***
Ледяные руки приобняли меня за плечи и скользнули чуть ниже, сильные пальцы прошлись вдоль позвоночника, вызвав дрожь во всём теле, и замерли на талии, будто бы в нерешительности. Но через мгновение они принялись развязывать опояску мантии, заставив полы бесстыдно распахнуться, и деловито огладили обнажившийся живот. Пальцы на этом не остановились, и вот уже завязки нижнего белья пали под их напором. Холод лизнул мои ягодицы, но в паху становилось всё горячее и горячее от осознания того, куда в следующее мгновение двинутся эти тонкие и умелые пальцы. Руки легли мне на бёдра и ничуть не колеблясь, спустились ещё ниже, а я же откинулся назад и изогнулся в предвкушении, чувствуя, как пальцы ласкают меня между ног, как до боли сжимают мой сочащийся соком страсти член, заставляя податься навстречу тому, кто даровал мне безумное наслаждение. Даровал мне безумие. За прикрытыми веками замелькали образы: сладкие, тягучие, желанные. То, чего никогда не было, но чего так хотелось всем естеством, что по-прежнему оставалось для меня недостижимым, сколько бы лет ни минуло. Но руки не давали мне отвлечься на грёзы, они были здесь и сейчас, вынуждая меня двигаться в такт их властным ласкам. Они требовали безропотно впустить в себя ледяные пальцы, которые, оказавшись внутри моего тела, обжигали подобно раскалённому металлу. И жадность, с которой я подался вперёд, нанизываясь на пальцы, заставила меня усомниться в своей абсолютной невинности в этом аспекте. Мои движения были движениями того, кто знал, какое блаженство можно себе доставить, позволяя другому властвовать над собой. Это были развратные действия того, кто точно был уверен, что пальцы лишь прелюдия, потому что следом за ними придёт нечто большее. Нечто весьма горячее, твёрдое и способное как причинить нестерпимую боль, так и даровать запредельное наслаждение. Хочу этого немедленно. Я распахнул глаза и в светлых утренних сумерках разглядел очертания нависшего надо мной мужчины. Белые волосы, стянутые простой лентой, растрепались и густой пеленой накрыли бледное, словно высеченное из мрамора лицо, а потому я никак не мог разглядеть, какое же выражение лица было у моего возлюбленного. Антара, почувствовав мой жаждущий взгляд, оторвался от своего занятия и поднял на меня глаза. И я узрел кошмар, что долгие годы преследовал меня наяву: чёрные глаза, горящие первобытным голодом на мертвенно-лиловом лице, и перекошенная улыбка, которую правильнее было бы назвать оскалом. И гнетущее ощущение демонического присутствия, липкими щупальцами расползающееся по комнате. Впервые за почти сорок лет я не только услышал, но и увидел Антару воочию, не таким, каким я его запомнил — мудрым, сильным и прекрасным, и не таким, каким он предстал передо мной в последний раз — истерзанным и обессиленным, а таким, каким он никогда не должен был становиться. Таким, каким он был в час своей смерти — сломленным и одержимым. Это был демон, что овладел достойнейшим из Королей. И эта тёмная и опасная суть Аль-Мухит, которой совсем не место в нашем мире, сейчас собиралась овладеть мной. Дитя Ночи снова наклонилось ко мне, и я с ужасом осознал, что у меня нет ни сил, ни желания противиться ему, что я жажду этой извращённой любви. Я потянулся к нему, но резкая боль чуть ниже ключицы судорогой свела мою левую руку и оттолкнула мертвеца, откинув его на несколько пассусов. Мне хотелось забиться в угол и как можно сильнее зажмуриться, чтобы больше никогда не видеть это инфернальное наваждение, но вместо этого я снова распахнул глаза. В светлых утренних сумерках я разглядел потолок, расписанный растительными мотивами, и, окинув взглядом комнату, окончательно убедился, что нахожусь в спальне Лендаля в торцевой башенке Серебряного Дома. Я сейчас во дворце, а вовсе не Чертоге. С тех пор, как я погрузил своё тело в анабиоз, прошло уже три дня. И пока я был в теле молодого короля, меня одолел зов плоти. Ничего такого, из-за чего стоило бы сходить с ума. Но я сходил. Мне казалось, что после того, как меня во сне ласкал демон, я должен чувствовать себя испачканным, но всё, что я сейчас ощущал, так это безумную негу и томление. А потому к моим чувствам добавился ещё и жгучий стыд. Нет я не должен желать подобного, я должен хотеть, чтобы демонический образ как можно быстрее стёрся из памяти, и в надежде на это бросил спасительный взгляд на прикроватную тумбочку. Светлый лик моей любви неясно проступил в полумраке, смотря на меня с укоризной со старой, ещё чёрно-белой фототипии. Разумеется, никакой укоризны во взоре там быть не могло, ведь это был портрет, сделанный при первом официальном визите короля Антары ибн Расула в Аргеструм по приглашению короля Натана Альбы. Вот они вежливо улыбаются и пожимают руки друг другу на фоне дворца, позируя придворному фотохудожнику. Я нашёл эту фототипию совершенно случайно, когда перебирал в архивах старые международные договорённости между союзными странами. Между подшитыми в папки декларациями и опечатанными ежегодниками я наткнулся на альбом с хронологией дипломатических отношений с Аль-Серпеном, где между краткими выписками о самых ключевых событиях была вклеена лакированная пластинка, которая с годами ничуть не поблекла и сохранилась до наших дней в превосходном качестве. Кто вообще открывал этот альбом с тех пор? Наверняка эта фототипия томилась в абсолютной тьме, скрытая от посторонних глаз, чтобы однажды дождаться меня. Чтобы однажды стать иконой, которой я возносил молитвы за неимением лучшего. Да и что могло быть лучше, если здесь Антара был изображён таким, каким он навеки остался в моём сердце, сильным и волевым правителем, отцом и наставником нашего народа? Я сел в молитвенную позу прямо в постели и совершил поклон в сторону портрета так, как будто это была статуя в храме. Но, не удержавшись, огладил лицо Антары на фототипии и тут же отдёрнул руку, будто прикоснулся к раскалённому железу. — Прости, я не достоин дотрагиваться до тебя после того, что сейчас было, — я опустил глаза, чтобы Антара не увидел предательский румянец, заливающий мне лицо. — Не буду отрицать и оправдываться, я грешен и мной владеют недостойные мысли. Я мечтаю о близости с тобой, хотя ничем не заслужил подобной милости, а потому оскверняю твою непорочность подобными фантазиями. Ты поэтому не хочешь со мной говорить? Понимаю. Ты вправе на меня обижаться, но умоляю, развей мои опасения, направь на путь истинный, ибо моё сердце колеблется в нерешительности, а моя душа мечется в панике. Портрет на тумбочке молча ждал продолжения исповеди. — Постоянное пребывание в чужом теле могло пагубно сказаться на моём ментальном здоровье, и такой сон был мне явлен потому, что через тело Лендаля ко мне ищет подход Исток? Может, поэтому я не слышу твою волю, но вместо этого со мной пытается заговорить Он? Это Он меня точит сомнениями, Он мне подкидывает искушения? Да, наверняка так и есть, но и ты пойми, я слабый человек, я слишком истосковался по тебе, я слишком давно не слышал твоего голоса. Не молчи, мой король. Но король по-прежнему молчал и не считал нужным уделять мне своё внимание, вместо этого сосредоточившись на рукопожатии с альбийским правителем. — Заклинание для сотворения Кисеи полностью завершено, а тело сосуда наполнено силой, но я по-прежнему не смею им воспользоваться. Не смею даже пытаться, когда на кону стоит столь многое. Стоит куда большее, чем мы изначально ставили. И порой я думаю, может, всё это было ошибкой? Мы в чём-то крепко просчитались? Но какой выбор у нас оставался после подобного ультиматума со стороны мироздания? Многое банально ушло на второй план, и мы были вынуждены без торга принять изменившиеся правила игры. Нет, мы поступили верно, просто мне не даёт покоя, как неожиданно пришлось кстати всё то, что мы с тобой готовили столько времени. Ведь как мы с тобой планировали? Что пока будет накладываться Кисея, то не факт, что Дух-Король сможет полноценно выполнять свои обязанности. А раз жар солнца штука непредсказуемая, то наша страховка заключалась в том, что через заранее протянутые амарантовые цепи можно контролируемо избывать воды и регулировать возможные перекосы в границах миров. И это даже будем делать не лично мы, для нас постарается талантливый рыжий альхикмат, который жизнь положит, но пост свой не оставит. А если где и случится утечка с последующим загрязнением, то благодаря доступности топазовой воды все негативные факторы можно будет свети к минимуму, избежав жертв среди населения. А всё остальное, разве оно было не ради дня перерождения? К тому же Лендаль настолько хорошо освоил магию времени, настолько прочно выстроил мосты между прошлым и будущим, что мир с благодарностью и облегчением примет тебя обратно, наконец-то избавившись от парадокса. И нет, я не забегаю вперёд, я прекрасно понимаю, что только когда миру не нужен будет Дух-Король, только когда Океан станет той стихией, что будет нас защищать, лишь тогда твой наследник исполнит своё предназначение и ты наконец-то сможешь вернуться ко мне. И я знаю, что рассуждать о подобном сейчас некстати, понимаю, что мои мысли мелочны и недостойны, ведь теперь нам вовсе не до Кисеи и приходится решать более насущную проблему, но погляди, как всё совпало. Ты же понимаешь, о чём я, да? Цепи используются для мульчирования эфира, воду перерабатывают на базилики с маной, а Лендаль так и вовсе… Будто бы