Тьма исправляет то, что не исправил свет И. Бродский
Эллиотт отказался идти с Сантаной и Себастианом в кафе, потому что там был Адам, а он не был готов встретиться с ним. Почему, спросите вы? Да потому что впервые за всё своё существование Эллиотту было стыдно! Чёрт возьми, демону стыдно! Докатились. Конечно, он об этом никому и никогда не скажет. Мрачные стены давили на голову, и Гилберт больше не мог находиться в квартире и, схватив пальто, он вышел на улицу. Холодный вечерний воздух покалывал кожу, заставляя ее сушиться и трескаться в особо чувствительных местах. Он закурил сигарету, чтобы успокоиться, но его руки предательски дрожали. Весь день Адам не выходил из его головы. Вчера каждое действие казалось Эллиотту правильным, а сегодня он уже сомневался. Может, им с Адамом стоило узнать друг друга получше, а не ложиться в кровать, как все остальные. И почему он раньше об этом не подумал? Хантер, Себастиан, Сантана и Бриттани знали друг друга больше века, да и до того вели спокойную земную жизнь, в которой было возможно всё. А Эллиотт всё испортил. В принципе, как и всегда, ничего удивительного. Рядом с ним проходил какой-то наркоман и, кажется, попросил дозу. Эллиотт не был бы демоном, если бы не дал человеку того, что тот просит. Надо же пополнять ряды заблудших душ. На улице было чертовски душно, что служило предвестником дождя. Гилберт докурил сигарету, когда проходил мимо переулка, из которого доносились всхлипы. Почему они кажутся ему такими знакомыми? Мозг работал отдельно от тела, и пока он думал, ноги сами вели его в сырую темноту. Когда он увидел парня в переулке, то его дыхание сбилось, а ноги подкосились. Перед ним на земле, весь в крови лежал и плакал Адам. Его Адам. Эллиотт бесшумно упал на колени рядом с ним и провёл рукой по бронзовым волосам. Его голубая шапочка лежала под головой. От прикосновения Адам дёрнулся и посмотрел в сторону незнакомца. — Эллиотт? — Сквозь слёзы прошептал ангел. — Ч-что лучилось? — Эллиотт всё никак не мог прийти в себя от шока. — Что они с тобой сделали? — Он перевёл взгляд на спину мальчика и забыл, как дышать. Его крылья. Их не было. Вместо них красовались две огромные кровоточащие небрежные раны. — Из-за тебя! — Закричал Адам, резко садясь на землю. — Это всё из-за тебя! — Он замахнулся, чтобы ударить демона, но тот ловко проскользнул под рукой ангела и обнял его, прижимая ближе к себе. — Что они сделали? — Внутри Эллиотта начинала закипать злость, и он прижал к себе своего мальчика сильнее. — Они на живую вырвали мне крылья. — Заплакал Адам, утыкаясь в шею демона. — Мне так больно, Эллиотт, так больно. — Уроды. — Процедил сквозь зубы Гилберт. — Тебе нужно ко мне и это не обсуждается! — Он взял шапку с асфальта, прижал парня ещё плотнее и, закрыв глаза, переместил их в квартиру. Гилберт положил Кроуфорда на живот на диване и разорвал его белую футболку, чтобы ткань не прилипала к ранам. Демон подошёл к холодильнику и вытащил из него трёхсотграммовую баночку с белой жидкостью и шприц. — Что за…? — Адам попытался повернуть голову, но руки Эллиотта ему этого не позволили. — Раз ты сейчас как человек, то и лечить я тебя буду соответствующе. — С чего ты взял, что у меня нет сил? — Пробурчал Адам. — Я знаю, что вся сила сосредоточена в крыльях. Милый, я не первый век живу. — Эллиотт смочил ватный диск перекисью и приложил к ране. Адам зашипел, но демон подул на рану ледяным дыханием, которое успокоило кожу. — Я дообрабатываю раны, а потом будет немного неприятно, но нужно, чтобы остановить кровь. — Проинформировал Гилберт, проводя пару раз мокрым диском. Он взял в руки шприц и набрал в неё белой жидкости, а потом ввёл её по неровным краям раны. Адам тихо дышал, и Эллиотт догадался, что мальчик уснул. — Alius erit mihi dolor. * — Прошептал Эллиотт, дорисовывая овал кровью на шее парня. Так оставлять