Человек, которого не было

18. Ему удается напасть на след демона, убившего его мать. Удается не сразу, но в конце концов Дин прослеживает некую закономерность — похожие поджоги происходят в нескольких городах, и видно, что демон действует по определенной схеме. Дина не особо заботит, какой — он просто старается предугадать действия ублюдка. Сэмми только пятнадцать, поэтому тот остается жить с Бобби и Эллен. Уезжая из Канзаса на следующий день после похорон матери, Дин обещает вернуться сразу же, как только сможет. Он крепко обнимает брата, пряча болезненный излом бровей. Дин не знает, когда они снова увидятся. Он не знает, увидятся ли вообще. 19. Они с Касом переворачивают вверх дном всю страну. Ловят демонов, допрашивают, но ничего не выходит. Ни один из них не раскалывается, ни один не рассказывает, кто устроил поджог в их канзасском доме. А главное — почему? Этот вопрос мучает Дина гораздо сильнее. В двадцать три он продолжает искать. Кастиэль неизменно следует рядом. Мысли о том, как он важен, как сильно Дин дорожит им — человеком, которого нет и никогда не было, существом без лица и без тела, — Дин запихивает в самый дальний угол подсознания, стараясь об этом не задумываться. Эти мысли не приносят ни удовольствия, ни пользы. Ничего, что сделало бы его жизнь — жизнь изгоя — хоть чуточку лучше. Он рад, что Кас все еще здесь. Он, наверное, умер бы от одиночества, если бы оказался совершенно один. 20. В двадцать четыре Дин превращается в среднестатистического охотника, такого же, как и множество других, встреченных им на пути. Единственное, что отличает его от остальных, — это чертов ангел-хранитель за спиной и холодное убивающее желание мести. Каждые два года Дин ездит на могилу к матери. Каждые два года привозит ей белые лилии, столь же прекрасные, сколь прекрасные были ее длинные светлые волосы. Он помнит ее, хоть и видел последний раз почти десять лет назад. Она является ему во снах — иногда она весела и прекрасна, иногда плачет и молит уйти, иногда горит в адском пламени. Дин скучает по ней. Единственное, что помогает ему не пустить пулю в лоб, — это Кастиэль и его ясное, трепетное, теплое присутствие рядом. Его самый верный и любимый друг. Иногда Дин просыпается в своей кровати и думает, что Кастиэль никогда не был человеком, которого не было. Человек, которого не было, человек без лица — это он сам. 21. В двадцать пять он узнает, что погиб отец. Сэму звонит его нынешняя жена, Кэйт, и сообщает, что Джон Винчестер разбился на своей машине, прекрасной черной Импале 1967 года. Дин посещает его умирающее тело в больнице Канзаса, держит его угловатую руку, когда отец перестает дышать. Смотря в его постаревшее лицо, он, склонившись над ним, произносит хрипло, но уверенно: — Я отомщу за нас, пап, — говорит он. — Я отомщу каждому блядскому демону, который разрушил нас. Который отнял тебя у мамы. Который убил ее. Он целует его в лоб — своего папу, уехавшего черти куда, чтобы найти свою смерть в объятиях чужой женщины — и уходит, не сказав никому ни слова. В тот момент Кастиэль совсем рядом, обнимает его невидимыми руками. 22. В двадцать пять он узнает, что демона, разрушившего его семью, его жизнь и все, что он когда-то любил, зовут Азазель. В тот же вечер Кастиэль пишет два слова на листочке бумаги: «Желтоглазый демон». Около полугода Дин гоняется за ним как сумасшедший. Он чувствует, что превращается в психа, когда не спит трое суток, но все его старания тщетны. Азазель проворнее, чем можно представить. Он почти неуязвим — это Дина заметно подкашивает, и впервые за десять лет охоты на блядских демонов он понимает, что не справляется. Дину необходим Кас — так сильно, что он готов умолять. Необходим ему, лишившемуся родителей и обретшему злобную неутолимую жажду мести. Увидеть его настоящего, дотронуться до его плоти, человеческой и потому живой, — это желание, которое Дин загадывал на праздничном торту с пяти лет. Желание, которое преследовало его, как мания, но все, что Кас ему дает — это короткую записку на латыни, выученной Дином еще семь лет назад: «Время еще не пришло». Потом он накрывает Дина своим легким обволакивающим теплом, и Дин чувствует, как усталость в теле медленно растворяется; по телу будто проходит мягкий теплый бриз, и Дин выгибается и кусает губы. Он не чувствует ни капли стыда за все, что происходит — ведь, фактически, ничего этого нет. Дин просто лежит на пыльной мотельной кровати в темном номере, пропахшем затхлостью, и пытается найти утешение в невидимке, пытается заняться любовью с призраком, утекающим сквозь пальцы, стоит ему протянуть руку вверх; разумеется, Дин никогда не назовет это сексом или хотя бы чем-то близким к этому слову. То, что между ним и Касом, — другое. Оно тайное и связывает их несуществующим канатом. Дин спрашивает в пустоту — сколько ему еще ждать? Ответа не следует, и он решает, что нужна по крайней мере вечность. Что ж. Он готов к вечности. 