всё, что мы делали, было направлено исключительно на то, чтобы пережить перестройку магических законов, а вовсе не для твоего воскрешения! На глазах выступили слёзы обиды, я чувствовал себя самым несчастным человеком на свете, хотя буквально несколько минут назад сгорал от смеси похоти и стыда. Я сглотнул горький ком в горле и постарался взять себя в руки. Да, сомнений быть не может, подобные эмоциональные качели были следствием того, что моя душа находилась в молодом теле в самом расцвете юношеских сил. И мне стоит ни на миг про это не забывать, иначе я непременно наделаю каких-нибудь глупостей. Я сделал несколько глубоких вздохов и продолжил уже более спокойным тоном: — Моё сердце полнится сомнениями, я чувствую себя обманутым и использованным. Я постоянно думаю о том, что когда мы были в шаге от успеха, когда было сделано всё, кроме последнего хода, меня вынудили совершить совсем другие ходы для чужой, не нашей, партии. Меня и мои ресурсы выпили до дна, но вместо награды дали ничего. Пустоту и тишину! Умоляю тебя, молви хоть слово, и я поверю всему, что ты мне скажешь! Любому оправданию и объяснению! Скажи, что я поступаю правильно, и я с радостью продолжу играть свою роль! Два короля смотрели на меня с фототипии с нескрываемым презрением, они глумились над глупым жрецом, который так и не понял, что ему никогда не будет места рядом с ними, и продолжали заниматься своими делами. — Я верил долгие годы, и моя вера была вознаграждена, — шептал я, уговаривая сам себя. — Неужели я дам слабину именно сейчас, когда моя цель так близко? Неужели я оскверню тебя неверием, любовь моя? Это Аль-Мухит во всём виноват, он точно знал о грядущем, это он меня перехитрил, он заставил плясать под свою дудку. Но я начинаю думать, что и ты, мой король, тоже мог быть в курсе этого. И если ты знал, то неужели был со всем этим согласен? Неужели ты меня обманул, Антара?***
— Неужели ты меня обманул, Антара?! С запотевшего зеркала на меня смотрели усталые глаза, в которых читалось раздражение, будто моему собеседнику давно надоели подобные разговоры и он слушал меня лишь из вежливости. Сегодня мне снова снился сон про демона и на этот раз я не сумел ему воспротивиться. Я остался один на один со своим кошмаром, а рядом не было никого, кто мог бы за меня заступиться. Проснувшись посреди ночи от собственного крика, в котором было поровну ужаса и блаженства, я почти целый час старательно отмывался в горячей воде, но, разумеется, липкое ощущение скверны никуда не исчезало, ведь грязь запятнала вовсе не моё тело. Зато прикосновение этих горячих струй напомнили мне о том, какими обжигающими могут быть воды Аль-Мухит, как яростно и бескомпромиссно они вымывают все пороки и слабости из учеников башни Синего Золота, которые впервые пробуют самостоятельно погрузиться в Океан. И не просто нырнуть краем сознания в ласковые волны, а полностью поместить свои тело и душу в Необъятный, чтобы пройти первое Испытание. Или не пройти его, не устояв под грузом собственных страстей. Аль-Мухит жёстко испытывал нас, но одновременно с этим расставлял всё по своим местам, обнажая неприглядную правду, показывая недостойным их истинное обличье. И напоминая истинный облик мира, в котором мы живём. Годами я сам себя обманывал. Не верил в самое худшее. Ибо тогда бы вся моя жизнь не имела смысла. Годами я был милосердно лишён тьмы Океана и блуждал в собственном свете, теша себя несбыточными иллюзиями. — Ради чего я вообще всё это делал? Не сейчас. А всю жизнь. Я выполнил то, что от меня требовалось, но даже не смею мечтать о том, что мне было обещано, да? Такова твоя благодарность? Ты попросту мной воспользовался, а потом выбросил, как ненужный инструмент? Капли воды прочерчивали дорожки по стеклу, и казалось, что отражающийся лик Антары заливается слезами. Король плакал, слушая мою исповедь. Плакал от горя или же скорбел из-за моей недалёкости? — Ты ведь не просто так морочил мне голову, заставляя переделывать концепцию Кисеи снова и снова, ты ведь не просто так находил новые и новые подводные камни, чтобы в очередной раз не позволить наложить Вуаль, тебе нужно было дать мне бесконечное задание, верно? Сложное муторное занятие, способное отвлечь внимание от твоей настоящей цели? Меня по кусочкам заставили отдать всего себя, но так и не позволили вкусить сладкий приз, вырвав награду прямо из-под носа. А может, награды никогда и не существовало? Потому-то ты теперь молчишь? Я выполнил свою функцию и больше тебе не нужен? Да, Антара? Или как тебя правильнее величать?! Я наотмашь врезал по ухмыляющемуся лицу, но бледный лик даже не вздрогнул от удара, лишь жалобно зазвенели подвески на настенном светильнике. Я верил, но моя вера была втоптана в грязь. Я жил в иллюзиях, но наконец-то прозрел. Я постиг горькую истину. Антара меня никогда не предавал, не наказывал молчанием, не насылал искушений. — Потому что всё это время я слышал не его, а твой голос, Мухит! А мой король давным-давно сгорел. Сгорел в зелёном пламени и обратился в прах. Он бесследно растворился в тебе, а ты его пожрал, словно очередную жертву! Он был единственным, кто держал меня на этом свете, но ты не позволил мне уйти вслед за ним, раз я был тебе ещё нужен! Я должен был носить венец, не будучи Королём, и кормить тебя, не имея такой возможности! Я снова ударил демоническую тварь, но она лишь хищно ощерилась в ответ, а светильники испуганно замерцали от выплеска нашей взаимной ярости. — О да, это как раз в твоём стиле, Аль-Мухит, не говорить ни слова лжи, но при этом не открывать ни капли истины! А вся эта сцена про моё отвержение и изгнание из твоих вод была обычной манипуляцией! Чтобы я точно считал «тебя» своим противником и охотнее слушал «Антару», тому, кто всегда оставался на моей стороне, тому, кому я доверял больше всего на свете. Ты денно и нощно сладкими речами увещевал меня, говоря о терпении, но на деле заставлял трудиться себе на пользу! Ты обещал, что мы воссоединимся, что обязательно найдётся верный способ, просто надо немного подождать. Так сколько мне ещё ждать? Вечность? Именно! Жди вечность, глупый альхикмат, ведь мир готовится не к перерождению, а к очередному тупому Испытанию! К очередной игре, где наши жизни ценятся даже меньше жизней пешек! Демон, взиравший на меня с запотевшего зеркала, лишь мерзко расхохотался в ответ. — Ты ведь потому так спокойно позволил мне пользоваться этим телом, да? — я воззрился на непривычно тонкие руки, никогда не ведавшие боли ожогов после неудавшихся заклинаний. — Я же вижу, чем стал Лендаль, какой силой он владеет. Какими полномочиями ты его наделил. Он действительно способен стать Антарой. Не тем жалким подобием, в которое ты воплощаешься, а настоящим человеком из плоти и крови. Я видел это. Я был свидетелем воскрешения! Ты именно этим меня и подкупил, Мухит! Ты специально оставил такие лазейки, чтобы я мог проникнуть в него, чтобы я мог удостовериться в достижимости своей цели! И ты вовсе не был легкомыслен, ты не давал мне ни капли попущения, ты был уверен в том, что даже при абсолютном захвате этого тела, напичканного древнейшей магией, без самого Лендаля я не смогу полноценно воспользоваться его силой! Ни в качестве хрономанта, ни в ипостаси Духа-Короля! Ты долго дразнил меня обещаниями, а в последний момент спрятал от меня мальчишку, чтобы я точно не рискнул накладывать Кисею, чтобы я точно никогда не смог призвать Антару. Вот чего ты добавился, вот в чём заключалась твоя личная месть, Мухит! Чтобы указать мне на моё место! Что я не истинный Дух-Король, а лишь жалкая подделка! Да?! Ты это хочешь мне сказать?! Почему ты молчишь, скотина?! Отвечай! В гневе я несколько раз ударил зеркало кулаком, покуда оно не пошло крупными трещинами и наконец-то не брызнуло осколками, глубоко впившимися мне в ладонь. По запястью потекла струйка крови и начала капать в раковину, марая её крупными кляксами. Обычная алая кровь, а не зелёная кровь Бездны. Символ того, что Океан и его сила мне не принадлежат. Внутри меня нет той власти, что позволяет укрощать волны, в моём сердце нет той твёрдости, что позволяет плавить берега, моё чело никогда больше не увенчает венец звёзд. Я фальшивка, паяц, лишь исполняющий роль короля. И когда занавес будет опущен, мне придётся снова переодеться в лохмотья отверженного альхикмата, что давно лишён длани своего властителя. Для меня всё бессмысленно. Ты победил, Аль-Мухит… Какие бы фигуры ни остались в строю, партия заканчивается тогда, когда королю ставят мат. Мой же король давно убран с доски. Я сдаюсь. Я опускаю руки. Я опустил руки в раковину, но пульсирующая боль в левой ладони моментально привела меня в чувство. Она была такой обжигающе холодной, что болевые рецепторы буквально сходили с ума, казалось, что я сунул руку в крошево воды и льда! Я непонимающе осмотрел порезы, которые были не такими уж глубокими, но боль от них была столь сильна, что я чуть не терял сознание, да и рана кровила слишком уж обильно как для обычного пореза. Не стоит её оставлять как есть, не хватало ещё истечь кровью до смерти из-за собственной глупости! И пока я вынимал осколки и перевязывал руку, то немного успокоился, будто вместе с кровью из меня вышел гнев и слепая ярость, дав немного власти доводам рассудка. Нет, не совсем так, гнев никуда не ушёл, просто стал контролируемым. Ненависть перестала застилать глаза. Прикосновение