Новые правила

— Знаешь, не сочти за грубость, Дим, но ты совсем ебнутый, — сероглазая девушка невозмутимо размешивала чай в кружке, попеременно неприятно постукивая по ее стенкам ложкой. — Ты бы мне лучше помогла сейчас, а не критиковала, — хрипло проговорил Ларин и против воли снова запихал в рот очередную стопку салатных листьев. — Если бы мне нужны были нотации о том, какой я мудак, я бы позвонил Конникову. — Ой, да ладно тебе. Лишним не будет. Сам виноват, что такую кашу заварил, — очаровательная особа со светлыми волосами облизнула чайную ложку, а после легко бросила ее в раковину. — Бля, Марин, — Дмитрий Александрович поморщился и прикрыл глаза, отодвинув от себя салат. Он уже начинал жалеть, что приехал сюда. — Что, Марин? Я тебе в прошлый раз еще сказала, когда ты ко мне приперся ни с того ни с сего на ночь, весь взвинченный, растерянный… — Тогда было другое. — Конечно, другое, блин! «Марина, кажется, я совершил какую-то невероятно глупую ошибку. Это связано с Юликом и я очень хочу об этом забыть», — мерзким голосом передразнила реплику Ларина девушка, сказанную еще тогда, осенью, когда исправить обстоятельства представлялось возможным.       А теперь что? — Марина, господи! — преподаватель не выдержал, восклицая и кривясь от обжигающей боли в ране, на которую его давняя приятельница давила своими словами. — Никаких «господи», Дима, — грубо заявила блондинка, опираясь о стол руками, на который за секунду до этого с грохотом приземлилась ее кружка с чаем. — Ты прекрасно знал, к чему это все тебя приведет. Его приведет. Всех, кого ты втянул. Кончай переваливать вину на Сеню, на Юлика или даже на Соню. Я сказала тебе в ту ночь, что тебе надо объяснить Юлику, что он тебе не интересен и оборвать все сразу. Но ты решил снова попробовать, заигрался, и вот что из этого вышло! — Мариночка наклонилась к Ларину как можно ближе и, едва ли не шипя, проговорила: — Не умеешь ты вовремя останавливаться, так и возьми теперь яйца в кулак и кончай ломать мне тут трагедию. — Я не играл, чтоб тебя! — Дмитрий Александрович подскочил на месте. Он уже жалел, что приехал к гребаной секретарше своей начальницы, с которой раньше они были очень хорошими друзьями. Были, пока он не стал жалеть себя, прочно замотавшись с головой в депрессию в студенческие годы.       Марина терпеть не могла людей, которые не желают решать проблемы, а только убегают от них. — А, ты не играл? — вдруг сбавила обороты девушка и наигранно развела руки в стороны. — Что же тогда это все было? Ответьте мне, пожалуйста, Дмитрий Александрович! Зачем же Вы дали своему ученику надежду на отношения, оттрахали его, заставили восхищаться собой, но при этом показывали, что не все так просто, что у Вас есть девушка, что она очаровательна и прекрасна, что ему надо бороться за Вас! Что это было все, Ларин?! Зачем надо было врать Асе, зачем надо было так использовать чувства бедного парня? Играть с ним? — Да завались ты уже! — Дима разозлился не на шутку. Руки сжались в кулаки и начали подрагивать, а взгляд стал прожигающий, пропитанный яростью и какой-то даже мерзостью. К самому себе.       Наверное, он знал в глубине души, может, подсознания, что Марина будет его вот так грубо отчитывать. Будет. Что поставит ему мозги на место. Знал, что не в силах сделать это сам.       И поэтому приехал. — Я-то завалюсь, Димочка, — едко продолжала светловолосая секретарша, — а вот ты что будешь делать? Снова забьешься в угол и будешь жалеть себя, как в прошлый раз? Забьешь на то, что чувствует Юлик? Ася? На минутку, твоя едва недавно бывшая девушка, с которой ты поступил как с тобой когда-то — мерзко до такой степени, что меня блевать тянет… — Да кончай ты уже! — не выдержал Ларин. Глаза у него лихорадочно блестели. — Я знаю, что во всем виноват я, знаю! Знаю, что мудак. Но легче, блять, не становится от этого. Я не знаю, что делать, — историк откинул голову и отрывисто провел рукой по волосам. — Не знаю. — А ты узнай, Дима, — Марина не жалела преподавателя ни в чем. Она и так была слишком мягкой в прошлый раз. Сейчас ее колотило изнутри от поведения мужчины. — Подумай, чего хочешь. А не шляйся по улицам с бутылкой и телкой рядом. Ты как и кому этим пытаешься помочь, а? Себе? Юлику, который документы забирал у меня с таким видом, будто собирается сейчас же в окно выброситься? Или Асе, которая тебя любила и доверяла тебе? Расскажи мне, чего ты хочешь, ну же! — Его я, блять, хочу! — в порыве вскрикнул Ларин, ошарашено уставившись на девушку перед собой. — Ух ты! А мы что-то выясняем! — иронично вскинула бровь Марина и сложила руки на груди. Ларину заметно становилось хуже с каждой секундой, с каждым ее словом. — Он мне нужен, — вдруг тихо произнес Дмитрий Александрович и глупо приоткрыл рот, подбирая слова. — Я давно так ни в ком не нуждался. Это… это что-то совсем далекое. Я не понимаю, как правильно будет поступить теперь, что мне стоит сделать и как решить все, что натворил. Да, я виноват. Виноват перед ним, перед Асей… тобой. Всеми вами. И я не знаю, как могу все исправить.       Марина неотрывно наблюдала за лицом мужчины. За отчаянно сведенными бровями, за морщинкой, запавшей на лбу.       За подрагивающими уголками губ и безжизненными грязно-зелеными сейчас глазами.       Но не сбавила напора. — А ты не думай, как правильно поступить и как это «все» исправить, — произнесла девушка низким голосом, вновь чуть наклонившись к Ларину. — Ты все, что мог, уже испортил. Уволился, съехал с квартиры, как маленький, мать твою, ребенок. Ты попробуй сделай то, чего тебе хочется. Ты уже пытался делать хорошо. И знатно проебался. Просто попробуй. Не то, что «надо» и что «правильно», а что необходимо тебе. Авось, и все остальное походу решится, а? — совершила последний выпад девушка и резко отстранилась от Дмитрия Александровича, разворачиваясь и направляясь в комнату. Она злилась на Ларина за его безответственность и глупость. За то, что снова втягивает ее. И еще ей очень хотелось спать. Завтра еще вставать на работу.       Историк некоторое время стоял, уставившись в одну точку перед собой с нечитаемым выражением лица. А потом почувствовал, что в горле неприятно саднит и тянет. В глазах печет. А руки совсем похолодели и подрагивают от напряжения.       Марина никогда ни во что не ставила людей, которые жалеют себя. А Ларин клялся никогда и никому не доверять.       Но они оба нарушали свои принципы.

