***
Он был благодарен тому факту, что у него скоро начинались экзамены, поэтому он весь оставшийся день провел в кругу разложенных учебников. Всего пару месяцев назад у него был Сноук, и Бен мог задать ему любой вопрос, зная, что получит ответ в течение пары минут. Тогда он считал себя особенным, или просто Сноук был к нему слишком внимателен. И сейчас его тошнило от мысли о том, что он был настолько слеп. Вечером Бен услышал звуки Марио Карта из гостиной. Вместо раздражения он почувствовал прилив ностальгии. По и Финн больше не станут приходить, чтобы провести с ним время, когда Рей уедет. И не потому, что не захотят, а потому что у них действительно нет ничего общего. Финну он никогда не нравился, а для По каждый знакомый человек был другом, поэтому Бен никогда не был кем-то особенным. Тихий стук в дверь разрушил всю концентрацию. – Бенни? Мы заказали пиццу. Я знаю, что ты расстроен, но, может, ты выйдешь поесть с нами? Бен задумался, карандаш завис над тетрадью, балансирующей на его колене. Раньше Рей никогда не стучалась; она всегда вламывалась без предупреждения. И это, помимо всего прочего, делало ее отъезд лишь реальнее. – Это бы много значило для меня, – она добавила. Последовала новая пауза, Бен не отвечал. – Я люблю тебя. И я знаю, что ты думаешь, что это не так, но я собираюсь немного побыть эгоисткой и попросить тебя подавить свой гнев. Бен вспомнил тот последний раз, когда отвозил Рей в аэропорт три года назад. Прощаться всегда было трудно, но не так, как в этот раз; раньше он всегда знал, что она скоро вернется. Всю неделю он тогда не хотел просыпаться по утрам, желая провести хотя бы еще один вечер вместе с ней. – Мне тоже больно, знаешь… – начала Рей. Но Бен был уже около двери. Он открыл ее и посмотрел на девушку сверху вниз. – Пепперони и сосиски, дополнительный сыр, немного соуса, нарезанная на квадраты? Улыбка Рей прорезалась через все ее беспокойство. – Конечно. – Могу я играть Луиджи? – Совершенно точно да.***
Бен принял игру слишком близко к сердцу и под конец надрал всем зад. Когда пицца стала холодной, а пиво закончилось, По и Финн пошли к себе, перед этим несколько раз обняв Рей и проговорив что-то вроде «не забывай нас» и «звони в Скайпе!». Бен и Рей остались наедине. Было такое ощущение, что в последний раз они вот так сидели несколько лет назад. Рей плюхнулась на диван и забралась на Бена. – Я буду по тебе скучать, – сказала она ему в грудь. – Да, – ответил Бен, чувствуя, как немеет. – Ты меня ненавидишь? – Нет. – После аварии, – начала Рей, прижимаясь сильнее, – мысль о расставании с тобой казалась мне невыносимой. Я помню, как думала: «Без него я не буду в безопасности. Случится что-нибудь плохое, а Бенни не будет рядом, чтобы помочь мне, и я просто…», – она издала звук, похожий на взрыв, и взмахнула рукой. – И я беспрестанно верила в это до того, что случилось неделю назад. Мягкие и волнистые волосы Рей в этот раз были распущены, и Бен провел по ним пальцами, слушая. Он вдруг понял, что очень редко вот так кого-то слушал, не говоря уж о Рей. И теперь, когда он почти ее потерял, Бен пообещал себе слушать больше, думать прежде, чем действовать. Она продолжила. – Но после той твоей выходки я поняла, что просто не могу больше возлагать на тебя ответственность за свою безопасность. Это было бы нечестно для нас обоих. – Мне казалось, что ты сказала, что боишься меня, – сказал он не от злости, а просто потому что пришло на ум. – Сначала я так и думала, а потом поговорила с Ханом… – Что? – Он снова