Под маской

У Чимина плохое предчувствие, потому что они с Чонгуком попрощались около получаса назад, а старший снова звонил. Спрашивал, можно ли приехать к Паку домой, а Чим не отказал, потому что голос у Чона был подозрительно хриплый. Младший как будто нутром чувствует, что что-то не так, что-то произошло. Унять дрожь в теле не получается даже после третьего стакана холодной воды, но потом в квартире раздается слишком громкий звонок в дверь, и Чимин подрывается с места, чтобы открыть. Когда дверь распахивается, Чим замирает. Перед ним Чонгук, придерживающийся рукой о косяк, пытается извиняюще улыбнуться. У Чона кровь из губы, из носа и приличная ссадина на лице. Младший безмолвно отступает вглубь квартиры, пропуская Гука в квартиру, и позволяя ему закрыть дверь. - Прости, что я ни с того, ни с сего завалился к тебе, - хрипло извиняется Чонгук, а у Пака что-то внутри болит от вида такого Гука. – Ко мне, оказывается, мать приехала, а мне как-то в таком виде дома перед ней появляться не хотелось. - Что произошло? – слишком требовательно и с нотками волнения в голосе – Чимину наплевать на извинения и на причины, его интересует, кто изуродовал Чона. - Это неважно, - Гук отмахивается, снимая пальто и скидывая ботинки, и проходит на кухню. – Уютно у тебя тут. Чимин молчит и, кажется, начинает закипать, на удивление даже для себя. Ничего не произнося вслух, он берет аптечку и подходит к старшему, который по-хозяйски уселся за стол. Чимин хватает его за руку, все так же молча, и ведет в гостиную, где усаживает на диван и с недовольным видом начинает рыться в коробочке с медикаментами. - Чимин, ты чего? Пак не отвечает и принимается обрабатывать мелкие ссадинки, вытирая кровь и дуя на ранки, потому что Чонгук начинает немного шипеть от боли. Младший бережно наклеивает пластыри с каким-то веселым рисунком, а потом все так же, не говоря ни слова, начинает укладывать все обратно в аптечку. Старший не выдерживает и хватает Чимина за руку, когда тот уже собирается уходить. - Слушай, если я тебе помешал или пришел не вовремя, то ты мне только скажи, я сразу же уйду, - аккуратно интересуется Чонгук. - Там чайник кипит, приходи на кухню. Пак еле сдерживает слезы, и это пугает его самого, потому что он на удивление безумно переживает за старшего. Того избили, а он продолжает улыбаться и даже вида не подает, будто ничего не произошло. Чимин снимает чайник и наливает горячий чай, боковым зрением замечая, что Чонгук зашел на кухню. Младший взял кружки с ароматным чаем и сел напротив Гука, не поднимая на него взгляда. Они пьют чай молча, пока Чон не замечает прозрачных капель, что скатываются по пухлым щекам младшего. Он как-то сразу же теряется, не зная, что делать, но потом подходит к Паку и присаживается около него на корточки. - Чимин, ну, в самом деле, ты чего? Чим и сам не знает, чего он, но жуткое волнение все еще жжет изнутри, потому что Пак за Чона переживает. Чонгук тянет его за руку, заставляя встать со стула, а потом обнимает, успокаивающе поглаживая рукой по спине. - Хочешь узнать, что произошло, да? – тихо спрашивает Чонгук, а Пак поднимает немного красные глаза и коротко кивает. Чон сажает его обратно на стул, а сам садится ближе, все еще держа Чимина за руку. - Я даже не знаю с чего начать, если честно. - С самого важного, - бубнит Чимин, немного успокоившись, чем вызывает у старшего улыбку. - Ну... В общем, когда я переехал в Сеул, у меня не сразу все стало гладко, как сейчас. Я связался с плохой компанией, в которой был кем-то вроде лидера, - Чонгук усмехнулся, вспоминая, как его все уважали. Сейчас это выглядело безумно глупо. – У меня появился близкий друг, которого звали Ким Намджун. Мы с ним многое пережили вместе, помогали друг другу, строили планы и мечтали. Мечтали, как станем богатыми, найдем свой путь в жизни, и всегда будем подставлять друг другу плечо, если понадобится. Так бы и было, если бы однажды Намджун не подсел на наркотики. Я тогда уезжал ненадолго домой, а когда вернулся, Нам