Новые правила

      Зима — это красиво. Красиво для многих. Для молодых парочек, где парень подхватывает поскользнувшуюся на льду девушку, ласково поправляя ей шапку. Для счастливых детишек, ловящих снежинки языком. Или для иссиня-черной собаки, подбежавшей к Ларину и начавшей с ним играть, дергая за штанину.       Но вот только Ларин несколько часов назад расстался со своей девушкой. И еще не любил детей и знал, что снежинки далеко не чистые ажурные льдинки, а испарившаяся давно вода из грязного, наполненного отходами водоема где-нибудь на отшибе. А псину, жмущуюся к его ноге, ему хотелось со всей силы треснуть бутылкой по морде, которую он нес в пакете.       Все происходящее в еще не опустевшем до конца парке бесило Диму, злило и заставляло молча напрягать желваки, надеясь наконец уединиться и открыть гребаный шотландский скотч, который он ни разу в жизни не пробовал — ЗОЖ ведь, все дела. — Уберите свою собаку! — не выдержал наконец Ларин, встряхивая ногой и резко разворачиваясь в сторону насаженных деревьев. Извинения, доносящиеся вслед, он пропустил мимо ушей.

***

      Фонари светили тусклым желтым светом, придавая снежным хлопьям, падающим с неба, золотистый волшебный окрас. Ларина, выпившего уже треть бутылки, это зрелище по-настоящему заворожило. Он не мог оторвать глаз от летящих сверху маленьких белых мушек, что осторожно опускались к нему на одежду и в то же мгновение бесследно исчезали, тая.       Дмитрий Александрович медленно передвигался по пустынной дорожке меж деревьев, высоко задрав голову и даже не заботясь о том, что он может споткнуться и что-нибудь себе повредить, если не будет смотреть под ноги. Его интересовала лишь одна вещь: почему в такой отвратительный день, наполненный такими мерзкими событиями, погода так необычайно красива? Изящна. Обворожительно нежна.       Дима не знал, куда идет. Или просто не хотел об этом задумываться. Но шел. Шел туда, куда несли его ноги. Шел с неосязаемой надеждой лишь на то, что успеет.       Дверь подъезда, как и в прошлый раз, оказалась незапертой. Подниматься по ступеням было сложно, но Ларин справился, по дороге пару раз выронив бутылку с бултыхающейся внутри жидкостью темного цвета. На лестничной же площадке на преподавателя вдруг накатил страх: а вдруг Юлик и правда мог оказаться за дверью? Вдруг еще не уехал? Что ему тогда делать? Что говорить?       Спустя мгновение все это показалось жутким бредом и паранойей. Мужчина отогнал бесполезные раздумья, решив тупо действовать по ситуации, и, опьяненный мимолетной уверенностью, нажал на кнопку звонка.       Дыхание у Ларина перехватило. Захотелось промочить горло, но внезапная трезвость не дала вновь прикоснуться к бутылке. Колени у Димы слегка подрагивали то ли от холода, то ли от волнения. Все вокруг качалось и шло рябью больше от скотча, на который преподаватель смог бы уже списать все свои беды, если бы его сзади коротко не окликнули: — Дмитрий Александрович?       Ларин резко обернулся, слегка пошатнувшись, но тут же ухватился за дверную ручку. — Соня..? — совершенно потеряно произнес Дима, хмурясь и слегка наклоняя голову. — А ты… случаем, не знаешь, Юлик дома еще..? — заплетающимся языком проговорил историк, хоть и внятно, но Юшина все равно быстро поджала губы, сведя брови у переносицы, и несильно покачала головой. — Нет, уехал уже, — с сожалением ответила девушка, осматривая собственного растрепанного классного руководителя. — Какая жалость, — пьяно вздохнул мужчина, безразлично дергая плечами, а потом как-то опустил подбородок, прерывисто вздохнул, и в то же мгновение резко прижал свободную ладонь к лицу, облокотившись на дверь спиной. — Дмитрий Александрович..? — Соня перепугалась не на шутку, с опаской делая шаг вперед и прикасаясь к рукаву учителя. — А? — отозвался Ларин, быстро отрывая руку от лица и вытирая нос. — Все нормально, — Дима сделал жалкую попытку искренне улыбнуться, отчего все его лицо перекосило жуткой гримасой. — Я так не думаю, — сухо проговорила Юшина, хватая Дмитрия Александровича за тот же рукав и открывая перед ним соседнюю дверь от принадлежащей Юлику квартиры. — Заходите, — произнесла она раньше, чем успела включить свет. И в то же мгновение уперлась в замершего на пороге мужчину.       Соня уже хотела было возмутиться и протолкнуть Ларина внутрь, когда сама замерла, увидев развернувшуюся картину.       