Еще в полете Гай-до догадался, как уничтожить поле забвения. А на Земле, через три недели лечения, к космонавтам полностью вернулась память. Правда, Тадеуш уже к концу обратного пути вспомнил, что любит Ирию. Так что его лечение прошло куда быстрее. Алиса полагала, что это сделала любовь, а Пашка считал, что сильный характер и педагогические способности Ирии… Кир Булычев «Город без памяти»
Обед, устроенный помниками, был томительным и странным. Кусок не лез в горло. Алиса смотрела на бледную Ирию и едва сдерживала слезы, что своим злым дыханием и соленой непрошенной влагой, казалось, вот-вот обожгут кончик ее носа. И даже Пашка, по мнению Алисы мало что в жизни принимающий близко к сердцу, и он хмуро сидел рядом и кусал себе губы. - Ирия… - бормотал себе под нос Тадеуш. – Я не знаю никакую Ирию… Кто такая Ирия? - Ешь, милый, - тихо сказала Ирия, пододвигая Тадеушу тарелку с жареным мясом. Наверно, ей казалось, что ее худой муж за это время осунулся, похудел еще больше. Тадеуш исподтишка покосился на Ирию и осторожно, одним пальцем отодвинул тарелку подальше, словно на ней лежало не обычное мясо, а шевелились ядовитые щупальца. И отвернулся к Веронике. - Бедная,- шепнула Алиса и изо всех сил впилась ногтями в Пашкину ладонь, чтобы не зареветь. Пашка вздрогнул, но руки у Алисы не отнял. Вероника была вторым штурманом «Днепра». Вместе с остальными она скиталась по чужому, враждебному лесу, пока на них не наткнулся разведотряд помников из Убежища. Вместе с остальными она потеряла память, и когда ей сказали, что на другом конце Млечного Пути тоже есть тот, кто ждет ее и волнуется - произнесенные слова не вызвали внутри ее никаких ответных воспоминаний, ничего, кроме чувства горестной тревоги и того, что ее могут разлучить с человеком, который так заботился и оберегал ее все последние дни. Тадеуш смотрел на Веронику с нежностью. Вероника была для него своей, безопасной, он помнил, как она брела рядом с ним под проливным дождем. Как она прижималась к нему своим теплым податливым боком холодной промозглой ночью в наспех отысканной пещере на берегу. Как она купалась в ручье на рассвете, - кажется, это произошло на третий день их скитаний - не зная, что Тадеуш проснулся и пошел за ней следом… Сам того не осознавая, он все время старался быть с ней рядом, не выпускать ее из виду. Несмотря на забытое прошлое, он оставался мужчиной. А она была слабой, маленькой хрупкой и довольно привлекательной женщиной. И они были единственными друг у друга против этой дикой чужеземной планеты. Тадеуш огляделся по сторонам, вороватым движением цапнул с тарелки пирожок с вареньем, разломил пополам и один кусочек вложил в руку Вероники. - Кушай, - сказал он ей совершенно бесцветным, каким-то не своим голосом. От варенья на его губах оставались грязно-розовые пятна. - Что же теперь с ними будет? – едва слышно спросила Алиса у Пашки. Она подняла на него глаза, зная, что они уже мокрые. Ну и пусть! Ведь Пашка и не такое видел. - Не расстраивайся, - вздохнул Пашка. Что он ей мог сказать? – Гай-до… Мы расскажем все Гай-до. Он что-нибудь обязательно придумает… Только не вздумай реветь… ты потом, когда мы будем одни, ладно?***
