Дознание и доносчик

      Дежурный полицейский Мураками Сино в полной мере ощущал на себе всю силу пустого взгляда мертвеца. И не было нужды даже смотреть в лицо убитого: затылок копа всё равно чувствовал этот взор как нечто материальное и давящее… Порою мёртвый взгляд казался даже щекочущим, но всё это время он беспеременно вызывал жгучее чувство холода на коже, укутанной в фирменную куртку полиции.       Мураками зажмурился. Стоя спиной к причине своего ночного вызова, мужчина упорно отказывался обернуться и глянуть хотя бы краем карего глаза на распластавшийся по асфальту труп. От одной только мысли о повороте у полицейского уже кровь в жилах стыла, а во рту зарождался специфический привкус грядущей рвоты. Нет, оборачиваться нельзя. Он и так знает, что за спиной у него лежит «нечто», в чём некогда можно было узнать человека, а вокруг этого «нечто» порхает старичок патологоанатом, с упоением выполняя свою часть работы. Это и называют «нашёл своё место». Небось, легко господину Судзимэ рассматривать груду костей и мяса как объект научных исследований. Именно поэтому сэнсэй — всеми признанный в своей сфере профессионал… А непрофессиональный Мураками Сино подобным умением одарён не был. Нет, он не станет оборачиваться. И так уже достаточно видел. На всю оставшуюся жизнь, пожалуй, хватило.       С неба упали первые капли мелкого дождя. Даже чистая вода в темноте казалась ему не чем иным, как багровой кровью, растекающейся вокруг треклятого трупа в эдакое себе маленькое подобие озерца. Или же большую лужу. Водоём, одним словом. Ну или, вернее будет сказать, кровоём? Чушь какая.       Дежурный тряхнул головой. Над всей этой картиной серости и безумия, словно какая-то издёвка, возвышалась мигающая и раздражающе яркая реклама с изображением радуги. Не пойми с какой целью установленный здесь рекламный щит освещал красным, кислотно-зелёным и неким нереально синим цветом и серые стены домов, и снующих туда-сюда полицейских, и оградительную ленту,... а также широко разлившийся кровоём, скорого патологоанатома и груду сырья для мясного ряда.       Вскоре пейзаж переменился. К ограждённому месту преступления подъехала простенькая легковушка «Тойота», из которой выскользнул высокий молодой человек с раздражающе безмятежным выражением лица. С неуловимой грацией захлопнув дверь, юноша пружинистой походкой направился прямиком к сложившему руки на груди Мураками, попутно предъявляя ребятам на пропускном пункте полицейский жетон. Следователь.       Едва заметно улыбнувшись, паренёк все так же спокойно представился. Черт подери, мальчишка, ты что, вообще слепой?! Твои лаковые ботинки уже заляпаны каплями вонючей крови, а ты всё никак не перестанешь излучать эту ненормальную ауру нирваны? Как можно быть таким… Да что вообще в твоей голове творится?! Ты на месте преступления или в гости заехал? Чёрт бы тебя побрал! Спокойствие следователя отчего-то породило в душе дежурного слепую ярость, и только неожиданно подавший голос пожилой патологоанатом привёл мужчину в чувство.       — Степлер-кун? А я думал, это дело должен был вести Хворик, — вместо приветствия с нескрываемым разочарованием прохрипел профессионал Судзимэ-сэнсэй.       — Хворик на больничном, — с лёгкой усмешкой ответил следователь и, брызгая жидкостью из кровоёма, направился прямиком к «нечто».       Дежурный окончательно утратил нить разговора, растерянно глядя на коллег. «Степлер? Хворик? Больничный?» — потерянный, он прокручивал в голове странный набор слов, с немым вопросом в глазах обращаясь к матёрому патологу. Но тот словно бы забыл о существовании копа и весь свой хмурый взгляд направлял единственно на молодого следователя.        — Улики, — недовольно пробурчал старик, нервно дёргая седой бородой. — Затопчешь ведь всё!       — Не больше вашего, — невозмутимо отрезал Степлер, присаживаясь на корточки и вглядываясь в один лишь целый глаз жертвы. Тот самый, который вынуждал затылок дежурного полицейского покрываться целым стадом безумных мурашек.       — Пила, что ли? — задумчиво протянул высокий мальчишка.       — Ага. Бензопила, — недовольно поправил паренька сэнсэй, складывая приборы для осмотра обратно в сумку.       Следователь задумался. Вскользь глянул на хмурый переулок, чёртову радугу и, остановивши взгляд на залитой кровью футболке жертвы, легко поднялся на ноги. Всё так же непринуждённо приблизился к Мураками Сино, нагло игнорируя бесспорную растерянность копа, и спросил:       — Прошу меня простить, эм…       — Мураками, — нехотя представился дежурный, подозрительно косясь на прилипшего к нему вдруг высокого мальчишку.       — Мураками-сан, — юноша резво продолжил свою речь, — а вы не в курсе: местные жители ничего не слышали? Как бы там ни было, а бензопила — инвентарь не тихий…       Дежурный был в курсе:       — Нет.       Затем, видимо, подумав, что столь скудный ответ не достоин хорошего копа, Мураками добавил:       — Мы опросили большую часть жильцов и работников ближайших магазинов, но никто ничего не слышал.       — Ясненько, — тоскливо протянул молодой человек, потерев шею. Угрюмо глянув на уже собравшегося уезжать патолога, Степлер внезапно крикнул старику через весь переулок:       — Сэнсэ-эй! Передайте криминалистам, что мужика не здесь убили!       «Что?» — понял Мураками лишь по губам Судзимэ, но затем голос сэнсэя окреп:       — А кровь тогда откуда? — весомо проорал старик, перекрикивая шум проезжающих мимо авто и усилившегося дождя.       Но Степлер всего лишь пожал плечами и не менее веско заявил: кровь жертве не принадлежит.       На сегодня нервы дежурного полицейского достигли предела своей нагрузки — ноги Мураками подкосились, в глазах плыло, а к горлу начал подкатывать опасно сдавливающий дыхание комок:       — И чья же она тогда? — сипло выдавил из себя Сино, в слепом ужасе уставившись на противно мигающую радугу.       — Мне почём знать? — невозмутимо кинул молодой человек, громко щёлкая фотоаппаратом.       Капли нарастающего дождя звучно падали в кровоём, наполняя его и расширяя. Всего в паре метров от радужного щита ездили машины, водители сигналили друг другу, а ведущий с уличной плазмы рассуждал об амнистии для советника давно уже сгинувшего клана якудза. Токийцы спешили домой или в бар после работы, яркие вывески заманивали покупателей, и только один неприметный переулок словно бы выпал из шумной реальности. Единственный звук — падение капель дождя, наполняющих собою злосчастный кровоём.       Мураками-сана ждала долгая ночь, полная кошмаров из крови и кислотной радуги, а где-то вдалеке всё ещё звучал яркий щелчок фотоаппарата и безмятежный голос нахального следователя.       «Мне почём знать?»