живет с твоей матерью. – С каких это пор? – С тех самых, как получил условно-досрочное. У меня было много времени подумать, и я решила: «Хан был там в тот день, он поймет». Он сказал, что, возможно, я тебя совсем не боюсь, просто произошедшее разбило мои розовые очки. Может, я боюсь, – она сделала какое-то массивное движение руками, – мира. Выхода в него. Выхода из твоей тени, знакомству с настоящим солнечным светом. Потому что вдруг это окажется лишь свет каких-нибудь фар, а тебя не будет рядом, чтобы и в этот раз облегчить мое падение? Бен подавил все мысли, поцеловав Рей в макушку. – Если бы я тогда не пришла, – сказала Рей, – ты бы так и жил в подвале своей матери. – Мы вытащили друг друга из тюрьмы. И если бы мы этого не сделали, я был бы несчастным. Она обернулась к Бену. – И каким ты будешь, когда я уеду? Бен пожал плечами. – Несчастным и образованным. Она улеглась ему на колени, а Бен продолжил гладить ее по волосам. Едва заметив его руку, она дернула ее на себя и внимательно осмотрела, обращая внимание на ожог. – Что это? – Долгая история. – Это богатенький папочка так сделал? – Да, но… – начал Бен, уже готовясь защищать свою позицию. – Это так романтично. Бен сделал паузу. – Ты правда так думаешь? – А ты нет? – Мне казалось, что это хреново, – а еще весело, сексуально, значимо. Но этого он уже не произнес. – Это тоже. Но мне кажется, что это красиво, – она посмотрела на ожог еще немного и добавила: – Я думаю, что вы еще сработаетесь. А еще думаю, что вместе вы будете счастливы. Может, не в привычном понимании счастья или отношений, но уж точно в таких, которые принесут вам полное удовлетворение. – Да, – ответил Бен. – Я тоже так думаю.***
Ты можешь прислать водителя, чтобы он отвез нас в аэропорт? Бен написал это следующим утром, когда Рей носилась по квартире, конечно же, отложив сбор своего рюкзака на самый последний момент. Когда? – ответил Хакс. – Где, блять, моя расческа? – Рей прокричала из ванной. Бен вздрогнул, услышав, как грохнулась полка в ванной, а потом последовал разочарованный крик. Прямо сейчас.***
Бен и Рей стояли на тротуаре около их – точнее, теперь только его – квартиры и ждали лимузин, который отвез бы их в аэропорт. Но вместо этого перед ними остановилась совершенно новая невзрачная бежевая Хонда Аккорд. Сначала Бен решил, что Хакс заказал им такси, но это было до того момента, как сам Хакс вышел из машины. – Ты водишь Аккорд? – выпалил Бен. – Доброе утро, мисс Скайуокер, – сказал Хакс, совершенно игнорируя Бена и помогая Рей затолкать ее вещи в багажник. А потом обратил все-таки свое внимание на Бена и добавил: – Ты не станешь богатым, легкомысленно тратя деньги, чтобы себя побаловать. Машина нужна, чтобы доставить меня из пункта А в пункт Б. Зачем мне что-то кричащее? Но все же более удивительным оказалось то, что было надето на Хаксе: выцветшая футболка с принтом университета Цинциннати, протертые джинсы с дырой на одном колене и черные кеды, которые были настолько раздолбанными, что некоторые их части держались лишь на клейкой ленте и с помощью булавок. – Кто ты такой? – спросил Бен. Хакс закрыл багажник – Рей в это время пыталась спрятать улыбку и быстро села на заднее сидение – и посмотрел на Бена как на глупенького. – Сегодня воскресенье. Ты действительно думаешь, что я ношу костюм каждый день? – Нет, но… – Ты хуже моего отца, – прервал его Хакс, садясь обратно в машину. Бен открыл дверь и сел на пассажирское сидение. – Да я даже ничего не сказал. – Ты подумал. – Ты не можешь читать мои мысли. – Ты недооцениваешь свое выражение лица. Они продолжили в том же духе до самого аэропорта, Рей смеялась и периодически вставляла комментарии.***
