НАСТОЯЩЕЕ
— Что значит «оба», Имс? — спрашивает Артур с таким искусственным спокойствием, что в сердце Имса разгорается даже не вина, а жалость. Артуру — с его преданностью — оказаться обманутым всеми членами команды, друзьями… — Вы оба пошли к объекту? Имс расправляет складку на покрывале — медленно, тщательно. Он очень осторожно подбирает слова. — К объекту пошел Кобб. Он договорился с Базанте, что вскроет ложный сейф и передаст клиенту дезинформацию. Собирался два раза получить деньги за одну и ту же работу. — Он не… — Артур захлопывает рот, даже не начав свою речь в защиту Кобба, но Имс вспыхивает сразу же — быстро и ярко, как бенгальский огонь. — Он не поступил бы так с тобой, это ты хочешь сказать? — и он знает, что лучше бы убрать сарказм, что доводить Артура сейчас — не самая умная политика, но ничего не может поделать с этой застарелой обидой, — никогда бы не кинул команду? Или то, что ему нужны были деньги, оправдывает все? Артур разглядывает покрывало. Он не спорит, но Имс не думает, что это из-за отсутствия аргументов. — А ты? Тебе тоже нужны были деньги? — безучастно спрашивает Артур, и Имс почти ощущает стальные зубья капкана, раздирающие его плоть. — Я… — он облизывает губы, сглатывает, но это нисколько не помогает избавиться от сухости в горле. — Я не просил денег. Я только рассказал клиенту про двойную игру. Я не знал, что он решит избавиться от нас всех. — Ты хочешь сказать, что сдал нас даже не ради денег? — в голосе Артура звучит недоверие. Он выглядит преданным. Разрушенным. А Имс чувствует разрушенным себя. Он недооценил степень привязанности Артура к Кобба. А может, и дооценил — в конце концов, он не зря всегда боялся этого разговора. Кажется, из всего рассказа Артур уловил только предательство Имса — а предательство Кобба пропустил мимо ушей. Какая ирония. — Я сдал не тебя, — настаивает он, уже зная, что все, что он скажет, не имеет никакого смысла. У Артура всегда был этот фильтр, это избирательное видение ситуации — в пользу Доминика. — Я хотел избавиться только от Кобба. И я бы не пошел на это, если бы он не продал всех нас! Имс чувствует, что оправдывается. Но у него на самом деле нет ничего, кроме оправданий. Артур хмурится — Имс знает, уверен, что сейчас Артуру очень больно, что после того, как он несколько лет считал Имса предателем, понять, что Доминик тоже кинул его, очень страшно и гадко. — Не нужно лицемерия, Имс, — Артур выдергивает из своего позабытого компьютера небольшую черную флешку, рассеянно крутит ее в руках, изо всех сил стараясь сделать вид, что предмет их разговора — что-то незначительное, обычный рабочий момент или биржевые котировки. Ничего личного, — ты ничего не сказал мне. Вместо этого ты слил все клиенту, а потом сбежал, чтобы нас могли убить. Имс задыхается от возмущения. Протянув руку, он вырывает флешку из пальцев Артура и отбрасывает прочь. Он хочет, чтобы Артур наконец посмотрел на него. — Я сбежал, потому что испугался! — резко говорит он. — Там, во сне, когда ты показал мне фото — я растерялся. Не знал, что сказать. Я понятия не имел, что произойдет перестрелка! Неужели ты думаешь… — он обрывает фразу посередине. Ну конечно, Артур думает именно так. — Я бы никогда не ушел, если бы знал, что произойдет. Мне просто нужно было время… — У тебя его было достаточно, пока я был в больнице. И это, само собой, тема, на которую Имс предпочел бы не говорить. Складки на покрывале снова полностью поглощают все его внимание. — Мы договорились, — еле слышно говорит он — и как будто снова ощущает пальцы на своем горле — пальцы, которые в этот раз не ослабят давления и не дадут ему вдохнуть. — Вы договорились, — голос Артура звучит совсем бесцветно, и Имс так и не решается поднять взгляд и посмотреть ему в лицо. — О чем? — Я промолчу, если он промолчит, — Имс почти хочет, чтобы Артур его придушил. — Я боялся, что если скажу правду, ты мне не поверишь. И я действительно обокрал тебя тогда, в начале… Артур молчит. — Ты прав, — произносит он после долгой — мучительно долгой — паузы. Имс вскидывает голову, не позволяя надежде пустить ростки и зазеленеть. — Ты прав. Я тебе не верю. Имс в немом отупении следит, как Артур слезает с кровати — медленно и нарочито осторожно, будто у него болят все мышцы, все кости, — как поднимает свой ноутбук и вылавливает