все равно не получается сделать нормального вздоха. Мне удается заметить, как быстро Денис садится в автомобиль темного цвета и срывается с места, хорошенько перед этим надавив на газ. Дождь, который совсем недавно прекратился, вновь начинает лить сильным напором. Мне ничего не остается, как принять на свое замерзшее тело крупные капли. Они словно пронзают меня иголками, пробираются через кожу, через каждую жилку и добираются до самых важных органов. Сперва заболели почки, затем печень и желудок. Меня едва не рвет после удара ноги одного из людей Николая по телу Игоря. Парень словно выплевывает последнюю кровь из своего организма и хватается за больное место в районе живота. Он прижимает ладони к этому участку, продолжая харкать кровью и пытаться ползти ко мне, словно желает отразить свой последний удар на этом бугае, что держит меня. — Слишком больно, Игорек? — шепчет Николай, слегка наклонившись над телом шатена. Седовласый мужчина проводит своей ладонью по небритой щетине и улыбается этими гнилыми зубами, осматривая мое тело. Он расстегивает верхнюю пуговицу своего пиджака, затем медленно движется ко мне, а его помощник, держащий зонт над головой старика, едва успевает за ним. — Шикарная девушка, не так ли? — он продолжает говорить с поверженным Игорем. — Сиськи, жопа, все на месте. Жалко только, что целки уже нет… Проводит своими грязными руками между моих ног, касается самого заветного. Я дергаюсь, рычу ему в лицо, пытаясь укусить хоть за что-то, ведь ударить мне его все равно не удастся. Едва я понимаю, что парень держит меня крепко, то подпрыгиваю на месте и задираю ногу, чтобы ударить мужчину. Ничего не получается. Я даже и не надеялась на то, чтобы что-то получилось. Он обхватывает меня за ногу и одним взглядом заставляет бугая отпустить мои руки. Я резко падаю прямо в землю, в то место, где уже начала образовываться лужица. Визжу что есть сил, кусаюсь и царапаюсь, делаю все возможное, чтобы мужчина меня не касался. Мощный удар по голове. Один! Секунда в прострации, но это не позволяет мне расслабиться и сдаться, еще больше удовлетворяя Николая и заставляя его поверить в победу. Вонзаюсь зубами в его ногу, отчего мужчина дергает её, пытаясь отшвырнуть меня, как дворовую псину, еще больше замешивая меня в этой земляной грязи. Я ощущаю даже через ткань брюк, как трещит его кожа под моими зубами. Чувствую, насколько сильно прокусываю ногу старику… Еще один удар. Я не могу понять, чем именно меня бьют. И лишь спустя мгновенье, когда этому отморозку удается оттолкнуть меня, осознаю, что причина моей боли — зонтик. Он бил меня зонтиком и продолжает наносить удары, но на этот раз по всему телу. — Желание убить тебя гораздо больше, чем трахнуть! — причитает мужчина и наносит мне удар кончиком зонтика прямо в область живота. Его сбивает с ног Игорь. Теперь белоснежный костюм, которые едва промок из-за капель дождя, по-настоящему требует стирки. Кровь и грязь летят со стороны в сторону. Игорь набросился на Николая, повалил его и запрыгнул на это жирное тело, пытаясь нанести как можно больше ударов, прежде чем его снимают все охранники без исключения. Все двадцать штук здоровых мужиков. Парня снова укладывают на лопатки, и начинается настоящая бойня. Они все лупят его лишь ногами, затаптывают в эту грязь, сильно топчут, словно с желанием убить… Не только с желанием, но и с целью… У меня все плывет перед глазами, а в голове словно звучит хлопок от выстрела. Кидаюсь на одного из парней, который стоит ближе всего ко мне. Я зубами цепляюсь в его ухо и со всей силы сдавливаю челюсть. Какое-то мгновение, и оказываюсь снова за земле, но продолжаю ощущать, что какая-то мягкая ткань находится в моих зубах. Нечеловеческий крик, крик этого парня, который, схватившись за правую часть головы, начинает бегать со стороны в сторону, а избиение Игоря полностью прекратилось. Все смотрят лишь на него, затем шокировано переводят взгляд