Бен провел всю свою жизнь, пытаясь уклониться или неохотно поддаваясь прикосновениям Рей, теперь же она стояла на цыпочках, перегнувшись через стойку, а он держал руку у нее на спине. Он чувствовал себя пустым, все вокруг казалось нереальным. Они были здесь, по подсчетам Бена, уже тридцать раз, Рей постоянно приезжала на лето, а потом снова уезжала. Хакс стоял позади, прислонившись к стене и уткнувшись в телефон, специально сохраняя дистанцию, чтобы дать им побыть наедине. Сотрудник авиакомпании выдал Рей билет, она поблагодарила его и закинула рюкзак на спину. Медленно, словно на похоронах, они пошли к службе безопасности. Когда они добрались, Рей обернулась к Бену и посмотрела на него с тусклой улыбкой. – Кажется, все. – Ага, – ответил Бен и прокашлялся, потому что в горле уже начал появляться предательский комок. Позади зазвучали быстрые шаги. – Ох, слава богу, я не опоздала, – послышался голос Леи. Бен даже оглядываться не стал. Он прикрыл глаза, взялся пальцами за переносицу и попытался успокоиться. – Лея! – воскликнула Рей. Когда Бен открыл глаза, Рей и Лея уже обнимались, а за ними был… – Какого черта он тут делает? – обвиняющее спросил Бен, указывая пальцем на чертового Хана Соло, который подошел, засунув руки в карманы своей изношенной куртки, смотревшейся здесь удивительно неуместно. Лея обернулась и посмотрела как-то отчаянно, наверное, это было адресовано как Бену, так и Хану. Она вздохнула. – Это долгая история. – Эй, сын, – сказал Хан. – Не называй меня так, – отрезал Бен. – Они просто пришли попрощаться, – умоляюще сказала Рей. – Скоро все закончится, и вы сможете вернуться к обоюдной ненависти. Бена начало трясти от напряжения и попыток не впасть в ярость. Повисла тишина. Наконец никому в этой семье нечего было сказать. – Ну, – начала Рей. – Мне пора на посадку. Самолет скоро улетит, – она обняла Хана, а потом снова обняла Лею. Лея сначала крепко-крепко ее сжала, а потом обхватила лицо ладонями. – Я думаю, у тебя там все будет замечательно. А если нет, то у тебя всегда есть дом здесь. – Спасибо, Лея. За все, – сказала Рей и обернулась к Бену, сделав глубокий вдох. Вот оно. Бен слишком долго все держал в себе, слишком большой стресс это был для него. Вся собранность рассыпалась, а слезы потекли по щекам. – О нет, – сказала Рей. – Не плачь, я же сейчас тоже заплачу. – Я просто… – начал Бен, вытирая лицо ладонью. Голос дрожал. – Я просто не хочу, чтобы ты уезжала. Рей обняла его, и он обхватил ее так крепко, что приподнял над землей, утыкаясь носом ей в шею, стараясь запомнить этот момент как можно лучше, чтобы было, что вспомнить потом, когда все снова начнет рушиться. – Я вернусь, – прошептала она. – Обещаю. В конце концов, он поставил ее на пол, все еще не желая выпускать из объятий. Это казалось практически нереальным. Особенно учитывая тот факт, сколько раз Рей говорила ему, что любит, а он даже не мог вспомнить, когда в последний раз на это отвечал. – Я люблю тебя, – сказал он. И это было совсем не трудно. Не так, как он представлял. Она улыбнулась ему сквозь слезы, сжала его ладонь и пошла задом к стойке регистрации. – Я знаю.***