холода отрезвило и позволило отвлечься от рефлексий и самобичевания, а вода из крана не только смыла в сток кровь и слезы, она остудила мой разум и перенаправила злость. Ледяная вода подстёгивала мысли, она промывала путь в мутном иле, в котором я чуть не захлебнулся, позволив себе быть слабым. Но испытывать эмоции — не слабость, слабость — это позволять им владеть собой. Я задумался о том, что если продолжать аналогию фигур и шахматных партий, то всё происходящее очень смахивало на сеанс одновременной игры. У человечества было множество комплектов фигур, множество самых разных досок, множество королей, но, как ни крути, бой всегда шёл против общего противника, имя которому — Исток. — А если так рассудить, Мухит, то стал бы ты ради мести за Аль-Серпен втягивать в это дело другого короля и другого ферзя? Неужели они тоже были в курсе? Неужели они были с тобой в сговоре?! Мне кажется, это маловероятно. Лендаль ещё куда ни шло, он достаточно хитёр для подобного, но я вспоминаю невинные глаза Игнеуса, в которых запросто читаются даже потаённые мысли, и такая гипотеза рушится, словно карточный домик. Этот парень на физическом уровне неспособен к лицемерию, и то, как он переживает за «своего» короля, точно не является притворством. И я же вижу, Мухит, что ты относишься к нему по-особенному, ты бы не заставил его так терзаться, лишь бы преподать мне урок. Ему-то, небось, ты отвечаешь по первому требованию, он же у тебя хороший мальчик? И мне стало интересно, а слышит ли Игнеус голос Океана? Ведь мало ли что? Может, он, как и я, тоже наказан безмолвием? Надо бы сходить и ненавязчиво спросить о том, как давно он видел воплощение Океана лично, как давно он являл ему свою волю. Но я вспомнил, что сейчас этого никак не выяснить, не вызывая ненужных подозрений, ведь рыжий на днях укатил в совиное баронство и что-то там изобретает с альбийскими магами. Ещё одно подтверждение того, что всё не так однозначно! Разве бы стал Мухит ради меня переворачивать верх дном всю магию? Нет, катастрофа была более чем реальной и невероятно опасной, а моё унижение не стоило того, во что сейчас превратился Необъятный и во что превратился наш мир. И пусть его отмщение вышло действительно сокрушающим, но слишком уж много чести ради опального альхикмата. — Ты молчишь потому, что я не стою того, чтобы мне отвечать? — вяло огрызнулся я в сторону разбитого зеркала, зная, что мне никто не ответит. — Имей мужество сказать мне это прямо, отвергни меня раз и навсегда, окончательно и бесповоротно! Да только когда это ты был любителем прямых ответов, верно? Я снова оказался в тупике, я снова оказался один на один со своими сомнениями! Хоть иди в Аль-Мухит и требуй там ответов лично с властителя вод! Ага, держи карман шире, наверняка и там он будет меня игнорировать, хоть перерой Океан до самого дна! Стоп, а почему бы и нет? Моя слабость вовсе не в том, что я позволяю эмоциям брать над собой верх, а в том, что я всё ещё играю по правилам. Если Антары никогда не было подле, то чьего осуждения мне бояться? Если я всю жизнь жил во лжи, то чьи запреты меня должны удерживать? Почему бы мне и правда не отправиться в Бездну и не попытаться отыскать там хозяина, хочет он того или нет?! Не может же такого оказаться, чтобы Океан был действительно пуст!***
Не может же такого оказаться, чтобы Океан был действительно пуст и мне там точно ничто не угрожает? Я лежал в чаше усмирения, не решаясь погрузиться в воды, и хорошо, что моя голова уже достаточно остыла и я не бросился в Бездну прямо в теле Лендаля. Отправляться туда без проводника было слишком рискованно, а посвящать посторонних — не слишком умно. Впрочем, не слишком умно было бы погружаться даже в эфирной форме. Одно дело — ненадолго отлучиться из тела, но всё равно остаться связанным с ним, чувствуя и видя всё происходящее по обе стороны реальности, а другое — глубоко нырнуть в Аль-Мухит и пробыть там неизвестно сколько. В идеале, чтобы не потерять себя и точно вернуться обратно, в мир живых, стоило бы полностью оставить этот сосуд и покрепче привязаться к своему спящему в Чертоге телу, но очень уж не хотелось бросать «заложника» на произвол судьбы. Мало ли что может случиться за время моего отсутствия! А потому в данной ситуации оптимальным вариантом было погружение из нефритовой чаши, точно так же, как это обычно делал Лендаль, когда ему требовалось сознательно посетить Океан. Да, всё верно, нестабильная форма требует дополнительной стабилизации извне, а всё остальное лишь побочные моменты. Кстати, это даже неплохо, что Игнеус сейчас на болотах, не придётся ему ничего говорить ради небольшой вылазки в Аль-Мухит, но при этом я могу спокойно воспользоваться храмом по своему усмотрению, не вызывая ненужных вопросов. Также ненужных вопросов не возникнет, если я слишком задержусь, в случае чего Санитас и Игнеус всё поймут сами, а остальные ничего не заподозрят. Не хватало ещё всеобщей паники, если обнаружится, что серпенский правитель валяется без сознания непонятно где и его никак не выходит привести в чувство. И вообще, моя совесть будет абсолютно чиста, я оставляю тело Лендаля там, где и взял, а не прячу в одном из своих Чертогов! Я сделал несколько глубоких вдохов и постарался успокоить сердцебиение, чтобы погружение было более спокойным и плавным. Я постарался отогнать от себя предательскую мысль, что на самом деле моё нахождение в чаше имело и скрытую подоплёку. Океан не может быть пуст, Аль-Мухит пленник самого себя, и если меня там ждёт не равнодушие, а самый что ни на есть горячий приём, то Лендаль может из-за этого косвенно пострадать. И пусть я убеждал сам себя в том, что в первую очередь переживаю за своё плетение, но не мог отрицать, что в немалой степени мною движет ненужная и, более того, опасная сентиментальность! Нет, я не должен привязываться к нему так сильно, я не должен думать о нём сверх необходимого! Лендаль, как и все мы, обязан исполнить свой долг, так что мне нельзя ему чрезмерно потакать! Я и так сделал для него куда больше, чем обязан, а он уже давно не юный варит, что нуждается в моей ежеминутной опеке! Я погрузился максимально бережно и осторожно, готовый сразу же отступить, готовый к яростному сопротивлению и борьбе, но уж точно не готовый к тому, что вообще не встречу никаких препятствий. Океан, который прежде брезгливо расступался водами и не позволял касаться своей силы, принял меня, словно я был обычным жрецом, что пришёл испить из его мудрости. Должна же быть хоть какая-то мера твоему равнодушию, Аль-Мухит! — Где ты, трус? Я желаю с тобой говорить. Но тишина была мне ответом, безразличие было моим приговором. Или всё же нет? Я воззвал к водам и наполнил себя силой. Я принял в себя мощь, чувствуя, что вновь способен черпать из бездонного Океана, и чуть не захлебнулся с непривычки. Океан был совсем не таким, как я привык. Его вкус изменился, стал не просто горьким, а невыносимо жгучим, словно ти-чиафский повар щедро сыпанул в него перца. Золотое солнце, раньше дарующее приятное тепло, стало горячим, пламенным, заставляющим болезненно сжиматься под его жалящими лучами и вынуждающим искать тень, которой неоткуда было взяться на пустынном берегу. Этот мир меня разъедал. Растворял в себе, превращая в бесформенную массу. Теперь понятно, почему меня никто не останавливал. А какой смысл препятствовать проникновению незваного гостя, если рано или поздно его попросту переварят? Я обвил себя тёмным коконом, закрывающим от всего пагубного влияния, но так стало лишь жарче и больнее, и чем больше силы я вкладывал в защиту, тем больше урона получал в ответ! И лишь исторгнув из себя только что взятую мощь, позволив магии течь сквозь себя, вымывая даже то, что принёс с собой, я понял — стало намного легче, стало практически терпимо. Отказавшись от себя как от жреца, у меня вышло остановить дальнейшее разрушение своей души. Оно стало несущественным, оно стало закономерным, хищным и губительным ровно в той степени, какая достаётся простому смертному человеку. Вот кем ты меня считаешь? Обычным человеком? Закрыв глаза и практически перестав дышать, я просто отдался на волю провидения, позволив потокам восходящего воздуха увлечь себя куда-то ввысь. Я наслаждался свободой, я упивался безнаказанностью, я был везде и одновременно нигде, увлекаемый незримой волной бесцветного Океана. Не знаю, сколько времени я парил в горячих потоках, но будучи незрячим и бездыханным, я наконец услышал. Я понял, что до этого меня окружала вовсе не тишина, просто шум волн стал совершенно иным: тихим, спокойным, едва уловимым. И если раньше вибрацию вод Необъятного я бы описал как перламутровый прибой, то сейчас это больше походило на хрустальное журчание. И осознав это, я сразу же услышал музыку горних высей, в которой нельзя было разобрать ни единой ноты, как ни стремись, но в которой заключалась вся суть этого мира и все звуки этой вселенной. Среди этого полифонического звучания я вдруг чётко различил звон бубенцов и монист, я ощутил вибрацию шагов, отбивающих дробный ритм бесконечного танца. Может, дело вовсе не в том, что Океан перестал мне отвечать? Просто он стал иным, в то время как я всё ещё оставался прежним? Неспособным слышать его волю? Или же способным? Я распахнул глаза и узрел небесный хоровод. Хоровод звёзд, в центре которого находилась бездонная чёрная дыра, венчаемая ослепительно-белой