По струнам сердца

      Торин стоял во дворе, его волосы раздувал легкий, приятный ветерок, и Дубощит, словно сытый кот, довольно щурился. Сегодня, после продолжительной отлучки, должен был приехать его племянник. Фили, сопровождаемый Дис и телохранителями, ездил навестить младшего брата Торина — Фрерина. Фрерин был принцем по крови и мог жить подобно Дубощиту, управляя небольшим поселением гномов в Синих горах. Однако младший Дуринсон предпочел тихую жизнь на краю деревеньки, расположенной рядом с гномьими поселениями. В ней жили в основном люди, но встречались и гномы.       Ожидание затягивалось. По расчетам Дубощита Дис и Фили должны были прибыть еще полчаса назад, однако их до сих пор не было. Торин устало размял шею и хрустнул пальцами, которые, несмотря на летнюю жару, были затянуты в кожаные перчатки.       — Едут! — воскликнул зоркий Двалин, приложив ладонь ко лбу.       Торин мигом подтянулся, оправил одежды и принялся ждать. Вначале показалось небольшое облачко пыли, а затем гном увидел всадников. Но почему их так мало? В душу сразу закралось сомнение. Произошла беда…       — Дис! — Он подлетел к сестре, и та буквально упала ему на руки. — Что произошло, дорогая? — Но она не ответила, а лишь зарыдала. Торину пришлось аккуратно передать плачущую гномку ее мужу — Брану. А самому подойти к капитану отряда.       — Что случилось? И где принц Фили? — грозно прозвучал голос Торина.       — Господин, — гном дрожал и говорил тихо, все время сбиваясь. — На нас напали у перевала… Вы же знаете, какая там неспокойная местность. Я ничего не мог поделать. Принц Фили… Его… Его… — Гном замялся, а затем выдохнул: — Его похитили!       .       .       .       — Дис, пожалуйста, успокойся! — шептал Торин, мягко поглаживая гномку по темным волосам. Принцесса уже не рыдала, лишь тихо всхлипывала. И не мудрено — пережить такие волнения! Потерей Фили Торин был поражен до глубины души. Стражи, не сумевшие защитить принцессу и маленького племянника, были тут же прогнаны со службы; будь Торин королем более жестоким — им не сносить бы головы. А так ему оставалось лишь врезать кулаком капитану отряда и злостно прошипеть: «Убирайтесь. Никогда — слышите, никогда — больше не показывайтесь мне на глаза!» Ему было мучительно больно - до неверия, до исступления. Торин пытался успокаивать Дис, но, родись он женщиной, наверное, тоже рыдал бы навзрыд, уткнувшись лицом в грудь любимого. Бран, как и жена, не сдерживал слез. Ведь он тоже был родителем! А для родителей потерять единственное дитя — огромное горе, которое вряд ли притупится со временем.       — Торин, иди, — мягко, но настойчиво прошептал Бран, крепче прижимая жену к себе. Торин кивнул и как можно бесшумнее вышел из комнаты, оставляя молодую семью одну. Ему было так жаль их! Бран и Дис вместе прожили всего несколько лет — и вот, такая потеря! Торин надеялся, что общее горе не оттолкнет их друг от друга, а лишь сильнее сплотит.       — Позвать ко мне Балина и Двалина! — приказал он своему секретарю, вихрем врываясь в кабинет. Молодой Ори испуганно кивнул и выбежал за дверь. Он давно усвоил, что если Торин зол, к нему лучше не приближаться.       В ярости Дубощит сметнул со стола перья, свитки пергамента и кубок, наполовину наполненный крепким вином. Нет! Этого не может быть! Теперь у него нет наследника, а это значит, что о походе на Эребор можно забыть! Выбросить из памяти, как страшный сон, дурное видение, недостойное того, чтобы его помнить.       — Как же несправедлива судьба, — тихо прошептал Торин, неосознанно водя пальцем по столу. Он упал в кресло и вцепился в волосы. Где же эти чертовы сыны Фундина?! Когда их не ждешь — они тут как тут, а когда нужны — сразу куда-то пропали! Торин зарычал, мысленно взывая к Махалу: «Пожалуйста, сделай так, чтобы Фили был жив. Жив и здоров. Большего я не прошу.»       Дверь бесцеремонно распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошли Балин и Двалин.       — Наконец-то! — вне себя от ярости взревел Торин, вскакивая на ноги. Ори испуганно попятился и прикрыл за собой дверь, притаившись у себя в приемной. — Двалин! Отправить на поиски все силы Эребора! И не возвращайтесь без принца Фили! — Двалин, не сказав ни слова, кивнул и вышел из кабинета. — Балин! Тебе я поручаю расследование этого дела. Отложи все свои бумаги — пускай ими займется Ори. Найди похитителя!       — Господин Торин, — начал было Балин, но Торин не дал ему договорить,       — Немедленно!       — Слушаюсь, — и вышел из комнаты.       Раздав указания, Торин устало опустился на стул. Голова раскалывалась, а в горле встал ком. Дубощит с удивлением отметил, что по его щеке катится слеза. Он не предпринял ничего, чтобы смахнуть ее, и лишь подумал: «Как же я устал…»       В похищении Фили была и еще одна загвоздка, помимо того, что это причинило боль всему семейству Дуринсонов. Их семья оставалась без наследника, а значит Торин не мог и думать о походах и войнах. Да, в случае его смерти формально Королевой-под-Горой станет Дис, но ее скоро подвинут мужские представители рода — тот же Даин Железностоп, например. Этого Торин допустить не мог. Аркенстон принадлежит только его семье! Он не мог допустить того, чтобы Сердце Горы перешел к побочной ветви их клана.       Он глубоко вздохнул. Придется ему теперь искать себе невесту. Потому что Дис вряд ли решится на еще одного ребенка. По крайней мере, не скоро, не сейчас. Торин, конечно, надеялся, что принца Фили отыщут, но надежда все таяла и таяла, стоило ему сопоставить все факты. Не пострадал никто, кроме пары стражников и самого Фили? Это значило лишь одно — наследника выкрали целенаправленно и возвращать не собирались. Никто не видел похитителя, а захваченного в плен разбойника умертвила шальная стрела, посланная кем-то из сородичей? Это еще раз доказывало, что Фили им вернуть вряд ли удастся.       От осознания сего факта у Торина разрывалось сердце.       .       .       .       Двалин принюхался и огорченно сплюнул на землю. Его воины не нашли ничего. Ровным счетом ни-че-го. Ни следа, ни единой зацепки. Похититель словно ходил по воздуху и был невидим. Через пару часов езды легким шагом — нельзя было затоптать следы — они приехали на место преступления. Поляна еще хранила следы костра, видно было, что здесь разбивали лагерь. Двалин верно выполнял приказ Торина. Дубощит был ему как брат с того момента, как вытащил его из пекла. Это воспоминание было не самым приятным воспоминанием Двалина, сына Фундина, однако он никак не мог выбросить его из головы.       Двалин глубоко вдохнул свежий лесной воздух и спешился, взяв своего пони под уздцы.       — Рассредоточьтесь по поляне! — приказал он. — Ищите любые улики! Нали, Финн, вы на страже!       Гномы поспешили выполнить приказ, и вскоре поляна наполнилась звуками тяжелого дыхания и осторожных шагов. Двалин внимательно наблюдал за гномами, в глубине души осознавая, что вряд ли они найдут что-то. Прошло слишком много времени, а похититель был слишком умелым — еще бы, никто не мог вспомнить, как он выглядел! — чтобы так глупо попасться. Сыну Фундина было жутко жалко и малыша Фили, с которым он, бывало, играл, и Торина, лишившегося наследника, и Брана, а в особенности — Дис. Он даже представить не мог, что довелось пережить молодой гномочке.       Двалин и сам не заметил, как отошел довольно далеко от поляны. Голоса вверенных ему гномов стушевались и доносились до него неровным гулом; он мог видеть лишь неясные силуэты — и это с его-то зрением! Двалин пожал плечами и хотел было повернуть назад, как вдруг его внимание привлек странный блеск. Нагнувшись, гном поднял грубо сработанную, но от этого не менее красивую брошь в виде диковинного цветка. Двалин подивился, откуда она здесь, однако, вспомнив, что через перевал ежедневно переправляется около сотни гномов и людей, махнул рукой — мало ли кому может принадлежать это украшение! Он хотел выбросить ее, однако что-то его остановило. «Вдруг эта брошь как-то связана с похитителем? — подумал он. — Тогда это поможет Балину в его расследовании, — и сунул ее в карман.»       — Господин! Господин Двалин! — донесся до него голос. Броди, вроде. Двалин еще раз вздохнул и побрел обратно, цепким взглядом осматривая окружающую его местность.       — Как успехи? — спросил он, едва выйдя на поляну.       — Следы уходят на северо-восток, господин. И они свежие, возможно, мы еще успеем! — Броди выглядел на редкость довольным.       — Седлать пони! — приказал Двалин, первым взбираясь на обреченно вздохнувшее животное.       Броди ехал рядом с ним, показывая едва видные отпечатки чужих ног. По данным разведки, отправленной предусмотрительным Балином сюда сразу же по прибытии Дис домой, после их небольшого каравана через перевал никто не переправлялся. Значит, похититель — человек, ну, или чересчур легкий гном. Двалин не помнил этой дороги. Он никогда не углублялся так далеко в лес и никогда не отходил так далеко от основного тракта.       — Смотрите, господин! — воскликнул Броди, указывая рукой на север.       — Обрыв… — тихо, как-то обреченно пробормотал Двалин. Следы кончались прям на кромке обрыва, а затем уходили вглубь леса.       — Неужели?.. — спросил Броди.       — Да. Я думаю, так все и было, — ответил Двалин.       .       .       .       Дис, всласть успев нарыдаться, лишь тихо всхлипывала, прижимаясь к теплой груди мужа.       — Все хорошо, родная. Все хорошо, Дис, — шептал Бран, поглаживая ее по растрепавшимся волосам и целуя в опухшие щеки. — Мы найдем Фили, обязательно найдем. Не волнуйся, не волнуйся… — Бран, казалось, и сам не верил в то, что говорил, настолько тихо и чересчур ласково звучал его голос. Так обычно разговаривают со смертельно больными, дабы облегчить их страдания.       — Это наш сын, Бран, наш сын, — прошептала Дис, отстраняясь от мужа. — Как ты можешь говорить так спокойно?! Возможно, — она всхлипнула и заговорила громче, — его уже нет в жив… живых, а ты!       Вскочив на ноги, гномка отошла к камину. Затекшие ноги пронзило неприятной судорогой, на которую Дис не обратила должного внимания — ей было не до того. Ее Фили, ее маленький, любимый мальчик, пропал. Она помнила ту злополучную поляну так, словно находилась на ней же, а не в собственных покоях, рядом с мужем.       Светило солнце, пели птички — в общем, стоял обычный погожий летний день. Они только-только разбили лагерь, так как нужно было дать передохнуть пони, да и сами гномы порядком устали. Дис уселась на теплый плед, предусмотрительно расстеленный Бертой, приставленной к ней на время похода. Они отлично провели время у Фрерина. Дис не видела брата уже столько лет — пять или, быть может, больше? — и встреча с ним была ей очень приятна. Фрерин жил словно затворник. Одевался просто и добротно, ни с кем не водил знакомств. Разве что с Ауд — молодой румяной гномочкой, которая восхитительно краснела, стоило Фрерину взглянуть на нее. Дис не без удовольствия глядела на их милые переглядывания и ладони, сплетенные под столом.       Все это напоминало ей о том волшебном времени, когда она только познакомилась с Браном. Сын богатого вельможи, заработавшего состояние ювелирным делом, мигом приглянулся семидесятилетней гномочке, едва вышедшей из подростков и вступившей в самую цветущую для девушки пору. Их отношения закрутились, завертелись, и через два года Дис приняла предложение стать женой Брана.       И сейчас, через пять лет, стоя у камина, Дис сердито всхлипнула и утерла нос рукавом, презрев все этикеты, которым ее когда-либо учили. Она насильно вернулась к плохим воспоминаниям, отгоняя счастливое лицо Брана, кружащего ее в шикарном свадебном платье. «Не сейчас, — твердила себе она. — Не время»       В общем, Дис удобно расположилась на красивом и мягком пледе, посадив Фили себе на колени. Малыш дремал, разморенный жарой и дальней дорогой. «Ох, не вовремя мы поехали, — подумала Дис, смахивая со лба Фили мокрые от пота волосы. — Фили еще слишком мал. Нужно было подождать пару лет.»       Дис не поняла, как все произошло: на них напали, она закричала… А дальше словно пустота — она помнила лишь обрывки. Приставленный к ее горлу меч, ревущий сын, которого она запихнула в палатку…       Не удержавшись, Дис вновь всхлипнула.       — Если мы потеряем его навсегда, я этого не переживу…