Мой мир слишком стар — Опустевший тёмный храм. Что могу я отыскать посреди руин? Но и для небес Я — лишь взгляд, забытый здесь, Где последние надежды тают словно дым. Сергей Маврин — Падший
Болезненный стон вновь сорвался с губ. Прежде влажные от слёз глаза успели высохнуть. Витавший в воздухе запах пота легко перекрывался благовониями с ощутимым ароматом мяты. — Ты как всегда прекрасен, — возбуждённо прохрипел клиент, больно дёрнув проститутку за волосы и вновь срывая с закушенных пухлых губ стон боли. Эти стоны только еще больше распаляли мужчину. Продолжая удерживать волосы продажного любовника, он грубо насиловал податливое тело, разрывая неподготовленное анальное отверстие. Юноша под ним молил сейчас лишь об одном. Чтобы клиент как можно скорее насытился и эта пытка закончилась. Всё же он слишком устал за этот день. Ему необходим отдых. — Тебе ведь нравится, когда я трахаю тебя? — мужчина сально ухмыльнулся в затылок любовника, свободной рукой огладил грудь и подрагивающий животик хрупкого мальчишки. — Нравится, когда я прикасаюсь к тебе здесь? Самодовольно улыбнувшись, клиент лизнул юношу за ухом, прикусил мочку и больно сжал зубы, добившись болезненного крика со стороны жертвы. Тело юноши била дрожь, но он постарался взять себя в руки. На сегодня это последний клиент и нужно выложиться на все сто, а потом можно будет и отдохнуть. Впившись пальцами в простыни, парень оттопырил выше свой округлый зад, уткнулся лицом в подушку и стал двигаться навстречу мощным рывкам клиента. — О, ты решил меня порадовать, сладенький! — обрадовался мужчина, наращивая темп. Его толстый, но коротковатый член, больно терзал сухие стенки ануса, плотно обхватывающие возбуждённую плоть. Частое дыхание говорило юноше о том, что клиент скоро кончит. Закусив губу и поморщившись от боли, парень постарался максимально напрячь шелковые мышцы заднего прохода, чтобы от невероятной тесноты мужчина как можно скорее излился в него. Не прошло и нескольких минут, как мужчина сделал последний рывок и с блаженным стоном удовольствия, излился в продажное тело, заливая внутренности своим семенем. «Наконец-то, — устало подумал юноша, полностью рухнув на постель и прикрыв глаза. — Теперь я смогу отдохнуть». — Ух, это было даже лучше, чем в прошлый раз, — блаженно протянул мужчина, покинув юное тело, чтобы быстро одеться. — Надеюсь, что в следующий раз будет еще лучше? — Зависит от того, сколько ты заплатишь, — Радис оторвал голову от подушки и растянул губы в лукавой улыбке. Он умел быстро перевоплощаться в различные образы. Всё зависело лишь от пожелания клиентов и размера их кошелька. — Я порой забываю, что временами ты просишь слишком большую сумму за оказание своих услуг, — застегнув ремень с кинжалом на поясе, мужчина вернулся к своему любовнику. Грубые пальцы воина прошлись по нежным щекам юноши и задержались на приоткрытых губах, очертив их контуры. — Красивый. Даже очень. — Часики тикают, — напомнил Радис, отстранившись. — Ты, конечно, можешь задержаться, но тогда придётся платить за еще один час. — Красивый, но с характером продажной суки, — нахмурился воин, достав из мешочка с золотыми монетами красивые золотые серьги с рубинами. — И чему это ты удивляешься? — юноша охотно принял подарок, но не стал примерять их. — Сам же знаешь, кем я работаю. — Иногда я забываюсь, что трахаю самую дорогую проститутку Арты. — Светло-голубые глаза мужчины вожделенно засияли, и сильные руки сгребли в охапку стройное продажное создание, прижимая его к своему сильному телу. — Ты ведь будешь ждать меня в конце месяца, малыш? — Так говоришь, как будто это зависит от меня, — проворчал Радис, не предпринимая никаких попыток, чтобы освободиться из захвата любовника. — В любом случае я буду с нетерпением ждать нашей встречи, — горячее дыхание воина обожгло щеку юноши, но последний даже не дрогнул. За годы пребывания в борделе в качестве проститутки, Радис научился не обращать внимания на такие вещи. И если раньше подобное вызывало у него целый табун мурашек по спине и волны смущения, то сейчас мальчишка относится к