короной. Я узрел точку соприкосновения звёзд и вод, тверди и небес, внутреннего и внешнего. Но вопреки видимости, они не касались друг друга, замерев вне времени и при этом стремительно несясь навстречу друг к другу. Я видел то, что когда-то было Расколом между мирами, но теперь оно являлось самим центром Аль-Мухит. Я глядел во все глаза, не до конца веря увиденному, потому что посреди всего этого великолепия находился Лендаль. Идеальный Дух-Король, воплощающий в себе абсолютную гармонию. Я ощутил невероятное облегчение от того, что с ним всё в порядке, безумную радость от осознания, что он наконец-то здесь, что он вернулся! Я восславлял всех известных мне богов по очереди, ликуя, что все мои страхи и сомнения были не более чем самовнушением! Они испарились, словно роса на солнце, стоило лишь мне увидеть Духа-Короля нашего мира! — Ты все это время был здесь, на грани вселенных?! — крикнул я. — Мы считали, что ты покинул нас! Почему ты ничего не сказал? Лендаль мне ничего не ответил, но на таком расстоянии он меня вряд ли бы смог услышать, а моя радость быстро сменилась тревогой, стоило лишь начать обдумывать ситуацию. Почему Лендаль обернулся чёрным солнцем? Почему он исполняет этот безумный танец со звёздами? Почему он находится так близко возле Истока, разве он не в курсе, что это опасно? Если волна разрушения магии давно ушла, если угроза давно миновала, почему он не возвращается в своё тело? Он не мог этого сделать, потому что я находился в нём или что? Но я же вышел, так почему он до сих пор тут? Или у него не осталось на это сил? Он так долго здесь пробыл, что забыл самого себя и теперь ему нужно помочь? Но самое важное, почему я до сих пор не ощущаю дыхания его души? Возможно, до этого я не мог почувствовать мальчика потому, что он растворился в этом мире, что его воля объяла весь Океан, а сам он во многом потерял человеческий облик, но сейчас-то что не так? Вот же, я нашёл его, я вижу его буквально своими глазами, я слышу танец его шагов, так почему же не получается восстановить нашу связь? Я двинулся по направлению к нему, лавируя между звенящим жемчугом, не решаясь переступать путь танцу. Я шёл между потоками времени, чтобы меня не смыло в небытие. И я остановился, не пройдя и половину пути, ощутив опасность, исходящую из центра хоровода. Та сила, что привела меня сюда, была силой притяжения, властью сверхмассивного объекта, диктующего законы пространства и времени. Сила, что приманивала всех к себе, но никого не выпускала обратно. Вот почему я не чувствовал его души, вот почему Лендаль не мог вернуться в мир живых! Он находится в ловушке собственного могущества! И я понимал, что стоит мне сделать ещё один шаг, то велика вероятность, что меня тоже закружит в этот хоровод и поглотит без остатка. У меня уже не будет возможности отступить, а потому я должен привлечь его внимание каким-то другим способом. Во мне почти не осталось никаких сил, но, преодолев боль, я смог распустить своих алых змей и послать их в точку бесконечного танца. Первая, вторая, десятая… Большая часть их сгинула втуне, но вот одной из них удалось проскользнуть в хоровод и направиться к Лендалю. Ещё немного, давай, ты почти у цели! Змея обвила его руку и устремилась вверх, чтобы передать моё послание, но Лендаль попросту смахнул её себе под ноги и, переступив, продолжил сложное вращение по орбите вокруг самого себя. Меня затопила ярость, меня заплеснула чистая злость! Я за него волнуюсь, я не нахожу себе места от тревоги, а он развлекается в небесном чертоге и попросту отмахивается от меня, словно я пустое место? — Не подходи ближе, — раздалось у меня в голове. Лендаль совершил ещё несколько плавных движений, замер в грациозной позе, а потом неожиданно возник возле меня, оставив за своей спиной и ненасытную чёрную дыру, и кружащиеся вокруг неё звезды. Он оказался буквально в шаге от меня, и я наконец-то увидел, как сильно он изменился. Что он испил из пепельной реки времени столь много, что сам обратился в пепел, что его глаза стали цвета времени, а лицо застыло серебряной маской, больше неспособное выразить ни единой человеческой эмоции. — Зачем ты пришёл, Намур? — сейчас его слова звучали не в голове, а произносились вслух, и по бесцветному голосу я понял, что не ошибся. Он пробыл в самом ядре Аль-Мухит безумно долго, не часы и даже не дни, и потому был полностью выхолощен, а его эмоции без остатка растворились в этих водах. Моя злость вспыхнула с новой силой, но я не успел ничего высказать, как Лендаль переспросил: — Зачем ты пришёл и принёс с собой ярость? Разве ты забыл, что подобное смятение чувств может погубить даже самого сильного жреца? Ты уничтожаешь сам себя, посещая Океан в таком виде. А уж испытывать свою душу на прочность возле Истока — чистое безумие. Ты в одном шаге от одержимости. Уходи, пока не лишился рассудка. Я замер как вкопанный. Да, он прав, гнев очень плохой союзник, особенно здесь, в зоне крайней нестабильности границ. И, возможно, полное подавление эмоций было вынужденным шагом со стороны Лендаля? Может, по-другому было попросту нельзя? Мне хотелось задать ему тысячу вопросов, но вместо этого вопрос уже задали мне, я чувствовал себя провинившимся школяром, с которого спрашивали за невыполненное домашнее задание. И мне правда стоило на него ответить, в первую очередь самому себе. — Зачем я пришёл? Я пришёл потому, что переживал, — ответил я, но сразу же осёкся от собственной неискренности. Я говорю не совсем то, что думаю, я озвучиваю лишь часть того, что чувствую. Я обманываю сам себя, прикрываясь высокими мотивами. И как бы мне ни было сейчас стыдно, я должен обнажиться полностью, стоя перед Духом-Королём. — Я пришёл потому, что чувствовал себя обманутым, брошенным и использованным, — обличение в слова того, что терзало меня в последние дни и подтачивало душу в последние годы, не приносило облечения, а лишь горечь. — Я пришёл потому, что искал правды. Но на самом деле, всё, чего я хотел, это найти тебя. Давай вернёмся домой, Лендаль. — Я и так дома, — тут же ответил он всё таким же бесцветным голосом, но на серебряном лице промелькнула лёгкая тень изумления. Неужели он не понимает, неужели он не видит?! Разве не осознаёт, что ему опасно здесь находиться, а значит, опасно и для всех нас?! Или, может, он просто утратил счёт времени и даже не в курсе того, что случилось в мире, пока он отсутствовал?! Мне нужно придумать, как увести его отсюда! — Ну послушай же меня, — начал я мягко его увещевать. — Твой дом не только Океан, и пока тебя не было, то много чего произошло, да только всё уже давно закончилось. Кстати, я получил твоё послание, я передал его дальше, мы всё сделали так, как нужно. Мы успели, мы справились! Мне, правда, пришлось одолжить для этого твоё тело, чтобы не терять впустую время, но я не обманывал твоих близких, они знают правду! А потому они очень переживают и ждут твоего возвращения. Они же даже не знают, где ты находишься. Так что уходить отсюда надо вдвоём! Вдвоём мы справимся с оставшимися последствиями намного лучше! — Я знаю, Намур, я всё видел. Мне известно, что ты делал с моим телом. Я в ужасе отшатнулся назад, осознав, что если Лендаль видел всё происходящее в мире живых, то он также был в курсе того, как я… — Спасибо, что ты обо мне позаботился и так вовремя подменил, — перебил он ход моих хаотичных мыслей. — Ты показал себя как прекрасный лидер, я знал, что могу на тебя положиться. Кстати, мне очень понравилась итоговая форма Кисеи, манипуляция с локальными потоками времени — действительно отличная идея, узор, который ты выткал — безупречен! Мембрана в подобном исполнении будет практически лишена недостатков, а если использовать сразу несколько альтернативных потоков, то можно существенно снизить риски возникновения обречённых исходов. Наконец-то я могу дать тебе своё одобрение, потому что полностью уверен в результате. Но пока с этим придётся немного повременить, полноценно реализовать эти чары не получится даже с моей помощью. Шок? Разочарование? Досада? Этих слов было слишком мало, чтобы описать то чувство отрезвления после недавней эйфории, которое на меня накатило. Неужели все труды были зря? Неужели моя Кисея просто обманка, которой я отвлекался от жестокой реальности? Или я чего-то не понимаю? Он говорит о невозможности наложения и при этом меня хвалит? Что он вообще хочет этим сказать?! — Погляди на меня, Намур! Он воздел вверх руки и из них взлетели золотистые жемчужины, которые устремились в жадное ядро чёрной дыры, оставляя за собой мерцающий шлейф. Поглотив светящийся жемчуг, небесная карусель немного ускорила своё замедлившееся вращение, но, кажется, недостаточно, потому что Лендаль недовольно нахмурился, а его глаза вспыхнули металлическим гневом. — Почему ты считаешь, что всё закончилось? — в его голосе стали проступать явные нотки раздражения. — Разве ты не видишь, что я держу небесный свод силами времени? Что только я не позволяю звёздам и дальше падать? Я не могу сейчас отвлечься, я не могу уйти отсюда, я должен завершить свой танец. Ты хочешь как можно быстрее разобраться с последствиями? Именно этим я и занимаюсь, я делаю ту работу, которая по силам только мне. И сейчас структуры Океана ещё не готовы к преображению, они не способны принять новые границы, как бы ты себя ни убеждал в обратном. Так что не отвлекай меня больше, ведь каждая