из-за тумбочки флешку. И только когда он разворачивается к двери, Имс отмирает. — Погоди! — торопливо просит, требует он, вскакивая и хватая Артура за локоть, даже не думая сейчас, что Артур вполне может заехать ему этим локтем в солнечное сплетение. Да что там, он был бы рад насилию, любому конфликту, скандалу, ссоре! Чему угодно — лишь бы не этому тихому уходу. — Пожалуйста!.. Имс не знает, что добавить. Как найти верные слова. Весь его дар, его гениальность, актерское мастерство и годы опыта — все это уплыло куда-то, исчезло вдруг, и он на короткие — но решающие — мгновения превратился в того зеленого новичка на первом серьезном задании, который влюбился в объект и наделал глупостей. А теперь — теперь он умудрился потерять даже те крохи доверия и симпатии, что у Артура еще оставались к нему. — Я никогда не предавал тебя, — говорит Имс с отчаянным жаром утопающего. — Никогда. Я бы сдал Кобба, не моргнув глазом, и я действительно надеялся, что с ним… что-нибудь произойдет. Потому что рано или поздно он тебя погубит, и потому что я его ненавижу, и потому что он меня ненавидит. Но я никогда не собирался причинить вред тебе. Я сделаю все ради тебя. — Все? — спрашивает Артур, рассматривая Имса с неожиданным вниманием. Но, по крайней мере, он не пытается вырваться и уйти. Имс кивает. — Тогда дай мне время. Мне нужно решить, что делать. Мне нужно заняться работой, не отвлекаясь на все это, — он поводит рукой, образно изображая мелодраматический сериал, в который превратилась их жизнь. — И когда я решу — прими мое решение, даже если тебе оно не понравится. Хорошо? Имс знает, что Артур хочет слышать только положительный ответ. Что сейчас лучше его не злить. Что маленькая ложь может смягчить даже самое гранитное сердце. Но он больше не будет врать. — Нет, — твердо говорит он. — Что бы ты ни решил — я не сдамся. Артур уходит, не ответив.***
Артур не думает о своей личной драме, обсуждая с Сайто детали его участия в операции. В конце концов, он пережил эту драму несколько долгих и насыщенных событиями лет назад, к чему возвращаться к отболевшему и почти отмершему чувству? Артур убеждает себя в этом с такой страстью, что почти верит — а потом Имс проходит мимо, по пути протянув Сайто какие-то бумажки, и хладнокровие Артура вновь разваливается на куски. Он чувствует себя, как при выбросе, только то, что длится обычно доли мгновения, сейчас тянется, и тянется, и тянется бесконечно. Имс смотрит на него — с ожиданием, Кобб смотрит на него — с опаской, и даже Ариадна, кажется, смотрит на него — со странным жадным нетерпением. Артур не знает и не хочет знать, что на самом деле о нем думает эта девочка. Что он хочет знать — это почему предательство Имса ранит гораздо больнее, чем предательство Дома. Почему он готов простить Доминика с его влюбленностью с Мол, с его эгоизмом и гордыней, с его равнодушием к Артуру, — но не может выкинуть из головы обман Имса. Артур так глубоко загнал собственные раненые чувства, так надежно смирился с невзаимностью и ложью, так привык не доверять, что кажущаяся искренность теперь пугает его. У них был всего лишь секс. Три года они просто работали — редко вместе, часто порознь, просто встречались иногда и трахались, просто выпивали время от времени, но никогда не напивались достаточно, чтобы сказать что-нибудь лишнее. Это было комфортно. Болезненно иногда — как ссадина, заноза, полузатянувшийся порез, — но стабильно. Делая пометки прямо на картонном макете Ариадны, Артур все еще пытается не лезть пальцами в открывшуюся рану. Когда Имс перестает критиковать его работу, перестает задавать едкие вопросы и намекать на отсутствие воображения, когда прекращает по ночам приходить в номер к Артуру — Артур делает вид, что хотел именно этого. Может, говорит он себе, может быть, Имс действительно решил дать ему пространство. Оставить в покое. Может быть, понял, что Артур больше не поведется на его обещания. Может, после того, как правда открылась, игра потеряла для Имса смысл. Может быть, Артур даже не испытывает по этому поводу опустошения. Когда Кобб говорит, что Ариадна поедет с ними, Артур не возражает. Проекции позаботятся о ее выбросе сразу же после погружения, зачем ему забивать голову еще и этим? Ариадна даже не умеет пользоваться оружием. Когда стюардесса приносит ПЭСИВ, Артур