подобному равнодушно. Если он не в образе, то и не стоит обращать внимание на лишние попытки клиентов раскрутить проститутку на секс. Простояв со своим любимчиком в обнимку еще минуту, мужчина отпустил его, напоследок поцеловав в шею, и направился к двери, даже не обернувшись. Едва он ушел, как Радис вздохнул с облегчением, закрыл дверь изнутри на замок и направился в душ, который располагался в конце его комнаты. У всех дорогих и популярных проституток, сумевших высоко подняться по карьерной лестнице, были комнаты с удобствами, о чем низшие дешевые подстилки могли только мечтать. Прежде чем позволить тёплой воде и душистому мылу смыть грязь и пот клиентов со своего тела, Радис бросил взгляд в зеркало. То, что он видел в отражении, нравилось ему лишь отчасти. Стройное подтянутое, совсем еще юное тело с нежной оливковой кожей всегда манило окружающих. Юноша провёл по лицу, убирая едва заметные следы заклинания, чтобы обнажить из-под личины шрамы вокруг глаз. Глубокие, ровные, как от ножа, они змеями обрамляли пространство под и над глазами. Но куда большего внимания были достойны волосы и глаза Радиса. Густые пряди светлых и тёмных оттенков фиолетового, таящие в себе еще и седину, создавали дивный и редкий чароитовый цвет, который издревле считался царским. Но в первую очередь все бросали взгляд на глаза юноши, а уже потом на волосы и тело. Черные белки, которые были обычным явлением для многих народов этого мира, во все времена подчеркивали глубину и насыщенность радужки, которая так же, как и цвет волос, помогали распознать человека королевских кровей от простолюдина. У самого же Радиса радужка была красной. Яркие рубиновые глаза насыщенного цвета всегда выделяли его из толпы. Тем более, когда в землях его народа такого цвета не наблюдалось. Цокнув языком, юноша включил воду и встал под душ. Эти глаза. С одной стороны он ненавидел их, а с другой очень ими гордился. А всё из-за того, что пусть рубиновый цвет и считался очень редким, даже экзотическим, но всё же из-за него у Радиса были одни проблемы. Причем с самого рождения. Вспоминать о жизни до борделя он не особо любил. Да и думать о нынешнем положении дел тоже не хотел. Куда не посмотри, так везде одна жестокость и несправедливость. Из расслабляющего душа и сетований на свою ужасную судьбу, Радиса вывел настойчивый стук в дверь. Недовольно поморщившись, юноша накинул на себя мягкий чистый халат и, бормоча под нос ругательства, пошел открывать нежданному просителю. Едва дверь приоткрылась, как и без того хмурое лицо Радиса, приобрело мрачное выражение. На пороге стояла никто иная, как сама Наиромей Терас, правительница Арты и мать Радиса. Её прибытие не только удивило юношу, но и заставило его душу затрепетать от страха. Обычно никто из членов царской семьи, его родственников, никогда не опускался до того, чтобы навестить младшего принца-проститутку. А если и навещали лично, то это не сулило ничего хорошего. В данной ситуации радовало лишь то, что мать явилась одна, без своих старших сыновей, которые и были причиной последних бед Радиса. — Что же заставило столь знатную особу спуститься в обитель разврата? — как всегда съязвил юноша, закутавшись в халат. Он никогда не церемонился с матерью. Не понимал, зачем нужно быть смиренным и хорошим с той, которая даже ничего не сделала, чтобы защитить своего ребёнка от ужасной участи. — Управляющий сказал, что на сегодня ты закончил, — Наиромей сделала вид, что не расслышала его слов. Она всегда так поступала, когда сын не проявлял к ней должного уважения. Пройдя в комнату, женщина прикрыла за собой дверь и осмотрела помещение, словно оказалась здесь впервые. — Ничего не изменилось. Твои поклонники больше не приносят тебе даров? — Приносят, но я не настолько глуп, чтобы оставлять их на видном месте. — Скрестив руки на груди, Радис сел на край кровати и вопросительно вскинул бровь. — Я не поверю, что ты пришла сюда просто так. — А что мне мешает в кой-то веки проведать сына? — женщина сверкнула своими чарующими сапфировыми глазами и села в кресло напротив юноши, расправив