Конец пути

Десять лет спустя Журналиста прислали симпатичного — темноволосого, большеглазого, с чувственным пухлым ртом; над верхней губой темнела родинка. Хакс мысленно усмехнулся. Как, однако, много было известно широкой публике о личной жизни скромного инженера. Одного не учли: на такие дешевые приемы он и в молодости не велся. Интересно, каких откровений редактор хотела добиться таким незамысловатым способом? — Пока мы не начали, есть один момент, который хотелось бы прояснить. — Журналист сделал паузу. — Моя редактор сказала, что мы можем и не упоминать о… О том, чем вы занимались в прошлом. Незачем на этом акцентировать, мы ведь хотим написать положительную статью. — Выражайтесь проще: вы не хотите писать о том, что я уничтожил систему Хосниан. — Хакс коротко улыбнулся. — Об этом и о прочих моих преступлениях. Журналист чуть побледнел и кивнул. — Скрывать это нет необходимости, — мягко продолжил Хакс. — Правда должна быть известна людям. Считайте, что таким образом я выражаю свое глубочайшее раскаяние. Сказанное было ложью: даже после всего пережитого Хакс не испытывал особых сожалений. Мысль о том, что Кайло чувствовал массовые смерти и испытывал боль, отзывалась тяжестью на сердце, и все же тогда он сделал то, что считал правильным. Если бы представился шанс прожить этот момент заново, то Хакс поступил бы так же, но людям не следовало об этом знать. Журналист нервно кивнул. Кажется, он был совсем новичком. — Это ваше первое интервью? — спросил Хакс. — Второе, — гордо ответил журналист. — Меня послали, потому что… — Я прекрасно вижу, почему вас прислали, — закончил за него Хакс. — И вынужден заранее вас огорчить: никаких секретов и сенсаций у меня для вас нет. Как, кстати, ваше имя? — Кирен, — произнес заметно погрустневший журналист. — Вот что, Кирен. — Хакс взял в руки датапад. — Я подготовился к нашей встрече и кое-что для вас набросал. Прочтите и, если материала хватает, пользуйтесь. Уверен, у вас найдутся более приятные планы на вечер, нежели беседа со мной. От смущения у Кирена чуть порозовели уши. — Я вовсе не… — Прочтите. — Хакс пододвинул к нему датапад. — Там несколько теорий о природе тьмы, о первой экспедиции, а также заметки о постройке машины времени и ее испытаниях. Были, кстати, и курьезные ситуации: история про то, как мы потеряли R2 — моя любимая. Случай и правда был забавный, особенно если вспоминать о нем сейчас, сидя в уютном кресле. В тот раз им с Кайло пришлось сделать несколько последовательных прыжков в близкое будущее, и в какой-то момент они вдруг обнаружили, что потеряли R2. После некоторой суеты, взаимных обвинений и хаотических перемещений по будущему дроид нашелся: он весело чирикал со своей версией из будущего и плевать хотел на то, что за него беспокоились. После возвращения в настоящее R2 несколько дней провел в режиме гибернации — очевидно, пытался откалибровать себя заново. Скайуокер, помнится, был крайне недоволен. Повисла тишина: Кирен сосредоточенно читал. Его темные волнистые волосы чуть закрывали лицо, и оттого он становился еще сильнее похожим на Кайло, Хакс даже засмотрелся немного. — Да, материала вполне достаточно. — Кирен поднял взгляд и улыбнулся. — Спасибо вам. Я перешлю его себе на почту. — Обращайтесь, — отозвался Хакс. — Вы делаете полезное дело. Людей нужно просвещать. — Вы правы. Не все довольны тем, что им пришлось покинуть родные места и отправиться так далеко. — Ну, их сложно осуждать. — Да уж. К слову, мои родители были в числе первых переселенцев, а я сам был ребенком и оттого мало что помню… Впрочем, неважно. Они помолчали. Хакс все ждал, когда Кирен наконец попрощается и уйдет, но тот все сидел и разглядывал собственные ладони. — Что-то еще? — спросил Хакс. — Да, — Кирен нервно облизнул губы. — Это личный вопрос, не для печати. Скажите, а ваш… Кайло Рен, он… Почему он так редко показывается на публике? Сердце