***
— Это очень странная история Третий. Я не могу понять логики, а как следствие, просчитать мотивов. Не мог же клан сам себя уничтожить чужими руками. Это совсем не в стиле Учих. А даже если и так, им нужно было бы всего лишь уничтожить свои боевые единицы. Зачем было трогать тех, кто не имел чакры или не смог пробудить глаза? Зачем нужно было вырезать всех? Если бы Шисуи не смог достучатся до Узумаки Хоши, то она бы и их убила. Преступник выбрал не случайного палача, а именно Узумаки. Будто бы хотел убить двух зайцев одновременно. Уничтожить клан Учиха и убрать с дороги Узумаки. Шикаку ходил по залу совещаний взад и вперед. И его мыслительный процесс никто не прерывал. Совет шел уже три дня. Ведь под носом у всех вырезали целый клан. Шикаку был нервный. Он потерял еще одного друга. Пустое кресло Фугаку видеть не хотелось. — Мне кажется, что мог и случайно выбрать. Он мог выбрать и кого-то из Сенджу, если бы клан был бы жив, — задумчиво говорит Хиаши. Шикаку раздраженно фыркает. — Шикаку, Хиаши может быть прав. Узумаки Хоши могли выбрать случайно. — По вашей логике он мог бы выбрать любого с улицы. Тогда бы клан не вырезали. Он выбрал специально. И именно ее. Она родственник Второй и Третьей Джинчурики. Она одна из Двенадцати. Гений и тому подобное… Джинчурики. Точно. Клан Учиха, Клан Нара и она… — Так, Шикаку успокойся. Твой гениальный ум затмевает паранойя, — прервал его Иноичи. — Клан Учиха планировал переворот, — напомнил всем Данзо. — Это факт. Но он не имеет отношения к тому, что клан был вырезан. Иначе бы мы тут не сидели, а знали, по какой причине был устранен целый клан. Но мы тут и мы даже не знаем, что за Учиха решил уничтожить собственный клан. Или вы, старейшина, прячете у себя в Корне какого-то Учиху? — спрашивает Инузука Тсуме. — Не несите вздор, глава клана Инузука. Всем известно, что лишь единицы Учих попадали в АНБУ. А остальные служили в полиции, — изрекает Чоза. Шикаку устало садится на свое кресло. Совет уже три дня ни к чему не может прийти. Никаких улик, кроме факта, что роль палача исполнила Хоши под воздействием Шарингана.***
Учиха Саске любил свою семью. Маму, папу и брата с кузеном. И клан свой любил и даже боготворил. Один из кланов основателей Конохи ведь. Но три дня назад все это исчезло. Рассыпалось прахом. Клан был уничтожен. И страшно стало засыпать. Перед глазами все еще стоит картинка. Красноволосая девушка с окровавленными мечами, испачканным лицом в крови и горящими шаринганом глазами. А вокруг нее трупы его соклановцев. И он хотел ее возненавидеть, но Итачи и Шисуи, все что осталось от его семьи, не дали ему этого сделать, объяснив, что ее ввели в иллюзию и из-за этого, Узумаки Хоши сделала это. Он не знал, что ему делать. Как дальше жить. Для чего? Как теперь радоваться, когда клана нет? В порыве истерики он задал эти вопросы Наруто, что попала под руку. За что получил пощечину и злой взгляд. Девочка сжав воротник его футболки приперла его к стенке и чуть ли не шипя спросила: — Ты совсем идиот? У тебя все еще есть брат и Шисуи. Ты о них подумал? Развел тут сопли. Не тебе одному больно сейчас. — Да что ты вообще понимаешь?! Их нет! Их убили. Вырезали на моих глазах! — Заткнись! — взвилась джинчурики. — У тебя все еще есть братья! И им сейчас тоже больно. Они родных потеряли. А ты, эгоистичный придурок, только о себе бедненьком и думаешь. Ноешь и ноешь. Итачи из-за тебя ночами не спит. Потому что у тебя кошмары. Не отходит от тебя. А самому ему в разы хуже. Противно даже стоять рядом с тобой. Резко отстраняясь и скрываясь в своей комнате, хлопнув дверью. Саске сползает по стене на пол и, закусив губу воет. Ему очень больно. Морально. Итачи садится рядом и прижимает его к своей груди. Мальчик вцепляется в брата как в спасательный круг. Блондинка права. У него все еще есть брат и кузен. — Тише. Все наладится. Когда-нибудь, все наладится. И мы будем не тонуть, а плыть. Мальчик плачет на груди родного брата и не видит, как и сам брат роняет свои слезы.***
Глубокой ночью небо проливало дождь, и являла миру гром и молнии. Хоши была вся промокшая, но ее это не волновало. Сердце ее сжималось от чувства вины. Ведь, если бы она была чуть внимательнее, она бы не наткнулась на того, кто ввел ее в гипноз. Было бы легче, если бы она помнила, как тот выглядит. Но она не помнила. И теперь она палач невинных людей. У нее на руках их кровь. — Ты не виновата, — раздается за спиной голос, который она не хотела бы слышать. — Виновата, Какаши-сан. Я была неосмотрительна. И не почувствовала приближения. А теперь на мне клеймо палача и кровь сограждан. — Ты ошибаешься. Ты не виновата. Ты не преступник, а жертва. Хоши поджимает губы. И от чего-то сдается доводам Хатаке. Она падает на колени и дает волю слезам. — Оставь меня одну. Завтра я выйду на службу. Какаши исчезает. А Узумаки поднимает голову к небу. Дождь замедляется. Небо расчерчивает последняя молния, а следом и последний раскат грома. Нужно идти дальше. Карма сама вынесет ей приговор.***
Наруто сидит в своей комнате, забившись в угол, и не знает, как заглушить радостный голос и смех в своей голове, который предлагает добить остатки этого проклятого клана. Этот голос не замолкает вот уже три дня. Голос счастлив. Он наслаждался видом погибших. Наслаждается, видя разбитых живых Учих. Говорит, что те заслужили. Что Учиха дорога только в ад. Просит выпустить, чтобы он закончил начатое алым демоном. Чтобы искупался в крови еще и деревни. Тогда он будет счастлив. Ей страшно. Хочется кричать. Но дома лишь она, Итачи и Саске. Она не хочет их беспокоить, у них свое горе. Не хочет втягивать их в свои проблемы. Она как-нибудь сама разберется. А пока она сильнее зажимает уши и сильнее вжимается в стену. И сжимает губы. Чтобы ни звука не издать. Там за стеной два брата разделяют свое горе. Она и хотела бы их поддержать, но добавлять удовольствия голосу не хочет. Она итак сорвалась на Саске. Но извинится перед ним позже, когда он успокоится и голос замолчит.