***

      В палате у Кулича было тихо. Вместе с ним в комнате расположилась еще пара ребят, только переживших операцию. Все они мирно спали, укутанные спокойствием раннего утра, и даже не могли помыслить, что будут испытывать, проснувшись через пару часов.       Соня сидела за стеной, на металлических, вмонтированных в пол стульях, закинув ноги на сиденье и облокотившись на Юлика плечом. Сколько ни пытались, заснуть они оба не смогли.       Медсестры собирались на утренний обход. Шастали туда сюда, переносили вещи с места на место, напоминая пчел в улье.       Создавали белый шум вокруг тихого мира ребят.       Но не было гарантий, что в этот мир никто не прорвется. — Сына, — тихо позвал Юлика отец, дотрагиваясь до его плеча. — Нам пора ехать, мне сегодня на работу выходить.       Онешко словно пнули под дых, выбивая из уже ставшего привычным ритма. — В смысле, пап? — парень поднял полные непонимания и отчаяния глаза на родителя. Соня тоже завозилась, со страхом глянув на мужчину.       Она не хотела оставаться одна. Она не хотела, чтобы Юлик уходил. — Я не могу остаться здесь, — серьезно заключил отец Онешко и выразительно посмотрел на сына. — И тебя оставить не могу. С твоим другом все будет в порядке, врачи же сказали. Да и подругой, — мужчина кивнул на Юшину рядом. — Мы уходим. — Пап… — растерянно произнес парень, чувствуя, как больно ему становится. Отец не хотел слышать возражений. И Юлик понимал, что тот и так сделал ему огромную услугу, подорвавшись посреди ночи сюда. Но и понимал, что если захочет, то сможет сейчас отказать.       Соня больно сжала руку друга и уткнулась носом в его плечо.

***

— Вставай сейчас же, сукин ты сын! — прокричала Марина, скидывая Ларина с дивана.       Дмитрий Александрович, больно ударившись об пол, взвыл. Спросонья толком не понимая, что происходит, он подскочил на ковре и ошалело уставился на приятельницу. — Соня и Илья в больнице, Илье сделали операцию, они попали в аварию. Мне только звонили его родители.       Сон Димы сняло как рукой. Ноги у него похолодели. — Когда это произошло? — Ларин взял себя в руки и в единое мгновение стал серьезным. Собранным. Пытался не поддаться панике и внимательно слушать секретаршу. — Вчера вечером. — Блять, - Дмитрий Александрович подорвался с места. Ударив себя по щекам для бодрости, мужчина быстро натянул на себя штаны. А потом взял у Мариночки адрес и, едва причесавшись, выбежал на улицу.       Он был ответственен за этих ребят. А теперь они влипли в передрягу.       И Дима должен был им помочь.

