VI Анализ
Утром просыпаюсь и долго не могу понять – где я, кто я, что я. Снилось, что это я впервые попал в «Совенок», снилось, что это меня Ольга оставила ночевать у себя в домике, снилось, что это я спрашиваю у нее: «А ты-то не против?». Причем, все это происходит именно в этом лагере. Даже, когда начал приходить в себя, оставалось ощущение, что это я сейчас досыпаю у вожатой. Боле-менее очнулся только от голоса Саши доносящегося с улицы. Ага, прибежала на стадион, и обеих подружек привела: Катю и… вот вторую пока не запомнил. Выхожу поздороваться. – Семен, побежали с нами! Сначала хочу отказаться, потом думаю, что все равно мне с футболистами бегать придется. Так лучше с утра размяться, заодно и повод окунуться в реку хороший. Делаю несколько неторопливых кругов по дорожке, девочки бегут в своем темпе, но заканчиваем мы одновременно и одновременно отправляемся на пляж. Пока шли с пляжа – появилась Ульяна, увидела нас, даже огорчилась, что без нее в воду полезли. – Хочешь – окунись, я тебе компанию составлю, на берегу посижу. – Не, одной в воду лезть скучно, да и, вдруг кто на зарядку придет. Вот честное слово – не ожидал, что девочка так ответственно к своим обязанностям относиться будет. Ну нет никого на зарядке, но она всю предыдущую неделю приходила к семи утра и просиживала целый час на лавочке, в ожидании добровольцев, и это, не смотря на то, что полночи перед этим занималась подготовкой к празднику. – Ульян, ты когда спать успевала? – А я и не успевала. Вот только сейчас и выспалась: вчера утром встала попозже, а вечером легла пораньше. Прошли на площадку, Ульяна, смахнув росу, села на лавочку, а я подумал и пристроился рядом. Все равно пока делать нечего: линейка сегодня – днем, а завтрак только в девять. Прикидываю, что успеваю еще и тренировку перед линейкой провести. Время семь утра, лагерь еще спит, не считая отдельных утренних бегунов, Ольги и нас двоих, и даже Ольги нигде не видно и не слышно. Вспоминаю, как, всего две недели назад, я прятался за забором со стороны старого лагеря и также ждал сигнал на завтрак. – Ты чего улыбаешься? – Сегодня – две недели нашего знакомства. А кажется, что двести лет назад. Как я на вас зол был тогда, хотел вот пройти ваш лагерь насквозь и двинуться дальше, а не вышло – вы не дали. – А как мы с Алисой перепугались, когда тебя на площади увидели. А ты правда злой был на нас? – Да не на вас даже, я неправильно сказал, на вас, конечно, тоже, но главное… Когда тебя сбивает машина, то кто виноват: автомобиль или его водитель? Или, бывает, что ты сам перебегаешь дорогу на красный свет. – Я поняла. Грустно быть такой машиной. Грустно понимать, что ты был такой машиной. – Терпи, мы все такие. А сегодня у нас праздник – одной машиной меньше. – Лена, да? То-то ты вокруг нее все крутился. – Она самая. В «Совенке» стало больше на одного свободного человека. А лагерь постепенно просыпается. Слышно, как хлопают двери в домиках, слышно, как кто-то пробежал по главной аллее в сторону пляжа. На спортплощадку заглянула Ольга. Заглянула, поздоровалась, огляделась – все-ли в порядке. Посмотрела на нас подозрительно, измерила глазами – выдержана ли безопасная дистанция между мальчиком и девочкой. Сегодня что – приступ борьбы за нравственность? Хотя строгой не выглядит. – Доброе утро. Присоединяйся к посиделкам. – Нет, мне еще половину лагеря обходить. – Ну, как хочешь. Новенький-то спит? – Да, без задних ног. Не стала его будить – устал он за вчерашний день. Когда проснется, тогда и проснется, но перед линейкой все равно разбужу. Думаю о Лене. Точнее о том, что неплохо, действительно, какой-то праздник устроить. Что там у меня в лагере сегодня по графику? Тренировка, линейка, обед, занятия, может