Прямо на кресле, так любимом Сеней, восседала Ася, обхватив хозяина кресла ногами. Тот же обвил талию девушки и прижал ее к себе.       На несколько секунд в комнате воцарилось молчание: никто не двигался, словно пребывая в неком ступоре, пустоте, из которой не выбраться. Но спустя мгновение до окружающих начала доходить суть сложившейся ситуации. — Дима?! — воскликнула Ася, заметив вошедшего, и быстро вскочила с места, вытирая потекшие от слез дорожки туши. — Что здесь… происходит?.. Какого хрена?! — хрипло проговорил Дима, так и не успев до конца понять, что он чувствует в данный момент. Сеня тоже вскочил с кресла, в каком-то неясном порыве прервав своего приятеля: — То, Дима, — зло заявил географ. — Не надо строить такие брошенные потерянные глазки, это ты пару часов назад послал Асю, а не наоборот.       Дмитрий Александрович едва не задохнулся возмущением. — Я не посылал, — процедил Ларин сквозь зубы, прищурившись. Классный руководитель параллельного класса внезапно взбесил его больше мерзкой псины в парке. Он не только воспользовался разбитой брошенной девушкой, но и сейчас стал так нагло нарываться на драку. А, возможно, пользовался и до этого. То-то они очень счастливо улыбались, встретившись после окончания школы вновь.       У Димы зачесались кулаки.       Ася округлила глаза, уставившись на мужчин, а Соня ошарашено следила за этим действом, не смея встревать. — Да ты что! — чересчур громко восхитился Юшин, всплескивая руками. — А что же тогда случилось?! — Я не посылал, — уперто повторил Ларин, которого до дрожи в пальцах разозлила такая формулировка их расставания. — Послал. И теперь еще скажи, что имеешь что-то против того, что происходит! — Ты совсем ебанулся?! — не выдержал Дима, вдруг рванув вперед и припечатав географа к стене рядом. — Это ты ебанулся! Во время отношений с любящей тебя девушкой трахать малолетнего парня, а потом бросить ее и еще возмущаться! — Ч… что? — снова повторила Ася с той же интонацией, как и в прошлый раз. — Дима… ты… — она попыталась выговорить что-то еще, но стала задыхаться, отвернувшись и закрыв руками лицо.       Она догадывалась. Конечно догадывалась. Но одно дело — догадываться, и совершенно другое — услышать подтверждение. — Ну ты и мудак, — заключил Ларин, выйдя из себя, и с размаху ударил Сеню по лицу.       Юшина вскрикнула, прижав ладони к губам, а Ася резко развернулась, с ужасом во влажных от очередного потока слез глазами наблюдая картину. — И я еще мудак, — рыкнул Сеня, нанося ответный удар слишком резко, чтоб от него можно было увернуться или блокировать. Тем более в нетрезвом состоянии. — Успокойтесь! — вдруг закричала Соня, подбегая и пытаясь разнять мужчин. — Ты тоже хороша! — воскликнул Сеня, отлетая от Ларина в другую сторону. — Все знала с самого начала и ничего не сказала! — А я должна была?! — пришло время распаляться и Юшиной. — Иди-ка ты куда подальше с такими заявлениями, братик! — особенно исковеркав последнее слово, Соня, глубоко дыша, вытянула перед собой обе руки, продемонстрировав географу два средних пальца, и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью. — Ты тоже проваливай! — воскликнул Сеня, кинув злобный взгляд на Диму. — С удовольствием, — процедил Ларин, подобно Соне пару минут назад, вылетая за дверь.       Он был взвинчен. Хотелось схватить любого прохожего и избить его так сильно, чтобы на нем не осталось живого места. Чтобы он весь превратился в кровавое месиво. Такое, которое сейчас Дмитрий Александрович чувствовал у себя в груди.       Дима сам не понял, как оказался внизу, на улице. Как успел спуститься по лестнице. Все происходило слишком быстро, все вокруг пылало и неслось со скоростью света. Бутылка скотча так и осталась стоять у квартиры Онешко. И сейчас Ларин жалел об этом больше всего. — Пошло все нахер, — отчаянно выплюнул преподаватель и, вытащив из кармана телефон, написал Анне Федоровне, что увольняется и пришлет заявление по собственному. Документы пусть ему посылают также. Приходить в чертову школу он не собирался.       После этого Ларин хорошенько замахнулся и отправил телефон в ближайший фонарь, разбивая смартфон едва ли не в дребезги.       Он избавится от всего, что было в его гребаной жизни до этого момента. И больше никогда не вернется сюда. Не вернется.       Никогда.       Как и в прошлый раз.