на меня. Я выплевываю часть уха из своего рта, и меня начинает воротить. Едва сдерживаю тошноту, снова кидаюсь в бой за спасение Игоря, но меня останавливают мощным ударом ноги по лицу. Кровь уже повсюду. Я падаю на спину и ощущаю, как она растекается по лицу, а холодные капли дождя только помогают ей в этом. Небольшой вдох, после которого я уже не могу встать… Словно из-за этого вдоха, кровь, проникшая в ротовую полость, начинает застывать и полностью замораживает каждую клетку в моем теле. Я не способна больше мыслить. Мои глаза так же заливаются кровью, и это уже не фигуральное выражение… Он подходит ко мне, вытирает лицо от грязи. Стоит сверху, смотрит на меня вниз и направляет свой пистолет. Старик еще минуту пытается прицелиться, словно хочет попасть именно в нос, и после этого подмигивает мне… Вот мой конец… Улыбаюсь, глядя смерти в лицо, уже смиренно раскинув руками. Сигнал автомобиля, и Николая буквально отталкивают от меня его же люди. Они всячески хотят усадить мужчину в автомобиль, но тот не может уехать, пока не прикончит меня. Я поворачиваю голову, наблюдаю, как из многочисленных автомобилей, что сейчас приехали, выходят незнакомые парни с пистолетами и начинают настоящую перестрелку с людьми Николая. Все похоже на фильм про разборки Чикагской мафии. Каждый стреляет. Я не могу понять, это так яркая молния отражается в небе, или же это лишь вспышки от многочисленных выстрелов. Молча наблюдаю на то, как дождь продолжает капать мне в лицо. Пытаюсь проморгать глазами от этих капель смешанных с кровью, и едва мне удается, как вдруг уже ощущаю себя в Аду. Мой личный Ад с моим личным Дьяволом. Поднимает меня на руки, что-то шепчет на ухо и ставит возле автомобиля. Стас обхватывает мое лицо руками, и я замечаю, как каждая клетка на его теле напрягается до безумия, и все от невероятной злости и желания отомстить за меня. Мужчина сильно сжимает зубы, виляет головой, будто не может заставить себя поверить в то, что сейчас видит. Он набирает ртом воздух и тут же поворачивает голову в сторону Николая. Едва только холодный ветер продувает меня насквозь, осознаю, что Волков уже ринулся в атаку, чтобы отомстить за мое изувеченное лицо и тело. Он стреляет прямо в упор, не боится, что подстрелят его. Еще секунда такого состояния, и я уже не могу поверить своим глазам, едва только вижу Романа Урютина. Тело словно подпитывается энергетикой злости и смятения, в которое меня так ловко загнал презренный взгляд Романа. Я продолжаю разглядывать парня, совершенно не понимаю, что он тут делает. Неужели пошел за Волковым, когда тот решил нас спасти с Игорем, чтобы в дальнейшем самому наказать?! Воздуха в легких предостаточно, но это не мешает мне продолжить хватать жадно воздух ртом, словно выброшенная из моря на жаркое солнце рыба. Время будто останавливается. Я наблюдаю, как позади Романа, что презренно продолжает рассматривать мои кровавые раны избиения, подходит охранник Николая, вытянув руку вперед, чтобы хорошенько прицелиться и попасть точно в голову парню. Рот самопроизвольно открывается, брови сложены уже в форму домика. Роман словно понимает по моему лицу, что позади кто-то есть. Парень быстро разворачивается и стреляет в упор в охранника Николая. Кровь брызгает на землю, следом за ней падает мертвое тело. Даже глаза не закрываю, словно мне абсолютно плевать на то, что мозги незнакомца размывает дождем. Звуки выстрелов довольно быстро прекращаются и стоит лишь ликование ребят, что приехали с Романом и Стасом. Я даже не собираюсь думать, откуда они, чьи именно и кому прислуживают. Обхватываю лоб ладонью, пытаясь не терять сознание. Мои руки ледяные, в то время как тело пылает от жаркого пламени. Едва поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Игоря, как уже осознаю, передо мной стоит широкоплечий Волков и закрывает весь обзор, заставляя посмотреть в его злющие глаза. Он обхватывает меня за поцарапанный