Ведунья

Едва минуло полнолуние, как в дом Зореславы вновь вошел Радимир — пришел по утренней заре. Распахнул широко дверь, принеся с собой звон оружия и свежесть весеннего луга. Улыбнулся широко и ясно, приветствуя хозяйку. — Зоренька… Зореслава зажмурилась. Странно, непривычно как-то затрепетало в груди. Застучало взволнованно. Она вручила ему оберег для матери, безуспешно силясь согнать румянец яркий со щек, и добавила к нему еще один. — Это тебе, — проговорила она, став серьезной. — Не снимай его. Я вижу беду. Радимир вгляделся внимательно в ее черты. Заглянул в глаза, едва заметно хмурясь, и, не говоря ни слова, надел оберег на шею. Зореслава облегченно вздохнула. — Я приеду еще, — сказал. На том и расстались. А лето меж тем вступало в свои права. Наливались соком молодые травы, готовясь отдать силу людям. Все чаще уходила в поле да в лес Зореслава. Травы целебные искала, заготавливала их впрок. Вот в лесах сухих, на опушках да на полянках, боярышник зацвел кроваво-красный. По сухой погоде, как сошла роса, пошла она собирать цветки, чтоб потом, коли будет нужда, лечить кому-то захворавшее сердце. По пути набрала нежных цветков василька синего. Тоже пригодится — жар унять, раны вылечить или аппетит вернуть. Нарвала, разобрала дома да сушить положила, а сама думает — земляники ведь тоже запасти надо, листьев и ягод. Поутру, убедившись, что солнце выглянуло, вновь пошла Зореслава в лес, туда, где накануне алые ягоды видела. Идет Зореслава, под нос тихонечко напевает, соловьям и иволгам подпевая, а сама меж тем примечает и бережно обирает ягоды. Осторожно, чтоб сухие и не мятые были. Дома после разложила их на деревянной доске в тени, под навесом, а после в холщовые мешочки все убрала. При кровотечениях кому пригодится, или еще что в организме разладится. Пусть лежат. Поутру вновь пошла, захватив лопату, на луг — корней одуванчика накопать. Глядь — а там, где недавно береза молодая стояла, пенек торчит. Опечалилась Зореслава, опустилась на колени. Загубили дерево. «Надо выкопать», — подумала Зореслава и, перехватив лопату поудобнее, принялась за дело. Сельский мастер потом что-нибудь сделает из него; и  духи довольны будут, что превратился погибший безвременно ствол во что-то полезное. А одуванчиков она все же набрала на следующий день, приметив заодно, какая еще трава вскоре поспеет. Много дела летом, ох много. А тут еще из деревни мужики пришли. — Совета просим. Сел староста, глаза в пол упер, бороду сивую всклокоченную огладил. — Вот какое дело, Зоренька, — начал он. — Затеяли мужики дом строить. Уж и деревьев запасли. Все как положено рубили, душу древесную наперед задобрив. Место подобрали для избы. От дорог вдали, костей никаких рядом не было. Ничего худого как будто. А как стали по хлебу гадать — глядь, а он развалился. Разложили камешки по углам будущего дома, через три дня глядят — а они все раскинуты. Староста пожал плечами с недоумением. — Может глянешь, что приключилось, Зоренька? Впрямь ли что худое? Или кто шалит? Зореслава степенно склонила голову. — Посмотрю. День нахмурился. Затянуло небо серой пеленой, подул сырой ветер. Травы пригнулись к земле. Зябко поежилась Зореслава, обведя поле взглядом. «И впрямь, не к добру это все». Зашептала Зореслава, обращаясь к богам, прося поддержки. Сделала два шага вперед, да так и замерла, будто корни в землю пустив. В уши ей ударил истошный девичий крик. Смотрит молодая ведунья и видит, как бежит, голову сломя, девушка. Еще девочка почти. Косы по спине, по лицу бьют. Лицо и руки все исцарапаны, спотыкается, оглядывается, в ужасе глаза распахнуты. А по следу ее несется волк. Покачала головой Зореслава, пристально глядя на ожидающих мужиков. — Не будет здесь стоять дом, — проговорила тихо. — На этом месте волк девочку задрал. Ее нашли через три дня, да поздно было. Те переглянулись встревоженно. — А мы и не знали. — Давно это было. Ищите другое место для дома. Ответила и пошла прочь, не оглядываясь более. Скорым шагом направилась к святилищу и, припав к богам, склонила голову, прося поддержки и покоя душе. Беззвучно заплакала, и от слез непролитых будто колокольцы зазвенели, аромат медвяный вокруг распустился. Поглядела Зореслава и увидела, как сквозь тучи робкий золотистый луч пробился. Погладил по голове, пощекотал осторожно, будто играя. Улыбнулась Зореслава, и вновь спокойно стало у нее на душе. Прошла глухая тоска. Прошептала девушка слова благодарности: — Спасибо, Лада. И поспешила домой. Будто что-то незримое потянуло...