- Ну вот… - сказал Гай-до, выпуская медицинский щуп и приближая его к руке Тадеуша… - нет-нет, это совершенно не больно… Вот так, не надо напрягать руку… - У меня уже брали кровь, - отстраненно-вежливо сообщил Тадеуш, прижимая к локтевому сгибу шарик с дезинфектором, - там еще… на этот… на как его… анализ. - Ничего, - добродушно откликнулся Гай-до и втянул в диагност наполненный красной жидкостью прозрачный цилиндрик. – Подстраховаться на всякий случай лишним не будет. Пашка подозрительно повернул голову и нахмурился: по голосу Гай-до ему показалось, что тот как-то излишне суетится. Чуть ли не демаршем загнал Тадеуша на борт. Попросил Алису погулять полчасика с Вероникой в окрестностях. Заговорил зубы Ирии. Какой был смысл брать у Тадеуша анализы повторно, когда он сам, сразу по возвращении на борт затребовал у Ирии флешкарту с абсолютно всеми материалами, переданными помниками по найденному экипажу «Днепра»? И кроме Тадеуша, его больше не интересовали ни Полосков, ни Зеленый, ни кто-то еще из экипажа «Днепра»… - Ты что-то придумал, - полуутвердительно, полувопросительно заявил Пашка, когда Тадеуш, вздыхая с облегчением, почти бегом покинул кораблик. Пашка мелком глянул на экран фронтального обзора – Тадеуш и Вероника стояли под разлапистым деревом и держались за руки. Чуть поодаль Ирия, бросая на мужа тревожные взгляды, что-то рассказывала доктору Хрусту. Только Алисы нигде не было видно. Интересно, куда она подевалась? - Ага, - ответил Гай-до. И на время замолчал. - Ну, - сказал Пашка. - Сейчас, Пашенька… Ты же потерпишь еще пятнадцать минут? - И не мечтай, - отозвался Пашка, усаживаясь в капитанское кресло. Провел пальцами по ряду клавиш, на боковом дисплее послушно вспыхнуло стереоизображение: старый яблоневый сад и аккуратный, почти кукольный домик под Вроцлавом. И повелел грозно: – Колись. - Я стараюсь. Я и так все время думаю. И, кажется, я почти придумал, как уничтожить поле забвения. - Что?! Гай-до! И ты до сих пор молчишь?! - А чего суетиться? Это дело всей Земли или даже Галактического содружества. И одному маленькому кораблику она не под силу. Можешь глянуть мои расчеты на втором терминале. - О, я посмотрю. А что еще у тебя нового? - А этого разве мало? - Нет, но я ведь тебя знаю. Все самое важное ты обычно оставляешь на десерт. -Что, это так заметно? – усмехнулся Гай-до. - Кому как, - Пашка крутанулся на стуле. – Но меня не проведешь. - Потому что ты мой друг. И ты мне поможешь, да? Ты же мне друг, Пашка? - Друг. Я посвятил тебя в рыцари. Помнишь, под Вроцлавом: «всегда и навеки». Гай-до вздохнул и извлек на белый свет один из манипуляторов. В манипуляторе была зажата крошечная, тонкая, как песочные часы ампула, она медленно двигалась к Пашке, и солнечные лучи расходились сквозь ее содержимое радужным спектром. - Лучше будет, если добавить в вино, - сказал Гай-до. – Но на худой конец подойдет и простая вода. Пашка, нахмурившись, во все глаза смотрел на эту ампулу. - Вот зачем ты брал у него кровь, - сказал он и сердито мотнул головой. – Гай-до! Это же… биомнемокристаллы, да? - Да. - Что в кристаллах? - Пашка, ты мне обещал! - Что записано в кристаллах, Гай-до? – очень тихо спросил Пашка. Он встал со своего кресла и теперь держал ампулу двумя пальцами, как держат какого-нибудь только что придушенного комара. - Осторожно! Ты ее сейчас урони… - Отвечай! - В кристалле кусок моей памяти, - нехотя признался Гай-до.- О Вроцлаве. О Вандочке. О самой Ирии. Он их вспомнит и полюбит заново. Ты же поможешь мне, Пашка? - Псих, – сказал Пашка и, чуть сдавив ампулу, почувствовал под пальцами упругую податливость. Мнемокристаллы… живые кристаллы памяти… - Ты спятил, Гай-до? -Почему? - Думаешь, я совсем дурак и ничего не понимаю? Ты не просто впихнешь ему в голову кусок своей памяти, этот мнемокристалл запустит перестройку всех синаптических импульсов и цепей нейронов! Перестроит их под себя! Ты же понимаешь, что это значит? Часть тебя станет Тадеушем! Гай-до… - Пашка, - хрипло и пристыженно произнес кораблик. - Ты любишь ее. Ты с ума по ней сходишь! Но ведь это подло – воспользоваться ситуацией! - Ты о чем? - Она – человек. Ты – корабль. - Спасибо, что напомнил, - горько усмехнулся Гай-до. – Это я