23. В двадцать шесть Дин едет в Калифорнию за младшим братом, учащимся на адвоката. Сам он не справляется и чувствует это. Сэм присоединяется к нему, когда его подружка Джессика, милая звонкая блондинка, сгорает, подобно маме, от рук проклятого Желтоглазого демона, прикованную к потолку. Садясь в Шевроле Импалу 1967 года, он доверяет Дину свою судьбу и говорит, что вырвет сердце ублюдка собственными руками. В минуту, когда Сэмми забирается на переднее сидение, до этого, как считал Дин, принадлежащее Касу, ощущение мягкого родного присутствия рассеивается, и Дин понимает, что Кастиэль ушел. Больше он не появляется; Дин рад, что у него хотя бы остался Сэмми. Они просто путешествуют по стране, охотятся на всяких ублюдков и каждый день рискуют своей гребаной жизнью. Дин заставляет себя думать, что ничего не поменялось: просто теперь, когда он говорит вслух, ему отвечают. Поначалу это непривычно, и он даже вздрагивает, стоит Сэмми сказать хоть слово, но вскоре необычность положения сходит на нет. Они снова привыкают друг к другу, и Дин вспоминает, как сильно его любил с самого его рождения — младший брат. Сэмми. Сэм. Сэмюэль. Дин прекрасно справляется и без Кастиэля. По крайней мере он заставляет и себя, и Сэма так думать. Однажды вечером Сэм со смехом припоминает его — странного невидимого парня, от которого Дин фанател и который по большей части стал причиной его отправления в психушку. Дин отшучивается и старательно маскирует гримасу боли на лице ехидством. Затем он отправляется в вампирье гнездо, на которое они ведут охоту в небольшом городке на юге Огайо, и вырубает всех проклятых монстров в одиночку, только чтобы потом, в баре, познакомиться с симпатичным парнем по имени Крис. Той же ночью, благодаря Крису, он узнает, каково быть с мужчиной; ему хорошо, он старается расставить ноги шире и даже делает движения навстречу, но по какой-то причине это все равно не то, чего он ждет — в голове его гудит мысль, что все вокруг не на своем месте. Это странное «не на своем месте» преследует его с самого начала половой жизни, и он даже знает, кто всему этому виной; наутро, садясь в Импалу, он игнорирует разочарование — разочарование, которое родилось еще перед тем, как он уснул. Кас не пришел переворачивать мебель и разбивать стекла, как делал это до той девчонки из Вашингтона; только тогда Дин вдруг понимает, что он больше не вернется. Дин не чувствует себя брошенным. Скорее — потерянным и совершенно одиноким. Он продолжает мстить демону без Кастиэля; теперь место невидимого человека занимает очень даже видимый Сэмми. Азазель ускользает и ускользает, а через три года Дин попадает в Ад. 24. Он воскресает в сентябре. Стоит теплый денек, солнце приятно и непривычно жжет глаза. Дин весь вымазан в земле и похож на настоящего покойника. Собственно, он и был покойником, и совершенно не представляет, как оказался наверху. Он не позволяет себе думать, что это Кас — ведь Кас исчез. И вряд ли он появится снова раньше чем через вечность. И все же вечности Дину ждать не приходится. Кастиэль является в грязный исписанный символами амбар в теле молодого красивого мужчины со странным тяжелым взглядом вековой мудрости и говорит, что вытащил душу Дина из Ада после четырех десятков лет поисков по закоулкам Геенны. По земному времяисчислению Дину — тридцать. Это совсем немного, если смотреть на вещи позитивно. К тому же Кастиэль, вселившийся в тело истинного весселя, явно стоит двадцатишестилетнего ожидания. «Призраков не бывает», — говорила мама у его детской кровати, поглаживая его по растрепанным русым волосам. Мама умерла двенадцать лет назад. Теперь Дин думает о ее словах время от времени. В прошлой жизни она сказала ему, спящему в обнимку с игрушкой Бэтмена: «Ничего плохого не случится». Тогда он ей не поверил. Спустя почти полжизни и спасение из Ада Дин наконец понимает, что она имела в виду.