***
В первый раз Алекс проснулась, по ощущениям, незадолго до полудня. Они не двигались. Откуда-то снаружи доносилось беспокойное ржание лошадей и неразборчивые человеческие голоса. Девушка подняла было голову, но, быстро осознав, что ей пока не сильно хотелось иметь дело с реальным миром, шлёпнулась обратно на подушку, организованную из свёрнутого пледа. Её потащило куда-то вглубь. Под веками заплясали разношёрстные картинки без начала и конца, размытые, словно на забытом под дождём холсте; с беспорядочным и в то же время неоспоримо логичным сюжетом, характерным для снов и галлюцинаций. Александре почудилось, что кто-то начал наигрывать на гитаре. Воображаемую музыку девушка любила больше всего. Она звучала лучше настоящей. Мозг пускался во все тяжкие, не ограничивая себя такими мелочами, как качество инструментов или опыт исполнителей, и сплетал в изумительной красоты полотно все те аккорды, которые непременно вызывали у Алекс приятное, восторженное волнение. Дилижанс зашатался, оборвав гитарный звон посреди ноты. Алекс через силу разлепила веки. Над ней нависала физиономия возничего. — Готовь документы, — буркнула физиономия. — Подъезжаем к Столице. — Бо… боковой, — кое-как выговорила Александра, лениво махнув рукой в сторону сумки. — Там, всё там… Возничий тяжело, с сопением вздохнул и принялся копаться в багаже. Глаза Алекс сами собой закрылись обратно. Спустя какое-то время дилижанс снова заходил ходуном, послышалось недовольное кряхтение и удар тяжёлых ботинок о землю. Хлопнула дверь повозки. Откуда-то снаружи доносились беспокойные лошадиные голоса… Во второй раз Алекс проснулась от того, что её настойчиво трясли за плечо. Они всё ещё не двигались. За тонкими деревянными стенками приглушённо тарахтело: туда-сюда, туда-сюда, ближе-дальше, громче-тише. Где-то настоящие музыканты играли настоящую музыку. Заурядную, пресноватую музыку, которая Александре сразу не понравилась. — Куда тебя? — спросил возничий. — «Амикус»… Левадия-авеню, — проскрипела девушка. В пересохшее горло будто напихали песка, и вылетал оттуда какой-то эндермений клёкот. Алекс думала на всякий случай прокашляться и повторить поразборчивее, но мужик лишь угукнул в ответ и полез наружу. Вскоре повозка тронулась. До Алекс не сразу дошло, что они уже какое-то время находились по внутреннюю сторону столичных стен. Девушка подскочила на сидении — голова закружилась от неожиданного рывка — и отдёрнула занавеску на окошке. Город в знак приветствия дохнул угольной пылью ей в лицо. Мимо движущейся декорацией проплывали каменные фасады с барельефами и кирпичные фасады с балконами, парадные лестницы и аккуратные клумбы, сверкающие витрины и яркие вывески, уличные фонари и случайные прохожие; затем декорация прерывалась тёмным проёмом боковой улочки, некто невидимый и вездесущий отматывал её в начало и запускал опять: каменные фасады, кирпичные фасады… Они миновали громадину одного из центральных перекрёстков. Навстречу по рельсам, чуть не зацепив на повороте своим блестящим боком дилижанс, прогрохотал общественный карт [1], имевший к обычной вагонетке такое же отношение, какое разоритель имел к корове: определённое сходство вроде бы прослеживалось, но если с одной вполне можно было иметь дело, то при виде второго хотелось то ли дать дёру поскорее и подальше, то ли улечься мордой в землю и надеяться, что тебя не заметят. По параллельным путям то и дело, волоча за собой лохматые клубы дыма, проскальзывали чьи-то личные тележки. Столица жрала в разы больше угля, чем любой другой город. Её центр не был изрядно подкопчён только потому, что его нещадно тёрли чуть ли не каждый день, ибо Град Столичный для полного эффекта должен был не только возвышаться, но и сиять. Впрочем, окружных районов это касалось постольку-поскольку: здания на Левадии-авеню, подходившей к самому краю центра, ближе к земле уже были слегка чумазыми, — однако Александре даже неприметный «Амикус» со следами сажи на стенах казался возмутительно роскошным местом для жизни. В «Амикусе» на стойке регистрации работала давняя знакомая мэра, одна из тех, кому по жизни свезло чуть больше, чем остальным. Гостеприимство её было неисчерпаемо, равно как и её жизнелюбие, и стремление выбить постояльцу из родных мест простыни поновее и полотенца попушистее. Неугомонная Агнешка неизбежно вызывала мысли о булочках, щеночках и пуховых одеяльцах. Казалось, мать природа лично встроила в Агнешку маленький, но шустрый моторчик; этакую чудесную печечку, работавшую гаст пойми на чём, но точно не на угле. Скорее всего, на шапочках от одуванчиков и солнечных зайчиках. В общем, Алекс ещё в первое своё пребывание в Столице поняла, что о круглой улыбчивой барышне можно было говорить только с обилием уменьшительно-ласкательных, — да и для самой Агнешки все поголовно были зайчиками, котиками, солнышками и золотцами. Дома от подобных обращений лишь коробило, но после Администрации, где самая незначительная канцелярская малявка смотрела на тебя так, словно вот-вот харкнёт тебе в лицо, жизненно необходимым было услышать от кого-то, что ты звёздочка и рыбонька. Дилижанс свернул в последний раз. Алекс проводила взглядом грозное остриё Шпиля, показавшееся в поле зрения на несколько секунд и снова уплывшее куда-то в сторону. На стене ближайшего дома сверкнула металлическая табличка «Левадия-авеню, 2». — Ну, спасибо, наверное? — Спасибо, гм… ты бумажки свои не проспала, «спасибо»? А вдруг я их себе куда-нибудь заныкал? — Какие… ой, точно, — спохватившись, Алекс нырнула рукой в карман сумки. Документы лежали на законном месте, но уши у неё всё равно стыдливо порозовели, в особенности от того, с каким превосходством возничий проворчал «то-то же!» себе под нос. Здесь он был прав. Дрыхнуть стоило меньше. Алекс уже успела отметить, что мужиком он был хоть и стрёмным, но вполне надёжным. В прошлый раз ей достался парень ненамного старше неё самой. Он прозевал поворот, уехал далеко на запад, развернулся, не успел засветло добраться до ближайшей стоянки, из-за чего к заднице дилижанса прицепился паук — самое то, когда тебя и так укачало до холодного пота; чуть не потерял колесо в грязи, на столичном блокпосту потерял в собственных штанах собственное удостоверение, потерялся в улицах — в конечном итоге Александра потеряла терпение, схватила багаж, выпрыгнула из повозки и несколько кварталов протащилась пешком. При подобной альтернативе можно было простить мужику его брюзжание, тем более что этот-то довёз до самого парадного входа и даже сумки помог занести. — Хэмиш Бёрнс, — ей протянули крепкую грубую лапищу. — Где моя братия водится, знаешь? — Примерно помню, — улыбнулась девушка, отвечая на рукопожатие. — А я Алекс. Хэмиш гоготнул: — Да знаю я, что ты Алекс. Как закончишь с этим всем, приходи, спроси меня. Подкину обратно. Он приподнял шляпу на прощание и удалился. Через стеклянную дверь заметно было, как он вскарабкался на передок и щёлкнул поводьями, понукая лошадь. Уординг подождала, пока дилижанс скроется из виду, после чего отодвинула вещи в сторону, дабы не загромождать проход, и огляделась. В холле кроме неё не было ни души. Она даже слегка расстроилась. Добрая, славная Агнешка явно была из тех, кто любил крепко обниматься после долгой разлуки, а Алекс