taekook.
3 ноября 2016 г. в 17:50
Чонгук, запыхавшийся, возвращается к себе в квартиру, шмыгая покрасневшим носом из-за мороза на улицах Сеула в преддверии рождества. Ворот куртки не спасает от ветра, который время от времени обдувает нежную кожу щек, а маленькие снежинки, падающие с неба, приземляются прям-таки на ничем не прикрытую шевелюру волос.
За прошедшие два года многое изменилось в жизни каждого, и Гук рад тому, как сложилась его судьба. Работать в компании вместе со своим парнем, обучая стажеров различным движениям и связкам, — и альфа осознал, что никакая известность ему не сдалась, когда можно просто получать удовольствие от танцев, наблюдая за достижениями других благодаря его усилиям.
Хосок уже полгода работает хореографом в Лос-Анджелесе, и Чонгук счастлив за своего брата, ведь тот получил много хороших отзывов и его репутация поднялась ввысь. Намджун и Сокджин сыграли свадьбу даже раньше самих Юнги и Чимина, которые ходили помолвленными год практически, а родители все также переживают и навещают молодых пар, интересуясь, как у тех дела.
А сейчас Чон возвращается с последней вечерней репетиции трейни, которые так и горят желанием дебютировать. В компании прибавилось много стажеров, преподавателей, а наряду с ними и танцоры с продюсерами, отчего стало проще делить обязанности, оставляя местечко и для личной жизни.
Альфа проходит внутрь теплого помещения и заходит в лифт, который как раз оказался на первом этаже и его не пришлось долго ждать. С того момента, как Чимин переехал к Юнги, а Намджун и Сокджин связали свои узы печатью в паспорте и кольцами на безымянных пальцах, у Чонгука вечерние посиделки у телевизора проходят вовсе не в одиночестве. Хоть Тэхен и долго ломался, продолжая материть Чонгука всеми словами, которые он только знал, когда тот продолжал лезть, но и сдался давно, приняв в себе не былую симпатию к младшему.
Лифт останавливается, и Чонгук выходит, поправляя влажные волосы ледяными пальцами и стряхивая капли воды с пуховика от растаявшего снега. Он, подойдя к входной двери, нажимает на дверной звонок, разнося по ту сторону незамысловатую мелодию, потому что карту-ключ благополучно забыл дома, а только сменившийся код на замке так и не запомнился.
Тэхен, открыв дверь, поправляя на себе футболку, которая по размерам вдвое больше, хмурится сначала, а как только Чонгук виновато улыбается, то и лицо делает попроще, пропуская того внутрь.
— Чего такой помятый? — входит Чон и сразу же закидывает старшего вопросами, замечая в лице своего парня вселенскую заебанность и мешки под глазами. — Вроде бы у тебя выходной...
Чонгук, успев расстегнуть пуховик и не дав ничего ответить Тэ, сгребает его в объятия, утыкаясь холодным носом в, кажется, обдающую жаром шею и влажно целует в щеку. Пальцы пробираются под свободную футболку, отчего омега моментально вскрикивает от контраста температур и откидывает чужие руки с себя.
— Чон Чонгук! — повышает голос Тэхен, строя щенячьи глаза. — Ты ведь будешь виноват, если разбудишь его! Я столько промучился!
— К-кого? — замирает от внутреннего охуевания Чонгук. Вроде как домой пришел к себе, где должен быть только он и Ким.
Тэхен глаза закатывает, демонстративно вздыхает, и неплохо удается успокоить свои потрепанные за весь день нервы. Он омега и ему свойственно сваливать все на сильный пол, поэтому, выплеснув своих психов на младшего несколько раз, тот, уже привыкший, не перестанет предпринимать попыток обнять после долгого отсутствия.
Альфа снова притягивает к себе омегу, и тот взгляд отводит, жмурясь от холодных прикосновений к себе.
— О чем ты? — тихо спрашивает Гук, рассматривая пушистые тэхеновы ресницы, а после хитро ухмыляясь, снова кладет ладони на теплую кожу спины старшего, отчего тот шипит тут же и злобно смотрит, но чуть привыкнув, отбрасывает недовольство в сторону.
