Исповедь тёмного волшебника

— То, что Гвен не смотрела фильм — еще один пункт в пользу того, что именно на ней стоит женить охотников, — заговорщическим тоном произнесла Гермиона, когда дверь за ее подругой закрылась. — Вот тут ты права: эти двое вряд ли всерьез отнеслись бы к фанатке сериала, — вынужден был согласиться я. — Во всяком случае, если меня не подводит чутье на людей. — То, что мы его смотрели, не фатально, — высказал свое мнение Северус. — Но, нам стоит придумать способ как можно быстрее отделить реальных людей от персонажей из картины. Вот только я пока не понимаю, как это сделать, и идей, кроме Обливиэйта, у меня нет. — Отличная мысль! — хлопнув супруга по плечу, воскликнул я. — Только к Мерлину Обливиэйт. Можно же не стирать воспоминания, а изъять их, и они сильно потускнеют. Если сбросить все наши воспоминания о картине, отделять Эвана с Гленном от Сэма с Дином станет значительно проще. — Ладно, господа заговорщики, кто куда, а я пойду с детьми поиграю, пока выдалось свободное время, — сообщила Гермиона, и решительным шагом удалилась из наших покоев. — Пойдем-ка подумаем, как можно найти базу тварей, — проводив супругу взглядом, предложил я Северусу. Это была одна из насущных проблем, касающихся ведения войны, вот только решение никак не давалось. Основной неприятностью было то, что нам без магии было непросто проверять теоретические выкладки: слишком много времени уходило на путешествия, что резко повышало шансы быть обнаруженными. Первое место, которое мы проверили, было взято из данных Мейера. Вместо базы мы нарвались там на засаду и работавшим в этой миссии группам пришлось уходить по аварийной схеме. С тех пор были только совершенно пустые вылазки: то, что в теории казалось нам возможной базой, таковой не только не являлось, но еще и к тварям никакого отношения не имело. Правда, эти, пусть и неудачные опыты, принесли и пользу: мы осознали, что критерии, по которым мы ищем — ни на что не годны, и вот как раз над выработкой более удачных все аналитики и ломали головы последний месяц. Войдя в тактический зал, мы с Северусом устроились каждый за своим терминалом, после чего я вывел на экран свои последние выкладки и погрузился в их изучение и анализ, уйдя в это занятие с головой. — Что ты делаешь? — голос Эвана, раздавшийся у меня из-за спины, вывел меня из сосредоточенного состояния и я обернулся. Охотник сидел верхом на стуле чуть позади и слева от меня и разглядывал данные, которые мерцали на моем мониторе. — Ищу, где у тварей нора, — ответил я. — Можно я позадаю вопросы тебе под руку? — спросил он и, получив согласный кивок, благодарно улыбнулся: — Я ничего не знаю о конкретных монстрах, но привык искать других. Разных. У каждого из них есть… особенности. Следы, которые они оставляют вследствие своей жизнедеятельности. Ну, например, вампиры пьют кровь, соответственно, полиция находит обескровленные тела. — Ты к тому, что знаем ли мы дичь, на которую охотимся? — мрачно уточнил я. — В общем, да, — согласился Эван. — Мы знаем, что основная движущая сила этих существ — размножение. Внутренняя иерархия у них устроена примерно также, как в муравейнике: у каждой особи своя задача и своя четко определенная роль. Все в этом сообществе подчиняются группе лидеров, — рассказал я. — Размножение? — переспросил Эван. — А как они размножаются? — Берут мага и маггловских детей. В процессе цепи ритуалов выкачивают из мага кровь и, посредством других ритуалов и полученной крови, превращают ребятишек в себе подобных, — ответил я. — И сколько детей для этого нужно? — Это зависит от силы мага, — ответил я, а потом принялся объяснять схему того, что при этом происходит: — Дело в том, что откачка крови это не одномоментное действие, а длительный и сложный процесс, который, насколько мы знаем, может растянуться недели на две, или даже больше, если маг силен. По сути, вследствие этих манипуляций, получается так, что волшебнику по частям меняют кровь и в результате он становится магглом. — То есть, ну, грубо: сегодня стакан крови слили, подождали пару дней, и по-новой стакан слили? — уточнил Эван. — Немного не так, — покачал головой я. — Слили стакан