сейчас не отказалась бы от объятий. На стойке был замечен небольшой полукруглый звоночек. Тонкий, но пронзительный дребезг вызвал ленивое копошение где-то за стенкой, и из-за ближайшей двери показалось нечто, что девушка поначалу, содрогнувшись, приняла за скелета с лохматым тёмным ореолом вокруг головы. — Добро-пожаловать-в-«Амикус»-чем-могу-быть-полезна, — оттарабанил скелет на одном дыхании, и только тогда Алекс разглядела вместо черепа бледное лицо с острыми скулами и кругами под глазами, а странный ореол оказался всего лишь непослушной копной чёрных вьющихся волос. Маленькая бирка, пристёгнутая к краю вязаной кофты, гласила: «Марта». — Э-э, добрый день… — начала Александра малость растерянно. — Мне бы тут комнату снять… — На-одного-на-двух-на-сколько-ночей? — На одного, если можно? — ответила она, хоть и сомневалась, что верно всё услышала. Со временем была загвоздка: пока она пробьётся в отдел документации, пока рассмотрят заявление… — Давайте ночи три, наверное, а там я уже посмотрю? — Итого-тринадцать-изумрудов-пять-серебряных-завтрак-входит … — Извините, — Алекс перебила вполголоса, — я не просто так. Я в Администрацию. Марта подвисла на пару секунд, но быстро перезагрузилась. — Итого-девять-изумрудов-восемь-золотых-завтрак-входит-в-стоимость-особые-пожелания-есть? Особых пожеланий у Александры было два, но обнимать хрупкую регистраторшу она поостереглась (то ли ей что-нибудь сломаешь, то ли она тебе синяков своими костями наставит — да и вообще, эта на подобное точно не согласится), поэтому ограничилась лишь одним. — Вид… не на дорогу. Если можно. Вещи отправились наверх вместе с парнем-носильщиком, выуженным Мартой из комнаты для персонала. Алекс задержалась у стойки, дабы заполнить пару бумажек, которые Марта выхватила у неё прямо из-под руки на последней точке. Кое-что не давало рыжей покоя. — Извиняюсь, а Агнешка здесь ещё работает? На неё покосились с недоумением. — Кто? — А… да так, никто. Забудьте. Простите. Марта неопределённо хмыкнула и вернулась к хорошо знакомым репликам: — Триста-двенадцатый-номер-от-лифта-направо-завтрак-каждый-день-до-десяти-уборка-каждый-день. Приятного пребывания! Отсутствие Агнешки обескураживало (всё-таки хотелось видеть в этом городе хоть одно приятное знакомое лицо!), но в то же время подстёгивало покончить со всеми заботами как можно раньше. Новая регистраторша Марта — тощая, невыспавшаяся, лохматая Марта, которая явно была из тех, кто стремился поскорее избавиться от слов у себя во рту — Александре не особо нравилась. Она была какая-то… слишком тусклая. Слишком хлипкая. Слишком комфортно устроившаяся. Не то чтобы Алекс можно было причислить к крупным девицам, но когда у тебя через две улицы чистая степь, во дворе всякая домашняя тварь, ночные прогулки чреваты стрелой под ребро, каждый месяц разъезды хрензнамо куда, а деньги на лишние хотелки приходится добывать в нескольких десятках блоков под землёй, то как ты ни старайся — соплёй выглядеть не будешь. Тут рыжей пришло на ум, что и Марта ведь наверняка видела перед собой какую-то грубую деревенскую бабёнку и тоже невесть что успела себе надумать. От этого желание спускаться в холл, где с ней наверняка пришлось бы пересечься ещё раз, быстро угасло. С другой стороны, в номере заняться было решительно нечем; разве что перечитывать купленный труд по второму разу. В прикроватной тумбе был найден «Сказ Господень», но это, по мнению Алекс, было совсем уж издевательство. Помнится, в младшей школе у них было развлечение: навалить сена где-нибудь под стенкой амбара, забраться на крышу и сигать оттуда, пока чья-нибудь матушка не увидит и не поднимет рёв. Первые несколько прыжков было страшнее всего, и либо ты отваживался сразу, либо не отваживался вообще. Такое же нерешительное волнение ощущалось здесь и сейчас. Набери воздуха в грудь, вышвырни себя из комнаты, пробеги холл, заскочи в душный общкарт, не пропусти остановку, «здравствуйте, я в такой-то отдел», «здравствуйте, у нас такая-то проблема», подпиши тут, подпиши там, выдержи каверзные вопросы, стерпи недовольные взгляды. По-настоящему, с облегчением ты выдохнешь только в номере, хотя и это сомнительно — быть может, терпеть придётся аж до родного дома. «А вообще, не так уж и стрёмно оказалось». Алекс заставила себя отвести взгляд от окна. Задней стеной «Амикус» выходил то ли на парк, то ли на лес, густой, дремучий и какой-то инородный среди кирпича и камня, словно заплата из мешковины на шёлковой блузе. Люди с этой стороны почти не ходили, и теперь Александре приходилось бороться с нехорошими мыслями относительно того, как покинуть гостиницу. «Третий этаж. Внизу цемент. Даже если там есть какая-нибудь водосточная труба — одумайся, ты сегодня в юбке!» Значит, решено. Она спустится вниз, кивнёт Марте (или даже улыбнётся, чтобы всем точно стало ясно, что Алекс нет дела до того, что о ней думают), съездит в Администрацию и сделает всё быстро и уверенно. И с улыбкой. Вот только волосы досушит. И зубы не мешало бы почистить. И поменять обувь на более приличную пару. А раз уж она всё равно полезет в сумки, можно и одежду развесить — вечером сил на это у неё точно не останется. Может, почистить штаны? Юбка презентабельнее, зато штаны удобнее и поход в Администрацию можно будет оттянуть ещё на несколько минут… На стене тикали часы: секунда за секундой, момент за моментом. Девушка стояла у окна, вычёсывая пальцами влагу из волос. «Не хочу, — подумала Алекс. — Не хочу никуда идти. Глупо бояться своих же, но разве можно меня винить, если даже с мировым злом легче договориться? Зло — нормальный мужик, когда не на рабочем месте, и мобы нормальные, когда с ними лично перетрёшь, но Администрация — безликая махина и не на рабочем месте не бывает. Не хочу!». «А ты заставь себя, — ответила Алекс. — Ты сильная, смелая и один раз с этим уже справилась. Ты — Гранд Оптимист! А если нет, то заставляй себя им быть до тех пор, пока это не станет правдой. И если ты не решишься сейчас, то не решишься в принципе. Ну, давай же!..»***
Ровно в два часа сорок три минуты пополудни, так и не досушив волосы до конца, наспех прополоскав рот, в менее приличной паре обуви и с небрежно собранной папкой под мышкой Александра Уординг вскочила на ступеньку общкарта, кое-как ухватившись свободной рукой за ближайший поручень, и решила не передавать за проезд. На улице стояла жара. Транспорт в это время был набит под завязку, и общкарту приходилось держать двери открытыми, дабы не задушить ненароком кого-нибудь из пассажиров. Алекс, фактически, повисла на задней двери — левая нога на краю приступки, правая болтается над камнями мостовой, проплывающими внизу со скоростью особо быстрого пешехода. Глубже ей всё равно было не пробиться: дорогу преграждало чьё-то объёмное пузо, в которое рыжая утыкалась носом, стоило ей чуть повернуть голову. Впрочем, не сильно-то и хотелось. Движение создавало лёгкий свежий ветерок, тени от древесных крон ложились на землю тёмным кружевом, и былая тревога понемногу улетучивалась, как во время приятной неспешной прогулки. Алекс осторожно прислонилась плечом к незнакомому пузу. Да, так было ещё удобнее. Вскоре булыжные мостовые старых улиц сменились бетонным покрытием центрального проспекта, и общкарт стал набирать