Лея подождала до тех пор, пока Рей не прошла проверку безопасности и не двинулась на посадку, и только после этого сказала: – Ты должен быть счастлив за нее. – Да ладно тебе, Лея. Не начинай, – сказал Хан. Бен не был согласен с матерью, потому что он будет счастлив за Рей, только сначала нужно немного привыкнуть, но он бы скорее умер, чем согласился хоть в чем-то с отцом, даже в этом вопросе. – Он заставил ее чувствовать себя виноватой за то, что она следует своей мечте, – сказала Лея. – Это эгоистично. Она была счастливее, живя неделю со мной, чем два года – с ним. Он сдерживал ее. – Это не так, – пробормотал Бен. Он ничего не мог сделать здесь, не когда вокруг так много людей, не когда Хакс всего в паре метров от него. – Она училась в колледже. Это лучше, чем торчать в твоем подвале. – Она училась на психолога. А это почти так же бесполезно, как и история. – Мама… – начал Бен. Лея уже была готова продолжить издеваться над Беном, а он – отвечать ей, когда Хакс встал между ними. – Достаточно, сенатор. – Боже, снова ты, – сказала Лея. Она посмотрела на мужчину с жестокостью. – Да, снова я. Привыкайте. Бен еще никогда не слышал, чтобы кто-то разговаривал подобным тоном с его матерью. Для Леи это, видимо, тоже было редкостью, потому что она усилила свой презрительный взгляд и сказала: – Какого черта ты вообще хочешь от моего сына? – она указала на кольцо. – Ты женат. Хакс уставился на свою руку во внезапном испуге, на кольцо, которое постоянно напоминало Бену о его месте в жизни мужчины. Неважно, каким все казалось сейчас, завтра все могло измениться, и это чертово кольцо могло быть в центре. Еще Бен заметил кое-где на руках Хакса высохшую глину, это все делало его каким-то другим, реальным человеком, не той смутной темной фигурой, о которой Бен когда-то давно мечтал. Он был материальным, словно Бен мог протянуть руку и коснуться… После недолгих колебаний Хакс посмотрел на Лею и снял кольцо. – Больше нет. Бен не мог вдохнуть. Сердце часто билось, а бессознательное наконец настигло его сознание, и он понял единственную важную сейчас вещь: он на самом деле ужасно невероятно глупо был влюблен в Хакса. Лея шагнула в личное пространство Хакса и ткнула его пальцем, понижая голос до угрожающих ноток. – Я добьюсь ратификации закона, даже если это будет последним, что я сделаю. Твою компанию закроют, а мой сын не получит ничего из этого. Ты будешь бесполезен. Бен восторженно наблюдал за Хаксом. Его лицо дернулось в сомнении лишь на секунду, это было даже почти незаметно, если бы только Бен не видел подобного ранее. – Всему создаваемому необходима угроза уничтожения для развития, сенатор. Мне в том числе, – сказал Хакс. – Заходя вперед. Если вы еще хоть когда-нибудь приблизитесь к сыну без предварительного разговора со мной, я добьюсь того, что вы вообще никогда его больше не увидите. – Ты не посмеешь, – сказала Лея, все еще не желая отступать. – Посмею, на самом деле. Если вы хотите, чтобы ваш сын был в вашей жизни и дальше, то будете играть по моим правилам. – Ты не заставишь его делать то, чего он не хочет. Поверь мне, я целую жизнь… – Заставляли его делать то, чего он не хочет, – закончил Хакс. – О да, я отлично осведомлен. Но, хочу заметить, вы бы обнаружили, что ваш сын удивительно приятный человек, если бы сначала спросили, чего хочет он сам, вместо того, чтобы раздавать приказы. И поверьте мне, когда я говорю, что выучил этот урок одним из самых тяжелых способов, – он повернулся к Бену. – Бен, хочешь ли ты снова увидеться с матерью или отцом просто так, исключая какие-то тяжелые и необходимые ситуации? Бен задумался. Он вспомнил слова Рей о том, что он мог бы подружиться с родителями, если бы попробовал не быть их сыном, но это вряд ли бы случилось в ближайшее