складки шелкового платья цвета небесной сини. — В конце концов, мы ведь не чужие друг другу. — Может, перейдёшь сразу к делу? — нетерпеливо спросил Радис, не желающий, чтобы мать надолго задерживалась здесь. — В любой другой ситуации обычно проституток наказывают смертью за неуважение к особам королевских кровей, — терпеливо произнесла Наиромей, отчеканивая каждое слово, — так что постарайся вести себя сдержанней. Хоть ты и являешься принцем, но ты всё же… — Тебе напомнить, кому надо сказать «спасибо» за это? — резко перебил её юноша, злобно сверкая рубиновыми глазами. От него так и веяло враждебностью по отношению к матери. — В том, что происходит с тобой, мой дорогой Радис, ты должен винить только себя и никого другого, — как всегда спокойно она повторила свою излюбленную фразу. Наиромей произносила её с целью причинить боль и заставить замолчать сына, если не хотела выслушивать его доводы. Убедившись, что Радис не собирается перебивать её, женщина перешла к делу, слегка приподняв уголки рта в улыбке, которая всегда бесила юношу больше всего в ней. — Твой брат, Ленамор просил передать, что хочет видеть тебя через два дня. Тебя и еще нескольких элитных шлюшек. У него есть к вам дело. — Нас всё же собираются отправить на Арену как пушечное мясо? — предположил парень, хоть и понимал, что Наиромей не стала бы приходить, чтобы сообщать об этом. Обычно о таких вещах никогда не предупреждают и зачастую несчастные приговорённые узнают об этом лишь на самой Арене. — Нет. Там кое-что другое. Ленамор приказал отобрать только самых лучших, в том числе и тебя. Кто знает, может тебе повезёт. — В чем повезёт? — Позже узнаешь. А до тех пор наш правитель и твой брат повелел, чтобы эти дни никто из отобранных не принимал клиентов и работал над собой. Вы должны выглядеть как можно невиннее и по возможности научиться сжиматься так, словно вы девственники. — Как будто это так просто сделать за два дня? — Если хочешь изменить свою жизнь, то и не такое сделаешь, — глаза матери недобро сверкнули. Она еще раз прошлась взглядом по комнате, брезгливо поморщилась, когда заметила на постели мокрые пятна и встала с кресла. — Я уже обо всём предупредила управляющего. Он обязуется никого не допускать до отобранных проституток. — Как будто он станет тебя слушать, — прыснул Радис. — Думаешь, что ему выгодно терять клиентов и деньги лишь из-за прихоти правителей? — Он сделает так, как ему прикажем мы. И та сумма, которую он обычно получает за вас в день, возрастёт в три раза, если всё будет выполнено. Юноша лишь поджал губы. Не думал он, что родственники так далеко зайдут лишь бы им никто не расстроил планы. Провожая взглядом мать, Радис с нетерпением дождался пока она уйдёт и лишь потом вздохнул с облегчением. Всё же визит членов семьи для него был стрессом. Тяжело спокойно общаться с теми, кто об тебя вытирает ноги и всю жизнь унижает. А всё из-за грёбаного цвета глаз. Радис происходил из знатного рода правителей, которые заселяли и правили землями Арты с самого возникновения этой самой земли. Те тридцать тысячелетий, что существует Арта, сменилось всего четыре поколения правителей из кровожадного рода Терас. Имена своих прадедов Радис не знал. Собственно, никто из ныне живущих особо не помнил их имён. Об этом еще в своё время позаботился Туос Терас, покойный дед Радиса. Поскольку все обитатели этого мира имели необычную способность к долголетию, а порой и бессмертию, то единственный способ заполучить трон или вообще любое наследство — убить отца. И так было в семье правителей Арты. Сначала Туос, прославленный воин, садист и душегуб, известный тем, что перебил всех своих братьев и сестёр еще в подростковом возрасте, убил своего отца, имя которого неизвестно. Потом от самого Туоса уже избавился его же родной сынок Агмас, который вроде как является отцом Радиса и двух его братьев. Вернее, подразумевалось, что Агмас отец Радиса. Но цвет глаз мальчика говорил об обратном. Наверное, Агмас был единственным из правителей, кто правил дольше всех. На троне Арты он восседал более семнадцати