Исповедь тёмного волшебника

Центральная усадьба владений Лонгботтома представляет из себя особняк в классическом викторианском стиле, окруженный разного размера и устройства теплицами. Невилл утверждает, что поддерживать климатические чары в них проще, чем на открытых пространствах и в этом вопросе ему можно было доверять как никому другому. В этих сооружениях растет все, начиная от банальных помидор и огурцов и заканчивая редчайшими экземплярами магических растений, для которых, зачастую, необходимо создавать весьма и весьма экзотические условия. С тех пор как дед Невилла умер, все это хозяйство дважды успело поменять хозяев и чуть было не загнулось: и Августа Лонгботтом, и отец Невилла, при всем к ним уважении, смыслили в гербологии примерно столько же, сколько я в аэронавтике, а, если бы наследник всего этого добра продолжил попытки соответствовать требованиям старшей родственницы, это уникальное хозяйство окончательно пришло бы в упадок. Но Невилл, не без моей поддержки и участия, сумел проявить твердость и доходчиво объяснил старой леди, что он не желает посвятить свою жизнь аврорату, а видит свое призвание в том, что у него получается лучше всего. Скандалов по этому поводу в семействе юного друида было более чем достаточно. Вследствие моей, пусть и опосредованной, но немаловажной роли в них, старая леди Лонгботтом возненавидела меня и на дух не переносит до сих пор, но ее внук стал одним из самых счастливых людей, с которыми мне приходилось встречаться в жизни. Его дар полностью раскрылся и Невилл стал очень и очень сильным магом земли, со специализацией на растениях. Женился он по любви, но особенности рода Лавгудов, из которых его супруга, лишь усиливали дар Невилла, а их дети обещали стать сильнее родителя. Правда обзавестись потомством эта пара пока не сподобилась, несмотря на все увещевания леди Августы. — Знаешь, — как-то раз сказал мне Невилл после очередного экспрессивного выступления старшей родственницы, — я люблю бабушку, но… Я не хочу, чтобы она нянчила моих детей. — Отчасти я тебя понимаю, — кивнув, ответил я другу. — Но все-таки время идет и все мы смертны… — Вот именно, — согласился Лонгботтом и мрачно добавил: — Бабушка — тоже. Убеждать его в том, что им с Луной немедленно необходимо родить, было глупо по всем параметрам и я не стал этим заниматься, но выводы о том, насколько Невилл может быть жестким и даже жестоким — сделал. Впрочем, эти самые выводы не пошатнули нашей дружбы, а вот Августа возненавидела меня еще больше: каким-то образом наш с Невиллом разговор дошел до ее ушей и она решила, что это я плохо влияю на ее мальчика. К счастью, обитать старая леди с какого-то момента предпочитала не в поместье, а в особняке, выходящем на Косую Аллею, поэтому у внука бывала довольно редко и я, приведя к чете Лонгботтомов гостей, мог быть почти на сто процентов уверен, что Августы там не будет и нам не придется участвовать в очередном скандале. — Какие забавные у тебя мозгошмыги, — пропела Луна, увидав Гленна. — Совсем другие, чем встречавшиеся мне до сегодняшнего дня. — И совсем без перехода и даже смены интонаций спросила, на сей раз, меня: — Ты не передашь клубники леди Селесте? — Здравствуй, Луна, — поздоровался я с молодой леди Лонгботтом. — Не думаю, что увижу ее раньше, чем Северус или Гермиона. — А я и не утверждала, что ты увидишь ее раньше, — ничуть не смутившись, отозвалась Луна. — Думаю, вы встретитесь с ней завтра вечером, возможно, даже после-завтра утром. Вот тогда-то клубника ей и придется кстати. Подобные диалоги периодически ставили в ступор и привычного к ним человека, а уж для неподготовленного участника они обычно оказывались чем-то запредельным. Впрочем, охотники ничем не показали своего отношения к происходящему, лишь у Гленна, пожалуй, выражение лица стало немножко чересчур вежливым. По опыту я знал, что