Солнце клана Нара

- Положите головные уборы Пяти Каге перед собой, - открывает Собрание Мифуне. – Это собрание проводится по просьбе Райкаге-доно. Я руководитель этого места. Меня зовут Мифуне. Итак, Собрание Пяти Каге началось.       Наруто скучающе обводит помещение, не забывая подмигнуть Гааре, на что тот спрятал улыбку в руках, которыми подпирал подбородок. Мизукаге пыталась строить глазки Казекаге. Хотя кроме самой Наруто это никто не замечал. Тсучикаге вообще был не понятен. Его выражение лица было неизменным, все такое же сварливое. Райкаге же являл собой просто сгусток раздражения. Свое раздражение этот человек выплескивает в пространство, чем уже начинает накалять обстановку, хотя еще не сказал не слова.       Глаза щиплет. Нещадно щиплет. Они еще не привыкли и не адаптировались. Хочется закрыть глаза, но этим она кого-нибудь разозлит, чем еще больше накалит обстановку. - Я начну. Слушайте…- начинает Гаара, но не заканчивает. - Состав Пяти Каге заметно изменился. Очень похвально обрести звание Каге в столь юном возрасте Казекаге-доно, - прерывает Казекаге Тсучикаге. – Твой отец был хорошим наставником. Однако, судя по всему, этикет в программу обучения не входил.       Что ж, внешность не обманывает, голос у старика тоже сварливый. А уж этот снисходительный тон. Да это доисторическая развалина уже раздражает. - Пожалуй… Именно поэтому я здесь, как Казекаге, - не остается в долгу Собаку но. - ГХАХАХА, а ты дерзкий парень!!       От громоподобного смеха, Наруто вздрагивает. Нет, не смотря на то, что со старика песок сыпется, а тон раздражает, она не умаляет его заслуги и даже уважает. Но опять же. С него песок сыпется, ему на пенсию пора, внуков нянчить, а не всякой херней страдать. В Камне что, нет замены разваливающемуся старику? Девушка складывает пальцы в положение для медитации и закрывает глаза. Тем более все что надо, блондинка знает и даже имеет некоторые доказательства при себе. Так сказать, перестраховалась. - Тсучикаге-сама, прошу не прерывайте его, - вмешивается Мизукаге. – Казекаге-сама, прошу, продолжайте. - Я, как и Хокаге-сама являемся джинчурики и как никто другие понимаем всю суть, как ими быть и какова цель существования их, - говорит Гаара. - Я понимаю, что чувства оружия вас не волнуют. – Подхватывает Наруто. - Волнует вас именно сам факт потери оружия. Тем самым был нарушен баланс мира, созданный Первым Хокаге, путём раздачи хвостатых деревням. И все опасаются того, что имеющие хвостатых деревни могут объединится и напасть на вас. Тем более Коноха и Суна уже три года, как стратегические партнеры. Но мы не преследуем такой цели. Коноха тем более, после того, как буквально перед Собранием была практически стёрта с лица земли. Благо никто не погиб. Но при этом, кроме как убежища и джинчурики в лице меня, мы не располагаем практически ничем. Сейчас мы не в том состоянии, чтобы с кем-либо воевать. И смысла в этом не видим. - Потеря джинчурики, для всех Пяти Великих Стран, значит потерять свою честь! А также, ты права, потеря гарантии безопасности. Баланс сил нарушен. – продолжает дискуссию Тсучикаге. – Это огромный позор! - Честь… Позор… какие глупые и устаревшие понятия, - фыркает Казекаге.       Цучикаге с раздражением во взгляде смотрит на джинчурики Ичиби. - В самом факте потери джинчурики нет никакого позора. Позор состоит в том, что не прислушались к этому еще…год назад, - парирует Хокаге. - О чем ты девчонка мелишь? – нахмурившись спрашивает Райкаге.       