Свои и чужие /сборник/

День рождения в этом году явно не удался. Гермиона и Гарри не смогли вырваться из Хогвартса – они оба захотели получше подготовиться к экзаменам, по крайней мере, такой была официальная причина. Мне же показалось, что они просто не хотели появляться в реальном мире, откуда с таким удовольствием сбежали доучиваться. У меня в семье все оказалось еще хуже – Чарли летал в Румынии со своими драконами; Билл и Флер уехали на отдых во Францию. Джинни решила остаться в Хогвартсе, и, думается, вы понимаете, какова была причина – причина с зелеными глазами, черными волосами, очками и нежеланием уезжать из Хогвартса. Перси, родители и Джордж остались, конечно, дома. Но настроение, прямо скажем, было не праздничным от слова совсем. Собственно, тишина родительского дома и отсутствие всякой надежды на дружеские посиделки с огневиски и заставили меня вечером этого дня выбраться в Дырявый котел. Том совсем постарел к тому времени, и его почти на постоянной основе подменяла бойкая Ханна Аббот, моя бывшая однокурсница и по совместительству – вроде как девушка Невилла. Вроде как, потому что оба они были людьми достаточно скрытыми, а я недостаточно сильно интересовался их личной жизнью, а потому не спешил бы делать каких-либо выводов. Посетителей было много, и почти все – одинокие волшебники и волшебницы, коротающие вечера в компании бутылки. Мне, кажется, в этот момент взгрустнулось. От этих людей я почти ни чем не отличался. Несмотря на то, что у меня была большая семья и преданные друзья, в тот день я чувствовал себя как никогда одиноким. - Как жизнь? – Невилл плюхнулся прямо напротив, со стуком ставя огромные кружки сливочного пива. Я только удивленно взглянул на него. - Знаю-знаю, ты заказывал огневиски, а это за счет заведения, так что угощайся, - и задорно подмигнул. Я закатил глаза. Все как в старые добрые времена. Помнится, у Невилла всегда был этот пунктик насчет алкоголя – и ладно бы сам не пил, так еще и на других косился неодобрительно во время наших празднований. - И все-таки, повторяю свой вопрос, - Невилл отхлебнул немного и снова внимательно на меня посмотрел. Я уже и забыл, что он так повзрослел: передо мной сидел высокий и сильный мужчина, достаточно уверенный в себе, но все равно еще иногда робкий. Я улыбнулся. Видеть кого-то родного и близкого было очень приятно. - Да как-то ничего, - я пожал плечами и тоже отхлебнул из кружки, - учусь в Аврорате, да ты в курсе, наверное. Тяжело, конечно, зато скучать некогда. Гарри и Гермиона остались в Хогвартсе, Джинни тоже, а дома… Ну, дома как-то не очень хочется сидеть. Я неопределенно передернул плечами. - Да, понимаю, - Невилл вздохнул, - сам поругался с бабушкой, теперь вот сижу тут и напиваюсь с горя. Ну, насчет «напиваюсь» это он, конечно, погорячился, но я не мог не заметить грусть в его глазах. - А как у тебя жизнь? - Да так же. Сам знаешь, учусь в академии колдомедицины, да только не по душе оно мне. Людей, конечно, спасать хочется, да только зелья – это ад. Когда травы проходим, еще ничего, а как начинаются настойки – тут все. Помолчали. Я покрепче сжал кружку, стараясь, чтобы Невилл не заметил, как меня передернуло. Разговор со старым другом напомнил мне, как плохо я себя чувствовал после войны. Ощущение, что мне нигде нет места, не покидало меня. Поэтому я отказался идти доучиваться в Хогвартс, кое-как сдал ЖАБА, в Аврорат меня вообще взяли как ветерана войны, но я вроде бы оправдывал ожидания. Во всяком случае, уходить оттуда пока не собирался, в отличие от многих, кто пришел туда после войны. Постоянные физические нагрузки и работа над заклинаниями по множеству часов не давала слишком много думать о том, что было, и о тех, кого мы потеряли. Но по ночам эти страхи все равно возвращались в виде кошмаров и не давали спокойно жить. - С тобой что-то происходит, но я не понимаю, что, - Невилл прищурился и чуть наклонился вперед, рассматривая мое лицо. Как будто это что-то ему сказало бы. Он выводил меня на разговор, пытаясь успокоить и утешить, но мне не нужна была ни его, ни чья-либо еще жалость. - Я разберусь со своими проблемами сам, ясно? – буркнул я и поднялся. Он тоже встал и грустно посмотрел на меня. - Рон, мы все хотим помочь тебе, понимаешь? Не знаю, почему ты отвергаешь мою помощь, помощь Гарри и Гермионы. Не знаю, почему ты не хочешь праздновать со своей семьей, которым тоже тяжело, а некоторым из них даже тяжелее, чем тебе. Но позволь мне показать тебе кое-что. Пять минут твоего времени – а потом ты развернешься и уйдешь, договорились? И я согласился. Мы пошли к черному выходу, а затем и в Косой переулок, а я все думал над его словами. Я действительно не хотел, чтобы обо мне заботились - мне казалось, что я должен справиться со всем сам. "Я и так наделал слишком много плохого, - думалось мне, - зачем делать все еще хуже?" Мы шли совсем недолго по такой знакомой мощеной улочке, как вдруг я понял, что хотел показать мне Невилл: здание магазина, принадлежавшего Фреду и Джорджу, сияло; вывеска «Волшебные Вредилки Уизли» вся переливалась разноцветными огнями. Над ней летали знакомые гномы, на которых надеты были рыжие колпаки. Я, кажется, впервые после Битвы улыбался так искренне и радостно. Из магазинчика вышел Джордж в легкой футболке и радостно замахал нам руками, подпрыгивая то ли от холода, то ли от смеха. - Ты все-таки притащил его, Невилл, а я-то уже думал, что придется начинать без нашего маленького Ронни. И скрылся в магазине. Я, недоуменно покосившись на улыбающегося во весь рот Лонгботтома, зашел вслед за ним. Они все были там: весело улыбающийся Гарри, обнимающий Джинни за талию; серьезная Гермиона, надевшая лучшее свое платье; Чарли с обожженными руками, но все такой же загорелый и здоровый; Билл и Флер, которую большой живот скорее даже красил; родители, постаревшие, но радостные; Перси с стеснительной улыбкой на лице; суровая бабушка Невилла, погрозившая смутившемуся внуку пальцем; раскрасневшаяся от мороза Ханна с бутылкой огневиски; смеющаяся Анжелина, обнимающая Джорджа. - Сюрприз! – закричали они все хором. Гермиона крепко обняла меня, и я несмело обнял ее в ответ, с удовольствием вдыхая такой знакомый запах. Я улыбался. Все было хорошо.