дело он не намерен. Адам не заслужил такого обращения. Не его вина, что Гилберт скотина. Сейчас лопатки демона горели адским огнём, вот кто-кто, а Эллиотт знает, какую боль причиняет адский огонь. Но он вытерпит, всё вытерпит и вернёт справедливость в этот грёбанный мир. Накинув пальто на плечи, Эллиотт вышел на улицу, предварительно запечатав дверь очередными противоангельскими знаками. Может, он сошел с ума, может, решил покончить жизнь самоубийством, но так или иначе сейчас он направлялся в близлежащую церковь. Святая вода его не берет, у всех желтоглазых на нее иммунитет, поэтому бояться особо нечего. Он точно знал, что найдёт там правую руку Господа — архангела Сью Сильвестр. Кремовое здание находилось в одиннадцати кварталах от их дома, и Гилберт уже стоял напротив коричневой дубовой двери. Дышать становилось всё труднее, веки тяжелели, а кожа неприятно зудела. — Ради Адама. — Прошептал он и, толкнув дверь, вошел внутрь. Запах ладана, вырвавшийся из белого помещения, ожег легкие демона. Эллиотт на пару секунд прикрыл глаза, сжал кулаки, и, открыв пожелтевшие глаза, ступил дрожащей ногой на чёрно-белый кафель, который напоминал шахматную доску. Три ангела у алтаря смотрели на него глазами, полными удивления. Каждый шаг отдавался дикой болью в ногах, спине и руках. Голова болела и кружилась от сладкого, противного запаха церкви. Все краски плохого состояния дополняла боль Адама, которая нещадно жгла лопатки. Когда, наконец, Гилберт добрался до конца церкви, то положил руки на купель для крещения, чтобы удержаться на весу. Он тяжело дышал через рот, пот стекал по всему его телу чуть ли не водопадом, глаза закрывались в попытке потерять сознание, но этот демон был не из тех, кого можно было сломать какой-то церковью. — Зовите Сью Сильвестр сюда. — Прохрипел он, но не получил ответа. — Живо! — Рявкнул демон, и ангелы дернулись. Один из них убежал за алтарь. Вскоре оттуда появилась женщина в белом одеянии и с короткой стрижкой. Конечно, Эллиотт мог бы рассмотреть детально её наряд, если бы ему не было так плохо. — Впервые вижу такого глупого демона, что не так со свитой Хаммела? — Женщина направлялась к Эллиотту. — Дай Адаму новые крылья, Сью. — Как можно увереннее произнес Гилберт, шумно сглатывая и ощущая спиной появление ещё двух архангелов. — Он получит их через пятнадцать человеческих лет, когда отрастит. — Бесцветным тоном ответила Сью. — Куда же делось ваше сострадание к жертвам изнасилования? — Гилберт сильнее навалился на купель. — Он добровольно лёг в постель с демоном. — Сью встала по другую сторону купели, заглядывая в желтые помутневшие глаза демона. — Никогда не видела, чтобы насиловали так нежно. — Ах ты грязная извращенка, подглядывать нехорошо. — Расплылся в улыбке демон. — Вот только проблема в том, я не могу насиловать грубо того, кого люблю. — Выплюнул эти слова Эллиотт. — Где Адам, грязное животное? — Там, где ты не сможешь причинить ему боль. — Ухмыльнулся демон. — И будет там пятнадцать человеческих лет. — Меняю ключи от Врат Ада на новые крылья Кроуфорда. — Сью наклонилась ближе к демону. — Боюсь огорчить, но ключей у меня нет, и Адама ты не получишь. Я найду способ, чтобы отвязать его от Небес. — Гилберт оттолкнулся от купели и начал пятиться к выходу. — Не поверю, что у хранителя ключей нет самих ключей. — Сью развела руками. — Прости, как раз с утра отдал их белоглазому и красноглазой. — Оскалился Эллиотт, делая ещё пару шагов назад. — А зачем тебе ключи? — Где Адам? — Сью двигалась на него. — Благодаря этим ключам я уничтожу весь Ад. — Как я и сказал — ты его не получишь. — Гилберт кинул красный пакетик на пол, из которого повалил серый дым и искры полетели в разные стороны, обжигая кожу ангелов. — И до Ада ты не доберешься! — Убейте его! — Закричала Сью, наблюдая за тем, как демон на дрожащих ногах бежит к двери. Дверь