секунду колеблется — не предупредить ли Кобба о милитаризации? Но ему не хочется сейчас вступать в долгие препирательства и объяснения, а Имс и он сам будут хорошо вооружены, и, в конце концов, какая разница? Кобб ни за что не отменит операцию: слишком многое стоит на кону. А потом они погружаются в разум Фишера, и там дождь, и поезд на улице, и стрельба — и Кобб снова обманывает его, но в этот раз не ради Мол, не ради будущего, своей мечты, не ради самого Артура, как он всегда утверждает. Ради призрака. Дом обрекает его — их всех — на смерть ради призрака, тени. И почему-то Артур даже не чувствует гнева. Он равнодушно выслушивает обвинения, потому что, конечно, кто-то всегда должен быть виноватым в обмане Кобба, обмане Имса, обмане их всех, и этот кто-то обычно Артур. Он слушает и что-то отвечает, продолжая думать, что именно сегодня ни в чем не винит Дома. Не злится. Даже не обижен. Дом мечтает вернуться в прошлое, а Артур… Артур никогда не был приоритетом. И только тогда Артур чувствует, как тяжесть, которую он не замечал годами, начинает давить на плечи, как руки становятся тяжелыми и неуклюжими, воздух вокруг — холодным, липким и душным. Впервые за много лет Артур хочется сдаться. Он совсем не мечтает попасть в Лимб и уж тем более не хочет умереть, но всего этого слишком много, и он действительно не предупредил о милитаризации, и их клиент уже истекает кровью… — Артур! — Имс дергает его винтовку на себя, заставляя Артура вынырнуть из своего транса — надо же, он, оказывается, в кого-то стрелял, и даже, кажется, попал. Осталось только понять, что он делает тут, в задней части склада, когда все, кого он должен защищать, спереди. — Артур, послушай меня, послушай! Глаза у Имса блестят, будто у него жар, и Артур ловит себя на движении, только когда прижимает пальцы к его лбу. Прохладный. Артур роняет руку и даже не думает извиняться. — Что? — спрашивает он. — Что тебе нужно? Имс наконец-то перестает тянуть его за винтовку. Вместо этого он хватает Артура за плечи и встряхивает. Не то чтобы Артуру нравилось, когда его трясут, но сейчас он не возражает. Имс привязывает его к реальности получше тотема — и вся ирония ситуации в том, что тут совсем не реальность. — Нужно придумать, как выбраться, — шипит Имс, и его слова вдруг магическим образом пробиваются сквозь гипноз Артура, и тот встряхивается, приходя в себя. — Мы должны спастись, Артур. Любой ценой. Любой ценой, с внезапной остротой думает Артур. Да, он хочет спастись. Но правда в том, что даже любой ценой спастись они не могут — они тут в ловушке, погребены под слоем сомнацина и дождя, и кто-то из них к концу часа обязательно окажется в Лимбе. — Мы не можем выбраться, — признает он вслух и наслаждается металлическими переливами серого цвета в глазах Имса. Серый — цвет разочарования. — Нам придется сделать работу, это единственный путь наверх. Имс смотрит на него несколько тягостных секунд, потом неохотно кивает: — Тогда мы сделаем работу. И мы поговорим об этом, — он не смотрит в направлении Кобба, и Юсуфа, и испуганной Ариадны, и умирающего Сайто, — наверху. Они поговорят, думает Артур. Наверху. А потом думает — а будет ли это «наверху»? В любую секунду каждый из них может исчезнуть, пропасть. Если с Имсом случится несчастье, Артур узнает об этом только в конце операции. Если несчастье постигнет их обоих — они вообще никогда не узнают о судьбе друг друга. Артур вдруг чувствует это — холодное, острое, гадкое. Почти незнакомое — непривычное — чувство. Панику. Страх накатывает на него с такой силой, что Артур отшатывается — и только в этот момент понимает, что Имс продолжает держать его за плечи. Не отпускает. И решение, которое час назад казалось таким сложным, выбор, который представлялся совсем неочевидным, теперь обрушивается на Артура во всей своей кристальной, ослепительной простоте и ясности. Он влюблен. Поэтому он в свое время — после «предостережения» Дома — положил фотографии в конверт и не открывал его — никогда, ни разу. Поэтому — после бардака, в который превратилось дело Базанте, — проглотил обиду и пару обезболивающих пилюль и пошел домой к этому придурку в тот же день, когда с его ран сняли швы. И поэтому он не может промолчать. Артур никогда не опускался до разборок на работе, но все бывает в первый раз. Или в последний, как поглядеть. — Я просто хочу, чтобы ты знал, — он торопливо выталкивает слова. — Совсем не важно, доверяю я тебе или нет. Имс, доверие тут не главное. Имс медленно моргает. Он не понимает, но Артура это совсем не беспокоит. — А что главное? Вместо ответа Артур обхватывает его голову ладонями, притягивает к себе и целует в губы, будто это и в самом деле их последний поцелуй. Если Артур закончит в Лимбе, он хочет, чтобы первые пару десятков лет ему было о чем вспоминать.***