скорость. Александра, пробормотав неловкое «извините», вжалась в пузо плотнее, дабы было куда поставить правую ногу. Она исподтишка разглядывала лёгкие, изящные тележки, что пролетали по соседней полосе, сверкая металлическими боками. Когда стало понятно, что их владельцы — сплошь обеспеченные, деловитые мужчины и женщины — всё равно не обращали на неё никакого внимания, любопытство Алекс малость осмелело. Вот, например, этот господин в тёмно-синем глянцевом карте, что остановился вровень с ней на световом сигнале и с серьёзным лицом вглядывается в толстую тетрадь — наверняка какой-то там министр чего-нибудь. Пожилая дама с тугими серебристыми кудрями и яркой помадой, чьё маленькое транспортное средство вальяжно прокатилось по встречным путям на мосту — как знать, вдруг она держит весь Центральный Банк, вычурный купол которого как раз маячил в отдалении. Парочка где-то возраста Алекс, если не младше, со свистом и клубами дыма перегнавшая общкарт на кольце — живут же некоторые!.. Рыжую невольно кольнула обида. И почему ей не могло повезти вот так же? Родиться бы за надёжными стенами, в спокойствии и изобилии; после школы пойти в университет на историка, а не мыкаться на хрен пойми какой работе, потому что жить тоже на что-то надо; или поступить на службу, развивать волю и выдержку, учиться командной работе и сражаться ради конкретной цели, а не банального выживания; или вообще ничего не делать, выпросить у родителей в подарок личную тележку и гонять на ней по городскому кольцу, потому жизнь хороша и ею надо наслаждаться. Если бы ей повезло чуть больше, кем бы она была сейчас? «Возможно, ты была бы Мартой». Алекс содрогнулась и решила больше об этом не думать. Пузо сошло на площади около Церкви, пыхтя и утирая блестящую красную лысину маленьким беленьким платочком. Александра проводила его взглядом, полюбовалась на солнечные блики в огромной витражной розе [2] над центральным порталом [3] древнего здания, пригляделась к символу Церкви на главном куполе — у неё, хоть убейте, не получалось вспомнить, как там эту закорючку растолковывал МакИннс, но лично она всегда видела очень хитрую лису. Вот ухо, вот хвост, вот забавная шапочка… Глухо затрещал звонок, уведомляя окружающих, что общкарт покидает платформу, и кто-то снова привёл в движение всю сцену: вздрогнула и уехала вбок огромная площадь, уступив место Центральному военному управлению, длинному и строгому, с высокими зарешеченными окнами и острыми каменными зубцами по парапету крыши; потом управление, притормозив на секунду, развернулось к Алекс торцом и скрылось вслед за Церковью. Замелькали перед глазами витиеватые узоры высокой кованой ограды, которая отделяла от широкого тротуара и проезжей части край центрального парка — ухоженного и благородного, с выстриженными кустами и выметенными дорожками, совершенно не похожего на то первобытное чудовище, что примыкало к задней стене «Амикуса». На этот раз Столица казалась куда более приветливой. Наверное, дело было в тепле, в солнечном свете и в яркой зелени. Александру впервые занесло сюда в конце сезона урожая, когда все хлеба уже давно были убраны, голые деревья стояли чёрными мокрыми остовами, зябко прижимаясь друг к другу, а лужи то и дело сковывал тонкий лёд. Утро опаздывало на пару часов, и полусонная Алекс куталась в тонкое пальто на холодном сидении такого же полусонного подземного вагона. День заглядывал ненадолго, хмурый и напряжённый, скидывал на неё гору бумажной волокиты и спешно прощался. Ночь приходила заранее, и окончательно продрогшая девушка чуть ли не бегом мчалась от выхода метро ко входу «Амикуса», потому что жёлтый свет уличных фонарей отгонял темноту, но не отгонял инстинктивную тревогу: вот-вот, сейчас из-под куста высунутся мохнатые паучьи лапы, сейчас над плечом просвистит стрела, в любой момент… «Хочешь, скажу, как отличить не-местного? Выходишь вечером на балкон и смотришь, кто спокойно идёт, а кто несётся сломя голову. Приезжие — они все такие. Всё ждут, что в темноте что-то будет…» Чёрно-белые воспоминания из чёрно-белого города уступали место действительности — слепящей белым, сияющей золотом, лазурно-синей над головой и изумрудно-зелёной в промежутках. Как бы ни выставляла себя Столица, её великолепию, дабы разыграться в полную силу, всё ещё требовалось правильное освещение. И она, прекрасно это осознавая, стремилась воспользоваться моментом. «Да, мне просто повезло больше, чем остальным. И что теперь? Мне прикрываться лохмотьями, чтобы какой-нибудь пыльной шелудивой Гельве не было обидно? Если она, сидя на здоровой куче золота, неспособна поддерживать уровень жизни — это её проблемы. Да, меня, может, и выбрали центром только потому, что отсюда до Нулевых рукой подать — чистый символизм, понимаете? У Менефера, может, и богаче история; у Ямбу, может, и умелее воины; но кто-то же должен предложить тебе подобный размах и подобный комфорт? Какому-нибудь Доминго это уж точно не по силам. В самом деле, что у него есть стоящего? Панды, арбузы и волшебные книжки? У меня есть целый зоопарк. У меня есть целый ботанический сад. А книжки… зачем они тебе? Магия, знаешь ли, для ведьм и Странников. Ты же не хочешь, чтобы тебя застали за чем-то противоестественным? Так ведь и до одного конкретного обвинения недалеко. А у меня, между прочим, есть радио, ночная жизнь и самые крепкие стены на этом свете. У меня есть метро, джин-вермут пятнадцать-к-одному и маленькие бесполезные собачки со смешными бантиками на голове. Людям очень хорошо живётся, если их собаки начинают превращаться вот в это. Что, у меня есть какая-то нехорошая тайна? Ну уж нет, такие вещи правильнее называть изюминкой. Лучше взгляни, что ещё у меня есть…» Шпиль, несмотря на свои размеры, вырос из-за верхушек деревьев практически незаметно. Стрекотание колёс по рельсам становилось всё более разреженным, пока совсем не умолкло рядом с платформой. Александра соскочила за пару мгновений до полной остановки и невольно вжала голову в плечи — вдруг окликнут, чтобы заплатила? — но на неё снова никто не обратил внимания. Люди покидали вагон густым потоком, сразу же расходясь по своим делам. Опрятная девушка в строгом костюме врезалась в замешкавшуюся Алекс со спины, ойкнула, вежливо извинилась и с честной целеустремлённостью направилась прямо по аллее, что вела к Шпилю. Рыжая поспешила за ней. Аллея была достаточно длинной, в быстром темпе по ней идти было минут пять, но просматривалась она замечательно, и ещё в самом начале Алекс приметила у главного входа какое-то подозрительное оживление. Девушка впереди, однако, продолжала шагать с прежней уверенностью, словно ничего из ряда вон выходящего не случилось. По мере приближения всё чётче можно было различить странную конструкцию, которую двое людей в рабочих комбинезонах пытались приделать вокруг дверного проёма; штабеля труб, мотки проводов, блоки материала, квадратный бак и яркую заградительную ленту, что обрамляла парадную лестницу. Когда до Шпиля оставалось всего ничего, Алекс вдруг резануло по глазам яркой красной вспышкой, раздался громкий хлопок, а затем, через несколько секунд удивлённой тишины, — отборный мат сразу на несколько голосов. — Да сколько можно?! Что вы ещё сожгли?! — из тени под одной из колонн вынырнул длинный