забилось чаще: говорить о Кайло с чужими людьми было неприятно. Отчего-то это заставляло чувствовать себя беззащитным. — Он не очень любит людей, особенно тех, кто лезет с расспросами, — Хакс ответил куда резче, чем планировал. — И у него довольно много работы. — Да, я слышал про школу джедаев, — Кирен кивнул. — Ясно. Извините, что спросил. — Вы свободны, — проговорил Хакс, забыв, что журналист не находится в его подчинении. Однако тот послушно встал, еще раз поблагодарил за уделенное время и ушел. Хакс остался один. Короткий разговор с журналистом оставил после себя странный осадок. Неужели в журнале и правда напишут об этом? О тьме, о путешествиях во времени, об экспедиции, увенчавшейся успехом, о том, как постепенно строится новый мир? Все события последних лет казались искусственными, вымышленными. Хакс даже не знал, победили они или проиграли. Если судить объективно, то победили: новая галактика активно заселялась, еще лет пятьдесят, максимум семьдесят — и все станет почти как прежде. Через двести лет люди и думать забудут о том, что когда-то существовала иная галактика. Потом — а может, и раньше — они наверняка начнут новую войну, чудовищно похожую на все старые разом, и история повторится снова. Хорошо, что Хакс уже не застанет этого. Он повидал достаточно. Разумеется, многие не хотели покидать родные места, несмотря на агитацию и очевидные доказательства скорого конца света — вернее сказать, конца галактики. Отец, например, так и остался умирать. — Здесь ее могила, — сказал он в их последнем разговоре с Хаксом. — Как я ее брошу, скажешь тоже. Хакс не сразу понял, что речь идет о могиле матери. Он пытался уговорить, убедить, но отец прервал вызов. На следующий день города Хоуп, в пригороде которого Хакс провел детство, не стало. Тем же вечером на счет пришли деньги — его наследство. Хакс долго смотрел на сумму, высветившуюся на экране датапада, и думал о том, что, наверное, стоит оплакать отца. Но слез не было. Возможно, это было правильной реакцией: отец сделал свой выбор, и не следовало его судить или жалеть. По крайней мере, не Хаксу. Темно-желтое вечернее солнце мягко светило в окно. На этой планете — ее называли Третья Столица — почти круглый год было солнечно, но около пяти месяцев в году солнце не особенно грело. Три-четыре месяца из них лежал снег, и это неизбежно напоминало о Старкиллере. Временами Хаксу казалось, что его специально распределили в такое место. Чтобы помнил, кто он, чтобы никогда не забывал. Да, все-таки они победили, но Хакс часто чувствовал себя проигравшим. Еще чаще он злился на себя за это чувство. Рядом был Кайло, работы хватало, правительство в прошлом году наконец-то одобрило дальнейшие изыскания относительно путешествий во времени (правда, присвоив им статус «совершенно секретно») — чего еще желать? Ничего, пожалуй, кроме возвращения контроля над собой. В последние годы болезненная брезгливость и любовь к порядку обострились. Хакс снова не мог ходить без перчаток, идеально ровно раскладывал предметы на столе и слишком часто мыл руки. Хуже этого были только приступы панического беспокойства за Кайло. Время от времени, причем в самый неожиданный момент, Хаксу вдруг казалось, что с ним что-то случилось. Это было совершенно нерациональное ощущение, но избавиться от него не получалось. Оно распирало грудную клетку, мешая дышать. Руки делались потными и холодными, сердце колотилось в горле, от сильного головокружения тошнило, перед глазами темнело. Не в силах справиться с собой, Хакс тянулся к Кайло своим сознанием, просто чтобы убедиться: он жив. Все в порядке. Ничего не случилось. Но с того самого дня, как Кайло чуть не погиб на Северной базе, Хакс больше не верил их связи. Ему нужно было увидеть Кайло, услышать его голос. Иногда Хакс не выдерживал и звонил, но обычно ему хватало гордости сдержаться. Когда приступы становились