после занятий перед ужином? А то после ужина Сыроежкин межпланетный картежный турнир устроит. Надо Лену на волейбол уговорить, там и поздравлю. – Сёмка, можно тебе вопрос задать? – Ну давай, задавай. – А та девочка, Славяна. Ты дальше ее будешь искать? – Ты знаешь Уля, вот сам думаю об этом. Я понял, неделю назад, что не знаю, что делать буду, если вдруг встречу ее. С ней мне очень хорошо было, когда раскидало – мне стало очень больно, а сейчас – знать бы, что все у ней в порядке, и больше не надо ничего. Да и не уехать, и не уплыть мне сейчас из-за вас – рыжих. Пусть вы на пару циклов больше, но проживете. Ульяна еще что-то хочет спросить, что-то очень важное для нее, но опять не решается. Шевелит губами, некоторое время, обкатывая на языке вопрос, но так и не решается, а вместо этого резко подскакивает. – Ну что? Никого нет, трщ физрук! Разрешите идти и переодеваться к завтраку? – Давай. Благословляю. – Спасибо, что посидел со мной. И побежала к себе в домик, только рукой на бегу махнула. Вот привычка у нее – убегая, перед тем, как скрыться, махнуть рукой на прощание. А я сижу, улыбаюсь ей вслед и думаю, что, как-нибудь, при случае, все-же, расскажу Ульяне, какой я ее во сне увидел. Перед завтраком, у столовой, очень удачно вылавливаю обоих зайцев и спрашиваю – Есть возражения, против тренировки до линейки? Возражений нет, этим, кажется, только дай по полю побегать. – Ну тогда собирайте команду. После завтрака встречаемся на поле. В столовой покорно встаю в конец очереди и медленно двигаюсь вместе с пионерами к окну раздачи. Как-то не принято тут пользоваться начальственными привилегиями, Ольга тоже стоит наравне со всеми, человек на десять впереди меня, а следом за мной пристраивается Мику. – Доброе утро! – Привет Семен. А я вчера новенького встретила. Он и вправду похож на тебя. – Он тебе еще обходной на подпись принесет – насмотришься. Ты сегодня у себя после линейки? – Ну конечно, а где мне еще быть? Я в трех местах: или в домике, или в кружке, или у вас на спортплощадке. Окончательно перестал замечать болтовню Мику. Мозг сам форматирует ее речь и выделяет оттуда нужное. Берем подносы с завтраком и усаживаемся за один столик. – А ты хотел что-то? – Да, чтоб ты помогла одну песню подобрать. – Приходи, буду ждать. На футбольном поле хорошо. Прежде всего благодарю пиратов за субботнее выступление, благодарю за подарок и запускаю тренировку. Появились желающие провести разминку вместо меня. – Оксана, ты в прошлый раз проводила, дай другим попробовать. Ну и тоже подключаюсь к разминке, чтоб не стоять. А сам наблюдаю, нет, у Сереги все получается, и порядок он запомнил, и слушается его народ. После разминки объявляю, что сегодня будем забивать голы. Даю мячик, смотрю, что делать будут. Ну да, выбрали самого молчаливого в вратари и начали бить по воротам по очереди. Нет, – говорю, так не пойдет. Показываю, как правильно обращаться с мячом, потом ворчу, про себя, но так, чтобы все слышали. – Вратарь, значит не человек, может Артем больше всех забьет. Да, своих-то я по именам уже выучил. Выдаю еще четыре мяча, командую разбиться на пары, обозначаем на площадке пять ворот и отправляю пары, каждую к своим воротам. Пока один ловит – второй забивает, после трех ударов смена. Сам ношусь от одной пары к другой, гашу конфликты, рассказываю, подсказываю и показываю. Запыхался, больше чем футболисты. Все, отбой. – Пираты, через час линейка. Вам полчаса на игру и полчаса на переодевание. Вперед! Уговаривать поиграть не приходится, а я, пока идет игра, успеваю ополоснуться в душе и переодеться к линейке. На линейке скучно: Ольга бубнит о высоком, вгоняя пионеров в гипнотическое состояние, Семен-второй, гм «Симеон второй» – звучит, Семен-второй еще не проснулся и присутствует на линейке исключительно в виде тела, а мне даже выступать не пришлось. Только и сказал, что тренировки футбольной команды – по графику, а желающих делать зарядку ждет Ульяна, на стадионе каждое утро с 7-00 до 8-00. Мне уже надоело на этих линейках следующее: наблюдать за облаками, наблюдать за воробьями, наблюдать за пионерами, наблюдать за Ольгой и приходится страдать молча. Что поделать, видимо это цена моей относительной свободы. Кстати, от похода мне, похоже, не отвертеться ни от организации, ни от участия. Сегодня Ольга опять про него вспомнила, и опять на меня все свалила. А я что? На свою, нет теперь уже на свою с Ульяной поляну я не поведу, просто полчаса вокруг одной сосны пионеров водить – не интересно. Сводить их в шахту, что-ли? И потерять там половину, интересно, как система отреагирует? Наконец линейка себя исчерпывает, пионеры разбегаются, Семену-второму вручен обходной и Семен-второй отправлен в поход за приключениями, а я иду в музыкальный кружок следом за Мику. Собрался уже было сказать Второму, что обходной подписывать не обязательно, что все равно его вожатая не читает, а потом подумал, что, наверное, во всей этой беготне что-то есть, не смотря на ее отупляющую обыденность. И, если-бы мне кто-то подсказал, что обходной можно не подписывать, что до Шурика гораздо быстрее добраться через Генду, что земляника растет на острове, а если пообещать помочь с разбором коробок в медпункте, то можно будет потанцевать с Леной на пристани… Так вот, если-бы кто-то мне обо всем этом рассказал, то, может быть, я бы просто навечно зациклился в своем персонаже, который «ищет ответы», не написал бы ту записку, про «...не просто так», не сломал бы над ней мозг, и остался тем, кем был – запрограммированным персонажем. Поэтому – пусть бегает, ищет Шурика, таскает сахар, буду его подстраховывать, но не более. Пусть проживает свою жизнь сам, не перепрыгивая через этапы, но о Пионере его предупредить надо. Пока размышляю об этом, так отключаюсь от внешних раздражителей, что не сразу слышу, как Мику меня о чем-то спрашивает. – А? Прости пожалуйста, я отвлекся. – Да ну тебя! Уже не важно. Ну вот, обидел такую светлую девушку. – Микусь… – Я обиделась. – Ну Мику-у-сь, не сердись. Я хороший, только задумчивый. – И как тебя, такого тормоза, Ульяна терпит? Я просто спрашивала, что ты там подобрать хочешь. Может все уже подобрано? Прикидываю даты, нет вроде, здесь еще эту песню не знают. – Нет, вряд ли, я не слышал, это же совсем новое у Queen. Мы уже дошли до кружка и продолжаем разговор, стоя на пороге. – Тогда подожди, скоро Алиса должна подойти, с ней втроем лучше пойдет. Вот, не хочу я, чтобы Алиса это слышала, честное слово. – Давай пока без нее начнем, а там посмотрим. – Ну давай, показывай тогда, что у тебя есть. Мику дает мне одну гитару, а сама садится напротив меня с другой. Через какое-то время, когда у нас что-то начинает получаться и мы уже пытаемся петь дуэтом, наши мучения прерывает робкое покашливание – это Семен-второй пришел к Мику за автографом. – Привет, меня Мику зовут, у меня мама японка, а папа русский инженер, нет правда-правда... С некоторой долей злорадства наблюдаю, как у Второго, при прослушивании монолога Мику, постепенно стекленеют глаза. Оказывается, Мику со мной не так уж и много болтает, оказывается… Наконец, подпись в бегунке поставлена, и новенький в ужасе убегает, спасая свой мозг. – Ладно, пойду и я, уже обед скоро. Спасибо за помощь, Мику. – Ну мы же не закончили еще. В отличии от той же Лены, на лице у Мику, как и у Ульяны, все эмоции читаются мгновенно и без напряжения. – Не огорчайся Микуся. Это ты профессионал, а