минута нашего разговора оборачивается годами, которые мне ещё только предстоит возместить. Он посмотрел сквозь меня так глубоко, что мне стало неуютно под этим взглядом чистого золота. Мудрые змеиные глаза не давали ответа, но вместо этого требовали ответа от меня. Нет, не так, требовали держать ответ перед ним и дальше. И я даже не знал, радоваться тому, что он наконец-то проявляет эмоции, или пугаться от того, какого рода эти эмоции были. Ведь недавно безучастный Дух-Король стал отражать то, что я принёс ему, и это были вовсе не те чувства, которыми стоит гордиться. Я сбросил оцепенение и спросил: — И как скоро звёзды перестанут падать? Как долго ты должен держать небо? Что это вообще означает? Раз ты здесь, в нашем мире, то какую весть я должен принести обратно? Что я должен сказать твоему народу? — Ровно то, что ты только что услышал, — ответил он мне. — Что я не могу отвлечься, пока не создам достаточного запаса обратного времени для нашей вселенной. Что я отдаю всю свою любовь без остатка для того, чтобы у нас была не просто передышка перед следующей волной, а гарантия неразрушения магических постоянных. Я не знаю, когда у меня будет готова ловушка бесконечного падения, но ты пришёл слишком рано, Намур. — Рано?! Да всё давным-давно готово, мне не хватает только тебя! — закричал я на него и, сам того не желая, неожиданно озвучил свои истинные мысли. Лендаль снисходительно мне улыбнулся, и я понял, что моё обнажение перед Духом-Королём всё ещё продолжается, что он поднимает со дна моей души всю грязь и нечистоты, ещё мгновение, и я сам преподнесу ему на блюдечке все свои постыдные секреты. — Ох, я прекрасно понимаю, почему ты так одержим этим заклинанием, но и ты пойми, что оно лишь один из этапов исцеления мира, закономерный финал, подводящий все итоги. — Да что ты можешь понимать?! — эмоции хлестали через край, и я выкрикивал ему в лицо всё, что думал. — Да ты без меня вообще никто! Ты бы никогда не стал тем, кто ты есть, без моей помощи! — Не стал бы, и я тебе за это очень благодарен, учитель, — Дух-Король хищно облизнулся, смакуя то, какие страсти я преподнёс ему в дар, и продолжил: — Я знаю, чего ты хочешь, Намур. К чему ты стремишься на самом деле. Неужели ты думал, что я не распробую на вкус твоё сердце? В принципе, я не против. Когда я завершу свою работу, мы с тобой спокойно всё обсудим и найдём устраивающее нас обоих решение. Считай, что в этом вопросе я твой союзник, а не противник, но впредь тебе стоит более тщательно подбирать слова, если ты действительно так жаждешь его увидеть. Лендаль был явно не в себе, говоря всё это, и при этом я понимал, что так просто увести его отсюда не выйдет. Всё, что мне остаётся — послушно ретироваться, утешая себя мыслями о том, что раз он тут, то рано или поздно я найду способ выманить его наружу. Но искушение было слишком велико, ведь протяни руку — и вон он тот, кто способен вернуть мне Антару. — Ты должен делать так, как я тебе говорю! Немедленно возвращайся! Но он уже развернулся и медленно двинулся обратно к Истоку, покачивая бёдрами так, словно был портовой шлюхой, заманивающей клиентов, и лишь высокомерно бросил мне на прощание: — Нет, дорога каждая секунда, а я не могу заниматься сразу всем. От этих слов меня словно ударило током, потому что это были именно те слова, которые сказал мне Антара в нашу последнюю встречу. Именно это он произнёс, перед тем как навсегда меня покинуть. Я колебался, не зная, как поступить, и от роя мыслей, что вертелись в голове, меня начинало мутить и затягивать в тёмное болото собственной ничтожности. Потому что с новой силой в моё сердце вгрызся червь сомнения, вопрошающий о том, а существует ли моя награда на самом деле? Ведь тот, с кем я сейчас разговаривал, мог быть вовсе не тем Лендалем, которого я знал, это могла быть обманка, очередная иллюзия, сотканная Аль-Мухит! — Кто ты такой?! Что ты такое?! — закричал я в спину удаляющемуся существу, но понял, что не издаю ни звука, что я и сам начинаю глохнуть. Я больше не слышал музыки сфер и почти не ощущал хрустального журчания золотистой плазмы, текущей сквозь жерло сингулярности. Снова происходит то же самое! Снова обещания, снова сладкая и желанная ложь, а в итоге я получу лишь тишину и пустоту, да? Думаешь, что показал мне представление и я спокойно уберусь восвояси, дожидаться того, чего никогда не будет?! Я больше не поведусь на это, ты за всё мне ответишь, Аль-Мухит! Я не выдержал и бросился за ним следом, разрывая мешающие мне нити света, с наслаждением вслушиваясь в то, как звонко они рвутся. Я ликовал, видя, как бусины мерцающего жемчуга брызгают во все стороны, рассыпаются по небесному своду и скатываются за горизонт. Двигаться к центру вращения оказалось на удивление просто, всего несколько шагов, и мои алые змеи, истекающие ядом, догнали и с упоением вцепились в плечи самозванца. И, несмотря на его попытки игнорировать помеху, я увидел, что он сразу же сбился с шага и через некоторое время выпал из светящегося хоровода, сломав весь танец, а нити вокруг него спутались в грязный клубок. Вот так вот, будешь знать, как меня игнорировать! Наконец-то ты мой! — Я просто хочу убедиться! Я лишь желаю услышать голос моего короля! Позволь мне увидеть его хотя бы на миг, и тогда я уйду! Я подскочил к поверженному противнику и вцепился ему в волосы, готовый выбивать правду силой, но стоило к нему прикоснуться, как по глазам ударила опаляющая вспышка света, а ударная волна отбросила меня далеко назад. Пелена наваждения спала с глаз, а меня прошибло осознание, что это никак не могло быть иллюзией Океана, что это точно был настоящий живой Лендаль. Что это был наш Дух-Король, которого я только что ранил и отравил прямо посреди его битвы с Истоком! Лендаль, пошатываясь, поднялся, выпустил из себя новые ленты времени и попытался сделать пируэт, но что-то пошло не так. Небеса содрогнулись, и в то же мгновение хищная звезда, вырвавшись из плена карусели, с шипением понеслась вниз, навстречу зелёным волнам. Юный король с криком бросился за ней следом и успел подхватить её прямо перед самым ударом о водную твердь, но возмущения эфира, вызванные полётом звезды, уже породили целый ряд толчков в нижнем мире, которые всё никак не позволяли ему восстановить равновесие и возобновить вращение в небесах. Воды опасно вздыбились, и Лендаль был вынужден плясать на гребнях волн, укрощая их и одновременно с этим прижимая к груди обжигающую звезду, что так и норовила вывернуться из рук. Рывок явно выбил его из колеи, я заметил, что он никак не может отдышаться, а его ноги заплетаются, но он не сдавался, он шаг за шагом выплетал дорожку, по которой медленно, но уверенно поднимался обратно к разрушенному мной танцу. Я должен немедленно ему помочь! Но стоило лишь двинуться в его сторону, как резкая удушающая боль поставила меня на колени. Та самая невыносимая горячая боль чуть ниже ключицы, заставляющая сердце биться невпопад, потому что она означала, что мой король сейчас рядом со мной. Не может этого быть! Неужели он здесь? Я поднял глаза и сразу же увидел его. Странного, непривычного, умирающего, он был таким, каким предстал передо мной в нашу последнюю встречу. Но образ вдруг изменился, Антара помолодел и стал совсем юным, каким он был, когда мы только учились в Башне. Я уже тогда обратил на него внимание, уже тогда я восхищался талантливым варитом и прирождённым лидером, лучшим в своём поколении. И хоть я был старше его на несколько лет и скоро выпускался, но именно тогда завязалась наша близкая дружба, именно тогда я принял решение не останавливаться на ранге хадима, а учиться и дальше, чтобы в будущем быть ему достойным товарищем и надёжным соратником. Образ Антары передо мной начал взрослеть, его глаза вспыхнули пламенем Аль-Мухит, а чело увенчала корона-шлем. Через несколько секунд он снова стал обожжённым и раздавленным горем, истекающим кровью и слезами скорби, но трансформация на этом почему-то не остановилась. Образ перетёк в новую, доселе невиданную мной форму: грозную, прекрасную и всемогущую. В его диоптазовых глазах потухло пламя Океана, но загорелся лиловый огонь тысячи миров, его кожа замерцала перламутровой чешуёй, а за спиной угадывались сложенные крылья, которые я поначалу принял за богато украшенный плащ. Антара медленно шёл ко мне, и в этой поступи слышался сам рок. — Сколько лет я ждал тебя! Наконец-то мы встретились, наконец-то я имею счастье лицезреть тебя, мой король! Я протянул к нему руки, ожидая, что он поможет мне подняться, но Антара с неожиданной жестокостью пнул меня и окончательно повалил оземь, с силой наступив ногой на грудь. — Ну и зачем же ты пришёл, Намур? Если бы в его голосе звучало негодование, то мне бы и вполовину не было так страшно, как стало сейчас. Хорошо понимая его вспыльчивый характер, я знал, что он быстро меняет гнев на милость и прощает за ошибки, но в словах, обращённых ко мне, я слышал лишь ледяное презрение. — Разве ты не нашёл то, что искал? — острый каблук, обитый металлом, глубоко вонзился в кожу, да так, что под одеждой уже наверняка растекался багровый синяк. — Разве я не дал тебе возможность убедиться в том, что держу своё обещание? Так для чего ты вмешиваешься в мой замысел, хотя у тебя самого остались незавершённые задачи? Антара повернулся в сторону Лендаля, восходящего по небесным ступеням, состоящим из звуков рождения и цветов забвения, и в его бесконечно глубоких глазах промелькнуло то, что не могло быть ничем иным, кроме как гордостью пополам с любовью. Я был абсолютно точно уверен, что губы Антары даже не шевельнулись и он не издал ни звука, когда внутри меня прозвучали его слова, выжигающие на душе окончательный приговор: — Ты не станешь Ему помогать, но и мешать тоже не станешь, потому что Он бросил вызов Мне и сражается со Мной. Его время не должно тратиться на твои глупости. Я попытался ему ответить, но огонь сжёг весь воздух в лёгких, так что вместо слов получился только надрывный кашель, вместе с которым из меня исторгались тёмные сгустки свернувшейся крови. Антара убрал ногу с груди и, присев рядом, возложил холодную ладонь мне на чело, словно проверяя, нет ли у меня жара. Но изящные пальцы медленно огладили тонкий и почти незаметный шрам на лбу, скользнули по щеке и аккуратно, почти нежно, оттёрли мои губы от крови. Когда Антара вновь заговорил, его голос был всё так же холоден, но теперь в нём звучала бесконечная усталость: — Я возложил на тебя огромные надежды, потому что ты был этого достоин. Но ты стал слабым и малодушным, ты впустил в свою душу скверну и отдался пороку, ты теперь совсем не тот человек, который имеет право называться моим альхикматом. Ты меня очень разочаровал, Намур. Я запрещаю показываться мне на глаза. Пошёл вон отсюда!***