молодой человек и в несколько широких шагов оказался рядом с рабочими, перехватив у стоящего побоку третьего какие-то чертежи. — Так икс или игрек, блядь?! — ответили ему. — Игрек, мне говорят, а тут, блядь, икс! — Откуда игрек? Здесь двойной переход! Александра замялась. Обычным путём ей внутрь, по-видимому, было не попасть. Но опрятная девушка… Алекс огляделась и поняла, что та, намного обогнав её, сейчас направлялась по боковой дорожке к углу здания. Она заторопилась следом, надеясь, что её провожатая действительно здесь работает и знает, где найти запасной вход, а не намеревается проскочить кустами на какое-то своё постороннее дело. — …прямо в проводку, чтобы там всё размыло к херам! — Господи, твою мать… Дервиш, где Сильверлайн?! За углом опрятная девушка исчезла. Алекс дважды пробежалась вдоль всей стены и даже заглянула за следующий угол, но не обнаружила ни провожатой, ни хотя бы двери — лишь ровный ряд высоких окон в двух блоках от земли, зелёную изгородь по другую сторону дорожки и речную набережную позади здания, да и та лежала далеко внизу, и напрямую к ней было не спуститься. В недоумении Александра подняла голову, но и это ничуть не прояснило ситуацию. Наверху были лишь строгие линии Шпиля и чистое синее небо. Что же, с подобной непостоянной удачей стоило ожидать, что девушка и вправду скроется в кустах. Однако её пропажа не отменяла вопроса о том, как пробиться внутрь. Раз уж Алекс сюда добралась, нужно было довести дело до конца, и прежде всего — понять, чего рыжей не хотелось больше, оббегать по периметру весь остальной немаленький Шпиль или же приставать к кому-то из людей у входа (скорее всего, к сердитому длинному парню, он выглядел наиболее авторитетно). Рассудив в итоге, что за оправданный интерес не убивают, а силы лучше поберечь, Алекс решительно повернулась. — Выше… ещё выше! Стоп, отпускай! Гляньте, ровно? Пока Александра бегала туда-сюда, рабочие, видимо, разобрались в своих иксах и игреках и теперь пытались загрузить бак в небольшую выемку над дверью. Третий сидел на корточках чуть поодаль, проводя какую-то непонятную операцию на трубе. Длинный парень вылез из-под заградительной ленты и наблюдал за процессом с расстояния. Алекс стало немного совестно отвлекать незнакомого человека от работы; но, с другой стороны, у неё и вопрос-то был совсем простой, поэтому она пригладила волосы, поправила перекрутившуюся юбку и ненавязчиво встала рядом, ожидая, пока её заметят. Сбить парня с важной мысли своим «извините!» тоже не хотелось. — С правым что-то не то, промерьте ещё раз! Алекс украдкой присмотрелась, с кем ей придётся иметь дело — ну, насколько можно присмотреться украдкой, когда ты весьма очевидно задираешь голову. Не то чтобы её можно было причислить к низкорослым девицам, но длинному парню она всё равно была где-то по плечо. У длинного парня был длинный острый нос, длинные загнутые ресницы и круглые очки с тонкими линзами в тонкой оправе. Ещё он то и дело взлохмачивал короткие тёмно-русые волосы и трепал ворот расстёгнутой на пару пуговиц рубашки, пытаясь хоть чуть-чуть охладиться. Александре тоже начинало припекать макушку. Полоса кожи под плотным поясом юбки взмокла и неприятно зудела уже какое-то время, и попасть в прохладное здание хотелось всё сильнее и сильнее. А парень, в общем-то, был самым обычным, хотя в толпе его Алекс бы различила. Третий рабочий сдвинул в сторону инструменты, отряхнул ладони и неуклюже поднялся, обращаясь к товарищам: — Есть труба! Дервиш, ну чё там? — Да как-то криво всё равно, по-моему… ладно, хер с ним. Эй, мистер! «Мистер» тем временем наконец-то заметил сбоку от себя рыжее пятно и даже успел окинуть Александру рассеянным взглядом, однако тут же отвлёкся на Дервиша, засевшего в выемке с баком в позе орла. — Что опять? — Трубы мы поставим, но стена тут косая! Чё получится, то и получится! Парень еле слышно выругался и махнул рукой. — Без разницы, всё равно закроет! Я вас слушаю, — он резко повернулся к Алекс. Та от неожиданности растерялась, забыла уже набросанную в общих чертах речь и, потому что сказать нужно было хоть что-то, сказала: — Извините. Здравствуйте, — после чего неловко затихла. Собеседник смотрел на неё со снисходительным терпением. — Здравствуйте, — кивнул он в ответ, когда пауза начала чересчур затягиваться. Дальше молчать было просто невежливо, и Алекс брякнула первое, что пришло на ум: — Скажите, а внутрь как-то можно? — Вы по какому вопросу? — парень едва заметно нахмурился. — Ну, мне в документацию, печать перевыпустить… — Населённый пункт? — Хэйвен-о-Прэри. Это возле Доминго… Собеседник мигом потерял всякий интерес и развернулся обратно к рабочим, которые с толком и с расстановкой проделывали глубокие вертикальные желоба по обе стороны от входа. — Администрация ближайшие пару дней в режиме ограниченного доступа, — бросил он равнодушно. — Пропуск есть? — Нет, — пискнула Алекс. — Тогда ждите хотя бы до послезавтра. Или, ещё лучше, до следующей недели. У рыжей нехорошо ёкнуло в груди. — Но я не могу так, чтобы аж до следующей, — запротестовала она. — Мы так не рассчитывали! — Ну, чем я могу вам помочь? — молодой человек пожал плечами. — Нужно было учитывать непредвиденные обстоятельства. — Нет, вы выслушайте! Мы очень спешили, у нас украли печать, нужна аннуляция… — Откуда вы, говорите? — Хэйвен-о-Прэри, район Доминго, координаты… — Так, всё понятно, — парень жестом приказал ей умолкнуть. — Вы меня извините за грубость, но ваша печать никого не волнует. Она вполне может подождать. У нас сейчас несколько другие приоритеты. Александра не сразу нашлась с ответом и ограничилась невнятными возмущениями. — А мне-то что делать? — спросила она в конце концов. — У меня денег не хватит здесь жить до понедельника… Я думала, приеду, разберусь и сразу обратно. Меня там ждать будут… Вышло, мягко говоря, плаксиво. Но именно в таких случаях, решила Алекс, давить на жалость было можно и нужно. Иногда вопросы дипломатии не решались кулаками и мотыгой — это знала даже она. Длинный парень тем временем устало вздохнул, морщась и потирая переносицу, поправил очки, а затем с плохо скрываемым раздражением пробормотал: — Не мои проблемы. Пишите своему начальству, пусть они и разбираются, что вам делать. — Так ведь пока дойдёт! — воскликнула Алекс. — Слушайте, ну разве нельзя это всё как-то проще решить? Ну пусть я к вам с какой-то мелочью лезу, так ведь мелочь же! Я и не помешаю никому, мне просто заявку оформить. — Девушка, нет! Правило для всех одно, — процедил собеседник. — Но можно же как-то сделать исключение для таких случаев? Чисто по-человечески? Парень недовольно поджал губы и вздохнул ещё раз. — Вы поймите, — сказал он, — я бы лично с радостью, но в здании сейчас обширные работы. Полностью остановить приём мы не можем, но и продолжать его в полном объёме в таких условиях не выйдет. Потому мы и ограничиваем доступ только до непосредственных членов Администрации и наиболее важных случаев. Вам ясно? Не из вредности, а из-за нехватки ресурсов, — он выжидающе посмотрел на Алекс. Та неуверенно кивнула, однако врождённое упрямство требовало пробиваться дальше. — Ладно, я поняла… тогда можно чисто из интереса? Как люди вообще сюда попадают, если вы весь главный вход перекрыли, а запасного