слишком невыносимыми, он принимал таблетки, что достал для него Тед. От них тело становилось ватным, да и голова работала хуже, но беспокойство проходило и невидимый зажим в груди ослабевал. Зато пить почти не тянуло. От алкоголя все страхи словно бы становились реальнее. Хакс старался не злоупотреблять лекарствами, изменяющими сознание, но раз в месяц стабильно срывался. Срывался бы и чаще, но не позволял себе. Хакс ведь был взрослым человеком, можно сказать, что и немолодым, на висках уже седина пробивалась, так почему он не мог с собой справиться? Наверное, стоило сходить к специалисту, сейчас ведь и не такое лечат, однако Хакс понимал: для него уже слишком поздно. А может, Кайло был прав, и поздно стало уже очень давно. Как-то раз он сказал, что в их общем безумии виновата тьма. Тогда был удушливый предгрозовой вечер; виски ломило от боли, сердце стучало слишком часто. Шрам на предплечье, от запястья до локтя, тоже ныл, но это была приятная боль. Несколько лет назад эту отметину подарил ему Кайло в знак скрепления их союза. Хороший вышел обмен, честный: у одного кольцо, у другого шрам. Они зачем-то заговорили о тьме — вернее, Кайло заговорил. — Я тут понял кое-что недавно, но словами долго объяснять. Дай свою перчатку, я покажу, — попросил он. Хакс подчинился. — Представь, что перчатка — это наш мир. Наша галактика и все другие галактики, расположенные в одной плоскости. А вот это, — Кайло наполовину вывернул перчатку наизнанку, — мир, где живет тьма. — Другой мир? — уточнил Хакс. — Скорее, параллельный. Есть ведь множество миров. Считается даже, что каждый наш выбор формирует отдельную ветку реальности. Также есть реальности, где мы не родились или умерли слишком рано, но они находятся слишком далеко от нашей текущей. Есть множество реальностей наших будущих жизней. — Кайло помолчал. — Но это неважно. Важно то, что у каждой из этих реальностей есть изнаночная сторона. Мне кажется, что области тьмы — это место, где границы изнаночной реальности и нашей стерты. А планеты вроде той, где мы потерпели крушение — порталы туда, на изнанку. Чудо, что нам удалось уйти. Хакс привычно услышал несказанное: «Удалось ли нам это на самом деле?» — Что там, на изнаночной стороне? — Пустота. Сгустки негативной энергии, как выражается мой дядя. Наши темные двойники, как кажется мне. Планеты и люди, которых темнота сожрала. Хакс подумал об отце. — Как думаешь, могут ли среди них быть выжившие? — Кто знает. — Кайло пожал плечами. — Возможно, темнота уничтожает не сразу. Мне кажется, ей нравится играть с едой. Так же, как она играла с нами. Или играет, — взгляд у него стал темным и тяжелым. — Мы как будто заражены темнотой, с того самого первого раза. Мы прикоснулись к изнанке и вернулись в обычный мир, и это как отметина. Куда бы мы ни пошли, мы носим частичку этой темной дряни в себе. Она ломает нас, сводит с ума, отравляет все. — Ты кому-нибудь говорил о том, что сейчас рассказал мне? — спросил Хакс. — Нет. Да и зачем? — отозвался Кайло. — В этом нет смысла. Пусть считают это сгустками негативной энергии, взбесившимися от бесконечной войны и людского отчаяния, или чем-то подобным. У меня нет доказательств этой теории, да и какой в ней практический смысл? Не все можно починить. «Нас нельзя починить», — услышал Хакс. — Да, не все можно исправить, — продолжил Кайло. — Кое-что мы узнаем слишком поздно, и с этим бесполезным знанием приходится жить. Возможно, такова наша плата. — За что? — За то, что я могу взять тебя за руку. За окном послышались раскаты грома. Полыхнула яркая молния, но Хакс этого не заметил, потому что Кайло прижал его к стене и обнял так крепко, что дышать стало тяжело. — Нет такой цены, которую я бы не заплатил за это, — лихорадочно прошептал он. — Нет и не может быть... — Так и знала, что застану тебя тут, — негромко сказала Эми. Хакс вздрогнул, резко выдернутый из