Доказатьельств ньет

Бен сидел за столом на кухне профессора Джинна и задумчиво ковырял в коробке с китайской лапшой кусочек капусты палочками для еды. Сам профессор тоже особо радостным не был, он расположился напротив, пил черный кофе и листал почту в планшете, периодически смачно матерясь. - Да чтоб тебя, - выплюнул Джинн, в очередной раз наткнувшись на письмо, содержание которого его не устраивало, – Какого черта вы распечатываете и подписываете договор за тринадцатый год с автоматической разметкой «прислано в почту двадцать пятого мая пятнадцатого года»? Кто вас, блядь, учил так подгонять документы? - Точно не вы, профессор, - по привычке ответил Бен, засунув в рот накрученную на палочку макаронину. - Не хочешь – не ешь, - бросил на него раздраженный взгляд Джинн. - Я хочу, просто растягиваю удовольствие, - скривился Бен. Он уже в шестой раз обедал лапшой за эту неделю, а сегодня была суббота. - Доедай быстрее. Нужно работать. - Я знаю, мастер, - тяжело вздохнул Бен и принялся бороться с оставшейся едой. Вообще-то, в его мечтах сейчас крепко засели мексиканские лепешки, но до ближайшей забегаловки с тако было далеко, а на дом они не доставляли. Подошли бы еще бургеры с картошкой, но тут уже профессор решил проявить какие-то невнятные отеческие чувства и отказался потакать всяким там студенческим слабостям. - Бен, если мы отведем дело, нас отправят в отпуск, - напомнил профессор. - Не отправят, - отмахнулся мальчик. – В самом конце на нас не хватит денег. Нам объявят благодарность, возможно, мне дадут какую-нибудь грамоту, возможно, вам повысят зарплату на пару долларов в час, но не более. - Опять предчувствие? - Анализ предыдущего опыта, мастер, ничего больше. За дело, которое они вели год, университет похвалил их на заседании совета, выдал премию в сто долларов на двоих и выделил профессору отдельный шкаф на кафедре. Профессор потрепал его по волосам и ушел в комнату, по всей видимости, за бумагами. Бену вдруг стало так спокойно и уютно, что захотелось остаться здесь жить. Победив лапшу, Бен залил в себя кружку кофе с молоком и, довольный, развалился на стуле. - Я нашел пару моментов по поводу признания долга, - возвращаясь, профессор протянул Бену исписанный вручную лист. – Но, мне кажется, Трейды не станут нас слушать. Это тупик, мы не подпишем то, что хотят они, они не сделают того, чего хотим мы. Придется выходить в суд. Бен читал написанное. Признание долга влечет возобновление течения срока давности? Понятно с самого начала. Нас устроит рассрочка платежа? Вряд ли их оппонентам интересно ждать десять лет, пока НАБ-у выплатит весь долг. Несуществующий долг нельзя признать? Очень спорно, профессор. - Я понял. Тогда можно готовиться к банкротству. Бен достал из рюкзака тетрадь и протянул профессору. Тот открыл и просмотрел страницы с текстом. - У нас действительно положительный баланс, но там не учтен долг Трейдов как просроченный, он занесен в другую графу. И действительно, долг существует меньше месяца. Кстати, по поводу недействительности цессии. Давай работать в этом направлении, - профессор вернул Бену тетрадь. Бен кивнул, выкинул коробку из-под еды в мусорку, налил себе еще кофе и сел за бумаги к Джинну. Разошлись в третьем часу ночи. Бен вдобавок попросился у профессора в душ – на его этаже в общей ванной комнате опять не было горячей воды, зато уставших голых мужских тел из только что закончившей выпивать баскетбольной команды университета там было предостаточно, и мальчик, опасаясь за своё здоровье, ничего лучше не придумал, кроме как искупаться у профессора. Комната Джинна в общежитии считалась преподавательской, там, кроме спальни, имелись небольшая кухня и туалет с ванной. Примерно раз в день Бен фантазировал, как на каких-нибудь законных основаниях (смена пола и женитьба либо усыновление) он попадает к Джинну в сожители и пользуется всеми положенными благами и удобствами, что было всё ещё вероятнее получения Беном научной степени и должности преподавателя. Добравшись до своей комнаты, Бен зашел, споткнулся о вещи соседа, выругался, разделся и вроде бы совсем отключился, укутавшись в одеяло, как вдруг в комнате зажегся свет и кто-то истошно завопил. Мальчик, уже успевший задремать, разлепил глаза. - Чего орешь, - хрипло пробормотал он соседу. - ТЫ! Ты сломал мою модель истребителя! Я клеил ее два дня! Придурок! Ненавижу тебя! – продолжал кричать Энтони, тряся то, обо что Бен запнулся. - Да не волнуйся ты, я все починю… - Ты специально! – на грани истерики хныкал Энтони. - Зачем мне это, Эни, прекрати, ложись спать, я завтра сделаю, - закатил глаза Бен. - Мне не надо завтра! – почти плакал парень. – Мне завтра с ним идти на выставку! Завтра последний день приема работ! А ты мне завидуешь! Ты назло! - Боже, Эни, чему я завидую? - Тому, что профессор Винду поставил мне высший балл за теорию государства и права, а тебе нет! И тому, что Пэм меня любит, а тебя она знать не хочет! - Эни, не говори