время. – Не в ближайшее время точно. Хакс обернулся обратно к Лее. – Вот, пожалуйста, – он вытащил визитку из заднего кармана и протянул ей. – Можете звонить в любое время. Она вырвала карточку у него из пальцев. – Это не конец. Дай мне один год, и я… – Лея, – сказал Хан, цепляя ее под руку. – Просто оставь это. Лея взглянула на него так, словно вообще забыла о том, что он здесь, и Бен решил, что это будет отличным описанием их отношений. – Позволь купить тебе кофе? – спросил он, указывая головой на выход. – Здесь недалеко есть магазинчик. Я сделал его владельцу одолжение как-то раз. Так что теперь бесплатный кофе на всю жизнь. Выражение лица Леи немного смягчилось, и она улыбнулась, наверное, это было какое-то особое выражение чувств специально для Хана, каким бы редким оно ни было. Но теперь Бен взял слово. – Мы уходим, – сказал он, медленно продвигаясь к стоянке. – Я бы сказал, что было приятно вас видеть, но… Лея закатила глаза и махнула на него рукой, отвернувшись к Хану. Она взяла его под руку, и они вместе покинули аэропорт. Бен позволил себе немного расслабиться, только когда двери закрыли позади них. – Ну, – сказал Хакс, направляясь в противоположную от дверей сторону. – Это было точно так, как я и ожидал. Бен молча пошел за ним и очень удивился, когда Хакс взял его за руку и переплел их пальцы. Он еще никогда ни с кем не держался за руки. Его пальцы казались большими и неуклюжими между гибкими пальцами Хакса, но это успокоило его куда быстрее, чем что-либо еще после очередной стычки с родителями.***
Домой к Хаксу они ехали молча, но все еще держась за руки, тяжесть после отъезда Рей давила на Бена со страшной силой. Когда Бен вошел за Хаксом в дом, мужчина бросил ключи в чашу рядом с дверью и осмотрел его с ног до головы, на этот раз даже не пытаясь скрыть беспокойство. – Скажи, что тебе нужно, Бен. Бен чувствовал себя пустым и измотанным. Он так и не смог сформулировать конкретную мысль того, что ему было нужно, поэтому он лишь пожал плечами. – Ничего. – Могу я тогда сказать, что нужно мне? – спросил Хакс, вжимая Бена в дверь и спускаясь взглядом к его губам. Сердце забилось чаще. Вот оно. Это действительно происходит. – Полагаю… что да? Хакс провел пальцем вверх по его шее к подбородку. – Идем за мной, – он развернулся и взбежал по лестнице наверх. Бен прошел за ним в чулан, за которым оказалась еще одна лестница, ведущая на чердак. Когда они дошли до самого верха, Бен увидел, как солнце светит через люки в крыше, разливая свой пыльный свет на… Скульптуры. Ряды скульптур. Фигуры в греческих позах, каждая из них была идеально проработана, в самых мелких деталях, но все они были разрушены. Взорваны так, словно на них плеснули кислоту. С перекошенными от боли лицами. Бен подошел к одной из них и провел пальцами по оплавленному носу. На ощупь она оказалась холодной, несмотря на то, что продолжала активно таять. – Напалм, – он прошептал в ужасе. – Большинству людей требуется больше времени, чтобы понять, – сказал Хакс. – Я делаю их идеальными, а потом разрушаю. – Они прекрасны, – сказал Бен и обернулся к Хаксу, который, казалось, был смущен комплиментом. – Спасибо, – выдавил он. И немного нерешительно, очарованно и, может быть, даже смущенно шагнул ближе к Бену. Остановился он лишь в тот момент, когда их губы разделяли считанные миллиметры. Глаза так и бегали по лицу Бена, пересекаясь с его собственным взглядом. А после небольшой паузы он неуверенно прошептал: – Я чувствую то же самое, знаешь. О тебе. – Правда? – Я