вроде бы и нет? На неё зыркнули с искренним негодованием. — Девушка! Вы думаете, я не понимаю, для чего вы это спрашиваете? Вы можете, как нормальный взрослый человек, войти в ситуацию и подождать несколько дней, в конце-то концов? — Да в том-то и дело, не могу я! — Алекс всплеснула свободной рукой. — Здесь и так вечно ждёшь, пока то, пока сё, пока соизволят одну бумажку обработать… Для вас это, может, и мелочь, а у меня там дома у всех волосы дыбом стоят! Что я им скажу? «Я здесь задержусь, пришлите ещё денег»? И как это смотреться будет? Парень скривился, провёл рукой по лицу, снова поправил очки. — Хорошо, а за постороннего в здании кто должен отчитываться? — он обернулся на рабочих. — Дервиш! В самом деле, кто следит за допуском? Здесь час назад была охрана, куда они все делись? Я и так здесь сверх собственных обязанностей, мне ещё и с этим разбираться?! — крикнул он, указав на Алекс. — У них перерыв! — У всех сразу?! Сходите, разыщите кого-нибудь! Люди считают, что если человек не в форме и без оружия, то он недостаточно убедителен, — последнее явно было адресовано в сторону Александры. — Да не считаю я так! — возразила та. — Просто… Собеседник сложил руки на груди и нарочито-вопросительно поднял брови. — Просто что? Я до вас уже несколько минут пытаюсь донести элементарную мысль. Прохода нет. Я правильно понял, вы хотите услышать её от кого-то ещё? Алекс очень подмывало и дальше стоять на своём, сказать долговязому пару ласковых, топнуть ногой посильнее. Помнится, у её матери отлично выходило: подбоченится, сощурится, встанет неподвижно и молча, а напирает при этом так, что противник аж назад подаётся — будь то торговка на рынке, будь то сам шериф или мэр. Но в итоге Александра заставила себя сжать зубы, развернуться и уйти. Пора было признать, что эту битву она проиграла. Она гораздо лучше умела доказывать точку зрения силой. Когда до платформы оставалось всего ничего, тихий гнев наконец-то отпустил девушку. Вместо этого у неё вдруг сдавило в горле, мешая нормально вдохнуть, и защипало в глазах. Алекс обиженно шмыгнула носом. В любое другое время разреветься на людях ей не грозило, но сейчас она просто устала. Слишком много всего решило происходить одновременно. От жары и духоты начинала болеть голова. Хотелось есть. Она настолько увлеклась попытками уговорить себя дотерпеть до комнаты, где можно было вдоволь наораться в подушку и чем-нибудь зажевать неудачу, что не сразу заметила, как её окликнули; а когда заметила, человек уже успел с ней поравняться. — Ты только не расстраивайся, — сказали ей. — Тринадцать — по жизни сволочь, а тут его ещё запрягли даром не свою работу делать, вот он и бесится. Хрен с ним. Тебе подсказать что-то? Алекс обернулась, удивлённо лупая глазами. Она вроде бы всё хорошо расслышала, но поддержка пришла слишком уж неожиданно, и на всякий случай она решила переспросить: — А? — Эм, привет? — незнакомец поднял руку в соответствующем жесте. — Я говорю, всё в порядке. У того парня свои проблемы. Если хочешь, я могу помочь. Он был примерно возраста Александры, где-то с неё же ростом и весь какой-то словно бы выцветший: светлые волосы и ресницы, бледная кожа, серые глаза. Через плечо у него было перекинуто нечто чёрное и громоздкое — то ли сумка, то ли ящик с ремнём. Алекс резко затормозила. Нечто ткнулось острым углом ей в ногу, и бледный незнакомец, спохватившись, перевесил свою штуковину на другой бок. Рыжая смутилась и пожала плечами. — Спасибо, наверное, но не надо… — ответила она. — Приду потом. — Да ладно тебе, я всё слышал. Любой порядочный человек сразу бы вошёл в ситуацию. Давай, так уж и быть, протащу тебя в здание. — Но мне же туда нельзя. Вдруг кто-то узнает, что я не по пропуску? — Как? В Админке целая толпа народу работает, никто не помнит в лицо всех и каждого. Просто веди себя уверенно. — Но мне заявления оформить, а там сразу поймут… — Могу кое с кем договориться. Алекс нахмурилась и спросила недоверчиво: — А тебе-то с этого что? У тебя же наверняка свои дела есть, зачем на левых людей время тратить? — Восстанавливаю справедливость в отдельно взятой системе. Мне не очень нравится, что здесь на сочувствие и понимание может рассчитывать только элита. Ну и, возможно, отчасти я хочу пропустить тебя внутрь, потому что тебя отказался пускать Тринадцать. Но это уже из разряда личного, — улыбнулся парень. — Так то был Тринадцать? — Алекс кивнула в сторону Шпиля. — Странное имя. — Погоняло у него такое. Он в принципе не должен сейчас этим заниматься, но он малость облажался на днях. Показал, что много смыслит в редстоуне, вот его и обязали разбираться в схемах. Злой теперь, как собака, а на тебе сорвался. Ну так что, соглашаешься? — Да, наверное… — нерешительно протянула девушка. — Вот и отлично. Я Фран, кстати. — Алекс. Они пожали друг другу руки, а затем Фран перехватил её ладонь покрепче и резко утащил рыжую куда-то вбок и в кусты. Она даже возмутиться толком не успела, лишь сдавленно крикнула «эй!», прежде чем до неё дошло. — Здесь всё это время был проход?! Её спутник весело угукнул. Между кустами вилась тонкая гравийная дорожка. — И не один. Их среди зелени почти не видно. К тому же, все сходят на остановке, видят перед собой широкую аллею прямо до главной двери и идут, особо не задумываясь. По-моему, далеко не весь персонал в курсе, что внутрь можно попасть многими путями. Например, из подвала Церкви. Или из подвала ЦВУ… — Брешешь, — удивилась Александра. — Ага, у них отдельная подземка под это. — Ещё скажи, что у них до Центробанка ветка. Он вообще на другом берегу реки. — Естественно, ветка, — отозвался Фран и тут же вильнул вправо, отчего Алекс, которую всё ещё тащили за руку, чуть не влетела в зелёное ограждение. — Здесь же не камень, а масло какое-то, прокопать на несколько километров — раз плюнуть. — Откуда ты знаешь? — Приходится крутиться возле всяких важных ребят. — Погоди, а тебе вообще можно такое рассказывать? — Вообще нет, но мне как-то без разницы, невелика тайна. К тому же, пора бы самой догадаться, что у верхов обязательно будет своя сеть. — Да об этом же нигде не пишут! — «Догадаться» — ключевое слово, — Фран, не предупреждая, свернул влево, и Александра запуталась в ногах, еле-еле удержавшись от падения. — Слушай, не потеряюсь, давай ты меня отпустишь уже! — потребовала она. Парень хмыкнул и послушно разжал пальцы. Алекс покрутила кистью для разминки. — Ну и хватка, по тебе и не скажешь… Кстати, Фран? Её спутник хмыкнул ещё раз, теперь уже вопросительно. — А ты вообще кто по жизни? — Будем считать, что я из бюро инноваций. Ты? — Я… — Алекс замялась. Её нового знакомого, кажется, не особо волновали вопросы статуса, но говорить наверняка было рано. — Я в совете у себя в городе. Обычный сотрудник, что-то вроде этого… — М-мгм. То есть из всех профессий ты выбрала самую скучную? Рыжая насупилась: — Ну слушай! Перебирать как-то не приходилось, взяла то, что предлагали. Зато с постоянной зарплатой. И вообще, я ещё в шахте сама на себя, когда время есть. — Вот это уже лучше, — Фран явно был доволен ответом. — И как там в шахте? — Не так интересно, как ты думаешь. Чаще всего жарко и пыльно. Хотя я недавно нашла классный каньон, но брат вместе… вместе с другом его уже обнесли