я уже выдохся на сегодня. – Так сейчас Алиса подойдет – легче будет. Не-ет, зачем девушку-Алису расстраивать. Она английский не знает (в этом мире английский, в объеме чуть больше, чем «Ху из он дьюти тудей?» знаем, похоже, только бабуля, Мику и я), но ведь перевод потребует, а я отказать не смогу. – Вот, кстати, пожалуйста, Алисе пока не говори ничего, хочу я ей нос утереть. – Как хочешь, – Мику заговорщицки подмигивает. Если согласишься со сцены исполнить. У тебя неплохо может получиться. – Знаешь Мику – английский язык. Боюсь, что вожатая не одобрит… И еще одна причина – я-то слышал это все в оригинале. Ну, в записи, конечно, но слышал. И сравнивать наше исполнение, не смотря на все способности Мику, с оригиналом не возьмусь. Но, правда, тогда, для кого я сам себя мучаю? – ...но в узком кругу исполню, обещаю. – Да, понимаю, действительно. Хорошо, уговорил – буду молчать. Но только, если ты завтра придешь продолжать. Прикидываю – завтра уборка и вечером танцы. – Если с уборкой успею, то приду. А если нет, то послезавтра приду обязательно. Делаю два десятка шагов от клуба и сталкиваюсь с Алисой. – Привет, новенького видел? – Ага. Его Мику сейчас гипнотизировала. Цыганско-японский гипноз забалтыванием, знаешь? Алиса фыркает. – Да, Мику она такая, она могет. – И, продолжая. Ты куда сейчас? – Я? К себе, потом на обед, потом на занятия к бабуле, потом… Потом вы ко мне придете, мячик покидать, а там и ужин. Ведь придете же? – Он еще спрашивает. Конечно придем. Ты знаешь, в первый раз у нас вот так-вот… Только не думай, что это из-за тебя, хотя и из-за тебя тоже, а то так-бы и существовали, каждый в своем углу. Алисе трудно говорить на такие темы, получается сбивчиво. Как и мне, правда, оба стоим, красные от смущения. – Надо Лену поздравить. – Надо. Алиса понимает о чем я и соглашается, но слегка поджимает губы. Конечно, Алиса считает Лену хитрой манипуляторшей и интриганкой, а Лена Алису – хамкой и грубиянкой. И как мне прикажете между ними вертеться? Видимо, так и вертеться. Интересно, когда девочки сумеют друг-друга за масками разглядеть, и, вообще, захотят-ли этого? – Ладно, на обеде увидимся. – Ага, пока. Иду к себе, размышляю о масках и лицах: Алиса, Лена, Женя, Ульяна, Мику, как выяснилось; да Ольга-же – на два лица живет. Кто еще? Александра, с ее демонстративной правильностью и добропорядочностью? Девочка, которая всем пример: вся жизнь по распорядку, общественница, отличница, красавица, надежный друг и хороший товарищ. Ей бы лет на пятьдесят раньше родиться, про нее бы тогда кино сняли, под названием «Пионерка», жила бы она в новенькой двухэтажке из моего сна, ходила бы в ту самую школу. Папа – токарь-передовик, мама – инженер-новатор, соседский мальчик хулиган, которого она в конце фильма перевоспитает и они вместе ловят шпиона или какого "расхитителя социалистической собственности". Что там за фасадом этим у девочки скрывается и надо ли мне это выяснять? Кто еще? Кибернетики? Я сам, вместе со Вторым, кстати? У кого бы спросить? Дошел до спортзала, а там уже Второй меня дожидается. – Слушаю тебя внимательно. – Мне бы обходной подписать. Вот это новости! – Ну давай его сюда. Действительно, в обходном новая графа появилась – «Спорткомплекс», система адаптируется к новым вводным? Подписываю, заодно глянул – шустрый пионер оказался, только библиотека еще не отмечена осталась. – Кибернетики в свою секту не вербовали? Второй как-то странно смотрит на меня говорит: «Нет» и почти бегом исчезает. В обед оказываюсь за одним столом с кибернетиками и, как ни странно, Женей. Что-то между ней и Электроником все-же происходит, но очень медленно и до конца цикла не успевает развиться. – Дошел до вас новенький? – Обращаюсь