ерунды, - выдавил Бен, проваливаясь в сон. Теория государства и права? Да кто вообще вспомнит… - Кеноби! – снова раздалось над ухом. – Либо чинишь сейчас, либо завтра я несу на выставку тебя! Наклею на тебя крылья и заставлю выдвигать шасси! Мальчик резко сел, протер глаза и уставился на соседа. - Вот еще. Я встаю, Эни, только не кричи. Бен начал одеваться. Угрозы Эни пустыми не были. Однажды, случайно поставив мокрую кружку с чаем на конспекты Энтони по латыни, Бен, после отказа переписывать текст в новую тетрадь, на следующий день обнаружил свои планы семинаров по договорному праву в разводах от кофе и подозрительно пахнущими духами Пэм. Где-то до шести утра Бен склеивал испорченный самолет. Когда работа была доделана, мальчик, весь в клее и обрывках бумаги, упал на кровать и сразу же заснул, не раздеваясь и не заботясь об одеяле. Разбудило его легкое прикосновение к плечу, сопровождающееся чем-то вроде «Эй, парень, просыпайся». Он вздрогнул, открыл глаза и попытался найти источник звука. Это был, разумеется, его профессор. Бен, отругав себя за беспорядок в комнате, попытался пригладить волосы и посмотрел на Джинна. - Вставай, пора за работу. Бен глянул на часы – семь утра. Проглотив обидное «Я только в шесть лег», мальчик кивнул, потянулся и сладко зевнул в кулак. Учитель ушел, Бен потихоньку покидал в рюкзак вещи, чтобы умыться, сходил в общую ванную, отмыл с себя клей и отодрал бумажки, сделал все, что смог с непослушными волнистыми волосами до плеч, которые после сна зафиксировались в неожиданных конфигурациях, и, вернувшись в комнату, стал собираться к Джинну. Бен иногда задумывался над предложением преподавателя корпоративного права, претендента на должность ректора, мистера Палмера, перейти в его собственную, не имеющую отношения к университету, фирму штатным юристом, без походов в суды и ночных бдений. Зарплату тот обещал примерно в пять раз больше, чем сейчас имел Бен, но, когда мальчик поделился идеей с Джинном, тот вмиг стал серьезен и зол, дав понять, что, если Бен согласится, может уходить от него сразу, такого студента Джинну не надо. Не имея представления о причинах столь резкой реакции учителя, Бен все же один раз решил, и, вспоминая, возвращался к тому же выводу – зарплата от него не убежит, а довести задуманное до конца и получить степень все-таки хочется. Тем более под началом его учителя – он не знал, сможет ли довериться кому-то еще. Одевшись, Бен, сонный до невозможности, подхватил рюкзак, пару дисков любимых групп учителя и пошел вниз, закрыв за собой дверь. Как-то раз во время одного из подобных рабочих выходных профессор приказал Бену не церемониться и ходить к нему в комнату в домашнем. Это оказалось очень удобно, Бен не мучился, работая у него, от надоевших брюк и деловых рубашек. Сегодня мальчик был в потрепанных штанах, старой футболке с логотипом известной метал-группы и разношенном свитере на пуговицах, больше Бена на несколько размеров. «Идеал мужчины,» - думал он. «Вот прямо становитесь, девчонки, в очередь». Голос в голове, которым мальчик разговаривал с собой, подозрительно походил на голос его соседа, Энтони. Тот скептически относился к проблемам Бена, связанным с отсутствием хоть каких-нибудь «нормальных отношений», постоянно гордясь, что имеет любовницу (которая раньше считалась девушкой Бена), и, может быть, в скором времени они поженятся. Бен по-доброму завидовал, но ничего поделать не мог, иногда притворяясь, что и не нужны ему девушки вовсе. Профессор уже ждал на своей кухне с горячим кофе и сэндвичами из кофейни напротив общежития. Бен повеселел, накинувшись на еду, Джинн сидел рядом и листал что-то в планшете. - Тебе привет от Тал, - вдруг вспомнил профессор. Тал была старой пассией Джинна, с ней профессор жил первые два года, когда Бен стал его подопечным. Сейчас она переехала в Австралию, вышла замуж, вроде даже имела в браке ребенка или двух. С Беном они отлично ладили, периодически Тал давала профессору инструкции, «как не допустить голодную смерть студента» или «что делать, если вы работали сорок восемь часов подряд, и мальчик начал терять сознание». - И ей того же, - улыбался мальчик сквозь кусок бургера. – Фотографий больше не присылала? - Нет, грозится прислать тебе посылку с едой. - Я не против, - мечтательно вздохнул Бен. – Но лучше пусть сама приезжает. - Это вряд ли, - тепло отозвался профессор. – Похоже, ее повышают до шерифа. И она беременна третьим. - Вау, - только и смог ответить Бен. Втайне он очень хотел, чтобы профессор с Тал поженились, тогда у него будут названные «мамочка» и «папочка». Закончив с завтраком, Бен достал свежую порцию бумаг, и они с профессором продолжили разбирать дело, снова до поздней ночи, отвлекаясь на приемы пищи и походы в туалет. Профессор заметил, что мальчик задремал, около одиннадцати часов вечера. Осторожно подхватив на руки, Джинн переложил Бена на кровать в своей комнате и продолжил работать сам. Завтра был важный день.