требовать у Луны объяснений бесперспективная задача. Каким-то образом она просто точно знала, что будет происходить через некоторое время, при этом не обладая ни каплей пророческого дара. Во всяком случае, в классическом представлении оного.. Собственно, ее предвидения и не были пророчествами в обычном смысле этого слова, выглядя практически всегда как оглашение своего рода расписания для событий, которые еще не произошли. Кто-то развлекался, пытаясь оказаться в другом месте и в другое время, чем предположила Луна, но ни у кого это так до сих пор и не получилось: так или иначе человек оказывался именно там, где она предполагала. — Ладно, передам, — вздохнув согласился я и принял из рук подруги уменьшенную и укутанную в чары стазиса корзину с ягодами. — Спасибо, — проворковала Луна, счастливо улыбнувшись. — Невилл вместе с твоими супругами в зельеварне, но я не думаю, что они уже закончили свой спор. Во всяком случае, полчаса назад он был в самом разгаре, а ты ведь знаешь, что это может надолго затянуться. Так что, если тебе не нужен кто-то конкретный из них, может быть, я могу чем-то тебе помочь? — Да я, собственно, не столько по делу, сколько на экскурсию… — тряхнув головой, ответил я. Луна в качестве гида по их с Невиллом хозяйству была довольно интересным вариантом, при условии, что у экскурсантов каким-нибудь загадочным образом вырабатывалось умение понимать что та имеет в виду, рассказывая о чем-либо. Впрочем, она в данном случае меня вполне устраивала, так как помимо дифирамбов растениям, наверняка рассказала бы много чего интересного. — Я с удовольствием покажу вам теплицы, — объявила молодая леди Лонгботтом, обращаясь к охотникам, скромно стоявшим в стороне на протяжении всей нашей беседы. — Мы тут много чего интересного выращиваем, начиная от совершенно обычных культур, и заканчивая весьма экзотическими образчиками флоры. — Спасибо, — вежливым тоном ответил Эван, но я, будучи с ним уже немного знакомым, уловил, что эта благодарность лишь формальность. По моим ощущениям, Луна вызывала у охотника скорее настороженность, чем что бы то ни было еще. — Пойдемте, — пригласила она и легкой танцующей походкой отправилась к ближайшей от нас теплице. Я хмыкнул, но комментировать ее выбор не стал, зная, что именно растет в том месте, куда мы направились вслед за хозяйкой поместья. В теплице поддерживался теплый и влажный климат, присущий лесам Амазонки и расположились там действительно интересные экземпляры, добытые экспедициями в пойме этой реки. Среди буйной зелени встречались яркие цветы экзотической расцветки и формы, порхали крупные цветастые бабочки, слышался щебет птиц и журчание воды. По сути, тут полностью имитировался кусочек сельвы, только в отличие от настоящей, он был рукотворным и тщательно продуманным. — Не приближайся к этой лиане, — предупредила Луна Гленна, заинтересовавшегося совершенно безобидным на вид растением, ветви которого усыпали крупные грозди лиловых цветков, издающих сильный сладкий аромат. — Она ядовитая, и, кроме того, моментально оплетает неосторожного, не умеющего защититься от нее. Мы добыли эту красавицу пару лет назад и даже не надеялись, что она приживется, но нам повезло: ей тут понравилось. — Ты так о ней говоришь, будто бы она разумна, — проворчал Гленн, недоверчиво глядя на Луну. — Не сказала бы, что она действительно в состоянии мыслить, — безмятежно отозвалась экскурсовод. — Во всяком случае, если она это и умеет делать, то уж точно не так, как это делают люди. Но это не мешает ей успешно охотиться даже на довольно крупную дичь. — Зачем держать растение в теплице, если оно может быть опасно? — полюбопытствовал Эван. — О! — воскликнула Луна. — От него масса пользы. Листья этой лианы входят в рецептуру нескольких очень нужных зелий. А из толстых стеблей даже волшебные палочки делают. Плоды — съедобны и очень вкусны