Комната отеля, залитая ярким калифорнийским солнцем, кажется Имсу совсем безликой — ни живые цветы, ни крики чаек снаружи не могут развеять это странное впечатление. Обычно Имс даже не обращает внимания на обстановку в гостиничном номере — все равно он в нем только спит. Но сейчас незначительные, казалось бы, детали навязчиво лезут в глаза. Имс не распаковывает вещи. Не принимает душ. Он садится на край кровати, складывает руки на коленях и ждет — сам не знает чего. А потом в дверь стучат, и ожидание заканчивается. Артур улыбается ему, как будто на самом деле счастлив; в его глазах, в развороте плеч, в краях улыбки Имс видит то, что никак не ожидал увидеть — облегчение. Артур как будто решил для себя что-то, и теперь чувствует себя гораздо лучше, чем прежде. А может, это просто конец работы. — Думаю, нам стоит отметить, — предлагает он — и все еще улыбается светло и радостно. Имс тонет в этой улыбке. Конечно, он тоже считает, что нужно отметить, — да разве он сможет сейчас сказать Артуру «нет» на любое предложение? — Конец работы? — уточняет он и тянется к телефону. Но Артур отбирает у него трубку и возвращает ее на рычаг. Толкает Имса — мягко, но настойчиво, — пока тот не садится вновь на кровать, все еще не понимая, что, черт возьми, тут происходит — и в реальности ли он. Проверить тотем Имс не успевает, потому что губы Артура оказываются на его губах, рот Артура — горячий и жадный — опьяняет, и на самом деле Имсу безразлично сейчас, в реальности он или нет. Если это Лимб, то этот Лимб довольно добр к Имсу. — Конец работы мы тоже отметим, — хрипло говорит Артур, оторвавшись только затем, чтобы сбросить пиджак и расстегнуть пуговицы на жилете, — но потом. Мгновение спустя он на коленях у Имса, полуголый и возбужденный, и прижимается голой кожей к затянутой в хлопок груди Имса. И почему-то именно это приводит Имса в себя. — Давай поговорим? — жалобно предлагает он, слегка отстраняясь и заглядывая Артуру в глаза. — Пожалуйста, Артур, давай поговорим? Это… это что, какой-то прощальный секс?.. Его голос прерывается, потому что да, Артур мог бы так поступить. Мог бы прийти к Имсу, раздеться и получить свое, а потом перерезать эту связь без жалости и сожаления. Артур тяжело дышит и смотрит на Имса с заметным раздражением. Имс хорошо знает этот взгляд: «Кто-то только что сморозил глупость, но я слишком хорошо воспитан, чтобы сказать об этом вслух. А, нет, не слишком…» — Ты идиот, — говорит Артур и весьма ощутимо дергает Имса за волосы. И Имс вдруг тоже это чувствует — облегчение. Если Артур называет его идиотом, то он все еще в реальности, а реальность все еще на месте, — какой, нахрен, прощальный секс, Имс? И это ты утверждал, что никогда не сдашься? — он презрительно фыркает, но не слезает с Имса и не делает никаких попыток отстраниться. — Все такой же врун. У Имса подрагивают руки, и он сцепляет их на талии Артура. Для поддержки. Исключительно. — Но почему… У Артура в заднем кармане брюк вибрирует телефон. Тот достает мобильник — Имс крепче сжимает пальцы, когда Артур поворачивается, потому что в своих приталенных костюмах он выглядит как юноша, но на деле весит прилично, а Имс не хочет его уронить. Быстро взглянув на табло, Артур беззаботно отбрасывает телефон куда-то в направлении своей одежды. — Ты не ответишь? — спрашивает Имс внезапно севшим голосом. Он успевает увидеть, кто звонил. Артур качает головой и снова улыбается. — Возвращаясь к твоему вопросу, — и он обнимает Имса за плечи, заглядывая в глаза с таким пристальным вниманием, что тому становится жутко и легко одновременно, будто он хрупкий воздушный шарик и вот-вот улетит. Или напорется на гвоздь, — потому что я в тебя влюблен. Но если ты еще раз злоупотребишь этим — тебе конец. И Имс не находит, что ответить. Потому что — конечно — слова тут излишни.