тысячелетий, и только две тысячи из которых он посвятил рождению наследников. И то результаты были не очень-то высокими. Сначала на протяжении первых трёхсот лет рождались одни девочки, которых Агмас тут же отметал в прислуги или наложницы. Ему не нужны бабы на троне. Вполне хватало того, что звание правителя ему приходилось делить со старшей сестрой, которая приходилась ему еще и женой. Но на счастье Агмаса Наиромей не имела видов на трон и в государственные дела не влезала. Её обязанностью было лишь рождение детей и их воспитание. Потом после трёх сотен лет еще две сотни рождались мертворожденные. И лишь только потом родился первый наследник Агмаса — Ленамор. Не прошло и тысячи лет, как на свет появился второй сын — Фирис. Но Агмасу двоих сыновей было мало, и он хотел произвести на свет как можно больше сильного потомства. Но, то ли его семя оказалось слабым, то ли дело было в жене, но Наиромей долго не могла зачать. Когда же ей удалось понести очередного ребёнка, Агмас был просто счастлив. Как рассказывали многочисленные слуги и друзья Тераса старшего, правитель чуть ли не носил на руках жену и уверял, что третий сын станет его отрадой и достойным приемником. Но в день родов всё изменилось. Вместо достойного приемника родился Радис. О том, что ребёнок не его, Агмас понял очень легко. Весь их род славился тем, что они обладали дивными волосами всех оттенков фиолетового, и глубокими синими глазами, которые так прекрасно подчеркивал черный белок. Радис хоть и родился с чароитовыми волосами, всё же обладал рубиновыми глазами. Именно это и сыграло большую роль в его судьбе. Из раскрытого настежь окна в комнату проникал холодный воздух ночи. Но даже несмотря на это в помещении было довольно жарко. Именно в такие ночи Радис не мог уснуть и предавался воспоминаниям. Забывать о том, что ему пришлось пережить в детстве со стороны членов семьи, юноша не собирался. В его мире до девяти лет дети росли нормально, как это бывает на островах менее долгоживущих существ. А вот потом процесс взросления затягивался и в свои двадцать лет ребёнок выглядел не старше одиннадцати. От сорока семи и до двух сотен лет наступал переходный возраст, когда такого ребёнка начинали считать подростком. На дальних островах это был возраст от тринадцати до девятнадцати лет. Чем старше становились обитатели этого мира, тем медленней они старели и взрослели. Вот так и получалось, что многие обладали бессмертием и практически вечной молодостью. Перевернувшись на бок, Радис закрыл глаза и попытался уснуть. Но сон не шел. Помимо воспоминаний его терзали еще и помыслы о том, что ожидает его через два дня. Наиромей ничего толком не рассказала, а управляющий борделем лишь пожимал плечами и делал вид, что его не посвятили в планы Ленамора. «Лжет, — в очередной раз подумал про себя юноша. — Всё он знает, но молчит. Несомненно, ему заплатили, чтобы молчал». Фыркнув, он встал с постели и принялся мерить комнату шагами. Нет. Ему сегодня явно не уснуть. А это всегда означало, что, скорее всего Радис проведёт всю ночь с бутылкой горячительного и в размышлениях о своей жизни, что случалось в последнее время довольно часто. Достав из-под кровати бутылку из тёмного стекла и устроившись в мягком кресле, юноша налил себе в стакан кислотно-розовой жидкости, приятно пахнущей фруктами. В этот момент руки Радиса затряслись, схватившись за стакан. Нервы, тщательно скрываемые все эти годы за маской безразличия и тщеславия, выплеснулись наружу. Залпом опустошив содержимое стакана, Радис с удовольствием ощутил, как напиток обжег горло и внутренности, спустившись в пустой желудок. Поскольку элитных проституток в борделе всегда кормили отменно, то чтобы уследить за своей фигурой и не потерять клиентов, порой приходилось сидеть на голодовках. И сейчас был как раз второй день жесткой диеты, которая подразумевала лишь воду и иногда выпивку. На своём опыте Радис знал, что подобные диеты несут только пользу для организма и помогают сбрасывать внезапно появившиеся лишние килограммы. Так что он прекрасно знал, что от двух дней голодовки