все время забываю, что самые распрекрасные в мире мозги и самое доброе человеческое сердце не стоят ничего, если твое тело – консервная банка. Отдай мне ампулу. Я считал тебя своим другом… - Подожди! Не обижайся, я… - Ты прав. Чего обижаться? Я – корабль, которому по недоразумению достались мозги и сердце. И я люблю ее. А она любит Тадеуша. Но, черт возьми, брат Пашка, неужели ты спокойно сможешь смотреть, как переживает твоя любимая женщина? Как она мучается? Ты сможешь? К чему мы придем? Что через неделю Тадеуш попросит развода, чтобы жениться на этой Веронике? - Как можно любить того, кто тебя не любит? – спросил Пашка. - Ты еще слишком юн, мой храбрый друг, - сказал Гай-до, - и на многие вещи смотришь слишком категорично. - Между прочим, я старше тебя. - Наверно, все-таки можно, - мягко ответил Гай-до. – Я про любовь. А возраст… разве возраст здесь что-то меняет? - Я не совсем тебя понимаю. - Если ты любишь ее в сейчас, то будешь любить ее всегда. Потому что если это вдруг у тебя закончится, это вряд ли была любовь. - Я иногда не понимаю: что ты в ней такого нашел? Сам же говоришь – Ирия тебя не любит. - По-твоему, чувства – это как обмен товарами: мне дали столько, и поэтому я даю за это вот столько?.. Разве можно так мерить? Я всегда считал, что чем человек лучше, тем терпимее и добрее он должен быть к другим людям. Не потому что он чего-то от них ждет, а просто потому, что он не может по-другому… - Ага. Наверно, ты по-своему прав. - Я, Пашенька, по-всякому прав. - Но ведь уже завтра мы стартуем к Земле. Там обязательно найдут лекарство! - Найдут. Рано или поздно. Поздно или рано. Посмотри на экран. Пашка глянул одним глазом. Вероника и Тадеуш стояли за деревом. Пашка нахмурился - ему показалось, что они целовались. - Я его сейчас убью, - сжав кулаки, пообещал Пашка. – Ты сберег мою бейсбольную биту? - Этого еще не хватало, - испугался Гай-до. На экране, вынырнув из зарослей, на поляне показалась Алиса. Она остановилась возле Ирии, что-то сказала ей. Ирия покачала головой. - А у тебя…у тебя стопроцентно получится? – спросил Пашка. Гай-до рассмеялся: - Разве в таких вещах можно быть уверенным до конца? Честно, я перебрал множество вариантов, Пашка! И ни один из них не способен активировать в человеке память быстрее моего… - Ирия будет против. - Мнемокристалл живет всего несколько дней, - вкладывая в свои слова всю затаенную мольбу, сказал Гай-до. – Ирия ничего не узнает. Когда мы вернемся на Землю, от него не останется и следа. По Пашкиному лицу прошла быстрая тень. - Тогда клянись, Гай-до! Клянись, что несмотря ни на что, ты не станешь поворачивать ситуацию в свою пользу. Ты не воспользуешься слабостью Ирии и беспомощностью Тадеуша. Клянись! - Я клянусь. - Хорошо. Только учти, я помогаю тебе, не потому что ты просишь… - он вдруг поежился, вспомнив, как рука Алисы дрожала в его руке. - Вернее, не только поэтому. Просто… я вдруг подумал… если бы с Алиской случилось похожее и она вдруг решила бы меня забыть… - Конечно-конечно. Ты… обещаешь? - Обещаю. Пашка выключил главный дисплей, осторожно перехватил пальцами ампулу. Обернулся на пороге: - Гай-до… а ты никогда не думал, что мог бы стать человеком? - Что?.. - Нет-нет, для меня ты всегда был больше, чем просто человек! Я имел в виду, с этими кристаллами тебе можно было бы сделать настоящее человеческое тело. Было бы здорово как-нибудь всем сходить вместе в кино. Алиска, правда, терпеть не может боевики, и Сапожков ее в этом… - Иди, Пашенька, - сказал Гай-до едва дрогнувшим голосом.- Конечно, я думал… много раз… мы потом поговорим об этом, хорошо? - и чуть слышно добавил: - Человеческое – только людям. И никому другому. А я всего лишь корабль.