What If

      Пока Хогвартс-экспресс мчался обратно в Лондон, унося за собой прошедший семестр. Хоть все и называли рождественское время расцветом великолепия Хогвартса, большинство учеников предпочли справлять праздник дома. Драко сидел в одном купе с Гарри, Роном и Невиллом, последний тихо посапывал, прижимая к груди свою жабу. Рон в очередной раз обыгрывал Гарри в волшебные шахматы, из-за чего Поттер держался за лоб (они играли на щелбаны), а сам Малфой, на удивление друзей, уткнулся в последний номер спортивного журнала. После появления в его жизни квиддича, он мгновенно полюбил команду "Сканторпские стрелы" и внимательно следил за их продвижением в плей-оффе. Когда Гарри предложили стать ловцом команды Гриффиндора, Драко, казалось, был рад даже больше самого Поттера. И он уже планировал через пару лет стать охотником своего факультета.       Головы мальчишек тяготил вопрос — кто такой Николас Фламель. Само имя вертелось на кончике языка Малфоя, как будто он видел его в одном из талмудов, который прочел за последние пару месяцев. Его друзей уже как будто не тяготила эта проблема, поэтому они беззаботно мечтали, как будут объедаться за столом миссис Уизли, летать на метлах над Норой с близнецами и копаться в маггловских машинах с мистером Уизли.       Планы Драко на ближайшие две недели был несколько проще. Его родители назначили несколько визитов к бабушкам-дедушкам-тетушкам-дядюшкам, потом же они хотели вырваться в свой любимый Париж в начале января погулять по рождественским ярмаркам. Малфой явно чувствовал, что ему необходим простой отдых после полугода безумия. Да-да, именно безумия, иначе он не мог описать свою жизнь. Все так кардинально изменилось. Его мир перевернулся.       Мимо пролетела тележка со сладостями, и Драко вспомнил, что обещал родителям привезти что-то вкусное. Предупредив друзей об отлучке, он выбежал из купе и бросился за продавщицей, бодро шествовавшей по коридору. Ее как раз кто-то окликнул, и она остановилась перед одной из дверей. Из нее вышла Гермиона.       Драко замедлил шаг. Последнего, чего ему хотелось, это очередной стычки с гордой слизеринкой. Но на его удивление она лишь скользнула по нему равнодушным взглядом (ему даже показалось, что ее глаза была заплаканными) и уставилась в стену. Забрав покупки, она вернулась в пустое купе.       На автомате купив увесистый пакет сладостей, он вернулся к друзьям. Драко сел у окна и задумался о Гермионе, даже не замечая удивленных взоров Гарри и Невилла. В нем поднялась та же волна сочувствия к однокурснице, которая впервые появилась, когда он читал историю ее семьи. Возможно, не у всех Рождество было самым любимым и, главное, семейным праздником. Потом он тряхнул головой и присоединился к разговору друзей, которые обсуждали, какие же все-таки странные очки у Дамблдора.       За пять минут до полной остановки поезда мальчики надели теплые пальто, шапки, обмотались длинными шарфами цветов Гриффиндора, стащили с полок чемоданы. У выходов образовалась очередь из студентов, некоторые подпрыгивали от нетерпения увидеть родных. Через толкучку Драко сумел выбраться на перрон и, кивнув друзьям, искал взглядом отца и мать.       Он заметил их, когда мистер Малфой стал размахивать шапкой над головой. Он бросился бежать к родителям. С разбега Драко обнял мать, на ее глазах блестели слезы. — Драко, мой мальчик, ты так вырос! — Полно тебе, Цисси, — засмеялся Люциус, обнимая сына за плечи, — идем быстрее, парковка тут чертовски дорогая. — Люциус!       Уже уходя с вокзала, Драко заметил, что Гермиону забирал незнакомый мужчина, скорее всего слуга. Девочка украдкой вытирала слезы.

***

      Каникулы промчались несправедливо быстро. Драко задарили подарками родственники, и его чемодан разрывался от новых изобретений мира магглов. Под елкой появились даже подарки от друзей и, что удивительно, от миссис Уизли. Натянув фирменный свитер, Драко почувствовал себя частью магического мира. Париж порадовал солнечной погодой и ясным небом, и Малфои смогли насладиться магией этого города. Драко даже смог найти магический книжный магазин в одном из центральных арондиссманов и провел там не один час, просматривая страницы.       В разделе "Алхимия" он заметил знакомое имя Фламеля и поставил галочку в голове проверить эту информацию. К несчастью, его знаний французского не хватало для понимания всего написанного. В библиотеке Хогвартса он чувствовал себя намного увереннее.       На платформе 9¾ было очень людно. Нарцисса украдкой вытирала слезы, продолжая давать миллион наставлений. Люциус курил, рассматривая затейливую публику, собравшуюся на перроне. Драко вертел головой в поисках друзей и, когда он наконец заметил Рона и Гарри, неистово замахал им рукой, планируя сместить фокус внимания матери на них. Они его заметили и решили присоединиться. — Мам, пап, это мои друзья, я вам о них рассказывал, — торжественно объявил Драко. — Это Рон, — указал на рыжего, — а это Гарри, — на мальчика в очках.       Нарцисса всплеснула руками. — Драко все каникулы говорил о вас! Гарри, не хочу показаться назойливой, но...       Выдохнув, что мать наконец-то от него отстала, Малфой случайно заметил семью Гермиону. Девочка стояла с опущенной головой и слушала нотации отца. В следующий момент он взял пальцами ее подбородок и поднял ее лицо на себя. Достав палочку из кармана мантии, он взмахнул ею и залечил синяк под глазом Гермионы. Проделав эти манипуляции, мистер Грейнджер положил обратно палочку в карман, развернулся и ушел, кивком приказав жене последовать за ним. Гермиона осталась одна.       Почти сразу она вошла в Хогвартс-экспресс и ушла в самую дальнюю ее часть. Заперев дверь купе заклинанием, Гермиона наконец смогла предаться слезам. Рождественские каникулы обернулись сущим адом, в перерывах между "воспитательным процессом" (что в народе называется пытками) отец измывался над ее сознанием легилименцией, сопровождая свои действия язвительными комментариями. Она знала, что праздники так и пройдут, но не поехать не могла.       И этот сочувственный взгляд Драко Малфоя. Хотела бы она получить такой взгляд от своего друга, которому она могла бы поведать о своих бедах. Но будучи лидером первокурсников-слизеринцев, она могла рассчитывать лишь на раболепие. Гермиона должна была быть примером, источником вдохновения, ролевой моделью, но никак не жертвой собственных родителей.       Успокоившись, Гермиона оттряхнула мантию и открыла дверь. Вышла в коридор и направилась на поиски свиты. Первой ей попалась Панси Паркинсон, которая, едва ее увидев, подскочила от радости и подбежала к ней, спрашивая: — Ну, как прошли каникулы?       Гермиона усмехнулась: — Как и ожидалось, великолепно.