никогда не считал свою любовь подарком, достойным дарения, но если ты примешь его… Хакс посмотрел на рот Бена, а потом придвинулся ближе, мягко прижимаясь к его губам. Его еще никто никогда не целовал. Поначалу он понятия не имел, как реагировать, поэтому просто позволил Хаксу продолжить, и только чуть позже мозг сообразил, что происходит. Поцелуи Хакса – это то, чего Бену не хватало всю его жизнь, он был взволнован от того, что это наконец происходит, но также и в ярости от того, что этого не было раньше. Хакс провел языком по губам Бена, раздвигая их. Парень выдохнул, когда Хакс прижал его к себе ближе и запустил пальцы в его волосы. Бен, который на протяжении всех этих отношений старался не трогать мужчину, не мог решить, куда ему теперь деть руки. В итоге он положил их на его бедра. Без костюма Хакс казался меньше, тоньше. Бен провел пальцами по его коже; она оказалась теплее, чем его холодный нрав, и мягче, чем его жесткие черты лица. Его рот был ожидаемо требовательным, заставляя Бена двигаться в ответ, подстраиваясь под его медленные легкие движения. Хакс изумленно от него оторвался и откашлялся. – Нам нужно… – Да, хорошо, – сказал Бен и пошел за Хаксом обратно вниз. Они в обход дошли до спальни, и там Хакс прижал его к двери и поцеловал снова, только на этот раз сильнее. Он прикусил его нижнюю губу и пососал ее. Бен гортанно застонал и подался бедрами вперед. Хакс поднял подол футболки Бена и стянул ее, тут же вцепляясь зубами в чувствительную кожу шеи, посасывая, кусая ее, впиваясь ногтями в его спину и проводя ими вниз. Бен ахнул, и Хакс потянул его за петли от ремня к кровати, куда и повалил, разводя его ноги. Он сжал запястья Бена над его головой, а бедра прижал к поверхности матраса. Член Бена в джинсах уже болел от постоянного трения о ширинку. Стояк Хакса он тоже чувствовал, и это ощущение послало кучу мурашек вниз по позвоночнику. Всего было чересчур много, чувств, эмоций, ощущений, все было таким новым, что Бену просто не оставалось ничего другого, как отпустить. – Скажи, что тебе нужно, Бен, – рвано сказал Хакс где-то около горла парня. – Трахни меня, – Бен задыхался, чувствуя, как его переполняют эмоции. – Скажи это. – Трахни меня, Папочка. Пожалуйста. Хакс застонал ему в шею, на мгновение становясь таким податливым, тяжело и рвано выдыхая ему в кожу. Он спустился чуть ниже по телу Бена и быстро расправился с остатками его одежды, а потом и со своей. После вернулся к Бену, лежащему рядом, кожа блаженно прижалась к чужой коже. Бен еще никогда не чувствовал ничего подобного, никогда он не был таким желанным, никогда не желал никого так сильно в ответ. Где-то рядом щелкнул колпачок, пока Хакс жадно пожирал его рот, и скользкий палец коснулся входа. – Расслабься, – пробормотал он в шею Бена. И он так и сделал. Палец проскользнул внутрь, начиная разрабатывать, растягивать. Бен чувствовал себя таким заполненным, сладкий огонь заставлял его двигаться вниз к руке Хакса. – Готов? – спросил Хакс, забираясь между ног Бена. Бен кивнул. – Пожалуйста, Папочка… В этом слове больше не было никакого стыда. Теперь это казалось молитвой. Ничто в жизни еще не имело такого значения, как это – теперь Бен мог просить двигаться сильнее, быстрее и множество других вещей, о которых он боялся говорить всю свою жизнь. Он почувствовал, как головка члена толкнулась внутрь, глаза Хакса с трепетом закрылись, золотые ресницы упали на покрытые веснушками щеки, словно солнце, пробивающееся в окно. Бен тут же напрягся, когда мужчина полностью