Коллекционная кукла.

В связи с тем, что на Куклу у меня упало окончательно, пишу через пень-колоду и без красивых описаний, что имели место бывать ранее. - Сначала ты придешь в себя окончательно. - Время. - Локи. - Время. - Локи. - Время. - Локи. - Локи, Локи. Всю жизнь Локи. А время мы теряем нещадно. - Рад слышать. - Прости? - Мы, брат. Мы. Повелитель стихии настоял на том, чтоб бывшая кукла сперва полностью пришла в себя, смогла пробежать по лестнице с первого этажа до крыши в башне Тони и спуститься обратно, ни разу не остановившись передохнуть, и лишь после этого Громовержец согласился отправиться в Асгард. Разумеется, в тайне от товарищей, лишь на пару с чародеем, не могущем изменить своей пакостной натуре. Они собрались ночью, в самый темный час, когда часовая стрелка находилась под прямым углом от минутной, стоящей в зените. Бесшумно выскользнув на крышу здания, боги взялись за руки, и наследник Асгарда поднял над головой волшебный молот. Небо мягко окутало их облаками, на прощание мазнув по щекам влажной прохладой, словно плача, провожая в путь... - Как ты? - Куклой быть хуже. Пространство сдавило их, будто не желая пропускать сквозь себя. Тор прижал к себе брата, накрепко вцепившегося в его плащ за спиной, силясь не выпустить драгоценную ношу. Локи спрятал лицо на могучем плече, дыша через раз, пока их бросало от одного мира к другому - путешествовать через Радужный Мост не в пример приятнее. Мьельнир нес их вперед, сквозь сердитую сущность бытия, недовольную тем, что её столь нагло потревожили, ворвались без спроса и церемоний. Перед глазами Громовержца мелькали тысячи картин, обрывков чужой жизни, разных времен и народов, сплетаясь в бешеную какофонию, тяжестью давящую на разум. Он не мог позволить себе закрыть глаза, боясь пропустить нужный осколок, но смотреть на бешеное мельтешение было невыносимо. Локи, имевший возможность не участвовать в этой дикой свистопляске красок, поднял голову и осмотрелся, сильнее обхватывая руками сильный торс брата. И вдруг, увидев что-то, что искал, он оторвал пальцы от алой ткани за плечами воина, дотянувшись до дивного оружия над их головами, направив его, указав нужный путь. Мьельнир понес двоих богов прямо в Асгард. - Ох! Ты всегда так приземляешься, или исключительно со мной? - Все для тебя, Локи, все для тебя... Со всего размаху впечатавшись в обломок Радужного Моста и сбив с ног Хеймдалля, маг и воин покатились, не отпуская друг-друга. Всевидящий Страж только проводил обоих большими прямоугольными глазами, в которых читался легкий намек на недоумение, когда братья встали, распутав узел из рук и ног, отряхнулись и, прихрамывая, пошли в обиталищу богов. - Ты жив!... - Да, Тор. Я избежал своей погибели. - Как, Хеймдалль? Как? - Фригг помогла мне. Она убедила Всеотца, что найти другого стража будет тяжело... Здравствуй, Локи. - Где мать? - Ты найдешь её сам, сын Лафея. Она там, где незрячи мои глаза... Асгард встретил сыновей Фригг привычным сиянием золота, громадой зданий и абсолютной нелюдимостью. Тор с Локи шли плечо к плечу, как когда-то в далекой юности, когда еще не было ссор и разногласий. Каждый думал о своем, молча устремив взгляд вперед. Каждый вспоминал былое, невольно обращая взор на гигантские постройки. И каждый с нетерпением ждал, ждал стремительно несущегося им навстречу момента, когда они наконец увидят Одина... Огромный тронный зал был почти пуст, если не считать самого тронодержца, восседавшего на позолоченном кресле с какими-то бумагами в руках. Он вздрогнул, заметив сына, стоящего рука об руку с чародеем, прямо перед ним, здесь, сейчас. - Ну, здравствуй, папа!