как в сыром виде, так и в вареном. А опасность… В принципе, умереть можно и захлебнувшись стаканом воды в собственной спальне. Мы довольно долго бродили по теплице и постепенно оба охотника оценили количество информации, и способ ее подачи, выдаваемый нашей проводницей. Они не стесняясь задавали вопросы и действительно внимательно выслушивали ответы на них. Эван, похоже, отнесся к экскурсии как к чему-то сродни процессу коллекционирования: ему попался источник знаний, так почему бы и не воспользоваться ситуацией и не узнать что-то новое. Гленн же был более практичен, особенно интересуясь растениями, используемыми в артефакторике. Ну и степень их ядовитости или, наоборот — съедобности живо интересовали обоих охотников. Покинули мы поместье Лонгботтомов часа через три, осмотрев при этом вряд ли десятую часть всего хозяйства, напробовавшись разных фруктов и овощей, и получив в подарок от гостеприимной хозяйки баночку варенья, из плодов той самой ядовитой хищной лианы. Следующим пунктом наших перемещений стал замок Лестрейнджей. В этом роду издревле культивировалось, больше прочих, два дара: боевая магия и архитектура. Вследствие этого, жилище угасшей фамилии оказалось вполне соответствующим представлениям охотников о том, каким должен быть дом волшебников. Высокий, кажущийся легким и воздушным, но, тем не менее, неприступный замок, расположен на острове, посередине глубокого живописного горного озера. С сушей он сообщается только посредством подъемного моста, в данный момент опущенного. На самом деле, озеро это имеет искусственное происхождение. В древние времена, основатель рода и первый строитель этого замка, отыскал местечко, подходящее для возведения родового гнезда и, построив оное, просто запрудил реку, вытекающую из узкого каньона, создав таким образом, еще одну линию обороны. — Лорд-Защитник, — почтительно поприветствовал меня один из людей, входящих, видимо, в бригаду строителей Рогвера. — Вы прибыли по просьбе нашего бригадира? — Вообще-то нет, — покачав головой, ответил я. — Просто показываю своим гостям разные интересные места. А что, Рогвер посылал за мной? — Да, — несколько смутившись, кивнул мой собеседник. — Около получаса назад. — Что ж… Как бы то ни было, я — тут, — вздохнул я. — Проводите меня к нему. — Мы сейчас работаем на нижних уровнях, восстанавливая чары и подновляя кое-где кладку, — принялся вводить в курс дела провожатый. Охотники с интересом прислушивались, заодно интенсивно вертя головами и разглядывая все, что попадалось им на глаза. — И вот в одном из коридоров под первым уровнем подвалов наши специалисты обнаружили дверь, которую мы не можем открыть уже около недели, несмотря на то, что подключили к взлому чар лучших из лучших. — И с чем, по-вашему, вы столкнулись? — поинтересовался я. — Билл думает, что это какая-то из разновидностей родовых чар, — ответил мой собеседник. — Уизли? — уточнил я. — Он самый. — Скорее всего, он прав, — вынужден был признать я. При всей моей нелюбви к рыжему клану, компетенция Билла не вызывала никаких сомнений. — И, если это так, то сломать их вы не сможете… Возможно, я смогу обойти некоторые из связок, пользуясь своим статусом по отношению к роду Лестрейндж. — Именно на это мы и рассчитываем, — сверкнув чуть виноватой улыбкой, отозвался провожатый. — А зачем вам вообще понадобилось за эту дверь? — полюбопытствовал я. — Кроме того, что замок очищается от всех чар, несовместимых с той ролью, которая для него отведена в дальнейшем, мы занимаемся его ремонтом и укреплением, — объяснил мой собеседник. — Не то, чтобы он был ветхим и собирался развалиться в ближайшее время. Это стандартная процедура, которая проводится в любых строениях раз в несколько десятков лет. Так вот, мы обнаружили трещину в одной из стен и начинается она там, за этой самой зачарованной дверью. Я кивнул говорящему, давая