подбородок и будто демонстративно достает носовой платок, сложенный в форме треугольника. Мужчина прикладывает белоснежную ткань к разодранной щеке, будто пытается остановить кровь, стремительно вытекающую из глубокой раны. Медленно, аккуратно проводит платков чуть левее, тем самым останавливая ткань под носом, словно не хочет, чтобы кровь продолжала течь по моим губам. Мне даже не больно, но сердце останавливается от его нежных действий. Смотрю в глаза, пытаюсь узнать насколько его злость зашкаливает по стобалльной шкале. Но не нахожу даже ни одного балла, не могу понять, почему он так спокойно смотрит на меня. Как-то… виновато?! — Успел… — выдыхает мужчина одними лишь губами, после чего заставляет меня приподнять руку и прижать платок самостоятельно, пока он разворачивается и в быстром темпе подходит к Николаю. Седовласый мужчина стоит на коленях в грязи, полностью испортив свой белоснежный костюм. — Откуда ты узнал, где мы? — удивляется Николай, прежде чем получает мощный удар кулака Станислава. — Я же Волков. — Коротко и ясно. Вопросов больше не возникает. Зато начинается настоящая кровавая каша с лицом Николая. Они избивают его вместе Романом, грубо, беспощадно. Ударяет кулаком, а Роман добавляет коленкой. И все по лицу. Я слышу, как что-то трескает. Не пойму, это электрические импульсы на разорвавшихся проводах или же кости извращенца Николая? Стас отходит от него и меня едва не рвет от вида мужчины. Боже мой!.. Ком в горле, не могу его проглотить, но и выпустить наружу тоже не могу. Кровь стекает с лица Николая. У мужчины будто забит вовнутрь правый глаз. Кожа вокруг него полностью свисла и каким-то сине-багровым оттенком устрашает меня. Рот мужчины приоткрыт, уже не видны его прогнившие зубы. От носа ничего не осталось, будто его никогда и не было. Вместо этого видно лишь красное мясо, вперемешку с кровью. Не могу смотреть… Тошнота все же достигает того пика, на котором попросту невозможно уже себя сдерживать. Меня рвет… Водой, которую пила еще утром, желудочным соком, превращая все внутренности в такую же кашу, как и на лице Николая. Я сгибаюсь пополам, и единственное, что не дает мне упасть в грязь, перемешанную с тем, что сейчас вышло из меня, так это крепкая хватка за бампер автомобиля. Никто словно и не обращает на меня внимание, и, похоже, это единственное, что сейчас радует. Блеск от холодной стали превращает мое состояние просто в неожиданную истерику. Я хватаюсь за сердце, сама падаю на попу и едва ли не зарываюсь в грязи. Дождь продолжает капать, немного размывая мой взор на то, что сейчас должно произойти… — Нет… нет… — одними лишь губами шепчу эти слова, пытаясь закрыть глаза… Я не могу, тело словно не подвластно мне. Будто загипнотизировано смотрю на то, как ловко Стас подставляет этот кинжал к горлу Николая и тянет мужчину за волосы, тем самым запрокидывает его голову. — Никто не смеет переходить мне дорогу… Покушаться на мою жизнь… И на жизнь моих любимых! — четко восклицает Волков и резко направляет кинжал вправо… Холодная сталь горизонтально входит в шею Николаю, и изо рта мужчины выходить кряхтение вместе с кровью. Меня трусит, едва только Волков движет кинжалом влево, затем снова право, продолжая все глубже и глубже вводить его в шею мужчине. Лишь сейчас, когда мужчина уже мертв, а Волков продолжает отрезать ему голову, я осознаю степень ужаса. Мною завладевает шок. Я не могу контролировать эмоции и даже тело. Не могу закрыть глаза и перестать смотреть на то, как голова остается в руках Волкова, а тело быстро падает в грязь. Обезглавленная мертвая туша, из которой продолжает сочиться кровь. Хищный взгляд. Взгляд довольного убийцы. Легкая ухмылка застыла на его лице, когда он поднял голову Николая и начал демонстрировать её всем, кто стоял вокруг. Он показывает таким образом свою силу, показывает свое всемогущество, и никто даже не удивляется, словно они уже привыкли к таким зрелищам, которые