***

      Ларин влетел в больницу как ураган. Смерч. Едва ли не сметая все на своем пути.       Выглядел он паршиво: помятый и не выспавшийся, с запавшими глазами и полопанными капиллярами он походил на безумца или бомжа-пьяницу. Что, в общем-то, не было удивительным.       Медсестры провожали его неодобрительными взглядами и даже стали перешептываться, но все равно отвели Диму в «зал ожидания».       Родители Кулича встретили мужчину с облегчением и настороженностью. Объяснили, что происходит. А потом указали в сторону, где уже в одиночестве сидела Соня, рассматривая белый потолок, состоящий из одинаковых квадратных панелей.       Дима сглотнул и направился к девушке. Ему было очень тревожно и стыдно перед Юшиной. Но ей сейчас нужна была поддержка. — Соня, — окликнул десятиклассницу Ларин и озадаченно оглядел ее внезапно удивленный и даже паникующий взгляд, упавший на него. — Дмитрий Александрович?! — Соня подскочила со стула, приоткрыв рот и не зная, что делать. — Вы почему здесь?.. — Я за тебя отвечаю, я должен быть здесь, — даже слишком серьезно ответил историк. — Где твои родители?..брат? — немного подумав, добавил мужчина. — Родители живут в другом городе. Мы здесь только с Сеней, — как-то неловко сконфузившись, сказала Соня. — Ох… Я не знал, — на мгновение Ларин растерялся. — Ничего, все в порядке. Я не хотела, чтобы Сене сообщали. Родители Ильи помогли уговорить врачей подождать с этим...       Соня непроизвольно сжалась и потерла бинт на руке. — Тебе не страшно одной? — хваленое образование психолога, на которое Дима последнее время плевал с высокой колокольни, снова начало раскатывать шаблоны ведения разговоров на практике. — Ну, — Юшина замялась, сглатывая, и вспомнила про Юлика. Юлика, который сидел с ней рядом всю ночь. И который сейчас вместе с отцом…       Соню едва не передернуло. — Дмитрий Александрович, Вы могли бы мне принести воды, пожалуйста? Кулер в соседнем зале, — девушку тряхнуло, но она знала, что делает все правильно. — А? — слегка замешкался Ларин. — Да, — историк мотнул головой и крепко зажмурился на мгновение. — Да, конечно. Сейчас, — и мужчина стремительно направился в сторону, куда указала его ученица.       Юшина тупо смотрела ему вслед. Она судорожно перебирала мысли одна за другой и старалась понять, что же сделать будет лучше. Как ей сделать будет лучше.       Рука под бинтом неприятно ныла.       Юлик появился из-за двери коридора, который вел к выходу из больницы, спустя несколько секунд. Он виновато смотрел на Соню, приближаясь к ней. Отводил глаза. И пытался оттянуть момент прощания. — Поговорил с отцом? — как-то дёргано выпалила Юшина и постаралась успокоиться, стрельнув взглядом в сторону, куда ушел Ларин.       Кулер был намного дальше, чем в «соседнем зале». — Да. Извини, пожалуйста. Я сказал ему, что не могу уехать. Он думает, как поступить. И я не знаю, что он решит, — Юлик поджал губы.       Соня заметно нервничала, поглядывая на проход. — Не волнуйся, я понимаю. — Нет, Сонь, я бы… — Юлик, — вдруг как-то резко произнесла девушка и уставилась на Онешко. — Дмитрий Александрович бросил Асю и пьяный приходил к тебе под дверь на следующий день, как ты уехал, — парень замер и против воли округлил глаза. — Прости, что сразу не сказала.       Юлик уставился на подругу как на умалишенную и глядел словно сквозь нее.       Гудели старые люминесцентные лампы над их головами.       На улице снова шел снег. Медсестры уже начали утренний обход. А Мариночка не спеша собиралась на работу. — В смысле..? Но он мне не… — Онешко осекся и замолк с приоткрытым ртом. Сердце на мгновение замерло, а после с грохотом упало куда-то под диафрагму.       Соня оглянулась и увидела застывшего в проходе Ларина с пластиковым, наполненным водой стаканом в руке. — Что ты тут делаешь?.. — едва слышно произнес Юлик, чувствуя, как немеют пальцы. Казалось, он не мог больше дышать.       Ларин выглядел не менее ошарашенным. Стоял, едва ли мог шевелиться, и неверяще смотрел на своего ученика.       Чувствовал, как заныло под ребрами. И как глухо загудело в голове. — Юлик, — голос у Димы сорвался, и он нервно сглотнул, пытаясь подобрать слова. — Юлик, ты мне… Я… — Ларин не знал, что делать. Не знал, как сказать. Дрожал. Глупо и стыдно дрожал, пытаясь выдавить из себя нужные слова. Которые заставят парня понять. — Юлик, нам пора ехать! — крик мужчины послышался из коридора, откуда появился десятиклассник. — Юлик, не тормози! — за тем последовали уверенные приближающиеся шаги.       Онешко растерянно обернулся, снова глянул на Ларина и нервно поджал губы.       У Димы перехватило дыхание. — Юлик, я…       За спиной парня распахнулась дверь.