крови, вместо нее залили зелье, ее заменяющее. Это в начале. А в финале — сливают кровь, несущую магию, а заливают обычную донорскую подходящей группы. — Получается, что мага от не мага отличает только состав крови? — спросил охотник. — В обычных условиях — нет, — ответил я. — Признаков различия много, но ритуалы, которые проводятся над донором, сводят ситуацию, в целом, к описанной тобой. — Понял. Итого: тварям нужны, как минимум, маги, не маги, и много крови, — резюмировал Эван. — Так? — Ну, в общем, да, — согласился я. — Известно где они берут нужные им ингредиенты? — Мы точно знаем, что магов они похищают. Обычно тех, до которых никому нет дела. Плюс к тому, они находят детей с даром, чьими родителями являются магглы. Где именно они берут остальное, не очень понятно, но точно известно, что старыми схемами добычи при этом не пользуются, — ответил я. — Мы проверяли. — Значит надо искать… — протянул Эван. — Ищем, но пока глухо. — Приюты? — Нет, — покачал головой я. — Во всяком случае, не в Англии, не в Штатах и не во Франции. Там мы имели возможность проверить все очень тщательно. Махинации там не исключены, но не массовые. По нашему опыту изъять из приютской системы Англии семь-десять ребятишек в год — вполне реально, но не сотню-другую. А изымать из этой системы детей тварям пришлось бы: те, кто прошел обработку, подрастают до взрослого вида всего за три года. — Есть еще страны третьего мира, — напомнил охотник. — Да, — согласился я. — Но оттуда их было бы сложно переправлять. — А зачем переправлять? На месте все делать религия не позволяет? — удивился Эван. — Но, — начал было возражать я, но прервался на полуслове. Похоже, мой собеседник указал мне на первую ошибку в наших расчетах. Мы слишком зациклились, решив, что базы должны быть где-то в Европе. — Хотя… Судя по их логике, они стараются внедряться во властные структуры развитых стран. Для этого какой-нибудь латиноамериканец или вьетнамец не слишком-то подходит. Нужен европеец. У них шансов продвинуться по служебной лестнице все-таки больше. — Есть еще разные секты, — подал идею Эван. — Я слышал об одной из них и она, в контексте наличествующей проблемы, кажется мне подозрительной. Там запрещено делать аборты и вообще процесс рождения как можно большего количества детей всячески поощряется. При этом, вроде как говорили, что дети воспитываются отдельно от родителей чуть ли не с пеленок. — Намекаешь на то, что они могли организовать собственное… хм… производство? — спросил я. — Мне это кажется логичным, — флегматично отозвался охотник. — Вполне, — согласился я. — Только есть одна проблема: у нас нет данных по таким организациям. Как-то подобные объединения простецов нас вообще никак не интересовали. — Я бы за этой информацией, в первую очередь, полез бы в Интернет. — Его у нас нет, — вынужден был признать я. — Значит придется попутешествовать. — Или придумать каким образом получить к нему доступ, — пробормотал я. — В конце-концов, мы же изобрели технологию, позволяющую переписывать фильмы на наши носители. — Ты серьезно? — удивился Эван. — Вполне, — кивнул я. — Над этой задачей я думаю довольно давно, и даже кое-что успел сделать. — Если бы я был параноиком, то решил бы, что ты всерьез не хочешь отпускать нас со своей территории, — прищурившись, констатировал Эван. — А ты им не являешься? — полностью обернувшись к нему на крутящемся кресле, вопросил я с любопытством. — Справки у меня нет, — небрежно пожав плечами, ответил он, глядя мне в глаза. — Но, это еще ничего не значит. — И… что тебе подсказывает твоя, скажем, интуиция? — полюбопытствовал я. — Я предпочитаю думать, что ты просто давно мечтал обзавестись полезным инструментом, а тут подвернулся хороший повод реализовать свое желание, — чуть наклонив голову вбок, ответил охотник, продолжая пристально меня изучать. — В целом, ты думаешь правильно, — ничуть не смущаясь под его взглядом ответил я. — Я не кидаю союзников. Во всяком случае, если выгода от этого действия на порядок не превышает проблем, которые могут возникнуть. — Ну, то есть, ты обычный честный парень? — Что-то типа того, — согласился я, а потом решил расставить точки над