была уже довольно близка, как перед Эллиоттом появился один из архангелов. Думаю, что тут будет лишним упомянуть о том, что архангелы в разы сильнее ангелов, а демон в церкви — существо слабое и уязвимое. Архангел замахнулся ангельским клинком, но Эллиотт чудом успел увернуться от лезвия, пытающегося распороть его грудь. Ещё один удар и снова поворот. Только не падать, а то всё будет потеряно. Резкая боль в боку подкашивает ноги, и Гилберт падает на колени. Удар со спины — низко. Да вот только ангелы всегда так играют. Эллиотт проводит рукой по боку: вся его рука в крови, воздуха в легких не хватает, и он запрокидывает голову. Стоящим на коленях перед ангелами он не умрет, ну уж нет. — Qui etiam movere, tempus est resistere**. — Прошептали пересохшие губы демона, и в ту же секунду мир начал двигаться, как в замедленной съемке. Он повернул голову назад и увидел, как на него с клинком в руках несется Сью. Борясь с дикой болью и жуткой слабостью, Эллиотт стал ползти к двери. Как бы жалко это не выглядело, но сил, чтобы встать, больше не было. Пол ожигал его ладони и остальные части тела. Когда он достиг цели, то уперся лбом в шершавую прохладу дуба. Конечно же, эти придурки её запечатали. Собственной кровью Эллиотт стал рисовать зигзаг с древними иероглифами вокруг. Действие заклинания подходило к концу, и Сью была уже близко, так как бежала чуточку быстрее. Закрыв глаза, глубоко вдохнув и собрав последние силы, Гилберт поднялся на ноги и ударил рукой дверь. Та открылась, и демон, навалившись на неё, выпал из церкви. Он собрал все двадцать ступеней, пока летел вниз. Каждый удар приводил его в чувство всё больше и больше. Когда он лежал на тротуаре, восстанавливая дыхание, дверь церкви открылась, и там показалась Сью. Она перепрыгивала через ступеньку, становясь всё ближе к Эллиотту. Тот рассмеялся, закрыл глаза, показал архангелу средний палец руки и исчез с улицы. Когда Эллиотт в очередной раз открыл глаза, то понял, что сидит, облокотившись на дверь своей квартиры. Рана от ангельского клинка - это вам не ножиком порезаться. Остатки серебра продолжают жечь кожу, а кровь всё никак не перестает идти. Гилберт поднял чёрную футболку - рана была глубокой, занимала полбока и выглядела паршиво. На демонах, как и на ангелах, всё должно быстро заживать, но, когда их ранят магическими предметами, эти раны заживают долго и жутко болят. Собрав остаток сил, Гилберт поднялся, открыл дверь и вошел в комнату. Но не успел он и шагу ступить, как к нему полетел встревоженный ангел. — Элли, что случилось? — Адам подхватил теряющего равновесие демона. — Ничего. — Сухо ответил тот и стал пробираться на подобие кухни. — Я вижу это "ничего" по твоему ранению. — Адам облокотил Эллиотта на стол возле плиты. — Что ты сделал? — Восстановил справедливость. — Хмыкнул Эллиотт. — Там в холодильнике в баночке плазма *** и шприц, не подашь? — Плазма? Серьезно? Ты её сам отделял? — Начал тараторить Адам, но всё же выполнил то, о чем просил демон. — Когда я был человеком, то страдал гемофилией**** и, став демоном, от этого не избавился. Плазма — недостающее вещество моего организма и поможет улучшить свертываемость крови… — Не надо переводить тему на медицину. — Перебил его ангел. — Я всё это и без тебя знаю! Скажи лучше, где ты был и почему ранен? — В церковь ходил. Думал, грехи замолить, пока не поздно. — Ухмыльнулся Гилберт и стал вводить себе плазму в кровь. — Что ты делал в церкви? — Сурово спросил Адам, скрещивая руки на груди. — И почему у меня не болят лопатки? — Ты так возбуждаешь, когда устраиваешь допрос с пристрастием. — Эллиотт улыбнулся и стал отходить от стола. — Твои лопатки не болят, потому что болят мои, и это не обсуждается, — он поднял указательный палец вверх, заставляя ангела закрыть рот, — а в церкви я был, чтобы достать тебе новые крылья к скорому