Беллатрикс. Перезагрузка

Белла проснулась поздно и в отвратительном настроении. Даже не могла найти в себе сил успокаивать Пайки. Просто попросила её уйти и сама привела себя в порядок. Потом позвала Букера. — Скажи, нам надо отсюда уходить? Ладно я, но не хочу подвергать опасности Северуса и мистера Свифта. Ну и Эйлин тоже. — Признал хранительницею вас замок Призрачный, — ответил домовик. — Признал и право ваше преемников назначить. Хозяев быть не может у него. Неведомо то гоблинам. Узнал о том я сам лишь ночью прошлою. — Ну спасибо, — сказала Белла угрюмо. Благодарности в её тоне не было ни на грош, и выглядела она столь мрачной, что даже Букеру стало не по себе и захотелось исчезнуть. Но он… не решился. Впервые не решился уйти без разрешения Беллатрисы, хотя она даже не была его хозяйкой. — Признал, значит. Наигрался… пока что. Ладно со мной, но ребёнок! — она грохнула кулаком по тумбочке, по спальне пронёсся вихрь, сметая всё — устояла только кровать, Букер и зеркало, по-прежнему укрытое покрывалом. Белла вскочила, стиснула руки, пытаясь успокоиться, но ярость бушевала внутри пожаром, ураганом, цунами! Требовала выхода. — Ты говорил, что он не причинит вреда ребёнку, — тихо сказала она. — И что? Я даже думать не хочу, что вынес Северус в лабиринте, а до него ведь ещё добраться нужно было! Куда смотрели вы с Пайки?! Тебя я просила присмотреть за Северусом или нет?! До меня вы не могли добраться — я понимаю. Но он-то был тут! Букер съёжился и отступил на шаг, посмотрел на Беллу жалобно, как провинившийся пёс. — Не знали мы, не спит что Северус… Услышал что — не ведали… Мы… Ярость схлынула, как волна, откатившаяся назад — в море. Видеть Букера таким оказалось неожиданно больно. И ещё больнее, что она сама в этом виновата. И вообще — во всём виновата только она сама. Поддалась обманчивому очарованию Призрачного, притащила сюда ребёнка, а вчера ночью — упёрлась, как целое стадо баранов. Если бы сдалась и отказалась от замка — Северус не оказался бы в лабиринте… — Прости меня, Букер. Прости… — она села на голую кровать, с которой снесло всё, включая толстенный матрас. — Я сама во всём виновата. — Виноват я, — склонил голову домовик. — Не досмотрел… — Нет, ни в чём ты не виноват. Ладно. Давай так договоримся: никто не виноват. Наверное, это судьба. И мой идиотизм, — припечатала напоследок. — Постараемся забыть. И будем надеяться, что ничего непоправимого с Северусом там не случилось… Почему он вчера попросил меня не жалеть его? — То показывает Зеркал Дорога, пугает что или же манит. — Понятно. Значит, это его страх… Напрасно, кстати. Совершенно напрасно. Знаешь, я ведь помню его таким, о котором читала, — восхищалась и сопереживала до слёз. Сильным, верным, мужественным. И сейчас, хоть он и ребёнок, но всё это в нём уже есть. Потому он и сумел меня освободить, когда никто больше не смог… Так что — таких не жалеют. Им сопереживают. Но он пока вряд ли поймёт разницу, а она очень велика… Ну ладно, раз замок меня признал… Пора отправляться на подписание завещания, — она встала с сожалением посмотрев на беспорядок. Для Пайки не трудно устранить последствия её вспышки, но домовуха расстроится… — Если бы не Риддл, не война, я бы тут и на лишний час не задержалась бы… Но этого… этого я тебе не забуду, слышишь, Призрачный?! — в груди снова полыхнуло жаром и холодом одновременно. На миг Белла ощутила, как ярость разрушает её изнутри. Нет, так нельзя… нельзя… Но как же трудно удержаться. — Ты — такой сильный, такой… могущественный! Как ты мог допустить, чтобы по