был навеселе, под кайфом. Я пытался отговорить его, вразумить, но было тщетно. В итоге я понял, что если останусь, то сам скачусь в это дерьмо. Я, как ты видишь, теперь красивый, привлекательный и не бедный, а Намджун... Блять, Намджуна жизнь изрядно потрепала. Я пытался помочь, но это все было впустую. Я не удивился, что он пришел сегодня, потому что рано или поздно он бы сделал это. - И почему не дал отпора? Айщ, теперь ссадины на лице, - Чимин пухленькими пальчиками потянулся к лицу Чонгука, чтобы поправить яркий пластырь, но потом одернул себя, не понимая своего порыва. - Потому что заслужил, - тихо ответил Чон и сам положил ладонь Пака себе на щеку. Младший посмотрел Гуку в глаза и слегка замер. У старшего до мурашек пронзительный взгляд, а еще странная нежность, когда он смотрит на Чимина. Они смотрят друг другу в глаза некоторое время, а потом Чонгук подается вперед, едва касаясь губ Чимина своими. После того случая в машине, Гуку не давала покоя мысль о том, какие же все-таки у младшего губы: сладкие, мягкие и притягательные. Чонгук хотел бы целовать эти губы ночами и днями напролет, но даже сейчас он поддался желанию на свой страх и риск. Потому что Чимину ничего не стоит оттолкнуть старшего от себя, тем более что Гук целует не требовательно. Но Чимин не отталкивает. Маленькая ладошка ложится Чону на затылок, скромно поглаживая по чувствительной точке. У Чонгука искры из глаз и еще немного покалывает кончики пальцев – Пак ответил ему. Ответил с той же трепетностью и еще немного с неуверенностью. Чон сминает пухлые губки в легком поцелуе, слегка обхватывая своими и едва прикусывая нижнюю губу младшего. Потом он проводит по припухшим губам языком, извиняясь за принесенную боль и слизывая капельку выступившей крови. Чимин пытается отвечать так же умело, но у него не получается потому что он, по сути, целуется второй раз в своей жизни. Когда дыхания обоим уже не хватает, Чонгук аккуратно отстраняется и смотрит на Чимина, который распахивает до этого прикрытые глаза и испуганно смотрит на старшего. Пак вдруг резко подскакивает со стула, чуть ли не откидывая рядом сидящего Чонгука, и уходит с кухни. Чим заходит в свою комнату, закрывает дверь и прижимается к ней спиной. Пухлыми пальцами он проводит по покрасневшим губам и только сейчас осознает, что они с Чонгуком целовались. Он. И Чонгук. Целовались. У Чимина дома. Щеки вмиг покрываются многозначительным румянцем, и Пак чувствует нарастающий стыд. Он трет щеки, пытаясь отогнать прилившую кровь, и достает из шкафа чистое постельное белье. Пак тихонько проходит на кухню и пытается не смотреть на Чонгука, сидевшего за столом и допивающего чай. - Я тебе в гостиной постелил, на диване, - произносит Чим, все еще боясь заглянуть старшему в глаза. – Ладно? Чонгук встал из-за стола, вздохнув, и подошел ближе к Паку. Тот отошел на шаг, опустив взгляд, а Гук устало выдохнул, глядя на рыжую макушку. - Спасибо, Чимин. Спокойной ночи. - Спокойной... – бормочет Чим, когда старший уже скрывается за дверью в гостиную, а потом сам направляется спать. Оба спят беспокойно, глядя в потолок и думая о том, что произошло час назад. Чонгук считает, что получилось ужасно неловко и неприлично, потому что он завалился к Чимину домой уже под вечер, воспользовался добротой младшего, а потом еще и поцеловал его. Гук обдумывает произошедшее несколько раз и очень серьезно, а потом понимает, что если бы у него был шанс все исправить и не смущать Пака своими действиями, то он бы все равно поцеловал его. Слишком притягательны и желанные были губы младшего, чтобы просто взять и проигнорировать их. Чимин еще долго не спит, размышляя о поцелуе и своем странном поведении при Чонгуке. Он ужасно волнуется из-за того, что Чона избили, а он даже не попытался отбиваться, а еще из-за того, что о Гуке хочется заботиться, постоянно утыкаться в шею и вдыхать его приятный аромат. Мысли пугают самого Чимина, поэтому он засыпает. Он думает о том, что поцелуй ему понравился. Он хочет еще.