втихаря. — Подло. — Ага. Ты ведь был в пещерах хоть раз? — Нет, как-то не доводилось, — честно признался парень. — О, тогда ладно, — сказала Алекс, после чего на какое-то время затихла в раздумьях. — Фран? — А? — Для чего вообще вся эта ерунда на центральном входе? Тот длинный сказал, в самом Шпиле тоже что-то делают… Фран, не сдержавшись, прыснул, но мигом взял себя в руки. — Это от эндеров. На всякий случай. Ты ведь в совете, слышала об ультиматуме? — Да. Столица против? — рыжая вся аж подобралась. — Они ещё не знают. Говорю же, на всякий случай. — Надеюсь, они будут против… Я мобам доверяю больше, чем Странникам, — пробормотала Алекс. Фран обернулся и спросил с лёгкой усмешкой: — Вот как? И откуда ты знаешь, кому можно доверять? — Не знаю! Просто чувствую, — открестилась Александра. — Просто, ну… остальные мобы какие-то свои, что ли, — пожала она плечами. — Знаю, звучит дико, но по сравнению со Странниками… тут одно только название о многом говорит. Её смерили задумчивым взглядом. — И правда, есть такое. — Фран? — М? — А ты не замечал ничего подозрительного в последнее время? — О мобах и так все знают. — А кроме этого? Говорят, они уходят подальше от Столицы, — уклончиво намекнула Алекс. — Кто говорит? — Да так, слышала у себя краем уха… Фран нахмурился. — Не могу ничего сказать по этому поводу. Если бы это было что-то серьёзное, я бы наверняка услышал. Но буду смотреть в оба. За очередным поворотом обнаружился вход в полукруглый тоннель, уходивший вниз под небольшим уклоном. Тяжёлая железная дверь была приоткрыта. На ней висела табличка с крупной надписью «ВЕДУТСЯ РАБОТЫ». По краю дверного проёма шло какое-то сооружение, напоминавшее металлическую арку с небольшими отверстиями по внутренней поверхности и решёткой внизу. — Это что? — спросила Алекс. — Врата. Они же боевой разбрызгиватель. Ты проскочишь, эндер — нет. На главном входе должно получиться примерно такое же, если никто не запутается в чертежах. Подожди здесь минуту, — с этими словами Фран скрылся внутри. Алекс поправила юбку, застёжка на которой от скоростной ходьбы провернулась на сто восемьдесят градусов, оказавшись у рыжей на животе, и осторожно прислонилась к гладкой стене из белого бетона. Под кронами деревьев было свежо и приятно. Ещё приятнее становилось от осознания того, что всё-таки она не зря сегодня вытаскивала себя из номера. Её новый знакомый был слегка резким и непредсказуемым, но девушка не в праве была его винить: сама зачастую рвалась в дело, забывая об условностях и ритуалах. В остальном Фран ей пока что нравился. Он казался простым и открытым, сразу дал понять, что скрывать ничего не собирался, и явно готов был пренебречь правилами ради чужого благополучия. Конечно, Александра предпочла бы встретить его при менее дурацких обстоятельствах, но и так неплохо получилось. Было бы совсем здорово, если бы у него оказалось свободное время в ближайшие пару дней, потому как Алекс очень привлекала мысль завести собственного друга в Столице, особенно если этот друг был прикольным и имел доступ во всякие нужные места. Из тоннеля послышались шаги, всё громче и громче. Через несколько секунд оттуда вынырнул Фран. — Свободно. Идём. Алекс переложила папку в другую руку и устремилась следом. Парень ходил быстро, словно вечно куда-то опаздывал или от кого-то убегал — наверное, отсюда и бралась привычка таскать других за руку, дабы те не отстали. Сам Фран, видимо, притормаживать не собирался. Вскоре уклон закончился. Они дошли до пропускного пункта с закрытым турникетом. Александра покосилась на застеклённую кабину в стене тоннеля, где обычно, по идее, должен был сидеть контролёр, но сейчас внутри было пусто. — Всё нормально. Я сказал ей погулять минут десять, вроде как хочу новую проводку на пульте поправить. Обратно выйдешь тут же, она решит, что ты вошла через другой тоннель. Главное, не попадись Тринадцати, — сказал Фран и проскользнул под турникетом. — Тебе настолько здесь доверяют? — спросила Алекс, пролезая за ним. — Скорее, не ждут подвоха. Я редстоунер. Все думают, нас лишь копание в механизмах и интересует. Если я говорю, что меня беспокоит проводка — значит, меня в самом деле беспокоит проводка, и никак иначе, — усмехнулся парень. — Хотя, честно сказать, она здесь и правда уложена как-то бестолково… — Блин, здорово во всём этом разбираться, — Алекс задумалась. — Я даже лампу еле могу собрать. Ты сам в это дело пошёл? Фран пожал плечами. — Это семейное занятие, считай. Но мне оно всегда нравилось, так что, наверное, да. — Повезло тебе, — вздохнула девушка. — А я вот определиться не могу. В совете и правда не очень, но куда вместо него, я не знаю. С одной стороны, у меня всегда было отлично с историей, а с другой, хочется каких-то приключений, какой-то… опасности, что ли. Сражений, стратегий, всего такого. — Здесь есть какие-то военные специальности. История там точно пригодится, хотя насчёт приключений не знаю. Обычных солдат на них не готовят, большую часть времени будешь сидеть в штабе, но попробовать можно. Правда, мест обычно немного, и брать стараются людей с опытом. Да и война — такое себе приключение… — пробормотал Фран. — Однажды я пробовала записаться в свой местный патруль, но мне сказали, чтобы я об этом даже не думала, пока не научусь себя контролировать, — призналась Алекс. Её спутник подавил смешок. — У тебя проблемы с поведением? — Если они и есть, то не настолько же серьёзные! — воскликнула рыжая. — Мне кажется, я просто не нравлюсь шерифу. Ладно, хрен с ним. Фран? — М? — Ты ведь здешний? — Не-а. — А откуда тогда? — малость удивилась Алекс. — Джорджтаун. Переехал пару лет назад. — Ну, вообще ни о чём не говорит. Этих Джорджтаунов пруд пруди, даже у нас под боком есть один, — нахмурилась девушка. — Тогда тут и говорить не о чем, — её спутник отмахнулся. — Так, нам сюда. Они поднялись по тускло освещённой лестнице. Фран с явным усилием толкнул железную дверь без каких-либо опознавательных знаков и пропустил Алекс в небольшой коридор, также тусклый и неприметный. — Тебе ведь переоформление? — спросил парень. Рыжая угукнула в подтверждение. — Пятый этаж. Отсюда выйдем к лифту, — сообщил Фран. — Я тебя передам человеку и убегу по своим делам, поэтому запоминай, как вернуться. Тут всё легко найти, просто некоторые проходы особо не замечаешь. За углом их ждала ещё одна лестница и ещё один коридор, побольше и повнушительнее, со светлыми терракотовыми плитами на полу и призмариновыми лампами на потолке. По правую руку шёл ряд высоких окон с витиеватыми решётками, за которыми виднелась парковая растительность; по левую руку морские пейзажи в простых деревянных рамах перемежались пустыми участками стены с небольшими металлическими панелями. Людей здесь не было. Шаги Алекс отдавались гулким эхом на всё помещение, хоть она и старалась топать как можно меньше. Фран почти бесшумно, с еле слышным шелестом нёсся впереди, пока не остановился перед дверью из тёмного дуба и матового стекла. — Веди себя уверенно, — он на мгновение обернулся к рыжей и скрылся за тихо скрипнувшими створками. Алекс задержалась на мгновение, дабы поправить волосы, выпрямить спину и проверить, так ли сидит на ней упорно перекручивающаяся юбка. Третий коридор был ещё шире, чем предыдущий, и в нём царило куда