заставляют кровь леденеть внутри. — Любой, кто посмеет причинить вред Станиславу Волкову, будет обезглавлен! Никакая шавка не смеет открывать пасть в мою сторону или же в сторону моих близких! Каждый, твари, будет дерьмо из-под себя жрать, если я захочу! А теперь я спрашиваю в первый и в последний раз, шавки, вы готовы подчиняться мне или же хотите, чтобы ваша башка была отдельно от прогнившего тела и стояла на полке в моей коллекции? Все молча кивают. Каждый из них захвачен ужасом, страхом перед этим человеком. Страшно… Я не могу понять, это очередной сон или же на самом деле Волков продолжает держать за волосы отрезанную голову и хохотать при этом. Дьявольский смех, заставляющий меня снова и снова пытаться высвободить все свои органы через ротовую полость. Меня колышет от желания убежать. Я настолько сильно боюсь, что не могу даже пошевелиться, желаю спрятаться от глаз Волкова, сделать так, чтобы он не переключил свое внимание на меня. Платок мужчины падает в грязь, полностью пропитанный моей кровью. Ливень продолжает падать на землю. Образовавшиеся ручейки грязи текут по наклонности в мою сторону. Кровь Николая, до сих пор вытекающая из тела, несется в мою сторону в одном из этих ручейке. Густая, красная, перемешанная с грязью… У меня темнеет в глазах, едва только Роман подходит ко мне и заставляет подняться. Он обхватывает меня за обожжённую руку, наплевав на то, что причиняет колоссальную массу боли. Не могу спокойно идти. Всякая рациональность мыслей идет к черту, как только Роман подводит меня к Станиславу. Мужчина откидывает голову в сторону, будто наигрался с ней. Теперь все его внимание приковано ко мне, к моему трясущемуся от ужаса телу. Во рту становится сухо. Даже кровь, которая смачивала каждую частичку в горле, словно испаряется. Мне страшно, я хочу кричать, бежать и бороться за свою жизнь, но это слишком сложно, особенно когда Стас касается моей щеки. Его пальцы полностью в крови Николая… Я ощущаю, насколько она колет мою щеку. Даже когда мужчина притягивает меня к себе, не могу никак отвлечься от мысли, что на мне кровь Николая. — Мой капризик, — шепчет мне в губы, прежде чем ноги подкашиваются, и я становлюсь в объятиях Станислава совершенно ватной, — теперь ты со мной. Тебе нечего бояться. Не могу произнести ни слова. Будто в горле снова все застыло. Лишь дождь продолжает лить с неба, будто после нескольких месяцев засухи. Я удивляюсь тому, как ловко Волкову удается снова пронзить мое хрупкое тело безумным страхом. Его взгляд будто окровавлен. Я вижу, как зрачки расширяются и меняют цвет. Он нежно проводит кончиками пальцев по моей обожжённой руке. Его скулы напряжены, дыхание снова сбито. Он сильно сжимает зубы, и я словно слышу, как начинают ломаться друг об друга зубы. — Один поплатился за твое изувеченное тело… Осталось два… Осталось два… Игорь! Мой внутренний голос буквально завизжал имя Хмельникова. Я оборачиваюсь, как вдруг снова ощущаю пустую бездну внутри себя. Двое из новой охраны Волкова несут бессознательного Игоря. Все тело дрожит от желания снова помочь парню и наплевать на очередные побои. — Я был под наркозом, — шепчет Волков, — думал, что это ты. Я осознаю, о чем он, лишь когда Волков заставляет снова посмотреть в его глаза. — Был зол, потому что был виноват перед тобой. И куда мне было деть свою злость? Естественно, я её направил на единственного человека, которого люблю… Но даже это не давало Ему права похищать тебя! Внезапно глаза Волкова расширяются еще больше, и я замечаю эту бешеную злость. Его тело завибрировало, скулы напряглись до безумия. Я боюсь даже открыть рот, чтобы как-то угомонить Волкова. Именно сейчас, подвергаясь большому страху, когда смерть близко, я осознаю, насколько прекрасна жизнь. — У вас было что-либо? — Нет… — Мгновенная реакция. Я не успеваю даже подумать, как рот уже самопроизвольно открылся, а голосовые связки напряглись и выдали слабый звук. У