— Я стал слабым и малодушным, я впустил в свою душу скверну и отдался пороку, я совсем не тот человек, который достоин тебя, — шептал я, словно молитву, те слова, которыми наградил меня мой король. Из Океана меня выбросило достаточно жёстко, и в себя я пришёл уже в чаше усмирения, но, несмотря на её активные контуры, не совладал с эмоциями и разрыдался. Разрыдался от счастья и облегчения, и одновременно с этим от горя и унижения. Ведь я не только нашёл Лендаля, который был невредим и всё это время находился в Океане, но и наконец-то встретил своего возлюбленного! Это ли не повод для ликования? Да только чему же тут радоваться, если я сделал всё только хуже, я снова всё испортил! Но я сам во всём виноват, а потому заслужил те слова, которыми меня наказали! Меня болезненно отвергли, но при этом даровали великое прозрение. И самым унизительным в этом прозрении оказалось то, что мой король никогда от меня не отказывался, он всегда был рядом. — Я верил, но при этом колебался, я знал, но при этом был в сомнениях, это я отрёкся от тебя, Антара, от твоего имени и твоей длани, я сам убедил себя в том, что ты меня покинул! — проговаривал я про себя, как будто это запоздалое покаяние могло хоть что-то изменить. И пусть эмоции хлестали через край, пусть я кричал в бессильной ярости, но разумом я давно понял, в чём заключалась причина безмолвия и чувство гулкой пустоты, душившее меня в последнее время. Глас моего короля не достигал моих ушей из-за той же гравитационной аномалии в небесах Аль-Мухит, что не позволяла мне слышать душу Лендаля, что не позволяла мне восстановить нашу с ним связь даже когда мы были в шаге друг от друга. Но что это меняло? Я же буквально недавно говорил Игнеусу о том, что Дух-Король нас не оставил, что он оставил всё на нас, и потому мы должны сами со всем справляться, мы должны просто довериться ему, но как же я последовал собственному совету? — Я променял тебя на демона, я засомневался сразу же, стоило лишь в душу упасть зерну сомнения! Умоляю, прости меня, дай мне объясниться, дай шанс искупить свою вину! Но тишина снова была мне ответом… Ну а чего же я ждал? Теперь-то ты мне не отвечаешь не из-за притяжения чёрного солнца, а потому что презираешь меня. Ты и тогда не дал мне и слова молвить, настолько велико было твоё разочарование… Ты доверил мне важную роль, ты поручил мне великое дело, а я так тебя подвёл! Но главное, что ничего ещё не закончилось, ничего не остановилось, ничего из того, что мы планировали и делали долгие годы, не было зря! Нашарив в кармане туники ручной хронометр, я не сразу смог сфокусировать зрение и сообразить, что он показывает. По физическим ощущениям было непонятно, как долго я пробыл в Океане, может, несколько часов, а может, и дней, наверняка не слишком много, раз возле меня никто не дежурит, но если верить стрелкам прибора, то получается, что прошло всего… несколько минут? Не исключено, что у прибора попросту иссяк завод или он сломался, но пока я над этим размышлял, стрелка с едва слышным щелчком сдвинулась вперёд. С хронометром всё в порядке, а значит, я и правда совсем не потерял времени. Не потерял времени, зато потерял самого себя! Ну что за ирония! Да только никакие слёзы не вернут мне утраченного, а потому, утерев влагу с лица и освободившись от креплений, я сел в чаше и кое-как перебрался в кресло, едва не соскользнув на пол. Да уж, сейчас необходимость его использования была вызвана вовсе не притворством, а тем, что я и правда почти не чувствовал ног, настолько изнуряющим оказалось моё недолгое путешествие. Ну ничего, это обычная слабость, вызванная обычными слезами, всё это преходящее. Я утратил веру и утратил любовь своего короля — вот что истинное и первостепенное! И если я не смогу их вернуть, мне незачем будет дальше жить, если я не смогу доказать свою правоту, весь этот мир перестанет иметь значение. А потому моё покаяние не должно быть лишь на словах, я не должен вымаливать прощение, я должен заслужить его своими деяниями. Я благодарен, мой повелитель, что ты напомнил мне о моём истинном назначении, я смиренно признаю, что позволил низменным желаниям сбить меня с верного пути! Но я обязательно исправлюсь, и тогда всё будет как раньше! Ты увидишь, что я вовсе не твоя ошибка, я не твоё разочарование! Когда всё закончится, ты поймёшь, что я достоин быть твоим альхикматом! И тогда ты простишь меня, тогда ты снова меня полюбишь!***
Всё очень просто. Всё куда проще, чем мне казалось до этого, потому что раньше страх застилал мне глаза. Но то, что я увидел тебя, мой король, меня воодушевило, это даровало мне прозрение. Каким же дураком я был, что переживал за Лендаля, надо было приступить к заклинанию ещё тогда, когда воды активно убывали. Но кто же знал, кто мог дать гарантии? Никто. Сейчас же всё изменилось. Сейчас я узрел истину! Мы не должны отвлекаться друг на друга, на каждого из нас возложена своя задача, каждый из нас исполняет свою роль в твоём великом замысле. И если так разобраться, когда я установлю Кисею, то и нужда держать свод отпадёт, верно? Я избавлю Лендаля от необходимости танцевать для звёзд, я избавлю будущие поколения от рабского служения и тогда, Антара, я наконец-то я избавлю тебя от заточения в водах! Так что чем быстрее я начну, тем быстрее закончу! Я перестроил своё видение, и перед моим взором развернулся гобелен судьбы. Прекрасно, всё идёт так, как нужно, только вот тут и тут нужно кое-что подправить. Эти голубые нити нам сейчас не нужны, а эта оранжевая лента вообще сильно помешает, сдвинем её немного в сторону, вот теперь просто отлично. Хорошенько расправив нужный участок плетения, я вручную начал протягивать через ткань основы свой челнок с пурпурной пряжей, завершая давно начатый узор. Я мог закончить его давным-давно, но сознательно не добавлял недостающие стежки, я умышленно оставил работу недоделанной, чтобы для взора любого другого хтоманта, а особенно для Игнеуса, это выглядело как обычный белый шум, как совокупность среднестатических случайностей. А ещё для того, чтобы не вводить самого себя в искушение, ведь я опасался, что взирая на готовый гобелен, я не вытерплю и воспользуюсь им раньше времени. Но сейчас-то нужное время настало! Теперь нет нужды ни скрывать свою цель от других, ни держать себя в узде! Одно финальное движение, и все аспекты встали на свои места. Один резкий рывок, и из канвы гобелена были выдернуты нити теперь уже ненужной намётки! Ткань бытия затрепетала, смялась и перекрутилась, но после недолгой борьбы снова разгладилась, и теперь вместо бирюзовых цветов на ней красовались спелые ягоды тёрна. Хорошо, просто отлично… Через некоторое время гобелен приятно загудел под руками, словно натянутый попутным ветром парус, а значит, мои последователи принялись делать всё то же самое, что сделал я, завершая свои собственные узоры, а значит, по всему миру цветы начали постепенно превращаться в тёмно-синие ягоды. Мне даже показалось, что я расслышал звуки крохотных шестерёнок, которые разворачивают машину судьбы в совершенно ином направлении, но я знал, что это лишь моё разыгравшееся воображение. Итак, нужная почва подготовлена, теперь дело за заклинанием. Если верить тем показаниям, что я только что снял с друзы, то на текущий момент давление прибывающих вод имеет более чем приемлемые параметры. Судя по всему, Лендаль своими танцами оттягивает на себя львиную дозу тёмной энергии и объёма вод Океана, но при этом общее возмущение мирового эфира достаточно стабильно для активации всех каскадов. Ну разве не чудесное стечение обстоятельств? Пока он исполняет балет для Истока, я не спеша займусь наложением Кисеи, и мне совсем не понадобится маг времени, чтобы укладываться в циклы. По моим расчётам выходило, что если не возникнет дополнительных искажений, то суммарно все фазы заклинания будут накладываться не так уж долго, я вполне уложусь в несколько месяцев! Просто идеально! Я справлюсь со всем исключительно собственными силами! Безусловная