Когда они смотрят

Ночь. Она сидела за экраном своего компьютера в своей собственной квартире и общалась со своими подписчиками в стриме, когда чья-то большая рука со спины крепко схватила за плечо. — Не оборачивайся. Эти два слова были последними в ее жизни. И не смотря на это, она была разочарована. Нет, не то чтобы она так много думала о своей смерти, о том как это случится и что будет после. Во всяком случае, не больше остальных. Но вездесущий кинематограф преподносил это совершенно по иному. Смерть в нем не была чем-то особенным, тайным, интимным. Она всегда выставлялась напоказ, освещая буквально все, самые сокровенные подробности, развращая и, одновременно с этим, просвещая людей в последнее таинство жизни. То же самое было и в ее страсти этой самой жизни— в играх. Только в отличии от кинематографа, в них ты убиваешь сама, без страха, жалости и упрека, окончательно стирая психологическую грань перехода от одного пограничного состояния тела в другое. А аспект нереальности происходящего лишь способствовал этому. Что-то острое почти безболезненно вошло в спину чуть ниже лопатки, и в левом легком появилось странное чувство щекотки. Рука на ее плече сжалась чуть сильнее, и только после неожиданного и предательского «ах», что вырвался из ее груди, пришла боль. Дикая, безумная, неуемная и такая… новая, необычная. Она думала, это будет совершенно иначе. Ее собьет машина, изнасилуют и зарежут в темном переулке или же она просто скончается на больничной койке после трех тяжких лет столь же безжалостной, насколько бесполезной химиотерапии от неизлечимой болезни. Но умереть в собственной квартире, играя в любимую игру… На экране оставшегося без управления персонажа, довольно иронично, со спины зарезал другой игрок, после чего в обязательном порядке с сексистской шуточкой отписался в чате, в котором уже зарождался хаос. Кто-то не верил своим глазам, кто-то плоско шутил, а кто-то уже «орал» капсом. В легком как-то странно забулькало, захрипело, а по спине потекло что-то теплое, согревая слегка замерзшую спину. Она всегда играла в одном бюстгальтере, ибо так набиралось гораздо больше просмотров, собиралось больше людей, а это означало гораздо больше денег. Интересно, как бы она сама отреагировала на убийство в прямом эфире, что в таком случае написала? Скорее всего не поверила бы в случившееся и посчитала все инсценировкой ради краткого мига славы. Но как можно не поверить в тот ужас, что отражается в на ее лице, скованном маленько рамкой веб-камеры. Еще одна вспышка боли — острый предмет изнутри щекотал теперь правое легкое. К району солнечного сплетения медленно, но верно подбирался неприятный комок, за грудинной что-то резко сдавило, а потом до безумия захотелось кашлять. Во рту появился сладковатый металлический привкус. Неужели это конец? Неужели ее такая небольшая и не слишком то насыщенная жизнь подойдет к концу? Неужели завтра уже не будет? Или в нем просто будет ее? Скольких нубов она зарезала за свои неполные двадцать четыре года, сколько раз ее персонажа подкарауливали из-за угла, но она никогда не задумывалась о том, каково это, умереть. Никто и никогда не задумывалась о смерти в такие моменты. Увы. К тому моменту, когда лезвие кинжала словно в масло вошло в мозг сквозь основание черепа, Шейла была уже мертва.