мира слишком живых воспоминаний. — Эми, ты… Прости, я не заметил, как ты вошла. — Да ничего. На руках у нее сидела крупная ящерица. Ее цвет постепенно выцветал от темно-малинового на хвосте до нежно-розового на морде. Черные бусины-глаза взирали на мир безо всякого интереса. Хакс расправил плечи. Ему не хотелось, чтобы Эми видела его таким усталым и почти сломленным. — Что ты здесь делаешь? Я думал, ты на базе. Эми небрежно почесала локоть. — Были дела в городе, вот возвращаюсь. Решила проверить, не торчишь ли ты на работе допоздна. Оказалось, торчишь. Подбросить до дома? Нам ведь по пути. — Подбрось. — Хакс поднялся с кресла. — Погоди, только пальто возьму. Эми часто заходила в гости к ним с Кайло — в основном, по ее собственным словам, чтобы пожрать. Но Хакс то и дело чувствовал, что она приходит не за этим, что она будто бы… следит? Проверяет, что они еще живы и вменяемы? Хакс не мог сказать наверняка. — Завтра улетаем в седьмой сектор, — поделилась Эми, пока они спускались в лифте. — Проверим, как там и что. Вроде, все обещает пройти мирно. Штурмовиков с собой не берем. — Не штурмовиков, а наемников, — поправил ее Хакс. — Так теперь правильно говорить. — Ну ты пиздец толерантный, — ехидно протянула Эми. — Что вообще плохого в этом слове? — Просто не произноси его, понятно? — О-окей. С тех пор, как программу по подготовке штурмовиков признали антигуманной и закрыли, самих штурмовиков стали называть наемниками. Их количество существенно сократилось — не все из них захотели продолжать службу, получив возможность оставить ее. Да и не требовалась теперь большая армия — новая галактика была не слишком заселена, и большинство конфликтов решались дипломатией. По крайней мере, пока. Они вышли на воздух. Пахло прелыми листьями, холодом и почему-то пеплом от костра. Хакс поправил теплый шарф на шее. Ящерица на руках у Эми тревожно зашевелилась. — Тише, тише. — Эми мягко погладила розовую чешую. — Чувствует, что я хочу ее вам оставить на время отъезда. Экспедиция все же непростая, Песчанке будет лучше с вами. — Ты уверена? — Хакс посмотрел на ящерицу с сомнением. — Они с Кайло не ладят. — Ой, да перестань, — отмахнулась Эми. — Твой Кайло просто бесится, что ящерица читает его супер-секретные мысли. Она сделала страшные глаза, видимо, пытаясь изобразить содержание супер-секретных мыслей Кайло. Хакс хмыкнул. — Ну, вообще-то жизнь с ящерицей-телепатом напрягает даже меня. — Херню городишь, ну какой из нее телепат! Песчанка у меня дурочка. — Эми заулыбалась и потерлась носом о лоб ящерицы. — Да, Песчанка, ты у меня сладкая дурочка, правда? — Иногда ты меня пугаешь, — признался Хакс. — Пошел в жопу, — доброжелательно отозвалась Эми и продолжила миловаться с ящерицей. Хакс бессильно рассмеялся. Эми нашла эту ящерицу в одну из своих первых экспедиций, на жаркой пустынной планете. — Вообще они дикие, — так рассказала она, — живут в пустыне, маскируются под песок. Поэтому они такие розовые — песок-то розовый в этой дыре! Но Песчанка сама ко мне выползла и начала транслировать всякое. Ну, что она испугана, что другие ящерицы бросили ее одну, потому что она слабая. Сначала я решила, что тронулась от перегрева, но потом просекла: они, ящерицы эти, типа как телепаты. Читают мысли и могут в ответ посылать свои. Они так хищников вычисляют и глаза им отводят. Сами они песок жрут да еще растения, если повезет. В общем, я ее с собой забрала. Эми почти не расставалась с Песчанкой, и даже Хакс постепенно проникся к ней симпатией. Кайло же ящерицу недолюбливал. Это, впрочем, было взаимно: Песчанка явно чувствовала направленный на себя негатив и защищалась, как могла. Кайло утверждал, что у него от этой рептилии начинает болеть голова. — Возьмете ее на неделю, да? — интонация у Эми была совсем не вопросительная. — А у нас есть выбор? — Нет. Улыбнувшись, Эми залезла в спидер. Хакс сел рядом и подготовился