частью i. — Вас тут силком держать никто не будет. В вас есть магия, поэтому Барьер вас пропустит без проблем, даже без сопровождения. Ближайшую точку перехода я вам покажу. Выход из нее, правда, находится в какой-то жуткой дыре, но там безопасно. Во всяком случае, пока. — Выход может служить и входом? — уточнил Эван. — Этот конкретный — да, — кивнул я. — Но есть односторонние проходы. — Платформа девять и три четверти — сказка? — задал следующий вопрос он. — Нет, но о ней знают твари и там постоянно кто-то из них дежурит. Поэтому, этой точкой, как и пабом “Дырявый котёл”, мы сейчас не пользуемся, — ответил я, понимая, что охотник в данный момент пытается сделать две вещи одновременно. Во-первых, он, как и мы, разбирается что в известных фильмах правда, а что полная чушь. А, во-вторых, он проверяет насколько я ему доверяю. Вот только мою задачу это ничуть не упрощало. Я давно отвык от подобного стиля и смысла диалога. Круг общения — устоялся, как и круг деловых партнеров и он мало изменился из-за текущего кризиса. Охотники же были чем-то новым. Они изучали нас, а мы их и настороженность сразу уйти никак не могла. Эван тут один, но я был уверен: Гленн шатается по замку или его окрестностям и тоже общается с народом. Вечером охотники наверняка сядут сверять то, что разузнали и я бы дорого дал за то, чтобы послушать, а лучше еще и поглядеть этот разговор. Не знаю много ли они сумеют извлечь из этих бесед, но мне до дрожи любопытно, что именно они извлекут. Пожалуй, о том, как это провернуть, стоило подумать повнимательнее, но в данный момент тут был я, Эван и наш с ним весьма занимательный диалог. — Пытаешься отделить нас реальных от нас книжных? — спросил я. То, что из того какие задаются вопросы и как это делается можно почерпнуть не меньше, чем из ответов — совершенно очевидно, но этот риск я считал вполне приемлемым, если он позволит как можно быстрее прийти к взаимопониманию и установить более-менее доверительные отношения. — Угадал, — признал Эван, и я заметил как на его лице отразилось то, что я истолковал как одобрение. — Можно подумать, ты не занимаешься тем же, — добавил он, не без ехидства в голосе. — Занимаюсь, — согласился я. — Сам понимаешь, хочется иметь дело с живым человеком, а не с литературным персонажем. Давай, может быть, просто по очереди ты спрашиваешь, я отвечаю, потом меняемся? Так сказать, откроем карты? — Согласен, — кивнул охотник. — Ты правда воспитывался у магглов? Они действительно ненавидели тебя и проявления магии? — Первое — правда. Второе — нет, — ответил я, а потом вкратце рассказал собеседнику то, что рассказывал детям. Особо в подробности я не вдавался, но суть ситуации передал полностью, заодно поведав как так получилось, что я оказался тем, кем являюсь. — Обалдеть! — выдал он. — Теперь твоя очередь. — Правда ли, что вы с Гленном с детства охотитесь? — Да, — кивнул Эван. — Только учился я не в Стэнфорде, а в Эдинбургском университете. Ну и я его все-таки закончил. Гленн, кстати, и вправду автомеханик и в университете не учился, — добавил он, а потом задал свой вопрос: — Философский камень — действительно существует, ну или существовал? — И существует, и существовал и, надеюсь, будет существовать дальше. Только это не некий кирпич, с помощью которого все подряд можно превращать в золото. Да и с эликсиром бессмертия, в том понятии, как эта штука описывается, есть некоторые проблемы. Камень этот — это технология, позволяющая быстро и довольно дешево строить. Бессмертие — аллегория. Как материал — философский камень очень прочная и долговечная штука и творения, созданные с его использованием, могут спокойно существовать несколько тысяч лет. А та штука, о которой было рассказано в книгах — чушь. Да, Дамблдор всеми силами старался загнать меня на полосу препятствий, которую сделал специально в целях воспитания и становления героя, но в роли приза в этой гонке выступал крупный рубин. Камешек, сам по себе, вполне полезный и симпатичный, но отнюдь не панацея, — ответил я и задал свой вопрос: — Тот образ жизни, который показан в фильмах, вы правда так живете? — В общем, да, — поморщившись, ответил Эван. — Не то, чтобы