меня закружилась голова. Я не могу произнести тех слов, которые задумываю уже после того, как Стас отворачивает свое лицо от меня и подзывает высокого парня, постриженного налысо. — Отвези его ко мне. В подвал посадишь, понял? Он говорит это высокомерно, даже как-то приподняв подбородок, словно его приказы сию секунду выполнят… Как я расстраиваюсь, когда оно так и происходит. Лысый парнишка тут же кидается к изувеченному телу Игоря и велит положить его в багажник светлого джипа. Никак не могу заставить себя смотреть на погружение Игоря в багажник, у меня слезы льются из глаз, в то время, как Волков непрерывно смотрит за моей реакцией. Его взгляд пронзает насквозь, сжигает мое сердце, превращая только нормализовавшееся состояние снова в неустойчивый эмоциональный вихрь боли. — Стас, прошу, отпусти его… Он тут ни причем. — Он жив только потому, что спас тебя при пожаре, — жестоко проговаривает Волков сквозь зубы. — Прошу… — Что ты готова сделать, чтобы спасти его? — На что ты пойдешь, чтобы я его отпустил? Начинай!!! Я понимаю его. Сардоническая усмешка проносится по моему лицу, едва только осознаю, как ловко опускаюсь на колени. Все по старому сценарию. Моя полная готовность к очередному унижению. Становится не просто наплевать, я попросту кладу толстый и длинный хуй на то, что все люди Волкова смотрят на меня. Тянусь к его ширинке, обхватываю пальцами бегунок и уже собираюсь потянуть его вниз, чтобы обхватить тот самый «толстый и длинный», как внезапно оказываюсь обескуражена его действиями. Хватает меня, словно тряпичную куклу, сильно вонзает свои пальцы в предплечья, наплевав на боль из-за ожогов. Стас буквально поднимает меня вверх, заставляет посмотреть ему в лицо. Пылает злостью… Я даже обжигаюсь этим огнем, сильно прикусив нижнюю губу от всепоглощающего страха. — Ты ахуела? Хочешь взять в рот при всех этих незнакомых… — Не в первой. — Дерзость чувствуется в моем ответе. Стас обескуражен не меньше моего. Он не может найти нужных слов, лишь изредка смотрит на всех, кто сейчас с настороженностью ждет продолжения. Он будто осознает, насколько сильно сломил меня. Втоптанная в грязь, в буквальном и переносном смысле, я пытаюсь заставить себя дышать. Все тело уже каменеет, становится жарко, затем резко холодно. Слышу стук своего сердца, именно его эхо отражается сейчас в голове. Еще немного, и свалюсь вновь в землю… Волков отталкивает меня в сторону одного из парней и требует, чтобы тот посадил меня в автомобиль. Едва парень по приказу Дьявола ведет меня к BMW, как резко заканчивается дождь. Он словно повелитель всяких стихий. Волков будто приказывает дождю прекратиться, едва только мужчине стоит посмотреть в небо и сильно зажмурить глаза. Солнце выходит моментально, и все словно с цепи сорвались. По приказу они начинают собирать все тела в одну большую кучу, которая уже через несколько минут становится выше моего роста. Обливают мертвые тела жидкостью из канистр… Едкий запах солярки мгновенно пронзает ноздри. Кто-то зажигает спичку… Мгновенно вспыхивает, и теперь я жалею, что не достаточно надышалась соляркой. Запах мертвого горевшего тела, запах поджаренной человеческой плоти. Голова кружится еще сильнее. Вижу этот взгляд победителя, взгляд убийцы и хищника в красивом личике Волкова, которое расплывается в улыбке… Я слышу его лай, но никак не могу заставить себя войти в соседнюю комнату. В этом новом доме совсем не уютно, непривычно, стены давят на мое подавленное сознание, заставляя еще больше ощущать эту угрюмость. Только я хочу подойти к окну и насладиться хорошей погодой, как внезапно все снова вокруг затмевается пасмурными тучами. Ни единого лучика солнца, ничего такого, что могло бы хоть на секунду заставить меня поверить в жизнь. Существующее создание, не верившее, что все нормализуется. Он сломил меня до последнего. Он заставил меня бояться еще больше, чем в первые дни вечных насильственных действий и