Так и не дождавшись ответа, Чонгук касается приоткрытых губ Тэ своими, понимая, что удержаться не может. Он проводит языком по верхней губе, а после переплетает его с тэхеновым. Омега, в свою очередь, льнет ближе, заставляя углубить поцелуй, и обнимает младшего за накаченные плечи, забравшись пальчиками под куртку и ощущая в легких не только природный запах альфы, но и свежесть, будто бы сам сейчас стоит на улице.
Тэхен протяжно мычит в поцелуй, который плавно перерос в развязный, почувствовав поглаживания вдоль позвоночника. Губы неистово сладкие, притягательные, а каждое прикосновение к друг другу согревает со скоростью света, покрывая периодически зарядами тока. Альфа обрывисто дышит, не зная как уже насладиться старшим, потому что всегда их близости до сумасшествия мало.
Отрезвляет медленно, но хорошенько, детский плач, из-за которого поцелуй замедляется, и Чонгук распахивает глаза, возвращаясь из мира грез и слыша щелчок, из-за разрывающихся друг от друга губ. Омега стонет жалобно, утыкаясь в чужую грудь лбом и сжимая сильные плечи до заметной боли.
— Неужели... Намджун-хен? — дошло до Чонгука, конечно, не сразу, но стоило услышать знакомый плач, как все встало на свои места.
— Они с Джином уехали на Мальдивы сегодня утром, поэтому я, как дядя, согласился на их просьбу, — шепчет Тэ, а Чонгук тяжело выдыхает, снимая с себя куртку. — Ты переодевайся, я сейчас, — отскакивает тот молниеносно в сторону, после того, как дал слабину, и подрывается в соседнюю комнату.
Чонгук умывается в ванной комнате и переодевается в домашнюю одежду, оставленную там еще с утра, и под еще неугомонный плач идет в спальню, где Тэ держит в руках маленького омежку, пускающего сопли с раскрасневшегося личика. Тэхен пытается укачать, сюсюкается и милуется, отчего Гук невольно улыбается и подходит ближе.
— Чонгу-у-ук, я не знаю что сдела-а-ать еще, — старший уже сам готов расплакаться от безысходности, по лицу видно как сильно он вымотался, а малыш продолжает плакать, несмотря на попытки успокоить.
— Енн-и может уже скучает по родителям? — интересуется Чон, вытягивая руки и предлагая свою помощь таким жестом.
— Или же что-то приснилось, — отвечает Тэхен, передавая малыша в руки альфы, словив успокаивающий поцелуй в висок.
На удивление, маленький Ен издает радостный вопль после последнего всхлипа и цепляется крохотным пальчиком за щеку альфы, вызывая у того ряд эмоций.
— Ну, вот, — хихикает Тэ, вытирая с покрасневших щек оставшуюся влагу с помощью салфеток и наблюдая за тем, как Чонгук корчит рожицы, вызывая улыбку на лице омежки. — Хен всегда удивлялся твоему умению успокаивать его.
— Ты не думаешь, что я просто прирожденный отец? — гордо вскидывает голову Чонгук к верху, поправляя на себе ношу в виде уже брыкающегося омеги, который принялся исследовать две серьги в ухе альфы.
— Пф, — реагирует на ответ младшего Ким сразу, — ты на что намекаешь?
— Ни на что, — отвечает как ни в чем не бывало Чонгук, смотря прямо в глаза, в которых старший замечает загоревшийся огонек тут же.
— Будешь ужинать? — меняет тему Тэхен, перебрасывая взгляд на притихшего племянника, который изучает с огромным любопытством все, что находится перед глазами, а именно — Чонгука.
Альфа согласно кивает и наблюдает за тем, как омега без слов выходит из спальни, а затем смотрит на Ена в своих руках, который устало трет глаза, пытаясь не уснуть.
— Поиздевался за весь день над своим дядей, да? — слабо улыбается малышу Чонгук, подходя к небольшой люльке, которую, видимо, удосужился принести Намджун. — Знал бы ты, с чем меня обломал, — произносит тихо он, жалея самого себя, как только уложил омегу и накрыл пледом, а тот лишь в ответ сладко зевнул, прикрыв глаза.
Чон покидает спальню, оставляя в ней гореть приглушенный свет, а сам направляется в кухню через гостиную, где на новогодней елке мерцают разноцветные огоньки от гирлянды, давая проникнуться новогодним настроением и уютом, ведь рождество наступит уже завтра, и на этот случай у альфы свой подарок.
Гук обвивает талию старшего, складывая руки на животе, и прижимает его к себе ближе, пока Тэхен перекладывал ароматную пищу из кастрюли в тарелку.