магия хороша тем, что не нуждается в непосредственной манипуляции с последовательностями, но взамен требует достаточно высокой концентрации внимания и весьма чувствительна к месту, где находится заклинатель. В грубом приближении её можно сравнить с устройством водяной мельницы, колесо которой приводится в движение силой бегущей воды, но никак не мускулами самого мельника. Но поставь мельницу посреди пустыни, или, наоборот, швырни в штормящее море, и ты никогда не дождёшься муки, какими бы бездонными запасами зерна ты ни обладал. Именно потому самые древние виды чар хоть и были в чём-то проще, но подразумевали выполнение огромной кучи ритуалов и соблюдения ряда условий из-за того, что люди ещё не умели направленно манипулировать эфиром вокруг и внутри себя, а использовали естественные потоки окружающего их мира. Путеводные узоры чар, вшитые в тело Лендаля, основывались на схожих принципах, поддержание «вращения» такого сложного и многостадийного заклинания, как Кисея, осуществлялось не самим магом, а инициировалось внешней силой, к тому же в данном случае рассчитывалось исключительно на силу Бездны, запасы которой у меня были довольно ограничены. И пусть я являлся создателем плетения, знающим все тонкости от и до, но в некотором роде тоже был заложником обстоятельств, я нуждался в уединённом месте, где смог бы без риска отдаться этой силе и позволить ей течь сквозь меня, чтобы активировать собственное заклинание. Храм Аквамаринового Змея в Алом Доме вполне годился для этой задачи, здесь сходилось вместе множество потоков сил, сюда стекалось множество мощных рек, каждая из которых изобиловала водопадами и порогами, но, взвесив за и против, я отказался от этой затеи. Даже если сделаю вид, что я всё ещё медитирую в чаше, мой покой в любой момент могли потревожить, тем самым сорвав заклинание. Зато крипта одного из моих столичных культов была лишена подобного недостатка, она была надёжно скрыта от внимания чужих глаз, но при этом располагалась на пересечении энергетических меридиан, связанных воедино древним алтарём. К тому же там у меня на подхвате будет несколько толковых посвящённых, которые всё подготовят к ритуалу, стоит им лишь получить моё послание. В идеале для этой священной цели стоило бы использовать ближайший Чертог, но очень уж не хотелось тратить время как на дорогу, так и на объяснения перед Санитасом, сочиняя для него убедительную байку о том, зачем мне позарез понадобилось отправиться в соседний феод, к тому же без сопровождения. И вообще, не хватало ещё перед ним оправдываться! Буду я уговаривать всяких принцев и королей, ничего не соображающих в столь высоких материях, но при этом имеющих наглость навязывать мне какие-то условия! Да вы мне все ещё потом спасибо скажете, ничтожные глупцы! Дождавшись сумерек и сделав вид, что собираюсь спать, я выскользнул из замка в город, предварительно набросив на себя самый простенький морок. Мне было нужно на противоположный конец столицы, но я рискнул поймать извозчика, лишь покинув квартал Благородных, и когда назвал нужную мне улицу в Поющем Районе, то закономерно услышал в ответ многозначительное хмыканье. Да вот только собирался я вовсе не к куртизанкам, как подумал похабный возничий, на этой улице предлагались развлечения куда более возвышенного толка, чем могло показаться на первый взгляд. Среди разнообразных книжных лавок с не самым целомудренным ассортиментом, художественных салонов, выставляющих картины с такими же сюжетами, или даже студий с не слишком одетыми натурщиками, встречающими посетителей в любое время суток, меня дожидался один вполне пристойный магазин, торгующий древними картами, античными рукописями и прочей каллиграфией. Довольно респектабельное заведение как по мне для этого района, следящее за своей репутацией и никогда не предлагавшее подделок, но на самом деле это было чуть ли не единственное место в городе, где подпольно продавались свитки с неодобряемыми и откровенно запрещёнными заклинаниями всех известных видов магии. Этот дивный магазинчик до сих пор не удостоился внимания бдительных Братьев лишь потому, что в своё время я взял его под крыло и на его базе основал культ, замаскированный под клуб любителей букинистки и антикварных изданий. Это автоматически наложило на него вполне высокие требования касательно безопасности, а членские взносы книжного клуба неожиданно стали не по карману простым любопытствующим, что быстро охлаждало пыл тех, кто пытался сунуть свой нос куда не следует. И как можно догадаться, сегодня ночью я ехал туда вовсе не для того, чтобы приобрести пару карт или порадовать своих протеже новыми свитками с заклинаниями магии Бездны, а собирался вершить там великие серпенские чары. Когда паровая карета остановилась на ярко освещённой улице, то я всё ещё выглядел как молодой, но в целом ничем не примечательный юноша, который моментально затерялся в шумной толпе ночных гуляк. Но только когда передо мной отворилась кованая калитка, открывающаяся только перед теми, кто демонстрировал бдительному охраннику особый магический знак, то на меня уже была накинута личина дряхлого, едва волочащего ноги патийца, особенный образ тайного мецената и покровителя, который я использовал для своих подставных сект. Приятный полумрак в крипте настраивал на нужный лад, а едва слышные разговоры культистов не отвлекали, а, напротив, подпитывали меня уверенностью. Ведь в их голосах слышалось благоговение, в их голосах звучала вера в мои силы, вера в могущество их культа, который был единственно правильным и следовал единственно истинным заветам, вещающим о том, что магия должна быть свободной. Я бы с ними крепко поспорил насчёт того, что дикая магия не должна быть скована запретами и ограничениями, или что изначальная мощь Аль-Мухит не должна быть доступна только избранным, но зачем мне переубеждать наивных дурачков, когда в этом и заключалась моя цель? Взрастить одноразовых смельчаков, которые последуют за любым моим приказом и выполнят даже самые абсурдные с точки зрения их безопасности требования. Необычно звонкий как для старика-патийца голос разлился по крипте и разговоры тут же стихли, я приступил к инвокации, призыву к первозданной стихии, которая якобы одарит неслыханным могуществом всем присутствующих. Но не успел я даже завершить первую фразу, как заклинание внезапно сорвалось. Я начал заново куда медленнее и тише, я пропел песню, что впускала поток силы через узоры в моём теле, практически про себя, тщательно следя за интонациями. Успех! Всё пришло в движение, все потоки послушно полились сквозь меня, заставляя вращаться невидимые жернова, что были готовы перемалывать урожай моих многолетних трудов. Наконец-то свершится то, что я готовил столько лет, наконец-то мир начнёт перерождаться! На первом, самом несложном, этапе мне нужно высадить зёрна кристаллизации, из которых я выращу узлы стабилизации, несущие столпы новых границ, а потому я не должен пропустить ни одного участка, а потому мой девиз — внимательность, бдительность и сосредоточенность! Засев всей площади нашей вселенной миллиардами семян займёт два дня и четырнадцать часов, после чего я смогу прерваться и немного перевести дух. Необходимо будет дать «семенам» отдохнуть, а «пашне» успокоиться, прежде чем приступать к этапу «полива», использованию той последовательности чар, которая заставит зёрна проклюнуться и начать укореняться. Но вместо запланированного срока я продержался лишь двадцать лунных минут, после чего силы меня оставили и я изнурённо сполз на пол. Да что опять не так?! Почему я выдохнулся столь быстро? Ведь я неустанно подпитывал тело Лендаля могуществом, я следил, чтобы его внутренних запасов хватило с лихвой на все каскады, я не мог всё потратить всего за несколько минут! Но правда была неумолима, сосуд по имени Лендаль был пуст, в нём практически ничего не осталось… Я точно не мог где-то ошибиться, я не мог допустить глупую оплошность, я же всё тщательно перепроверил ещё в храме, я же всё просчитал заранее, даже то, что теперь стоимость наложения чар стала куда выше! Что могло измениться за то время, пока я сюда добирался? А лишь то, что в мою работу вмешалась внешняя сила! Ты опять мне ставишь палки в колёса, Мухит? Да будь ты проклят, выродок, когда же ты уже успокоишься?! Или это вы, смертные твари, что-то сделал с моим заклинанием, да? Вы подстроили мне ловушку прямо здесь, в крипте? Как такое вообще могло произойти?! Развернув узкое полотно контрольного плетения, которое автоматически вшивало в себя все важные и ключевые моменты наложения Кисеи, я понял как. Самая первая неудачная инвокация потратила в сто тридцать семь раз больше сил, чем было нужно, попутно спалив вместе с собой полную стоимость наложения каскада. Впустую сгорела не просто мана, а сила чистой Бездны, которой теперь банально не хватало, чтобы довести заклинание до конца! Перед моими глазами вдруг встала сцена срывающейся с небес летавицы, которую Лендаль всё же успел подхватить, которую никак нельзя было упустить, чтобы на мир не пало великое безмолвие… И я вспомнил, как лишился голоса в Океане, как внутри меня сгорала сила крови, как я утратил… Неужели я сам во всё виноват? — Нет, это всё неправда! Я тут вообще ни при чём! Он сам виноват, что он не захотел со мной возвращаться, он сам меня спровоцировал! Это он что-то сделал с звучанием мира! Я едва не забился