к будущему отечественной науки. – Ты что ему про нас наплел? Про робота-убийцу? – А что такое? В пересказе кибернетиков история выглядит так. Новенький пришел в кружок с бегунком, кибернетики, те, как водится, предложили ему записаться. Семен-второй попросил подробностей и получил их в виде недоделанного кошкоробота. При этом частично функционирующего и не выключенного. В общем, когда без пяти минут адепт кибернетики склонился над механизмом, тот сделал выпад в сторону Второго и довольно громко лязгнул зубами, или что там у него есть, перед самым носом. Далее, со стороны Второго, последовала тирада, состоящая из ненормативной лексики, и сводящаяся к тому, что физрук его предупреждал, но он не поверил, и что с создателями роботов-убийц ему не по пути. Гм, извиняться или нет? Я вообще-то, господа кибернетики, пошутил о том, что в вашем храме науки делают робота – убийцу мышей, намекая на его кошкоподобность. И вы тоже, простите за последствия неуклюжей шутки. Но механизмы-то отключайте. А Второй – Леночкой нашей любовался, вот и пропустил мимо ушей всё. – Вы же кошкоробота делаете. Кошки – убийцы мышей, что непонятного? И тут вмешивается Женя. – Интересно, что ты ему про меня наплел? – Женечка, – я смотрю ей томно в глаза и вижу, как шевелятся желваки у Сыроежкина, но продолжаю самым доверительным и, в то же время, драматическим тоном. Я сказал ему, чтобы он даже не думал смотреть в твою сторону, потому что твое сердце отдано другому. Навеки. И вытираю воображаемую слезинку. – Клоун! Это не ты сейчас плачешь, это КВН по тебе плачет. Очень грустный и довольно злой клоун. А чем тут еще заниматься? Только с ума сходить. Об этом и спрашиваю бабу Глашу час спустя. – Сколько вы тут в автономном режиме, баба Глаша? Лет двадцать уже? – Да, скоро двадцать лет, если я со счета не сбилась. И пятнадцать лет, как был последний контакт с… – Глафира Денисовна делает неопределенный жест. Какая-то информация просачивается, иногда удается ловить обрывки теле- и радиопередач. Но в последнее время все реже, видимо изменились принципы кодирования. – Скучно ведь? Как вы жили-то? Мне первых десяти циклов хватило, чтобы с тоски завыть, а вы? – А так и жила. Вас изучала. Сеть изучала, изменения, которые внутри Сети все равно идут, пусть и медленно. Да от разрушения такими как вы, Семен, Сеть и отдельные узлы спасала. Может и зря, может быть вы бы ничего и не сломали, но у меня тоже инстинкт самосохранения работал. Вот в таких грустных разговорах и проводим полтора часа. Это даже не разговор, а рассказ Глафиры Денисовны. Как объявили о прекращении финансирования и закрытии проекта. Как объявили эвакуацию, как кто-то отказался эвакуироваться по идейным соображениям – как раз распался СССР, а у кого-то на родине шла война и ему просто некуда стало ехать. Как внезапно снаружи перекрыли шлюз и прервали связь, как через час отказал маяк наведения, а, когда, все три не успевших эвакуироваться инженера, во главе с начальником техслужбы, занялись его ремонтом, в помещении маяка случился взрыв и пожар. Как спасли только троих: одного инженера, начальника техслужбы и начальника охраны, который их вытаскивал. Как эти трое медленно умирали, как главный биолог проекта поставила на себе опыт – переписав свое сознание в пустой организм, как очнулся в новом теле начальник охраны, а два последних инженера так и не осознали себя. А в конце беседы я вспоминаю. – Баба Глаша! Выручите а? День рождения надо бы отметить, а нечем. – А я тебе чем помогу? Водка – знаешь где, а больше нет ничего. – Не буду я их водкой поить! Это-ж, как детей! Картошки, соли, мяса, лука, помидоров, на маринад пойдет кефир и минералка, если есть. Сок. – Вымогатель. Сперва