— И надолго они уехали? — интересуется альфа, прекрасно зная, как Тэхену всегда приятно находиться в его руках.
— Пять дней, — спокойно отвечает Тэ, стараясь бороться с пробегающими мурашками по всему телу. — Ты же помнишь, что мы завтра идем к Чимину и Юнги на праздник?
— Конечно, — пропускает смешок Чон. — И Ен с нами?
— Да, и оставим его им, — поворачивается старший лицом к альфе, отставив тарелку в сторону и натянув улыбку. — Чимину скоро рожать, так что пусть набираются опыта.
— А как же наш опыт? — медленно проводит Чонгук ладонью по торсу Тэ под футболкой.
— А ты прирожденный отец, — фыркает Тэхен и разворачивается, показывая свое недовольство заведенной темой.
— Я хочу от тебя детей, Тэхен, — шепчет Чонгук на самое ухо, прижавшись к омеге сильнее. А в этот момент у Кима щеки будто бы огнем обдает, и он чувствует дрожь от волнения, проходящуюся мгновенно, хоть и был всегда уверен, что такие слова его никогда не затронут так глубоко. Ведь, по сути, Чонгук прямым текстом сказал, что хочет остаться со старшим навсегда, а это жутко смущает.
— Мы сами еще дети, — проговаривает Тэхен, стараясь не выдать себя и расслабиться, — если не я, то ты точно.
— Я и не тороплю нас, — ничуть не обижается Чонгук, ведь чаще всего ведет себя точно как ребенок, которому нужно много внимания, особенно от Тэхена, и показывает он это сразу. — Только Чимину ты такого не говорил, — как бы невзначай добавляет он.
— Я просто не лезу в чужую жизнь, — тут же отвечает Тэ, отстраняясь и ставя ужин на стол с парой закусок. — Тем более, я рад за них, хоть и считаю, что они поспешили.
— Ну, почему же, Юнги-хену в самый раз, — пожимает плечами Гук, присаживаясь за стол и подзывая сесть рядом с ним старшего.
— Да я не спорю, — взмахивает руками Тэхен, говоря, что все в порядке. — Ешь давай.
— Может все-таки оставим Ена у себя? Втроем будет веселее, — набивает младший рот первым делом тушеными овощами, тщательно пережевывая.
— Нам будет не до него, Чонгукк-и, — заметно меняется в лице омега, поворачивая голову в сторону окна, а Гук от этих слов замирает и тянется к стакану с водой, пытаясь осмыслить сказанное и осознать: правильно понял он или нет. — Я бы без причины не попросил сидеть кого-то с собственным племянником.
— Прости, я совсем забыл, — виновато улыбается альфа.
— Все нормально, глупый, — расплывается старший в ответной улыбке. — Ты его уложил?
— Угу-м, — утвердительно отвечает Чонгук, уплетая за обе щеки домашнюю еду и не прекращая сравнивать каждый ужин с семейным, но все равно невольно вспоминает, что добрый Тэхен в прошлом по отношению к Гуку — редкость, да и сейчас проскакивают частые закидоны, от которых в голове только «пиздец» и «выебу всю дурь» вертится.
Тэхен, наблюдая за Чоном, сидит довольный собой, ибо до жути приятно видеть, как кому-то нравится приготовленная им еда помимо собственного брата, и неважно сколько лет пройдет, омега каждый раз будет трепетать от счастья. Чонгук вообще похож на маленького щеночка, которому требуется любовь и ласка, и у Тэ, как раз-таки, ее выше крыши. Какая речь может идти об истинности, когда у омеги бабочки в животе тянутся только к младшему? И хоть для того, чтобы осознание сего факта произошло у Тэхена, понадобилось немало времени, то сейчас он ничуть не жалеет, что все произошло так, как есть, хоть и ни при самых благоприятных условиях, о которых могла бы мечтать каждая омега, ибо Намджун — как любя его называет с того момента Ким-младший — пиздабол дохуя умный.
У Намджуна работа «горит» и дел «очень много», потому что трек что-то не записывается, а в телефоне смс-ка мелькает, оповещая о скором прибытии Джина к нему на работу. Поэтому, прекрасно зная о причине отсутствия младшего брата на работе, Нам зовет к себе Чонгука, отбирая листы с перечеркнутыми строчками кое-где (читать: везде) и перекидывая наброски на флешку, и просит занести к ним домой, утверждая, что сам не может, а у Чона все равно день свободный.