Наруто лишь снисходительно выгибает бровь. И улыбается с чувством той же снисходительности. У Эя дергается щека. Он уже видел это выражение когда-то. У Четвертого Хокаге. У того сопляка! - Я неоднакратно обращался за помощью к Пяти Каге, но все они были отклонены. За исключением бывшего Хокаге. Но при том количестве джинчурики, которыми они уже завладели, теперь это не имеет никакого значения. – Отвечает вместо подруги Гаара. - Хоть Биджу и были похищены – это не повод для мгновенной тревоги. – пытается разрядить обстановку женщина, так как воздух вокруг всех очень напряженный. – Чтобы контролировать их необходимы огромные знания и навыки.       Наруто поджимает губы. Она думает о том, что это не обязательно. Можно просто поговорить. Но тут собрались люди, не считая Гаары и её, которым до умопомрачения нравится все решать силой. Хотя Мизукаге под вопросом. Она три года на посту только. И скажем так, весьма незаметная. Хокаге мало что слышала о Кири за эти три года. По слухам, женщина разгребает проблемы, которые наворотил Четвертый Мизукаге до сих пор. И все же у нее классное платье. О чем она вообще думает, черт возьми?! - Джинчурики должен слиться со своим Биджу, подстраиваясь под его силу, на протяжении многих лет. И даже тогда контролировать их не так просто… Они не подчиняются по приказу. Да, Казекаге-доно? – спрашивает с тенью ухмылки Ооноки. - За всю историю лишь нескольким людям удалось обрести контроль над хвостатыми. Это были Шодай Хокаге, Учиха Мадара, Йондайме Мизукаге, брат Райкаге-сама, Кира Би, ну и Рокудайме Хокаге, - расплываясь в самодовольной улыбке, говорит джинчурики Курамы, но через секунду снова делает лицо бесстрастным. – Однако.       В следующую секунду происходит то, чего Наруто и боялась. Райкаге достиг пика и сейчас взорвался, как вулкан. Удар по столу разрушил его, а охрана Каге уже встала на защиту своих правителей. Нейджи запрыгнул на стол прямо перед ней, а Шикамару рядом с ней. - ХВАТИТ БОЛТАВНИ!!       Хокаге закрывает глаза и чуть морщится. Откидывается на спинку стула. Почему этот человек не может просто успокоится. Руки начинают дрожать. От этого она зажимает их в кулаки. - Это место предназначено для переговоров. Прошу вас воздержатся от неуместных конфликтов, - встревает Мифуне. - Назад, Нейджи, Шикамару, - с сожалением вздохнув, говорит Наруто и выпрямляется на стуле, кладет руки на стол. - Канкуро, Темари. Вы тоже, - также отзывает своих родственников Собаку но. - Ао, Чоджиро, все в порядке, - успокаивает своих акул Мей.       Цучикаге лишь взглянул на своих людей, и они подчинились. Кумовцы последовали за остальными, не дожидаясь приказа. - Коноха! Иви! Суна! Кири! «Акатски» состоят из нукенинов ваших собственных деревень! И это не всё! Есть сведения, что многие из вас, включая предшественников… использовали «Акатски» для собственной выгоды!       Ооноки кривится. Гаара недоуменно смотрит на Эя. - Я никому из вас не доверяю! Мне не хотелось с вами даже говорить! Однако я созвал это Собрание, чтобы убедится в вашей преданности.       Наруто тихо фыркает и думает, что этот псих противоречит сам себе и в добавок она не видит логики в последнем предложении. Какая преданность черт возьми? Он кто такой, чтобы они ему были преданы? Девушка закрывает глаза, так как они все больше начинают болеть. - Что значит использовали?! – шокировано спрашивает Гаара. - Даже Казекаге держался в неведении? Спроси стариков своей деревни. Вы использовали «Акатски» для своей выгоды в войне!       Какой же он громкий. Напыщенный, самоуверенный старик. Он делает только хуже. Глаза болят. Голова тоже начинает. Пустая болтовня. Все здесь сплошные отговорки. - Великие страны начали стабилизироваться в последнее время… Военная экспансия начала сокращаться. Напряжение пошло на убыль понижая риск угрозы войны. Весь военный аппарат наших деревень стал лишь обузой для стран… Однако в этом лежит свой риск. Что делать в случае неожиданной войны? Страна не может полагаться на едва обученных шиноби. Война будет проиграна. – Объясняет самый старший из Каге. - Вы хотите сказать, что мерой войны с этим риском… стали «Акатски»? – неверующе и практически шепотом спрашивает суновец. - Легче ведь использовать кого-то со стороны, чем отправить своих. Это дешевле. И они выполняли всегда свои задачи. И получалось так, что те, кто нанимал их, выходил сухим из воды.       