Лебединая песня

      — Нам жаль, миссис Коннелл, — сказали они, будто бы действительно сожалея бедной девочке, сидевшей в фойе. Женщина с потрясением покачала головой, дрожащими пальцами прикоснулась к своим губам и заплакала. Слёзы матери этой неизлечимо-больной девочки затмили мой разум не радушным воспоминанием о том дне, когда моей матери довелось услышать из уст врачей самую страшную весть. Обо мне. О том, что я умираю.       Мне следовало бы бесшумно плакать ночами, пока никто не видит. Так поступала мама. Она никогда при мне не показывала своё беспокойство, скрывая опухшие глаза за большими оптическими очками, наивно предполагая, что я не замечаю. Не замечаю того, как ей плохо, как ей на самом деле всё осточертело. Я знаю, когда-нибудь, мама просто сдастся.       А пока… Мне настрого запретили пропускать приём к врачу. Правда, он понятия не имеет, что у меня за болезнь, какие лекарства подействуют, какие уничтожат в считанные в секунды. Во всяком случае, мне осталось немного — так говорят они.       Мама выходит из кабинета моего лечащего доктора мистера Джастина и направляется к стойке регистрации заполнять кое-какие документы. Лишняя трата моего времени. Я задерживаю дыхание, закрываю глаза, считаю до восьми, медленно выдыхая. Где-то читала, что после таких упражнений клонит ко сну. Сейчас я бы не отказалась даже от потери сознания, лишь бы не видеть эти оранжевые стены, разрисованные белым узором.       — Эй, ты тоже болеешь? На меня смотрела девочка лет десяти, тоненькими ручонками она прижимала к себе пушистого зайчонка.       — Да, — я одарила её растерянной улыбкой.       — Я разбила себе коленки, когда догоняла своего кота Хэппи, — рассказывает она с такой эмоциональностью, будто играла в спектакле, и с гордостью показывает мне повязку на ногах. — Доктор запретил мне бегать, а Нацу говорит, что я должна бежать, несмотря ни на что, пока меня не приковали к инвалидной коляске. Девочка беззащитно хихикает, утыкаясь носиком в мягкую игрушку. А мне не до смеха. Гляжу на неё и вспоминаю себя в детстве. Моё детство прошло, мягко говоря, дико. У дедушки на ферме. Мне приходилось пахать, как лошадь, днями напролёт, но те годы были самыми потрясающими. Тогда я не знала о своей болезни, о своей скорой смерти, не волновалась, что случится завтра. Действительно, этой девочке досталась нелёгкая доля — провести своё драгоценное время в больнице с кучей запретов.       — Кстати, меня зовут Венди, — лучезарно улыбнулась она, — Венди Драгнил, — и энергично протянула мне свою руку.       — Люси. Просто Люси, — я пожала её крохотную ладошку. Кивнув, Венди выжидающе хлопала ресничками, будто я должна была продолжить нашу беседу и не заканчивать всё знакомством.       — А-а… Кто такой Нацу?       — Мой старший брат. Братец, который опаздывает, — шипит Венди, плюхается рядом со мной на мягкий стул и бросает расстроенный взгляд в сторону входной двери. — Он обещал забрать меня ровно в час. Я поспешно достаю из сумки телефон, чтобы посмотреть на время. Хм, 13:26. Похоже, у брата крупные неприятности, судя по тому, как у его сестрёнки расширяются ноздри.       — Может, у него появились срочные дела. Венди поворачивается ко мне с таким каменным лицом, словно я сморозила Вселенскую глупость.       — Знаю я про его дела. Девочек смазливых клеит.       — Что...? — мой голос едва не срывается на крик, но я мгновенно прикусываю язык. — Это он так тебе рассказывает?       — Ага. Надо же, а брат оказывается тот ещё глупец. Вот бы увидеть, каков он в жизни. Наверняка, весь из себя крутой, капитан футбольной команды, качок. Мои типичные представления рассыпались в прах, когда в фойе влетает запыхавшийся парень в капюшоне, и звонкий голосок Венди долетает до его ушей.       — Нацу, ты осёл!       — Прости-прости, но у меня есть шоколадка, — он стремительно подходит к девочке, садится перед ней на колени и достаёт из кармана бордовой толстовки шоколадный батончик. — Прости меня.       — Прощаю, — смеётся Венди, крепко обнимая брата за шею. Нацу встаёт, берёт сестрёнку на руки и целует её в носик. Я в этот момент почувствовала угрызение совести, потому что неправильно нарисовала его образ в своей голове.       — Ещё увидимся, Люси, — Венди махнула мне на прощание. Я кивнула, переключая взгляд на Нацу. Высокий, симпатичный с вишнёвыми цвета волосами, с глазами утренней зари, хотя они у него были тёмными. Он выглядел довольно-таки милым, заботливым братом, но… Всего на мгновение в нём что-то изменилось, а по его губам скользнула то ли ухмылка, то ли улыбка. Почему-то мне он показался смутно знакомым. Затем Нацу с Венди ушли. А может я вовсе и не ошиблась на его счёт. Странный тип.