в истерике из-за очередного поражения, из-за очередного препятствия на моём пути, выплёскивая наружу злость и раздражение, колотя кулаками по каменному полу и пиная ногами подбежавших прислужников, но через несколько мгновений обуздал свой приступ. Сейчас не время давать волю эмоциям. Сейчас не время показывать напуганным служкам, что я в отчаянии. И вообще, разве я впервые столкнулся с неудачей? Нет, не впервые, да и провалом это никак не назвать, просто мне нужно придумать, как восстановить силы, и продолжить с того места, где остановился. Увы, я не мог так запросто восполнить утраченное, выхлебав пару базилик с топазовой водой, и самое неприятное было в том, что силы продолжали вытекать и дальше, а потому совсем скоро в расход будет пущена моя душа и жизнь Лендаля, если не довести чары до ближайшей контрпаузы. Какие же у меня были варианты? Я не мог использовать для этого собственные силы, не мог взять ману горничной или рыжего, вытянув её через псише, ведь это была совсем неподходящая, излишне рафинированная энергия, а мне требовались не эти детские шалости, а первозданная мощь Аль-Мухит! При этом позволить себе ждать, пока силы Лендаля восстановятся естественным образом, я тоже не мог, слишком уж долго! Может, снова погрузиться в Океан, но не ментально, а уже в этом теле? И припав к источнику всей магии мира, одномоментно восполнить все потери? Нет, это же чистое безумие! О чём я вообще говорю?! Даже если не брать во внимание то, что физическое погружение Лендаля в Аль-Мухит сопряжено с высоким риском и длительной подготовкой, непосредственно соваться в Океан не стоит уже лично мне. Если меня оттуда вышвырнет — это лишь полбеды, но вполне может статься такое, что у меня отберут этот сосуд, лишив самого главного козыря и самого ценного заложника! Нет, мне никак нельзя в Океан, этот мелкий ублюдок наверняка только и ждёт, что я так поступлю! Он оставит меня ни с чем, он будет надо мной потешаться! Стоп, а для чего такие сложности? Зачем так рисковать собой, если ответ находится прямо перед носом, неуверенно переминаясь вдоль стеночки и не решаясь что-то сказать?! Почему я не беру во внимание тех, с кем я делился своими знаниями и приучал к запретному? Разве не для подобного момента я плодил своих последователей, чтобы однажды они послужили ступенькой для достижения моих планов? Именно для этого! Я жестом подозвал двоих служителей, которые были не просто бесполезными болтунами, что лишь делали вид, будто увлекаются тёмными чарами, а одними из тех немногих, кто успешно впустили в свою душу Бездну, и она ещё не успела их пожрать. Вот вы мне сейчас и пригодитесь. Время вернуть свой долг, господа! — Ваша жертва послужит великой цели, — произнёс я, обняв ничего не понимающих, но глупо улыбающихся культистов, считающих, что я сейчас буду наделять их могуществом. Я начал пить из них силу, грубо черпая до самого дна, не оставляя ни капли и лишая их самой жизни, и едва не хохотал от осознания, что этих крох мне едва хватит на то, чтобы довести оборванную фразу до конца и остановить вращение «водяного колеса». Но с паршивой овцы хоть шерсти клок, спасибо хоть и на этом. Жаль, а ведь я рассчитывал на большее и совсем не собирался вас убивать, но это лишь ваша вина, что вы оказались столь слабы и не способны на большее. По всему выходит, что даже если я соберу всех своих последователей, а они окажутся подобными ничтожествами, то мне этого не хватит на завершение Кисеи. Хоть безднопоклонники были далеко не единственными, кто впустил в себя воды Необъятного, но провернуть подобное с опытным серпенским жрецом было бы откровенно идиотской затеей, а значит, мне нужен альтернативный вариант, раз живые батарейки не способны удовлетворить мои потребности. Впрочем, мне не обязательно нужны живые… вполне сойдут и слегка мёртвые! А законсервированная сила Бездны в огромном количестве прямо сейчас запечатана в основаниях храмов Аквамаринового Змея, и мне вполне хватит всего одного мёртвого варита, чтобы покрыть все нужды. Ну разве не идеальное решение?! Разве не лучший выход из возможных? Или вы думаете, что мне так охота убивать людей и марать руки кровью? Я с отвращением оттолкнул от себя трупы, сокрушаясь о том, что это место теперь скомпрометировано и больше не годится в качестве базы, и пока размышлял, как же теперь поступить: устранять ли всех свидетелей или достаточно будет наложить заклятие беспамятства на присутствующих, один из культистов сделал за меня этот выбор. Он принялся тыкать в меня пальцем, неуклюже пятясь назад, и на его лице отражался сущий ужас, словно он увидал свой самый худший кошмар! Он беззвучно шептал всего одно слово, и надо быть полным болваном, чтобы не понять, что его испугало. За всей этой суетой я не уследил за своим обликом, и с меня слетела личина старика-патийца! Значит, я сейчас выглядел как молодой беловолосый юноша, чьё лицо было известно даже самому последнему башмачнику. Мой разоблачитель с криком бросился к выходу, по пути перевернув горящую жаровню, но не успел далеко уйти. По крипте прокатилась волна парализующего заклинания, и все находящиеся в помещении начали валиться на пол, не в силах шевельнуться, лишь бодрые язычки пламени, родившиеся из рассыпанных углей, оказались неподвластны этим чарам и продолжили с аппетитом хрустеть соломенными циновками. Я усилил огонь своим колдовством, чтобы он точно не погас, пока не уничтожит все улики, и спешно покинул горящий дом, растворившись в темноте бархатной летней ночи, которая уже начала расцветать золотыми и алыми лепестками сгорающих секретов. Ну как это могло вылететь у меня из головы?! Как же я мог забыть про саркофаги?! Если бы я не запаниковал, то вспомнил бы про скованных серебряными путами в самую первую очередь. Ведь я же сам проклял судьбы тех, кто был способен накормить собой голодную Бездну, я же сам подставил под удар всех этих наследничков, которые стали нам великолепным напоминанием о том, что способен сотворить Аль-Мухит с человеком, если дать ему полную волю. До ближайшего места, где сейчас хранились тела «принцев» было буквально рукой подать. Мне даже не придётся утруждать себя поиском транспорта или покидать пределы города, достаточно прогуляться пару кварталов, спуститься вниз к реке, перейти через пешеходный мостик на другую сторону Ирис — и вуаля! — к вашим услугам один из старейших храмов столицы! В нём точно было то, что я искал, и точно не было того, кто бы смог меня остановить, потому что Игнеус не просто свалил на свои проклятые болота, но и прихватил с собой старикана-настоятеля! А значит, в качестве охраны остались разве что бестолковые и совсем неопытные ученики. На мой настойчивый и требовательный стук в дверь явился молодой служитель и с поклоном произнёс: — Время уже позднее, мы закрыты, прошу, приходите утром. Но если ваша проблема серьёзная и не требует отлагательств, то лучше обратитесь в храм сахир Набии, сахир Жад временно отсутствует в городе. Вам подсказать дорогу? К чему эти бесполезные разговоры и обменивая поклонами? Я вышел из тени под свет, и послушник с оханьем отошёл в сторону. — Мне не нужен сахир. Я сам со всем разберусь. Проведи меня в подземную часть храма, я должен проверить саркофаги! И видя, что служитель ещё не пришёл в себя от великой чести лично лицезреть Духа-Короля, я отпихнул его в сторону и направился на нижний этаж, откуда явственно тянуло ароматом разлившейся Бездны. — Так разве их уже не проверили? — закричал мне в спину хадим, не успевающий за моим быстрым шагом. — От вас же совсем недавно приходил посланник. Мы всё сделали так, как вы просили. Мы освободили их всех! Да уж, я вижу… Проклятье! Твою ж мать! Как такое возможно? Я дрожащими пальцами коснулся опустевших саркофагов, в которых больше не было тел, в которых больше не было заточённой внутри силы, но на которых остался чёткий след весьма знакомых мне чар. И эти чары могли принадлежать только одному человеку. Я лизнул воздух и убедился в своей правоте. Но как? Как ты оказался здесь раньше меня, Дан?! Откуда ты мог знать, что я сюда приду? Что я вообще захочу сюда приходить? Неужели этот щенок тебя надоумил, это он подговорил тебя, верно? Вот почему он так на меня лыбился, вот почему он был так уверен, что у меня ничего не выйдет! Вы все сговорились против меня, мрази! Нацепив на лицо маску вежливой благожелательности, я сухо поблагодарил служителя за усердие и как можно спокойнее покинул храм, лишь на улице дав себе возможность выругаться от души. Я опоздал, я снова облажался! И мне нет смысла кататься по стране и проверять, что происходит в других храмах, верно, Дан? Выход из гибернации и разъятие столь мощных серебряных оков — дело далеко не пяти минут, а значит, ты действовал не спонтанно и наперерез мне, а планомерно и задолго до моей ссоры с Лендалем. Значит, ты точно на шаг впереди меня и, опустошив столичные саркофаги, уже наверняка принялся за храмы в захолустьях, а когда я до них доберусь, там будет всё то же самое, мне достанутся лишь пустота и бессилие! Ах, ну вот что ты наделал, мой старый друг? К чему ты меня подтолкнул, мой новый враг? Ведь я не желал никому зла, ведь я хотел как лучше для всех, я потому-то и пришёл сюда, чтобы не плодить ненужного насилия, но теперь ты не оставил мне иного выбора. Я вынужден использовать запасной план, и этот грех будет исключительно на твоей совести!