времени, но Сью попыталась меня убить. — Гилберт хотел было сесть на диван, но получил звонкую пощечину. — Заслужил. — Ответил он, но не успел ничего сделать, потому что чужая ладонь прижалась к его пылающей щеке, а сладкие губы оставили лёгкий поцелуй на демонических губах. — Если ещё раз сунешься туда, то клянусь, я тебя убью голыми руками. — Адам обнял демона, но потом резко толкнул его на диван. Сам же ангел сел на колени, разводя ноги Эллиотта в стороны. — Ты что творишь? — Опешил демон, когда рука Адама легла на его полутвёрдый член, спрятанный под тканью. — Хочу отсосать своему смелому парню. — Ухмыльнулся ангел, расстёгивая штаны Эллиотта. — Тебя же накажут. — Гилберт не мог пошевелиться, наблюдая за тем, как Адам стягивает с него штаны. — А как они узнают? — подмигнул ему ангел. — Я этого раньше никогда не делал, но ты ведь поможешь мне? — Эллиотт судорожно кивнул головой, когда его боксеры поползли вниз. Вчерашний девственник, в прямом смысле этих слов, сейчас был горячее любого опытного любовника. Он уверенно двигал рукой, заставляя член демона твердеть всё больше. Адам посмотрел в желтые глаза демона и провёл языком по всей длине его ствола, а потом нежно захватил головку, лаская её языком. Эллиотт боролся с желанием положить руку ангелу на затылок и надавить, когда голова мальчика начала несмело опускаться. — Там… там, где не достаёшь ртом… помогай себе рукой… — выдавил из себя Эллиотт, — о, чёрт да… — застонал он, запрокидывая голову и цепляясь за обивку дивана. Адам постепенно ускорялся, пристально смотря на демона. — Если хочешь сделать «глубокую глотку», то расслабь челюсть, дыши спокойно и просто расслабь и… чёрт возьми… дай ему войти туда… — Эллиотт застонал, откидывая голову, а Адам выпустил его член изо рта и закашлялся, как и всегда бывает, когда делаешь это в первый раз. Но ангел с огромным удовольствием продолжил сосать член своего демона. — Адам… я близко… — простонал Гилберт, на что Кроуфорд просто ускорил движение до тех пор, пока Эллиотт не кончил ему в рот. Ангел поднялся с дивана и пошел сплёвывать это всё в ванную, пока демон посмеивался. Вскоре его мальчик вернулся, и они легли на диван. Эллиотт устроил Адама на своей груди. — Верни мне боль. — Попросил ангел. — Не могу. — Ответил Эллиотт, прикрывая глаза. — Ты и так сегодня слишком натерпелся, просто верни боль. — Он посмотрел в желтые глаза. — Я справлюсь. — Гилберт сдался и стёр с шеи парня знак. Лопатки заполыхали новой волной боли, и Адам сильнее прижался к Эллиотту. — Спой мне что-нибудь. — Ты ж мой ребёночек. — Улыбнулся Гилберт. — Дети не отсасывают своим отцам. — Надул губы Адам. — Может, я педофил? — Эллиотт поднял брови вверх и посмотрел в глаза ангелу, а затем провел рукой между лопаток, облегчая боль. Ты снимаешь вечернее платье Стоя лицом к стене И я вижу свежие шрамы На гладкой как бархат спине Мне хочется плакать от боли Или забыться во сне Где твои крылья, Которые так нравились мне Где твои крылья, Которые нравились мне Где твои крылья, Которые нравились мне Адам закрыл глаза, вслушиваясь в слова песни. Почему всё опять должно заканчиваться? Почему он просто не может всегда быть с Эллиоттом? Засыпать на его груди, просыпаться от лёгких поцелуев. Почему всё всегда должно ломаться? Сегодня Эллиотт сделал то, на что не пошел бы ни один демон и ради чего? Ради каких-то крыльев. Раньше у нас было время- Теперь у нас есть дела: Доказывать, что сильный жрёт слабых, Доказывать, что сажа бела… Мы все потеряли что-то На этой безумной войне Кстати, где твои крылья, Которые нравились мне Где твои крылья, Которые нравились мне Где твои крылья, Которые нравились мне Возможно, Гилберт действительно сошел с ума. Где-то внутри расцветало тёплое чувство, пока он вот так вот лежал и гладил Адама по волосам. Нет. Это не он сошел с ума, это мир сошел с ума. Всё давно уже