к сеансу безумного вождения. Иногда Эми и Кайло вместе гоняли, как ненормальные, и даже вели рейтинг. Кайло лидировал, но с минимальным отрывом. — Подержи Песчанку, хорошо? — попросила Эми, заводя двигатель. Хакс не успел возразить: ящерица уже сидела у него на коленях. На лапах у нее росли длинные острые когти, которыми она мягко поддевала ткань брюк. — Прикинь, они живут по сто лет, а то и больше! — сообщила Эми, рванув вперед. — Потрясающие новости, — вяло отозвался Хакс. Эту ценную информацию он слышал уже не в первый раз. — Но Песчанке уже семьдесят, так мне сказали. Думаю слетать на ее родную планету и набрать там песка. Она его ужасно любит. Хакс согласно кивнул. Преданность Эми по отношению к ящерице поражала воображение. Они выехали на шоссе. В закатном свете блестели районы новостроек — их на Третьей Столице, как и на прочих активно заселяемых планетах, были тысячи. Совершенно одинаковые, серые и блестящие, они стали жильем для многих семей. Строить их оказалось быстро и относительно дешево, оттого спрос на них не кончался. В одном из таких муравейников была квартира и у Эми. Правда, останавливалась она там редко, большую часть жизни проводя в экспедициях по неизведанным планетам. — Я включу музыку, ничего? — Включай, конечно. Из колонок полилась агрессивная бодрая музыка. Ящерица недовольно зашуршала на коленях. — Ладно, сейчас врублю другое что-нибудь, — вздохнув, Эми переключилась на нечто более мелодичное. Ящерица сразу успокоилась. Хакс погладил ее по шершавой голове. Он думал о следующей неделе: предстоял полет на Первую Столицу. Там жила Лили с мужем и дочерью, и Хакс уже давно обещал их навестить. Как раз и повод нашелся — у малышки Эмилии был день рождения, и в качестве подарка она потребовала дядю Бенджи. Нужно будет купить цветов для Лили, бутылку подороже для ее мужа (просто чтобы по возможности избежать неприятного разговора о невыплаченном кредите) и новую настольную игру для Эмилии, девчонка их обожает. Игру и голодиск с аудиокнигами, которые Лили непременно назовет «неженским чтением». Хакс в который раз подумал о том, как непросто приходится Эмилии. Почти как ему самому в детстве. — Говорят, на неделе уже снег пойдет, — заметила Эми. — Рано в этом году. — Да, рано. О скором снегопаде напоминала и боль в шраме на предплечье. Тот вечно ныл на смену погоды. Возможно, Кайло специально так сделал — чтобы Хакс почаще вспоминал об этом шраме. — Я придумал для тебя подарок, — сказал он почти десять лет назад. — И это не кольцо. Это то, что всегда будет на тебе. Если, разумеется, ты захочешь это принять. Во рту стало сухо. Хакс догадывался, что задумал Кайло, но решил дать ему возможность договорить до конца. — Я подарю тебе шрам на правой руке. Он будет болезненно заживать. — Тот сделал паузу. — Болезненно и долго, так, чтобы ты запомнил. Так что, примешь мой дар? — Приму, — выдохнул Хакс, пожалуй, слишком поспешно. — Тогда дай мне руку. Кайло порезал его опасно — вдоль, от запястья до локтя. Перед глазами потемнело от резкой боли. — Ты не истечешь кровью, не бойся, — шепнул Кайло, целуя порезанную руку и слизывая кровь. — Сейчас перевяжу потуже. Хакс только кивнул. Порез заживал долго и даже спустя десять лет иногда воспалялся и регулярно ныл, когда погода менялась. Пожалуй, более запоминающегося подарка Кайло сделать не мог. Хакс встряхнул головой и посмотрел вниз: под ними простирался мрачный лес. Они покинули городскую черту и почти подлетели к поселкам, где жили люди побогаче. Впрочем, участки были небольшие — землю экономили. Хакс напряг зрение: их с Кайло дом стоял на самом отшибе, за рекой. Чужих там не было, Кайло об этом позаботился. Он поставил некое подобие щита, отводящее глаза незваным гостям. — Почти прилетели. — Эми начала снижаться. — Я высажу тебя у моста, хорошо? — Не зайдешь? — Не, на базу пора. Да и как-то мне не хочется быть