заполнил его изнутри. Хакс немного вышел, а потом толкнулся обратно, сначала медленно, позволяя Бену привыкнуть к размеру, растянуться. Чуть позже он ускорил темп, начал толкаться глубже, трахая Бена уже всерьез. Ноги парня обвились вокруг него, а его запястья он снова прижал к матрасу, только в этот раз переплетя пальцы. Хакс сменил угол проникновения, и крик застрял где-то у Бена в горле. Он выгнулся и заскулил, прося сделать так же еще раз. Его член скользил между животами, от божественного трения приближаясь все ближе и ближе к оргазму. – Папочка, – попросил Бен. Он даже не знал, чего именно просил, ему нужно было хоть что-то, что угодно. Он почувствовал, как Хакс улыбается около его горла, входя сильнее и глубже. Беря то, что хочет, то, чего хотел все это время, но не позволял себе. Бен чувствовал, как напрягся Хакс, как его движения стали более хаотичными. Головка члена все так же замечательно проходилась по простате, и теперь еще и дыхание стало большой проблемой. – Пожалуйста, Папочка, – Бен снова начал умолять. Хакс застонал от этого слова, его член начал пульсировать. Каждая клеточка тела Бена просила кончить, просила Хакса кончить в него, заполнить его. Сделать Бена только его. – Кончи для меня, – сказал Хакс напряженно, его движения стали менее глубокими, тела все еще скользили друг по другу. Они поцеловались снова, грязно, тяжело дыша, кусаясь и издавая надтреснутые стоны. С последним сильным толчком Хакс кончил в него, и это ощущение толкнуло Бена за грань, его собственный член запульсировал между животами. Хакс целовал его до тех пор, пока движения не замедлились и не прекратились совсем. Он вышел из Бена и упал рядом, их липкие тела так и остались так или иначе переплетены друг с другом, пока они пытались отдышаться. Хоть Хакс и был измотан, но вот мозг Бена никак не мог перестать работать. Все еще было так много… всего. Бен чувствовал себя наконец насыщенным, но страх последующего одиночества так и висел где-то сверху, так не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Утром Рей прислала бы сообщение о том, что хорошо добралась и что она его любит. Когда-нибудь ему снова пришлось бы столкнуться с родителями, но он надеялся, что к тому моменту он был бы куда более взрослым, чем сейчас, и смог бы сдержаться. А еще приемы у врачей. Экзамены. То, что он планировал бы делать после выпуска. Всего этого было так, так много. – Папочка? – осторожно спросил Бен. Хакс открыл один глаз и скептически на него посмотрел. – Мы можем заказать ужин? – Конечно, – сказал Хакс немного приглушенно из-за матраса. Молчание снова затянулось. – Ты купишь мне машину, если я попрошу? – Когда получишь права, да. – А что насчет самолета? Хакс приподнялся на локтях и посмотрел на Бена. Его волосы были в абсолютном беспорядке. Где-то под ухом застыла глина. Между бровями появилась маленькая морщинка, пока он пытался проанализировать эту уловку Бена. – У компании есть самолет. Если тебе будет необходимо, мы можем это устроить. – Можно мне использовать его, чтобы летать к Рей? – Чрезвычайные ситуации – да. Просто визиты – нет. – Тогда ты будешь покупать мне билеты? На обычный самолет? – Первого класса. Столько, сколько тебе будет нужно. Бен подождал еще, прежде чем спросить. Сердце бешено билось в груди. – Последний вопрос, – он облизал губы; они были вкуса Хакса. – Могу я переехать? Хакс снова поцеловал его, глубоко и мягко, наполняя поцелуй всем, что они оба не заслуживали. Он отстранился с неясной улыбкой и ответил: – Конечно.