не так, как должно быть. Порядок вещей нарушился ещё до прихода Хаммела к власти. Сегодня он совершил поступок, за который его осудил бы любой другой демон: ради самого низшего ангела он ломанулся в Святую Обитель. Да ещё и к правой руке Господа, которая жаждет его крови. Всё это очень странно. Я не спрашиваю, сколько у тебя денег, Не спрашиваю сколько мужей. Я вижу — ты боишься открытых окон И верхних этажей. И если завтра начнётся пожар, И всё здание будет в огне- Мы погибнем без этих крыльев, Которые нравились мне Где твои крылья, Которые нравились мне Где твои крылья, Которые нравились мне ***** Движения пальцев между лопаток успокаивали раздраженную кожу и облегчали боль. От этих движений Адам провалился в сон, и после последних строк Эллиотт последовал за ним. Слишком много потрясений за один только вечер.***
Знаете, если бы у всех складывалось всё настолько же хорошо, как и Адама с Эллиоттом, то мир мог бы стать лучше, но встречались и те, кого морально раздавили, отобрали всё и уничтожили мечты. Что режет сильнее ножа, задевает душу и разрывает сердце? Это слова «я больше не люблю тебя». Я больше не люблю тебя пульсировало в голове Себастиана, и всё его тело содрогалось от ярости и безысходности. Я больше не люблю тебя — всего пять слов, а столько боли и гнева. Я больше не люблю тебя… — Ну и не люби! — С яростью выкрикивает Смайт, привлекая внимание троих охотников. Да, он сорвался и вызвал их. Они всегда держатся группой из трёх человек: старший — глава команды, убивший бессчётное количество всякой мистической твари, средний — человек, который координирует движение группы и убил за сотню мистических существ и младший — обычно, он самый юный в группе и едва только взял оружие в руки. Глаза Смайта вновь налились белой краской, и через пару мгновений он стоял позади старшего. Хоть Хаммел, боясь быть свергнутым, всегда и скрывал тот факт, что Себастиан — самый сильный демон ада, но тот знал это и пользовался силой при любом удобном случае. Сейчас он схватил своими холодными руками шею старшего и, дернув руками вверх, оторвал ему голову. Тёплая кровь запачкала лицо демона, и он улыбнулся. Быстрыми шагами Смайт подошел к среднему и лёгким движением пальца вскрыл ему горло, припадая губами к ране и напиваясь крови. Кажется, он окончательно рехнулся, но демонам же можно всё. — Вот почему вампирам так нравится человеческая кровь. — Он облизал свои пальцы, поворачиваясь к последнему выжившему человеку. — Сладенькая. — Пожалуйста, н-не трогай меня… — Парень попятился назад. — Я ещё ни разу не убивал, ни одного из мистического мира-а-а… — закончить у младшего не получилось, потому что белоглазый сжал свою кровавую ладонь вокруг его горла. — Ты-то мне и нужен. — Смайт облизнулся — Такой невинный, а ещё на Небесах любят мучеников. — Одной рукой он сорвал с парня одержу, оголяя часто вздымающуюся грудь, а затем губами прижался к его губам, запуская в лёгкие человека серый дым. — Теперь, когда я точно уверен, что ты не потеряешь сознание, мы можем начать. Он провёл ногтями по груди парня, сдирая с неё кожу и кусочки мяса; когда мальчика держать стало бессмысленно, то он обеими руками вцепился в человеческое мясо, разводя его в стороны. Младший кричал и плакал, пока демон медленно ломал ему рёбра, чтобы добраться до сердца. Сильная холодная рука сжала стучащий орган. У мальчика перехватило дыхание. — А теперь запомни слова, которые ты скажешь, когда твоя душа появится на Небесах. — Смайт прижался к самому уху охотника. — Скажи им: всё, что произошло сегодня и произойдет потом, будет на совести Хантера Кларингтона. — С этими словами он вырвал бьющееся сердце и откусил кусочек, тщательно пережёвывая, пока тело его хозяина падало на холодный асфальт возле мусорных баков. — Вкусненько, неудивительно, что вервольфы любят ужинать человеческими сердечками.