Наруто говорит это, но так и не открывает глаз. Губы кривятся от ощущения какой-то невидимой грязи. - Суна использовала «Акатски» в своей затее сокрушить Коноху. - Чушь! – не выдерживая всего этого абсурда, Наруто хлопает по столу, - Орочимару на тот момент уже не был членом Акатски. Так что не надо катить бочку на всех Райкаге-сама. Вы сами не без грешка! В тот момент, когда все начали политику разоружения, вы единственная деревня, что наращивала силы. И прекратите лезть в дела наших деревень! За своей следите лучше! - Да как ты смеешь, соплячка! Не доросла еще, мне указывать!       Наруто затрясло. Сжав челюсть. Она со злостью смотрела на Эя. И именно в этот момент боль в глазах достигла апогея. Что-то стекает по щекам. Джинчурики даже думать не надо. По щекам стекает кровь. Она непроизвольно активирует глаза. - Вам не понять, какого это быть джинчурики. И потеря их, это только ваша вина. Вы забыли, что оружие имеет разум. И потеряли это оружие. Как вы мне надоели. Лицемеры. Ненавижу вас. Я всех ненавижу. Почему я и Гаара должны разгребать то, что ваше поколение натворило и продолжает творить? Вы продолжаете говорить о джинчурики, как о вещи. Мои родители погибли. Моя родная деревня поимела меня хорошенько в день моего рождения. Большая часть наследства была прибрана к рукам старейшин. Был издан закон запрещающий рассказывать о том, кто мои родители и кто я такая. Я жила в приюте и всем было плевать на меня. Они все хотели, чтобы я умерла. Меня забывали кормить. Меня обвиняли во многом, даже в том, что я не делала. Я ненавижу свой День Рождения. В этот день, пока мне не исполнилось пять, все норовили убить меня. Лечить меня не хотели. Чтобы я училась тоже не хотели. Все более или менее сгладилось после того, как меня приняли в клан Нара. Но не закончилось. Попытки убийства прекратились, но взгляды никто не отменял. Всем было плевать на меня. Меня кинули на произвол судьбы. Многое открылось позже. Но когда я была маленькой, я ничего не понимала. Не понимала ненависти ко мне. И так ведь было с каждым. Каждый джинчурики был ненавидим. И всеми кинутый на произвол судьбы.

12 лет назад

      Осенние яркие краски затапливали квартал. Золотая, красная, ярко зеленая, бледно фиолетовая, оранжевая, желтая листва украшала тихий квартал. И не просто тихого, а заброшенного. Правда по домам нельзя было это сказать, на них не было и намека на заброшенность. Пустоту квартала выдавала растительность, что проросла на столько, что сорняки могли достать взрослому человеку до пояса, а кому-то и до груди.       Девочка забежала в ворота квартала и закрыла их. Облокотившись спиной, о сами ворота, она сползла по ним на землю, прикрыв свои небесно-голубые глаза, чтобы отдышаться. Руки были покрыты синяками и ссадинами, как и ноги, да и все тело. Одна рука прижималась к боку живота, где торчал осколок от чего-то деревянного. Вокруг осколка, кровь пропитала белую футболку. На черных шортах этого не было видно, но и они были испачканы в крови. По щекам текли слезы. Полоски на щеках изрезаны, поэтому слезы смешиваются с кровью и также пачкают футболку, но не так ярко, как осколок в животе. Волосы неаккуратно обрезаны с одной стороны, а с другой представляют собой один большой колтун.       За что они с ней так?       Что она им сделала?       Ей всего пять лет.       Она сирота.       И все ее ненавидят.       За что?       Живот скручивает от жжения.       И она слышит.       Такой насмешливый.       Такой пугающий.       «Хочешь отомстить?»       Голос.