Найди верное слово

Море успокаивалось после ночной бури. Тяжелые тучи уносило ветром. Клекотала стая потревоженных бакланов, вернувшихся на облюбованные утесы. Птицы расселись под пробившимися сквозь свинцовую пелену лучами и горделиво подставляли им свои расправленные крылья. Громче них орали тюлени, лениво валявшиеся в отдалении на скалах. Ради забавы некоторые периодически сталкивали соседа с камня в волны и соскальзывали следом. Дышалось легко. Свежий воздух порывами доносился до берега. Лавр как раз заканчивал пересчитывать обитателей бухты. Все были на месте. Сложив телескоп и треногу, он помахал рукой старым знакомым; один из тюленей, съезжая с валуна, словно бы ответил своим широким ластом. На сегодня работа была выполнена. Дорога от каменистого берега моря вела сквозь дубовую рощицу. Те деревья, что росли ниже по склону, величиной были со скромный кустик. Дальше размеры постепенно укрупнялись, и через пятнадцать минут Лавр оказался в вековой чаще. За ней простиралась изрезанная холмами долина с горной грядой на горизонте. Ее пики не были высокими, но снежные шапки еще не успели сойти. Расторопно перемахнув через пару холмов, Лавр спустился к озерцу с зеркальной гладью. Вдоль его берега тянулись заросли розового рододендрона. Сейчас они были в цвету и пахли легкой сладостью. Выбрав место, где камыши не скрывали прекрасный вид, Лавр разулся и сел, опустив натруженные стопы в холодную воду. Неожиданное зрелище привлекло его внимание. Чуть поодаль среди ряски отчаянно трепыхалась стрекоза. Должно быть, порыв ветра сорвал ее с травинки и перевернул на спинку. Не сомневаясь ни секунды, Лавр спешно закатал штанины и вынес беднягу на камешек у берега. Там она скоро нагрелась и взмыла в воздух на своих синих крыльях. Глядя ей вслед, Лавр широко улыбнулся. Несмотря на то, что не спал больше суток, он чувствовал себя счастливым. Он любил эту жизнь. Теперь в ней все было так, как надо. По-настоящему правильно. За спиной раздался хруст веточек и шуршание трав. Лавр не стал оборачиваться. Он точно знал, кто идет. — Привет хранителю заповедных земель! — нежная ладонь прошлась по непокорным черным волосам, зачесывая седую прядь за ухо. — Здравствуйте, Зэй Жуканович, — в тон ответил Лавр, откидывая голову на колени позади стоявшего. Тот фыркнул и, сверкнув глазами, предупредил: — Слышь! Ну все, готовься расстаться с носом! Как хранитель заповедных земель ни пытался уберечься, со смехом пряча свое лицо, расплата неминуемо настигла его. Пожевав кончик наглого носа, Зэй смилостивился. Плюхнулся на сырую траву прямо в своих кашемировых брюках и примостил голову на крепком плече. Разглядывая лениво скользивших водомерок, он прошептал: — Я безумно скучал по тебе. — Так всего четыре дня не виделись, — улыбнулся Лавр, но сам без промедления сознался: — Я тоже. — Ты ночной обход делал, что ли? Выглядишь плохо. — Ага. — В такую грозу? Совсем дурак? Вот и оставляй тебя одного после этого! На звонки не отвечаешь, шляешься непонятно где! Хуже моих студентов, — отчитал Зэй, а затем цыкнул на укусившего в шею Лавра. — И никакой субординации к тому же. — Лучше расскажи, что интересного в городе? — Да так… Привез гостинцев. Тебе гвоздичных сигарет. Не знаю, что это, но они хоть пахнут пристойно. А для Ромыча бразильский орех. — Роман придет в полный восторг… и еще полдня будет разносить наш бедный дом. Из всего земного многообразия форм жизни Лавр с особым трепетом относился к птицам. Он не раз с тоской пытался себе представить, как выглядел бы ящерок Кри, имей он пышное оперение. Однажды «разумная вселенная» исполнила его желание и познакомила с миниатюрным пуховым скальным крикуном — какаду. Мог ли он не взять такого себе? Конечно, держать посторонних животных в заповеднике было не принято, но договориться удалось. Вот уже третий год какаду Роман был полноправным членом их с Зэем небольшой семьи. — А чего еще? Рассказывай давай. Я же вижу, как тебя распирает. — Ну, продолжая говорить о романах… Мою книгу таки приняли. Уже готовят к изданию. Лавр крепко обнял сиявшего от гордости Зэя и поздравил поцелуем. Тот давно писал «в стол», а тут наконец под знаменем «дуракам везет!» решился предоставить свой труд на суд общественности. Что характерно, действительно ведь повезло: приняли с первой попытки. Однако новости еще не кончились. Голос прижатого к груди Зэя звучал глухо: — И еще я попросил Лару договориться о выставке пейзажей Лаврентия Шипова. Не смотри на меня так! Пора уже и твое хобби монетизировать. А то завалил всю кладовку холстами, а толку? — Ты прав, толку никакого. — Во-от. Помолчали. Перекатывая в зубах сорванную травинку, Зэй заговорил на редко поднимавшуюся тему: — Знаешь, а ведь, если так подумать, наставники были правы. Вышло, как они и хотели. В итоге я — Зэйтуулис. Сначала водил экскурсии для малышни. Теперь вон лекции с умным видом читаю. — Ра-Зэйтуулис, — поправил его Лавр. — Ты ведь еще и официально признанный писатель нынче. — Угу, да. А ты как занимался этими своими знатецкими делами, так и продолжаешь заниматься. — Ну, не совсем так… Я тут стрекозу спас, пока тебя ждал. — Молодец, ни дня без подвига, — подколол Зэй. На самом деле он, конечно, понял, как многое стояло за этими словами при всех вбитых в голову знатеца принципах. — Что за стрекоза? — Красотка-девушка. Самец. — Чего?! — Видовое название такое, не я придумал; тебе бы, кстати, подошло. — Да пошел ты! Кретин, — беззлобно выругался Зэй и рассмеялся. — Куда пойти? — с улыбкой изогнул бровь Лавр. — Домой. Ты поспишь по-нормальному, а я пока займусь чем-нибудь полезным… — Обедом? — в голосе прозвучала надежда. Желудок давно просил еды. — Праздничным обедом! — гордо поправил его Зэй. — Это в честь твоей книги? — Не совсем… Я тут, пока ждал Лару Михайловну, от нечего делать прикинул из любопытства на пару с калькулятором… Мозг чуть не расплавился, пока высчитывал! — Что ты там насчитал? — Что мы с тобой профукали юбилей. — Какой еще юбилей? — По земным меркам мы уже десять лет вместе. Это повод, достойный кальмаров с белым вином, я считаю! А если хорошо пойдет, то и для красного с сыром. И, конечно, с Лавр-р-ром на десерт. Смеясь, мужчины поднялись с травы и пошли по протоптанной среди дубов тропе. Они наконец-то были дома.