рядом с Кайло, когда он поймет, что Песчанка у вас на неделю. — Разумно. Они приземлились мягко, однако ящерица все равно засуетилась. — Тише, солнышко. — Эми взяла ее под лапы и крепко поцеловала в нос. — Веди себя нормально, чтобы мне через неделю не выдали пиздюлей, хорошо? Ящерица издала неопределенный протяжный звук. — Все, идите, ненавижу долго прощаться. В этом Хакс был с ней солидарен. Однако когда он вместе с ящерицей вылез из кабины и пошел к мосту, его окликнули. — Слушай, Рыжий, — сказала Эми, помолчав. В ее голосе послышалась непривычная робость, — я просто хочу, чтобы ты знал: я вас не оставлю. В смысле, тебя и Кайло. Буду присматривать, и если что… Если что, я помогу. Она упрямо смотрела Хаксу за плечо, как будто видела там что-то. Впрочем, почему «как будто»? Видела, разумеется. Хакс тоже видел время от времени черную тень на крыше дома — и такую же тень в зеркале. Она напоминала Кайло, и было неясно, то ли это темный двойник, то ли тень, что принимает удобный облик. Впрочем, какая разница. Кайло был прав, некоторые вещи нельзя изменить — их можно только принять. Вспомнился случайно подслушанный разговор между ним и Рей. Кажется, Кайло уговаривал ее поискать семью, давно утерянную. Вроде бы, нашлись какие-то концы, и появилась возможность если не найти живых родителей, то хотя бы узнать правду о них. — Какая разница, — резко ответила Рей. — У меня Люк есть, а другой семьи мне не нужно. Они ведь бросили меня, и… И если честно, плевать я хотела на их мотивы. Хакс тогда подумал, что она права. Есть только настоящее, а то, что было… И в самом деле, какая разница. — Спасибо, Эми, — Хакс кивнул. — Мне с тобой повезло. Та покраснела, буркнула что-то неслышное и завела двигатель. *** Кайло уже был дома. Он сидел за кухонным столом и копался в датападе; на его лице застыло усталое сосредоточенное выражение. Увидев на руках у Хакса ящерицу, Кайло чуть не взвыл. — Нет. Скажи, что это чудовище не останется с нами. — Всего на неделю. — Хакс поставил ящерицу на пол, и та немедленно забилась в угол. — Потерпи, это же недолго. Кстати, ты рано. Все в порядке? Он снял пальто и сел напротив. — Да, конечно, в порядке, — явно неискренне ответил Кайло. Хакс решил, что разберется с этим после, а сейчас сделал вид, что поверил. — Уже ужинал? — спросил он. — Нет, тебя ждал. Дядя кое-что дал мне с собой, там лепешка, овощи и много специй. В общем, странно, но съедобно. Хакс вздохнул. Кайло не имел особенных пищевых пристрастий и в принципе был готов есть что угодно. — То, что твой дядя нас подкармливает, тебе… не странно? Кайло подумал и ответил: — Нет. Он всех подкармливает. Хакс хмыкнул. — Ладно, сдаюсь, пусть подкармливает. Ешь свою дрянь, а я приготовлю себе мяса. — Как все прошло? — спросил Кайло, когда Хакс занялся готовкой. — Очаровал журналиста? — Скорее, напугал. Не понимаю, почему вообще я этим занимаюсь. Почему, например, не твоя мать? — Ты интересный. Неоднозначная фигура. Таких любит публика, так что расслабься и наслаждайся популярностью. Пожалуй, в этом была определенная — и даже в чем-то лестная — логика. — Ну, а как прошел твой день? — поинтересовался Хакс, следя, чтобы мясо не пережарилось. Кайло снова напрягся. — Нормально. — А если честно? Кайло помолчал, а затем неохотно ответил: — Поругался с Рей немного, вот и все. Уже помирились даже. Все-таки зря дядя не позволил нам разделиться. Хакс был того же мнения: немного отойдя от дел, Скайуокер поручил заботу об учениках Кайло и Рей. Оба были против и просили позволения отобрать себе учеников и разделиться, но тот не позволил. Либо так, либо никак, сказал он, и пришлось подчиниться. Логика в его решении, безусловно, имелась: в единстве — сила; правительство, в котором теперь заседали сплошь новые лица, только начало считаться с джедаями, и эту тенденцию было опасно «спугнуть» неосторожным шагом. Но Кайло и Рей