большее оживление. Обычные квадратные лампы сменились вычурными светильниками в виде морских раковин, а стены украсили подробные барельефы, неглубокие ниши с мозаичными картинами и диоритовые тумбы с заполненными водой витринами, в которых обитали кораллы самых разных цветов. Фран наконец-то замедлился и пошёл рядом с Алекс, искоса оглядывая встречных. Из-за ближайшей двери вышли двое солидных полноватых мужчин, споря о каких-то льготах для кого-то там; темнокожая девушка, прислонившись к стене, пыталась управиться одновременно с блокнотом, авторучкой и бумажным стаканом с кофе; грустный молодой человек в форме уборщика задумчиво тёр одну из витрин. Фран кивнул маленькой коротко стриженной женщине, которая, стоя на стремянке посреди коридора, вкручивала что-то в потолок между лампами; проигнорировал рукопожатие от сутулого паренька в толстых очках, разогнался, притормозил и въехал по скользкому полу в небольшой зал со скруглёнными углами, где и находились лифты. Александра удивлённо глянула на своего спутника. — А здесь так можно? — Ну, для чего-то же они эти полы натирают, — Фран пожал плечами и нажал на кнопку вызова. — Ползёт аж с двадцать шестого. Ладно, подождём. Надеюсь, наш знакомый не решит прямо сейчас вырулить из-за угла. Напротив дверей кабины стоял огромный аквариум, занимавший пространство от пола и до потолка. Внутри стайкой плавали тропические рыбки, которых Алекс до этого видела лишь один раз в жизни, в этом же самом зале. Возможно, это и были те же самые рыбки. Они петляли среди длинных стеблей морской капусты, блестели мелкими чешуйками, уворачивались от столбиков из пузырей, что вырывались из-под грунта в паре-тройке мест, и не обращали на девушку никакого внимания. Алекс вздохнула и опустилась на корточки, положив папку на колени. Внизу гнездились кораллы, чуть менее яркие по сравнению со своими собратьями из-под витрин и не такие крупные, но всё равно очень симпатичные. Один из кораллов, сидевший особняком на крупном плоском камне, показался Александре малость странным. У него была толстая круглая ножка, на которой пышной шапкой развевались тонкие сиреневые жгуты — словом, то ли цветок, то ли какой-то подводный гриб. Он даже был в какой-то степени красивым, но от взгляда на него становилось малость неудобно. Было непонятно, на что именно ты смотришь. — Фран? — позвала рыжая. — Ты не знаешь, что это такое? Там, на камне, гляди. Парень очутился рядом в мгновение ока. — Сиреневое и волосатое? Алекс угукнула. — Это актиния. Пожалуй, самая опасная штука в этом аквариуме. Руками хвататься не советую. — Неужели ядовитая? — Жжётся, скотина, — ответил Фран. — Если совсем злая попадётся, то печень откажет. Девушка охнула и невольно поморщилась. — А вон та рыба прямо в ней сидит, и ей нормально, — она указала на крошечную полосатую рыбку, прятавшуюся в самом центре актинии. — Это клоун. У них симбиоз. Надо пояснять? — Не, — Алекс помотала головой. — Я в курсе. Есть у меня… пара симбионтов под боком. А ты этим увлекаешься? — Симбиозом? — Блин, Фран. Этими всеми морскими штуками? — У меня был период океанологии в детстве [4], — отозвался парень. Он внимательно следил за рыбёшкой, которая отбилась от стаи и теперь потерянно оглядывалась туда-сюда на другом конце аквариума. — Теперь до этого как-то нет дела. За их спинами послышалось тарахтение, поначалу совсем слабое, но нараставшее с каждой секундой. Фран бдительно оглянулся, протянул Александре руку и помог ей вскарабкаться на ноги. — Сдаётся мне, наш транспорт подъехал. Давай быстрее. Раздалось звонкое «динь». Створки лифта разъехались, и оттуда выпорхнула опрятная девушка, напевавшая под нос какой-то смутно знакомый мотивчик. Она завернула в коридор, из которого только что пришли Алекс и Фран. Рыжая проводила её взглядом. — Я сегодня уже её видела, — сообщила Александра, как только они оказались внутри и кабина тронулась. — Она шла передо мной по аллее до самого Шпиля, а потом завернула за угол и пропала. Я ещё удивлялась, что оттуда путь только в кусты. — Видимо, в дальний тоннель. Сразу на подземные этажи, — пояснил Фран. — Мне казалось, этажей тут и так более чем достаточно. — Те, кто это место проектировал, явно так не думали. — Я читала, здесь раньше был чей-то замок, — сказала Алекс. — Потом Столицу решили перестроить, и его снесли, чтобы место освободить. Даже названия не сохранилось. Обидно, честно говоря. — Знаешь, местные подвалы по сравнению с остальным зданием и правда какие-то древние… — Фран задумался. — Их пытались облагораживать, как я понимаю, но чем глубже, тем сильнее всё разваливается. Хотя, если от замка оставались подземелья, выкорчёвывать их было бы ещё менее практично. — Так сколько тут всего уровней? Парень сдержанно улыбнулся. — Самому бы знать. Четвёрка над дверью с лёгким щелчком сменилась на пятёрку. Кабина звякнула, встала и загремела дверьми. Алекс покинула лифт первой и задержалась в середине помещения, раздумывая, куда ей идти. Пятый этаж довольно сильно отличался от первого. На месте аквариума красовалась очередная мозаика, слишком абстрактная, чтобы уверенно что-то разобрать, но наверняка с очень оптимистичным и целеустремлённым посылом о светлом человеческом будущем. В Столице такие попадались регулярно. Круглый орнамент по центру пола был в цвет мозаики выложен красными, жёлтыми и голубыми плитами. От зала в противоположные стороны разбегались два коридора с одинаковыми рядами дверей, информационных стендов и деревянных скамеек с жёсткими кожаными сиденьями, на которых терпеливо ожидали немногочисленные посетители. Бородатый мужчина в рабочем жилете вдумчиво перебирал настенный щиток. Вдалеке что-то сверили. — Э-э, и что теперь? — обернулась к своему спутнику Алекс. — За мной. Фран устремился налево. Александра вздохнула и снова отправилась его догонять, перепрыгивая на ходу через извивающийся по полу толстый провод. Фран тем временем успел заглянуть в приоткрытую железную дверь и громко сообщить, что все, кто оставляют кабели без присмотра посреди дороги, отныне именуются вонючками и должны задуматься о смене профессии. Затем он с наигранной торжественностью развернулся к Алекс и указал вытянутой рукой на боковой проход: — Этой дорогой! Здесь звуки дрели казались гораздо ближе. Фран дважды стукнул по двери с позолоченной табличкой «У. Толлерн, часы приёма: 12.00-17.00» и прошмыгнул внутрь, не дожидаясь ответа. Из кабинета послышались приглушённые голоса, после чего парень высунулся обратно в коридор и махнул Алекс рукой, чтобы та заходила. Она в очередной раз поправила юбку, собралась с мыслями («Добрый день! Меня зовут Александра Уординг, я представляю руководство Хэйвен-о-Прэри…»), перечислила про себя список документов в папке и решительно переступила порог. Внутри бегал кругами маленький толстенький человечек. Он жалобно причитал: — Сверлят и сверлят, целый день! Уже голова раскалывается, а оно всё приближается, громче и громче! Я, конечно же, могу понять, но разве нельзя это делать ночью, когда все нормальные люди спят по домам? Кошмар, просто кошмар… — Так они и ночью сверлить будут, чтобы в несколько смен, — пояснил Фран, скромно притулившийся у стенки между дверью и стеллажом, дабы не мешать человечку бегать. — А когда они досюда дойдут? Что