знать, что понял и принял его объяснения и задумался, вспоминая все, что я знал о бывших владельцах замка. Оказалось, не так-то и много известно: старшее поколение, ровесники Тома Реддла, покинули этот прекрасный мир при неизвестных мне обстоятельствах, а младшие всегда воспринимались приложением к Беллатрикс, бывшей в девичестве Блэк. Какими-то особо выдающимися талантами оба Лестрейнджа не блистали, ну, боевики. Ну, не из слабых, но не более того. Род считался темным последние лет эдак триста и не раз выступал на стороне так называемых Темных Лордов, а до этого… Вот, убей Мордред, но ничего вразумительнее в памяти не всплывало. Вывод из этого был прост: задача мне предстояла наискучнейшая, не зрелищная и, тем не менее, требующая полной концентрации. — Я вот о чем подумал, — заговорил я, обращаясь к охотникам. — Вам со мной в тутошних подземельях скучно будет. Я какое-то время, может быть даже довольно длительное, буду пялиться на закрытую дверь, потом она откроется и… — Ты не хочешь, чтобы мы шли с тобой? — чуть наклонив голову, вопросил Гленн. — Не в том дело, — пожал плечами я. — Вам просто будет действительно совершенно нечем заняться, а я не смогу уделить внимание, как бы мне этого не хотелось. Мы сюда вроде как на экскурсию пришли, ну и, если хотите, пока я буду занят, попросим кого-нибудь поводить вас по замку. — Мы не возражаем, — ответил Эван, обменявшись взглядом с напарником и, когда мы дошли до двери, к которой и стремились, оба охотника безо всяких возражений отправились осматривать замок в сопровождении одного из гоблинов, вызвавшимся побыть экскурсоводом. Проводив их взглядом, я переключился на то, ради чего пришлось спуститься в подвалы замка. Массивная дубовая дверь, щедро обитая металлическими полосами, выглядела внушительно и неприступно и сама по себе. В магическом спектре и она, и стена, где она располагалась, светились не хуже рождественской ели. На первый взгляд, это была жуткая мешанина из заклятий, но, приглядевшись внимательнее, я был вынужден согласиться с диагнозом, поставленным Уизли: родовая защита во всем ее великолепии пронизывала и саму дверь, и дверную коробку, а также пол потолок и стены. Трещина, о которой мне рассказали, тоже наличествовала и, что совершенно не удивительно, светилась магией. — Придется повозиться, чтобы снять все эти чары, — вздохнув, сообщил я стоящим поодаль, терпеливо ожидающим моего вердикта строителям. — Трещина эта ой как неспроста появилась… И она мне не нравится. — Мне она тоже не понравилась, — поделился своими наблюдениями Билл. — Хорошо, что ее вовремя заметили, — проворчал я, пристально разглядывая магические потоки. — Если не деактивировать чары, через пару недель вместо замка будет большая груда щебня… Разглядев, что там к чему, я понял почему Уизли не взялся за эту работу, и этот самоотвод стал в моих глазах небольшим плюсом в его пользу. Специфические умения взломщика заклятий тут были мало применимы, будучи заточенными несколько в иной плоскости. Тут же такое вмешательство было совершенно недопустимо — правильно построенный родовой замок, предназначенный для обеспечения жизни и благополучия большой семьи, это совсем не то же самое, что хранилище или усыпальница, специалистом по взломом которых и был известен Уизли. — Но вы же можете что-то сделать? — с надеждой в голосе спросил один из гоблинов. — Думаю, да, — отозвался я и, полностью отрешившись от окружающего мира, принялся расплетать защитные чары. Дело было кропотливым и муторным, особенно, учитывая, что лежали они тут несколькими слоями. Около часа у меня заняло снять примерно четверть заклятий, не относящихся к области родовой магии. Чувствовал я при этом себя настоящим сапером: задень я неосторожным движением фамильные плетения Лестрейнджей раньше времени, кто знает, к чему бы это привело? Проверять почему-то совсем не