разжалобил старуху, а потом побираешься, – баба Глаша так не думает, но ворчит. Сколь вас народу то? Все те же шестеро? А День рождения, конечно, Ленкин? – Заметили? – Трудно не заметить, научилась видеть, за столько-то лет. Ох, гляди, развалишь узел. Хотя, это теперь твоя головная боль. Ну да, на ближайший пяток циклов. А потом уж извините – опять ваша, Глафира Денисовна. – Приходи со служебного входа, перед ужином – всё будет. А мне еще объясняться с вожатой – куда физрук поведет вечером пятерых пионерок. Хотя, пятерых – не одну. После занятий – волейбол. О чудо! Леночка пришла. Полтора часа кидаем мячик по кругу, на полтора часа все заботы и самонаблюдение прячутся куда-то глубоко в продолговатый мозг. Перед ужином прошу пропустить меня первого в душевую, и, пока девки плещутся, бегу к бабе Глаше. Ни мясо, ни лук, ни помидоры, хотя нет, лук, огурцы и помидоры тоже присутствуют. Два домашних пирога: один с рыбой, другой яблочный. – А то собрался шашлыками их кормить. Тут на запах пол-лагеря тогда сбежится, куда бы ты в лес не ушел. За одну ходку не управиться. И за две не управиться, но результат того стоит. А потом уже, после посиделок, меня берут под белы руки и тащат в музыкальный кружок. – Берите инструменты и показывайте, что вы там от всех прятали! Укоризненно смотрю на Мику. – Ой, я не виновата, меня заставили!.. А глаза смеются. – … ну ты же обещал? Обещал ведь? В узком кругу. Ведь другого не будет. И я размякший и раздобревший, кажется, совсем не в том настроении, в каком хотел, осторожно начинаю. Я вообще не хотел это на публику выносить – слишком личное, но сам подобрать не смог, пришлось идти на поклон к Мику. Позорище вышло, да еще на фоне Фредди, и Алисы с Мику тоже, кстати. Между тем, Мику о чем-то шепчется с Алисой, отдает ей гитару, сама садится за рояль. – Семен, еще раз, ну, пожалуйста. И мы повторяем.Empty spaces what are we living for Abandoned places – I guess we know the score…
И тишина. И все сидят еще несколько минут думая каждый о своем. И Саша, я впервые вижу такую Сашу – только что смеялась, а сейчас – очень серьезная, обводит нас всех взглядом вечно юной и, в то же время, вечно древней богини, так, как будто собирается вдохновить на штурм Илиона. – Вы должны это исполнить со сцены в день отъезда! И попробуйте только отказаться! – Саш, тебе сколько лет? Но наваждение уже прошло. – Семнадцать, ты же знаешь. А уже был отбой, выходим из кружка всей компанией, болтать по дороге совершенно нет настроения, просто идем дружной стайкой. Оставляем по пути Лену с Сашей, проходим мимо домика вожатой, где-то сейчас Второй? Оставляем Мику, Ульянка вцепляется в мою левую руку обеими руками, Алиса идет чуть поодаль, на расстоянии вытянутой руки, и думает о чем-то своем, я думаю о словах Лены, которые она мне шепнула, пока шли от спортзала к кружкам: «Ты знаешь, я не помню, чтобы у меня были друзья.» «Во френд-зону, значит, занесла меня Леночка.» – И, почему-то я рад, что именно туда. На крыльце прощаюсь с амазонками и иду к себе. На площади присаживаюсь на лавочку и краем глаза замечаю в тени, на соседней, сгорбленную фигуру. «Лена же дома?». Приглядываюсь – это не Лена, это Второй. Киваем друг-другу. – Адаптируешься? – Пытаюсь. Второй встает – Поздно уже, пока. – Ага, до завтра. В домике, пусть и у вожатой, ночевать гораздо лучше, чем в лесу у костра. А я еще остаюсь на площади какое-то время, потом отправляюсь к себе, и, где-то, между столовой и спортзалом, когда останавливаюсь, чтобы посмотреть на звезды, я вдруг ясно и четко понимаю, что этот цикл – последний. И настроение удивительно мирное, в этот момент, и я думаю: «Врет ваш доклад, баба Глаша. Где обещанная депрессия? Нет ее и не будет.»