избиений. По мне, лучше бы он меня изнасиловал, чем спас. Этим спасением он хотел самоутвердиться. Лучше бы меня убил Николай, чем наблюдать такую картину жестокого убийства и осознать, что влюблена именно в Дьявола. Раньше я считала его повелителем Преисподней только потому, что Волков был похож на страшное чудовище во время насильственных действий. Но теперь, я могу с уверенностью заявить, что он и есть Дьявол. Теперь это доказано. Он показал всем, кто тут главный, как только отрезанная голова осталась в его руке. Я собиралась бороться, как и задумала изначально с Игорем, но, увидев эту страшную картину, которая никогда не уйдет из моей головы, поняла, насколько страшная может быть смерть. Полюбила ли я жизнь? Да, я стала цепляться за нее. Даже порезанные руки и моя кровь, растекающаяся по полу ванной комнаты — я ничего не боялась так, как быть обезглавленной. С какой легкостью он это сделал, как быстро лишил человека головы и так весело улыбался при этом… Интересно, меня ждет тоже самое, если посмею признаться Волкову в оральном сексе с Игорем, или он сначала сделает это с Хмельниковым, заставив меня смотреть… А потом уже и со мной… Смерть Николая заставила меня поверить в одно: Волкову на все плевать. Его заботит лишь то, что я уже три дня не разговариваю и веду себя как настоящий зомби. Он понимает, насколько мне стало страшно, он понимает, что я загнана в угол этим самым ужасом. Теперь мужчина осознал, что его ярое желание подавить мой характер под свой — сработало! Дверь открывается. Слышу, как он подходит сзади меня и останавливается в полуметре. Горячее дыхание обжигает мое тело. Теплые мурашки пробегаются по оледеневшим клеточкам, заставляя меня вздрогнуть от такого неприятного чувства. Продолжает смотреть на меня. Чувствую, как играет воздух на спине… Он касается моей лопатки и проводит рукой то вниз, то вверх. — Тебе страшно, я понимаю, — нежным шепотом проговаривает Стас, — мне ведь тоже было страшно сначала. Страшно совершать первое убийство ни в чем не повинной девушки? — Я просто сошел с ума, едва только увидел, как он направляет на тебя оружие, — продолжает монолог Волков, — я не могу потерять тебя. Ты убиваешь меня… — Я знаю, что ты любишь меня. Нет, не хочу любить! Прочь! — Я чувствую это, — его губы касаются моего предплечья, — я так же сильно люблю тебя. Вранье! Убийца! Насильник! Подонок! — Я ведь обещал, едва только тебе причинят вред, то отпущу тебя… Скажи, мне сделать это? Хочешь ли ты уйти сейчас, Владлена? Уйти и оставить бедного Игоря тебе на съедение? Нет уж, увольте! — Скажи, ты хочешь остаться… остаться со мной? Дрожь пронзает каждый сантиметр. Я хочу кричать от боли, хочу биться головой об стену, пытаясь вытолкнуть каждую мысль о том, что продолжаю любить этого ублюдка. — Останься, и тогда я отпущу его. Я прощу ему твое похищение, Владлена, если только ты останешься… Глаза расширяются от его слов. — Даю слово… Поворачиваюсь к мужчине и прижимаюсь к его губам в страстном поцелуе. Я тяну Стаса к себе, обхватив его двумя руками за шею. Заставляю увлечься собой, заставляю сделать все, лишь бы я поверила в очередные обещания. Его горячий язык проникает в рот и вновь начинает руководить всем процессом. Мощные руки обхватывают меня за талию и приподнимают, намекая на то, чтобы я обхватила ногами. Стас рычит, как всегда, совсем не пугает меня этим. Единственное, о чем я сейчас думаю, так это о жалобном скуле Ноэля в соседней комнате… А где-то в подвале этого роскошного дома страдает единственный мой защитник. Тот, о ком думаю ежесекундно. Он тот, кто хотел спасти меня из этого бреда, дать мне глоток желанного свободного воздуха. Пока Волков прижимает меня к стене и расцеловывает лицо, повторяя слова о любви, я еле сдерживаю слезы. Еще секунда, и мой лифчик оказывается на полу, вслед за ним и трусики… Стас на секунду останавливается и смотрит мне в глаза… Взгляд убийцы… Безумно полюбившего убийцы.