твоей вине страдал ребёнок?! Молчишь?! Вчера ты был разговорчив… Бить его по больному — это низко, слышишь?! Подло!!! — она взмахнула руками не в силах удержать рвущуюся силу. На этот раз покрывало с зеркала всё-таки сорвало. А заодно вынесло и стекло из окна, и дверь с петель. Хорошо, что Букер успел дверь перехватить, а то этим снарядом можно было бы убить на месте всё население замка, если бы ему — населению — случилось в это время оказаться в коридоре. Из зеркала на Беллу смотрела… Белла. Они сейчас были настолько похожи, что бывшая Настя Весёлкина даже не сразу поняла — это её отражение или дух погибшей Беллатрисы Блэк? Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга, и даже позы их были одинаковы. Они походили на два застывших языка тёмного пламени — наполненные внутренней силой и яростью хрупкие оболочки. Потом… их злость отхлынула. Они смотрели глаза в глаза — такие похожие и такие разные. Они обе изменились за прошедшие дни и, может быть, начали лучше понимать друг друга. Выражение глаз Беллатрисы Блэк менялось — в нём проступала печаль, тоска, сожаление… Наверняка она неотрывно наблюдала за своим телом и его новой хозяйкой всё это время, и, кажется, что-то в ней сдвинулось с мёртвой точки, что-то… пробудилось. — Ну здравствуй, Белла, — леди Грей шагнула к зеркалу и коснулась его кончиками пальцев. Беллатриса едва заметно вздрогнула и опустила глаза, в выражении её лица читалась горечь бессилия. У Беллы-Насти внезапно наступило прозрение: почему Беллатрикс теперь смотрит на неё из-за стекла? Раньше они были по одну его сторону — и "чёрная", и "серая" — обе отражались в этом зеркале. А теперь они по разные стороны зеркальной глади! — Что случилось? — спросила она. — Почему ты там? Беллатрикс подняла на неё взгляд загнанного в угол зверя, тяжёлый взгляд того, кто знает, что проиграл, и не ждёт пощады. — Тебя вывел из Лабиринта этот мальчик, как там его… Северус? — неожиданно ответила Беллатрикс. И это тоже было новым — раньше она явно не могла говорить. — А меня некому вывести. Так что можешь торжествовать. Теперь я навеки пленница Лабиринта. Хотела стать призраком, да. Мечтала отправиться к Лорду и рассказать ему о тебе. Теперь ничего не выйдет. — Но ты же можешь… можешь просто уйти, когда исполнится сорок дней. — Не могу, — горько уронила Блэк. — Это ловушка. Мне не выбраться. За мной никто не придёт… Ты, наверное, спала, а я всю ночь думала о том, кто любит меня настолько сильно, чтобы вывести из Лабиринта. И знаешь ответ? Никто! — А ты сама кого-нибудь так любила? — спросила Грей, догадавшись об ответе раньше, чем отзвучал вопрос. — Только не говори, что Лорда, — протянула она. — Да! — вскинулась Белла. — Да! Я пошла бы за ним куда угодно! Вынесла бы что угодно! — и вдруг её уверенность будто дала трещину. — Ты уверена, что любила его, а не была очарована силой и властью? — спросила Грей. — Теперь я уже ни в чём не уверена, — Блэк сжала руки в кулаки и ударила по зеркалу. Но ничего не произошло. — Я даже боли почувствовать не могу… — Мало тебе боли? — усмехнулась Грей. — Физической! — почти взвыла она. — Ты и представить не можешь, что это такое, когда боль только в душе… — Искренне надеюсь, что такого мне испытать не доведётся, — ответила леди Грей жёстко. Беллатриса, как и Северус, не нуждалась в жалости. — Просто потому, что я думаю не только о себе. И если и стремлюсь к силе и прочему, то для того, чтобы иметь возможность этим делиться. Давай руку! — она ощутила, что может это сделать. Каким-то десятым или двадцать пятым чутьём, подкоркой — просто почувствовала. Возможно дело было в том, что это тело, пусть и в разное время, принадлежало обеим душам. Беллатриса смотрела непонимающе. Неверяще. — Давай! — Грей вытащила из-под одежды цепочку с Зеркальным камнем и прижала его к зеркалу. Камень будто вдавился внутрь и зеркальная гладь затуманилась. На миг ощутив прикосновение к руке чего-то вроде холодного ветерка, Беллатриса телесная вытащила из зазеркалья Беллатрису бестелесную. И здесь она продолжала видеть её! Та, что пока не стала полноценным призраком, так как не прошло ещё сорока дней с её гибели, была теперь видима для той, что жила теперь в её теле. Букер и Пайки с ужасом взирали на происходящее из дверного проёма. — Зачем ты это сделала? — тихо спросила Блэк. — Не зачем, а почему. Потому что тебе было там плохо. И потому, что я могла это сделать. Побежишь докладывать обо мне своему Лорду? Беги. Он всё равно рано или поздно узнает. — Не побегу. За мной долг, — и Беллатриса исчезла, видимо переместилась в какое-нибудь укромное место. Ей хотелось побыть одной. Ей было о чём подумать. А леди Грей повернулась к домовикам. Заметила краем глаза, что из коридора на неё смотрят мистер Свифт и Северус. Интересно, как давно они здесь. Хотя какая разница. Главное, что не пострадали от её вспышки. — Букер, Пайки, простите меня, — сказала она, с неудовольствием услышав в своём тоне новые, жёсткие нотки. Она не хотела становиться такой! Не другом, а хозяйкой, не доброй и милой девушкой, а властной леди. Не хотела! Неужели придётся… "Всё зависит от тебя", — прошептал внутренний голос. И она решила бороться — за себя настоящую. А эти нотки в голосе, эта властность — они ей тоже пригодятся. Но не с ними — не с самыми близкими. — Пожалуйста, простите, — повторила она уже по-другому, и домовуха кинулась к ней, прижалась к руке, мелко вздрагивая. — Я не хотела вас пугать, не хотела… Я просто очень разозлилась на замок. Из-за того, что он подверг опасности Северуса. Мальчик хотел что-то возразить, но Белла мягко покачала головой. — Давай сейчас не будем спорить и не будем больше обсуждать это. А то я и так едва взяла себя в руки. Я лишь объясняю, что со мной произошло и почему. Никто не виноват в случившемся. Кроме меня. И замка. Я не забуду это. И я бы отказалась от него, если бы нам не грозила опасность — Томас Риддл, его претензии на мировое господство и война, которую он развязал. Хотя пока что это так не называют, но она уже идёт. И дальше будет только хуже. Нам нужно убежище. А я, несмотря ни на что, верю, что Призрачный не позволит проникнуть сюда чужакам и причинить нам вред. Он и сам с этим справится, если что, — Белла усмехнулась. — А сейчас у меня есть к вам просьба. Называйте меня Анастасия. Или лучше Стейси. Пусть будет двойное имя. Беллатриса — для посторонних. Стейси — для близких. Мистер Свифт кивнул, заметив: — Очень удачный выбор. Анастасия означает воскресшая. Домовики тоже закивали. А в глазах Северуса вспыхнули искры. Близких… Он готов быть для неё кем угодно. Никогда им не стоять рядом, Белла… Анастасия, Стейси… — она, должно быть, всегда будет смотреть на него как на ребёнка. И пусть. Только бы быть рядом. Только бы иметь возможность спасать и помогать. Как он сделал вчера. Да! Он действительно это сделал. Когда ни домовики, ни мистер Свифт не справились. И осознание того, что он начал своё рыцарское служение, что он на самом деле спас леди Грей от опасности, согревало Северуса и надолго сделало его счастливым. Стейси… Как нежно и красиво это звучит. Анастасия — воскресшая…