Гук как бы и не против, говоря себе, мол, не стоит упускать очередной шанс стать ближе к Тэ, и звонит в дверной звонок, пробегаясь нервно пальцами по небольшому пакетику в его руках.
А дверь как-то резко открывается, что Чонгук и не успевает морально подготовиться от слова совсем, встречаясь с полусонным взглядом, чей владелец поправляет взъерошенные волосы, а потом выдает хриплым ото сна голосом:
— Какого лешего? — Тэхену невесело от сюрприза Намджуна, ибо тот предупредил, что заедет домой САМ, а тут вместо него младший, который судорожно вдыхает запах. — Чертов хен, — сжимает пальцы омега, ощущая снова смазку, начинающуюся потихоньку выделяться.
— Тэхен, — зовет по имени старшего Чон, позабыв моментально о причине пребывания около его квартиры.
— Давай уже то, что принес, и вали, — ворчит Тэхен, облизывая губы и стараясь не делать лишнего вдоха аромата альфы, который заполнил не только легкие, но и пропитался в стены лестничной площадки, постепенно прокрадываясь в квартиру.
— Что между нами? — смотрит серьезно Гук, толкая старшего в грудь, вводя того в ступор, и проходя во внутрь, не волнуясь о своей беспардонности, прикрыв за собой дверь. — Я-то думал, мы встречаемся...
— Ничего и ты сейчас не вовремя, — проговаривает Тэ, нахмурив брови, наблюдая за тем, как пакет приземляется на близ стоящую тумбочку, и вздрагивает от ладони на своем плече.
Чонгук заглядывает в глаза, сокращает расстояние между лицами, почти что касаясь губами бархатистой кожи щеки, отчего по всему телу у старшего разливается что-то непонятное, сворачивающее всю душу наизнанку, и тихо спрашивает:
— Я тебе не нравлюсь? — ладонь опускается, немного сжимая сквозь ткань кожу, и останавливается на талии, выбивая из легких Кима тяжелый вздох. — Тогда почему целовал меня? — оттягивает альфа за волосы старшего, обдавая губы своим дыханием.
Омега потерял себя во времени, которое, кажется, потрескалось от близости, не ожидающей ни капли, отдавая звоном в уши. Да, он признал давно, что этот парень ему нравится, но тот сам после поцелуя куда-то пропал в плане приставаний и не приближался больше ни на метр, отчего и ненависть никуда не отступила.
— Ты ведь хочешь меня, — вполне утвердительно шепчет Гук, опустив вторую руку на поясницу старшего, притягивая к себе ближе и соприкасаясь телами плотно. Он ощущает, как все внизу живота сворачивается, возбуждая и снося крышу еще больше.
— Чонгук, ты придурок, — вздыхает Тэ, прикусив губу и сходя с ума от чертовой близости и запаха. Он поддается бедрами вперед уже самостоятельно, хватая того за плечи и выпуская жалобное мычание прямиком на пухлые губы, которые не дают себя поцеловать. А младший сжимает бедра омеги, заглядывая в затуманенные глаза, выжидая чего-то и медленно умирая от нарастающего возбуждения.
— Ненавижу, ненавижу, — вторит еле слышно Тэхен, почти нависая на альфе, — но так сильно хочу, — шепчет он, зацепившись пальцами за чужой подбородок и резко притягивая ближе, впиваясь в губы и в момент ощущая расцветающую улыбку.
Оба растворяются в поцелуе, отдаваясь эмоциям, которые переполняли долгие годы. Чонгук ведет их в спальню омеги, местонахождение которой запомнил, пока жил здесь. Проворные пальцы избавляют альфу от толстовки, а губы так и не отрываются от чужих, терзая до кровоточащих ранок и лаская полость рта языком, забывая о здравом смысле, пока все тело обдает пламенем, в котором Тэхен сгорает, не оставляя за собой даже пепла.
Опустив Тэ на кровать и избавив того от одежды, Чонгук изучает тело старшего, расцеловывая каждую выпирающую косточку, выискивая подушечками пальцев эрогенные зоны и запоминая в парне абсолютно все от возбуждающего взгляда до появившегося румянца.
