Возвращение
5 января 2017 г. в 10:40
Лицо Алияса ничего не выражало, пока он слушал «некоторые разъяснения» Тэжа по поводу «особенностей существования Холделы», как тот сам выразился. Задал все вопросы, которые его интересовали, и отправился на ужин. За которым почти ничего не ел.
После, как только закончилось основное рабочее время, Алияс направился в отсек, не теряя ни секунды: Тэж рассказал о небольшой травме Гинтами, как и о их разговоре накануне. Он появился в отсеке раньше остальных. Уверенно подошёл к койке Гинтами и присел на край.
Омега лежал на спине, уставившись в пустоту.
Боль, не физическая — душевная раздирала пополам, её запах саваном окружал Гинтами. Клетью ей стала безысходность — омега знал, что ничего нельзя изменить.
Таковы законы Холделы.
Гинтами хотелось умереть, потому что он не имел ни малейшего представления, как можно жить с тем, что он знает.
Алияс чувствовал всю глубину отчаянья Гинтами, но у него не было времени утешить омегу, обнять. Вместо этого он быстро заговорил, зная, что в запасе у него несколько десятков секунд до того, как в отсеке появятся остальные:
— Я не оставлю его там, Гинтами. Я заберу его с собой туда, куда мы идём с Шайсом. Мы не беженцы, а странники, забредшие в Холделу случайно, и мы продолжим свой путь. Если хочешь, можешь пойти с нами, но у тебя есть только сутки на то, чтобы поговорить с Диертом и принять решение. Мы отправляемся завтра после отбоя.
Взгляд Гинтами приобрёл некоторую осмысленность. Он не понял ничего из того, что сказал ему Алияс, несмотря на то, что прекрасно его слышал. Единственное, что задело онемевшее от безнадёги сознание, это упоминание имени альфы.
— Диерта нет, — только и произнёс он ровным голосом, словно все силы переполнявшие молодого омегу в одночасье испарились.
— Он и остальные прибыли несколько минут назад. — Гинтами вздрогнул, тут же пытаясь подняться, но Алияс не позволил, положив руку тому на грудь. — Завтра после отбоя мы с Шайсом и тем омегой уйдём. Если захотите идти с нами, дай знать. И не говори Диерту истинных сроков. Скажи, что мы уйдём через три дня. — Помедлив мгновенье, Алияс добавил: — Тебе придётся обмануть твоего альфу на случай, если вы откажетесь и он захочет сообщить о нашем уходе Одиру или кому-то ещё. Столько будет стоить спасение того омеги, Гинтами.
Не добавив больше ни слова, Алияс поднялся и прошёл мимо к своей кровати. В этот момент в отсеке появились другие омеги.
Каждое слово Алияса запечатлелось в сознании Гинтами, но больше всего на свете в этот самый миг ему требовалось только одно — увидеть Диерта.
Не теряя больше времени, он бросился прочь из отсека. Старший попытался его остановить, но не догнал, крича вслед ругательства и грозя карцером. Но Гинтами словно не слышал — он знал, куда прибывают машины, и нёсся прямиком в ангар.
— Гинтами! — удивлённо воскликнул Диерт, почувствовав запах омеги за миг до того, как-тот едва не снёс его с ног.
Омега уткнулся ему в грудь, отчаянно зарыдав.
— Ну что ты, что ты, маленький, — ворковал тот, поглаживая омежку по спине, но, вместо того, чтобы успокоиться, тот выл ещё отчаяннее.
Пришлось дать малышу минуту, но медлить больше Диерт не мог, и оторвал от себя омегу.
— Гинтами, послушай меня! — Красное, распухшее от слёз личико уставилось на него с непониманием.
— Ты опоздал, — с укором бросил омега.
— Мне жаль, Гинтами, что так вышло, но сейчас говорить нет времени.
— Нет времени? — тонкий голос зазвенел от обиды и возмущения.
— Гинтами, успокойся. — Губы альфы сжались в тонкую полоску — Диерт был раздражён. Омега не имел к этому никакого отношения, но объяснять всё сейчас не было никакой возможности.
— Да как… — начал было омега, когда заметил то, что заставило его оборваться на полуслове. — Что это? — спросил он, вытаращившись на Диерта.
Альфа был взъерошен, измучен, щеки впали.
Маленькая ладонь коснулась грязной шеи альфы, затем соскользнула на горлышко майки. Весь жилет Диерта был обильно усеян тёмно-бурыми пятнами.
— Кровь?
— Не моя, — тут же объяснил сержант, опасаясь нового приступа истерики.
Он был бы рад прижать омегу покрепче и успокаивать малыша до утра, но сейчас не мог себе этого позволить, и пока они разговаривали, некоторым членам его отряда требовалась помощь.
— Послушай, Гинтами, отправляйся к себе. Мы поговорим при первом удобном случае, — кивнул для внушительности альфа и сделал решительный шаг назад.
Как бы не было ему жаль своего нежного мальчика, глядящего на него широко распахнутыми от ужаса глазами, нужно было помочь другим.
Застыв в растерянности, Гинтами наблюдал за тем, как Диерт отворачивается от него и возвращается к машинам, вокруг которых суетились солдаты. Только сейчас омега заметил, какими потрёпанными и уставшими все они выглядели.
И некоторые были ранены.
— Осторожней спускай. С того края держи! — отдавал распоряжения Диерт паре механиков, задержавшихся после отбоя и теперь помогавших выгружать тех, кто не стоял на ногах.
— Что случилось? — в ангаре появился капитан Одир. Альфа стремительно подлетел к сержанту, застёгивая на груди рубаху.
— Засада под Теордом. Должно быть, нас заметили, когда мы направлялись к катакомбам. Ждали на обратном пути. Пришлось окопаться и отстреливаться…
— Детали доложишь позже, — оборвал Одир. — Потери среди личного состава?
— Отсутствуют. — Но на лице сержанта не было радости. — Четверо ранены. Двое тяжело. Шайс не приходит в сознание со вчерашнего вечера.
Капитан мрачно кивнул, отдал распоряжения и только тут заметил омегу.
— Это ещё что за нарушения? Быстро в отсек, а то в карцер отправишься, — прикрикнул он, не желая разбираться с ерундой, но омега не пошевелился, неотрывно глядя на белое, как мел, лицо молодого альфы.
Он бы так и стоял, если бы к нему не подошёл Диерт и, схватив за руку, не потащил к выходу из ангара.
— Гинтами, пожалуйста, — тихо попросил он. — Сейчас же отправляйся спать. Поговорим завтра.
Тот заторможено кивнул и спустя несколько мгновений, побрёл по направлению к дому.
Пройдя половину пути, Гинтами вдруг встрепенулся: — «Нужно немедленно сообщить Алиясу о том, что Шайс серьёзно ранен!» — И припустил что было мочи.