мы никогда не задумывались о том, что когда-нибудь надо будет остепениться, где-то осесть, обзавестись семьей, детьми, каким-то другим делом… Задумывались, но охота это как наркотик. Мы оба в разные периоды своей жизни пробовали бросить это дело, но ни у меня, ни у Гленна ничего не получилось. Правда, с деньгами и способами их добычи все обстоит немного по-другому. Мы действительно можем и кредитку сломать, и в покер с бильярдом иногда на деньги играем, но это не основной источник доходов, — разумеется, что именно является основой их благосостояния Маккоул не спешил рассказывать, но это было и не важно. — А что скажешь о парселтанге? — Язык змей действительно существует. В Англии змееусты редкость, а то, что это тут стали считать темным даром — целиком заслуга Дамблдора. Ничего особого в этом умении нет и каких-то особенных сил, преимуществ или возможностей оно не дает. И да, этот талант передается от родителей детям. Мои все четверо владеют им, — ответил я и, в свою очередь, спросил: — То что вы с Гленном несколько раз умирали и воскресали — правда? — Правда. Только не настолько часто, как это показано в фильме, — хохотнув, ответил Эван. — Предвосхищая твой следующий вопрос, скажу, что рай, ад и чистилище, видимо, действительно существуют. Во всяком случае, для нас эти места — вполне реальны. Хотя, исключить возможность того, что на самом деле это наши галлюцинации, вызванные клинической смертью, я бы не взялся. Мы довольно долго обменивались такого типа вопросами и ответами, прояснив каждый сам для себя массу нюансов и выслушав об истинном положении вещей. Я рассказал охотнику о том, каким на самом деле был план Дамблдора, и о том, что возродившееся его стараниями чудовище имело такое же отношение к Воландеморту, как я к итальянской опере. Часть нашей беседы коснулась Турнира Трех Волшебников и для меня было открытием, что в маггловском мире тоже встречаются драконы, только вот к нашим летучим и, в общем-то, не слишком разумным ящерицам, эти твари не имеют никакого отношения. Для себя из ответов Эвана, я прояснил, что то, с чем боролись персонажи из фильмов, может быть и не ангелы с демонами, но все равно крайне могущественные и неизвестные волшебникам силы. Те, что назывались ангелами, ратовали за порядок в самом жестком, а потому весьма странном, на взгляд обычного человека, его понимании. Они представляли из себя четкое следование букве закона, исполнение приказов вышестоящих, послушание, смирение, жесточайшую иерархию, странную мораль, но о понятиях “доброта”, “тепло” и “человечность”, впрочем, как и “чувство юмора” ангелы явно даже не слышали. Демоны же относились к хаотическим сущностям. Их основной движущей силой были личная выгода и удовольствие. Внутренняя иерархия существовала и у них, но, в отличие от ангельской, она не была настолько жесткой. Любой мог как подняться, так и упасть, а управление в их сообществе держалось на страхе, силе и изворотливости. На мой взгляд, демоны куда ближе к людям, с той лишь разницей, что себя и свои интересы они априори ставят во главу угла. Вообще, картина складывалась интересная: получалось, что мы, волшебники, даже те, кто рожден в маггловском мире, знаем о нем далеко не все и при ближайшем рассмотрении выяснилось, что охотники знали о нас гораздо больше, чем мы о них. Наконец, в какой-то момент мы осознали, что первая волна имеющихся у нас вопросов иссякла, но оба понимали, что со временем придут и другие. — Прямо викторина “хочу все знать” получилась, — задумчиво протянул Эван. — Зато теперь мы знаем друг о друге гораздо больше, — в тон ему отозвался я и предложил: — Можно будет как-нибудь повторить. — Не возражаю, — ответил охотник. — Как нибудь повторим. В целом, у меня сложились вполне приятные впечатления от общения, но особенное внимание обратило на себя то, что Эван, при всей своей любознательности, оказался еще и очень тактичен. И второй момент, который, не то чтобы насторожил, но был замечен и отмечен мною: он не задал ни одного вопроса, касающегося личной жизни. Я тоже не стал спрашивать его об этом, но не потому, что мне не было интересно, а просто копируя поведение своего собеседника.