тут будет? Ужас, просто ужас! Везде эти ваши провода… Сейчас работать-то невозможно, а так вообще всё встанет! Скажите, это правда, что вы воду подводить собираетесь? Нет, я понимаю, конечно же, но вдруг прорвёт? Как тогда вся документация? — Ну, это же не деревня, — заметил Фран. — Всё в баках и на клапанах, с защитой от дурака. Надо очень сильно постараться, чтобы что-то протекло. — А пыль? У нас на этаже старые потолки! — человечек в отчаянии воздел руки. — Здесь же будут сугробы, поди из-под них что-либо выкопай! А ну как мне отчёты от Твитте засыплет, что она со мной сделает? Вы знаете, что она сделала с моим предшественником за помятый листик? — Судя по тому, что теперь на его месте сидите вы, ничего хорошего, — ответил парень. — Но вам повезло. Толлерн, давайте так, я приду и сам вам всё поставлю, быстро и без лишней суеты. Даже приведу надёжного человека на потолок. Она занимается первым и тридцать вторым, так что соглашайтесь. Человечек застыл на месте и медленно развернулся к Франу. — А я вам за это что? — спросил он с подозрением. — А вы мне за это, — Фран толкнул Алекс вперёд, — примете знакомую без очереди. Прямо сейчас. Здесь работы вам лично вообще на пять минут, подтвердить и отправить дальше. — Ах, вот оно что. Знакомую, говорите, — Толлерн смерил рыжую изучающим, но добродушным взглядом. — Эх, молодёжь… Я, конечно же, всё понимаю, — он мечтательно вздохнул, обошёл стол и рухнул в мягкое кресло. — Ладно, так уж и быть. Присаживайтесь, девушка, посмотрим, ради чего этот молодой человек из кожи вон лезет. Алекс покосилась на Франа. Тот многозначительно закатил глаза и пожал плечами — мол, пусть думает что хочет. — Эм-м, добрый день… — начала рыжая, умостившись на стул для посетителей, однако Толлерн тут же её перебил: — Добрый, добрый. Давайте сюда, я гляну, — он потянулся пухлой ручкой к папке. Алекс поспешно передала ему бумаги. — Гм… Так, ну тут всё понятно… Знаете, я обычно такой мелочью не занимаюсь, но раз уж мы решили, что вы в порядке исключения… Там сбоку лежат чистые листы, берите, пишите заявление. Образец сейчас дам. Толлерн развернулся к стоявшей позади него тумбе и принялся копаться в ящиках, пока Алекс тихо сидела, перекатывая в пальцах выданную ей между делом авторучку. Маленький человечек казался очень важным. Пожалуй, даже слишком важным. Наверное, дело было в золотом наконечнике у авторучки; или, может быть, в отполированном резном столе из дерева джунглей; или в отдельном кабинете с видом на реку. В любом случае, не это она себе представляла, когда простой парень из инновационного бюро обещал ей кое с кем договориться. — Если всё в порядке, то моё присутствие здесь больше не требуется, я надеюсь? — поинтересовался Фран. — Нет-нет, идите, — мужчина отмахнулся не глядя. — Куда же я его положил? Я-то думал, мне эта ерунда в жизни больше не понадобится… Проснулся ещё сегодня с таким, знаете, странным предчувствием… За бормотанием Толлерна и приглушённым визгом дрели были слышны чьи-то стремительно приближавшиеся шаги. Позади Алекс раздались три громких удара. Открылась дверь. Фран издал странный полузадушенный звук. — Толлерн, найдите мне заключение архитектурной комиссии от восьмого-двенадцатого прошлого года. Дервиш обвалил кусок стены и утверждает, что там изначально был брак в конструкции… так, а это ещё что? Александра медленно обернулась. Тринадцать посмотрел на неё с нечитаемой эмоцией во взгляде, затем с той же эмоцией посмотрел на Франа и тяжело, выразительно вздохнул. — Честно говоря, в этой ситуации меня злит даже не столько то, что вы ходите неизвестно где и нарушаете распоряжения руководства, сколько то, зачем вы это делаете, — обратился он к парню, жмурясь и потирая переносицу. — Если вы таким образом хотите показать, что моё мнение для вас гроша ломаного не стоит, то я вас разочарую — в конечном итоге оно имеет куда больший вес, чем ваше. Толлерн, я полчаса назад развернул эту девушку на главном входе. Хочу вам напомнить, что нагрузку мы ограничили по инициативе вашего же отдела. В чём дело? Вы передумали? Настолько готовы работать, что занимаетесь мелкими жалобами вместо ваших подчинённых? — Нет-нет, ни в коем случае! — Толлерн замахал перед собой ладошками. — Я ещё даже не смотрел, что там у неё! Думал, что-то серьёзное… Вот, мистер Сильверлайн за неё поручился… — Сильверлайну на неё плевать. Он делает это назло мне, и об этом мы поговорим лично. Алекс распахнула глаза в изумлении и уставилась на Франа. Тот болезненно сморщился, скрестив руки на груди. — Выйдете через главный вход. Не споткнитесь об обломки, — равнодушно бросил Тринадцать. Она вскочила на ноги, чувствуя, как разгораются щёки от обиженной ярости, вернувшейся с новой силой; отшвырнула авторучку на недописанное заявление, схватила папку со стола и направилась было к выходу, но у самой двери остановилась. Алекс подняла голову и перехватила взгляд Тринадцати. Второй раз она терпеть не собиралась. — Вы слишком большого о себе мнения для человека, чья задача — смотреть в чертежи и орать на рабочих, — прошипела она. Толлерн ошеломлённо ахнул на заднем плане. — Моя задача — обеспечить выживание этой цивилизации. Я главный специалист по межвидовой коммуникации и вхожу в Верховный Совет, — вежливо сообщил Тринадцать. — К сожалению, также я один из немногих, кто способен хоть что-то понять в чертежах Сильверлайна. Поэтому я не смею возражать, если требуется моё участие в процессе. Вы поняли? Девушка побледнела, но кивнула. — Хорошо, — Тринадцать улыбнулся. — А теперь кыш отсюда.***
Алекс споткнулась об обломки и позорно растянулась на парадной лестнице, содрав кожу с коленей. «Дамочка, под ноги смотреть надо», — проворчал в её сторону Дервиш, который с задумчивым видом курил и разглядывал дыру два на три блока в стене. В подошедшем общкарте сидячих мест не было, но остальной салон был свободен, и Алекс встала в его середине. Она несколько раз запуталась в мелких монетах, когда пыталась оплатить проезд, а пожилая кондукторша ждала с протянутой рукой и недовольно фыркала. К тому времени, как они подъехали к Левадии-авеню, общкарт снова забился под завязку, и Алекс стиснуло в неудобной позе между большим вонючим мужиком в форме ЦВУ и объёмной женщиной, которую окружало плотное облако приторно-сладких духов. От жары, духоты и обилия запахов девушку чуть не стошнило. Она пропустила остановку. По дороге до гостиницы какая-то девочка показала на Алекс пальцем и объявила во всеуслышание: «Тётя, а на вас юбка не той стороной надета!». «Тётя» сердито одёрнула злополучный предмет одежды, мысленно пообещав по возвращении первым делом пустить его на тряпки. В следующую секунду кучка молодых ребят со смехом и воплями промчалась мимо на новенькой вагонетке, обдав рыжую клубами угольной пыли. Тощая Марта, укутанная сразу в две кофты, зашла в ресторан гостиницы за фруктовым чаем и всё время смотрела на Александру с беспомощной жалостью, но подойти не решалась. Марту можно было понять. Остервенение, с которым девушка кромсала куриную отбивную, было воистину пугающим. Без пяти девять Алекс почистила зубы, решила уволиться и легла спать. Уже в кровати горло снова сдавило от подступающих слёз. Она всхлипнула и тихо ревела в своё удовольствие, пока не заснула.