было невыносимо тяжело работать друг с другом, хоть в обычное время они и общались почти приятельски. — И я знаю, что Рей в чем-то права. Она ведет себя с детьми, как со взрослыми, поблажек не делает, и это верно. — Кайло помолчал. — Но мне тяжело видеть, как мы снова лишаем детей детства. Так уже было и ничем хорошим не кончилось. Да, большинство из них сироты, и для них эта жизнь сказкой кажется, но… В общем, она обещала подумать над моими словами, но до этого мы час орали друг на друга. Хакс не знал, что ответить. Они оба понимали: исправить все ошибки не выйдет. Не в этой жизни. Такова их плата, но принять это до конца и сдаться было невозможно. Хакс выложил готовое мясо на тарелку, поставил греться лепешку с овощами и подошел к Кайло. — Рей поймет, что ты прав. — Он сжал его плечи и помассировал их. — Я не люблю ее, но она не дура. Возможно, Скайуокер потому и заставил вас работать вместе, чтобы вы учились друг у друга. Договаривались. Ты и сам об этом говорил как-то, но я понимаю… Именно этот момент выбрала ящерица, чтобы вылезти из угла и заползти на стул. — Она снова лезет мне в голову. — Кайло посмотрел на нее не мигая. — Да что она там увидит, — отмахнулся Хакс. — Она глупая, просто ощущает от тебя угрозу. — Я хочу, чтобы она ничего там не видела. — Кайло скрестил руки на груди. — Но через все ментальные щиты она пробивается. Поразительная тварь. — Она просто ищет подтверждение тому, что ты не собираешься на нее нападать. — Хакс вернулся к плите. Лепешка от Скайуокера уже начала немного подгорать. — Не собираюсь я на тебя нападать! — рявкнул Кайло на ящерицу. Та вздрогнула и снова забилась в угол. — Не пугай ее, — сказал Хакс, симметрично расставляя тарелки на столе. — Иначе она раздерет твою обувь и нагадит на ее останки. — Сволочь. — Кайло неодобрительно посмотрел на ящерицу и приступил к еде. За окном быстро стемнело; даже сквозь плотные ставни ощущался ночной холод. И все же вечер выдался приятным, тихим. Беспричинное внутреннее беспокойство, неизменное и привычное, чуть затихло. Возможно, это было одним из свойств ящерицы Эми — вытягивать болезненные мысли. — Поедешь со мной к Лили? — спросил Хакс, обнимая ладонями чашку с горячим кафом. — Она спрашивала про тебя. — Вряд ли, — Кайло покачал головой. — Много работы. Не получится. Это было не совсем правдой: он просто не хотел видеться с посторонними. Все свои контакты, помимо рабочих, Кайло жестко ограничивал, даже в город почти не выбирался. Хакс не настаивал — каждый из них был болен по-своему, и с этим приходилось считаться. — Иногда я думаю о том моменте, когда мы потеряем и этот мир, — негромко произнес Кайло. — И есть ли реальность, где удалось спасти прошлый. Он часто говорил об этом, особенно в последние годы. Иногда это становилось похоже на навязчивую идею. Хакс терпеливо отвечал одно и то же: — Наверняка есть. А этот мир протянет долго. Прошлый ведь протянул. Почему-то этот ответ неизменно успокаивал Кайло. А может, дело было в интонации, с которой Хакс это говорил. Ящерица снова высунулась из укрытия и залезла к Хаксу на колени, но Кайло не заметил этого. — Иногда я думаю о том… — он запнулся. — В общем, что, если здесь все закончится совсем скоро? Мы даже не полностью эвакуировали всех из прошлой галактики, и работы еще много, но… Мне снится это. То, что и этот мир рушится. Что, если это правдивые сны? Хакса тоже частенько мучил этот вопрос, ведь и ему снились похожие сны. Но говорить об этом с Кайло не стоило. Во-первых, это сведет его с ума. Во-вторых, Кайло и так уже знал, хоть и гнал от себя эти мысли. Поэтому Хакс просто протянул руки и накрыл дрожащие ладони — одну живую, одну металлическую — своими, скрытыми плотными перчатками. — Если эти сны правдивы, то мы сделаем то, о чем ты говорил: родимся снова и начнем все сначала. Взгляд Кайло чуть прояснился, и на миг Хакс сам в это поверил.