Омега пытается стянуть лишнюю одежду с Гука, что выходит из ряда вон, но младший помогает, оставшись после на ровне с Тэ, который жмется горячим телом и скулит, прося сделать что-то большее. А Гук ощущает их перемешанный и опьяняющий запах, который выводит из колеи, и шумно выдыхает через нос, вновь упиваясь сладким поцелуем, а свободной рукой пробирается к ягодицам, собирая выделяющуюся смазку и проникая одним пальцем в пульсирующий проход, раздвигая узкие стенки шире.
Поцелуй смазывается из-за глухого стона, и старший мечется по покрывалу, сжимая в тисках кожу на лопатках альфы, стараясь насадиться глубже из-за невыносимого зуда. Чонгук предпринимает попытки контролировать себя, чтобы не сорваться, и растягивает омегу, дабы не сделать больно, но что-то ломается и с треском разбивается, когда Тэхен томно произносит, задевая губы своими:
— Ненавижу, но люблю, — слышит Гук, чувствуя, как миллион покалываний проносится по телу, а длинные пальцы зарываются в волосы, пропуская патлы сквозь. — Пожалуйста, Чонгукк-и, — на одном выдохе умоляет тот, словно не в этом мире, ощутив, как пальцы покидают нутро, отчего желания прибавляется только в несколько раз больше.
Чонгук размещает остатки естественной смазки по члену, которая разносит цветочный аромат по всему помещению, забиваясь в ноздри, и разводит ноги старшего шире, подхватывая под бедра. Тот, в свою очередь, льнет губами к лицу альфы, и когда чувствует слабый толчок, то задыхается, начиная скрестись ногтями по чужой спине. Альфа входит плавно, и только подождав минуту, давая привыкнуть, начинает толкаться не спеша, отвлекаясь на развязный поцелуй и ловя стоны, заглушая их, боясь слететь с катушек раньше времени.
У Тэхена перед глазами все плывет, и он наслаждается теснотой между их телами, водя ладонями вдоль и поперек по широкой спине, не зная куда их деть; зарывается в волосы, оттягивая, пока целует, а после судорожно дышит на ухо Чонгуку, блаженно прикрыв глаза, пока тот с каждым разом ускоряет темп, и стонет, повышая голос на октаву и накаляя витающую атмосферу в спальне.
Альфа мнет руками ягодицы старшего и размашисто толкается в расслабленного Тэ, из уст которого срываются звучные стоны, и тот поддается бедрами навстречу, доводя уши младшего до микрооргазмов только благодаря своему голосу, а рукой дотягивается до собственного возбуждения, сжимая головку пальцами и подстраиваясь под чужой темп.
Сплетя языки в еще одном безумном танце, Чонгук сдавленно мычит в поцелуй и, сделав еще пару толчков, изливается на живот омеги, который тут же тянет гласную, марая и свой, и чужой в собственной сперме. Не успев отдышаться сполна, Чон притягивает за подбородок Кима и призывает к тягучему поцелую, сминая медленно алые губы.
— Надеюсь, теперь ты понял, что только ты мне и нужен, — тихо произносит Гук, оторвавшись от пленительных губ и заглянув в приоткрытые глаза, на что Тэхен только слабо улыбается, оказавшись в чужих объятиях.
После ужина, Чонгук и Тэхен сидят на диване в гостиной, в кромешной тьме, где мелькает лишь свет от телевизора и различные цвета от огоньков на украшенной елке, стоящей поодаль.
Гук обнимает одной рукой примкнувшего к его боку Тэхена, кажется, потерявшего давно суть тв-шоу, крутящего на одном из каналов, и опустившего голову на плечо младшего, а за окном видно, как падают с неба хлопья снега, окрашивая улицы в белоснежный цвет, отчего на душе слишком уютно и даже не верится, что прошло столько лет, как Гук может спокойно обнимать старшего, будто еще только вчера подкидывал тому в школьный рюкзак шоколадки и цветы.
Невольно альфа приобнимает Тэ сильнее, зарывается в макушку носом, пропуская в легкие запах роз, и переплетает свободной рукой пальцы с тэхеновыми, спустя время ощущая, как сжимают в ответ.
Для Чонгука и Тэхена не нужны какие-то слова, благодаря которым они могут высказать, что чувствуют друг к другу, ведь за них это неплохо делает и язык тела, от которого внутри все взрывается, словно открывается собственный фестиваль фейерверков, и становится также будоражаще.