хотелось. Работа требовала ювелирной точности и неслабо выматывала, и я, передохнув, продолжил свое занятие. Сколько времени прошло, честно сказать, не знаю, но в какой-то момент я четко понял: что-то идет не так. Что именно случилось мне только предстояло разобраться, но пришел я в себя лежа на чем-то горизонтальном, не жестком и довольно удобном. Приоткрыв глаза, я увидел Гермиону, которая сидела рядом со мной со скорбным видом. Следом я услышал шаги, и по звуку и динамике понял: это Северус и он взвинчен. Давать знать, что я пришел в себя резко расхотелось, но долго делать вид, что я все еще в отключке — не удалось. Прошло буквально каких-то пара минут, как супруг понял, что я очухался и, приблизившись к моему ложу, четкими и скупыми движениями провел диагностику моего состояния. Видимо, убедившись, что мои жизнь и здоровье вне опасности, весьма экспрессивно поведал, что он думает о моем поступке, неприминув поинтересоваться с какой целью я решил оставить детей сиротами, их с Гермионой вдовцами, а государство без правителя. Его вопросы не требовали ответов, поэтому я и молчал, ожидая, пока Сев выговорится. Подобное бурное проявление эмоций было хоть и чрезвычайно редким, но не очень-то и страшным явлением. Куда грознее было молчание Гермионы и могло означать только одно: это самое “не так” было весьма масштабным, и, скорее всего, имело далеко идущие последствия. — Ладно, — наконец произнес я, вклинившись в монолог Северуса. — Теперь я хочу услышать фактологию: что произошло, чем закончилось и есть ли пострадавшие кроме меня. — Правда? — ядовито поинтересовалась Гермиона. — Что ж. Слушай. Ты чуть не разрушил замок, погребя под его обломками всех, кто находился на его территории, включая себя. Но буквально чудом исправил собственную оплошность и, в итоге, теперь ты являешься владельцем этой недвижимости, которая твоими стараниями выглядит так, будто бы ее построили буквально вчера. — Только выглядит? — перебив супругу, поинтересовался я. — Нет, — отрезала супруга. — Он и вправду весь как новенький. Гоблинам тут больше делать попросту нечего. — Ну и прекрасно, — пожав плечами, отозвался я. Вот только пошевелился, как оказалось, зря. Это простое движение отдалось болью, а ощущения были такими, будто я пытаюсь ворочать чугунную плиту. — Ага! Осознал? — вопросила Гермиона. — Ты теперь неделю минимум восстанавливаться будешь. Рес-тав-ррра-тор! — последнее слово она произнесла так, что любому было бы понятна вся глубина ее негодования. Впрочем, доклад она все-таки продолжила: — Пострадавшие тоже есть. Точнее, один пострадавший — Эван. — Что с ним? — Заработал магическое истощение. Меньшее, чем ты, но все-таки… — Гермиона вздохнула и поправила прядь волос. — Никто не понял как, но… В общем, когда замок тряхнуло — откололся один из зубцов на стене и стал падать вниз. Там было много народу и охотник даже ему самому непонятным образом выставил щит. Тот принял на себя падающий зубец и Эван держал свой щит до тех пор, пока все из под падающего предмета не убрались. Ну а потом он просто отрубился. — Он восстановится? — поинтересовался я. — Гвен говорит, что да. И довольно скоро, — ответила Гермиона. — Гленн, как мне показалось, в ярости, — вклинился в доклад Северус. — Он вообще очень настороженно относится к магии, а тут его напарник откалывает такое… В общем, охотник был очень недоволен. Гвен его успокоила и… Вряд ли она прямо так сходу убедила его в том, что магия не зло, но, по-моему, он к ней прислушался. — Понятно, — протянул я, отметив, что Гленн ведет себя вполне в соответствии с героем из сериала, впрочем, как и его напарник. Иначе чем еще объяснить так быстро развивающиеся способности в области управления своим даром Эвана? — Что-то еще, о чем мне стоило бы знать, произошло? — Нет, — ответил Северус, а потом велел постараться поспать, что я и сделал.