невозможно упасть в обморок или же испытывать слабость. А вот некоторые его коллеги по работе уже в первый же день начинали жаловаться на недомогание и уверяли, что просидеть на одной воде больше дня нереально. Но это всё доводы слабых существ, которые даже не могут вытерпеть двух клиентов за час. Не прошло и пары минут, как Радис подряд опустошил еще два стакана, и выпивка ударила ему в голову. Напряженные до этого мышцы расслабились, появилось приятное чувство спокойствия и усталости. Но вместе с блаженным расслаблением пришли и напряженные мысли. То, что обычно привык гнать прочь из своей головы Радис, захватило его сознание, возвращая в водоворот череды ужасных событий. Именно в такие минуты он пытался понять, зачем родился и почему с ним были так жестоки. Младший принц Арты. Сын Наиромей, славящейся своей красотой и послушанием, а также преданностью мужу, и позор Агмаса, который ожидал рождения наследника, а получил отпрыска от другого мужчины. Младший брат мужественного и жестокого Ленамора и его крысы Фириса. Радис не знал, какое наказание понесла Наиромей за измену. В конце концов, это ведь она виновата, что зачала от другого мужчины и посмела родить ублюдка, нагло обманывая мужа. Но нет. Наиромей отделалась лишь пощечиной, как утверждали немногие слуги и братья. А вот Радис, который был не виноват в своём рождении, был вынужден расплачиваться за позор матери. С самого детства братья издевались над ним. Ломали его игрушки, избивали и унижали, а мать равнодушно за этим наблюдала, тихо приговаривая, что красноглазый выродок сам виноват в своих бедах. С отцом же было всё гораздо хуже. Намного хуже, чем могло бы быть. Рука в привычном жесте коснулась шрамов вокруг глаз…***
Осторожно потянувшись за книгой на полке, мальчик испуганно поглядывал в сторону кресла, где сидел Агмас. Он боялся привлечь внимание правителя Арты, поэтому старался всё делать как можно тише и порой даже не дышал, лишь бы остаться незамеченным мужчиной. Прошлые опыты научили Радиса, что лучше вообще не попадаться на глаза членам семьи. Все они хотят причинить лишь боль младшему принцу, которого никто не хочет признавать. Маленькие пальчики ухватились за корешок интересующей книги, потянули на себя. Тихо. Затаив дыхание, он не отрывал своих рубиновых глаз от фигуры Агмаса в кресле. Едва книга оказалась прижатой к груди, как мальчик выдохнул с облегчением и поспешил покинуть библиотеку. Теперь ему нужно как-нибудь незаметно проникнуть в свои комнаты, не натолкнувшись на братьев. Осторожно пройдя к двери на цыпочках, Радис потянул за ручку на себя, и тут дверь противно скрипнула, выдавая его с потрохами. Мальчик замер, вжав голову в плечи. — Вот ты и выдал себя, — голос Агмаса не предвещал ничего хорошего. — Думал, что сумеешь незаметно пройти и уйти отсюда? Радис медленно обернулся, боясь увидеть за своей спиной правителя Арты. Но рядом никого не обнаружилось. Мужчина продолжал сидеть в своём кресле. Мальчика внезапно сковал страх, и он сильнее прижал к груди книгу. — Почему молчишь? — Агмас заговорил громко и устрашающе. — Или надеешься, что я поверю, что тебя здесь нет? Отвечай! — Н-нет, г-господин, — испуганно пролепетал Радис. — Чего ты там мямлишь?! — мужчина резко поднялся из кресла, молнией подлетел к отпрыску, схватил его за шкирку и приподнял над землёй, вжав в стену. — Кто тебя учил так разговаривать с королём Арты? Радис вздрогнул, поморщился. От Агмаса ужасно несло перегаром, а это было плохим знаком. Потому что в пьяном угаре он был еще опаснее, чем в трезвом состоянии. — Наглый мальчишка, — прорычал мужчина, как следует встряхнув мальчика. Ультрамариновые глаза гневно полыхали и казались темнее, чем обычно. — Зачем ты вечно ошиваешься у меня под ногами?! А? Или прошлый раз не научил тебя не высовывать свой нос из комнаты? — Нет, вовсе нет, — тут же затараторил Радис, пытаясь ослабить хватку правителя. — Я всё понял тогда. Прошу, отпустите меня. Я не хотел вам портить настроение. Я не знал, что вы здесь. Честно. — Это не освобождает тебя от наказания, мелкий ублюдок! — в ярости, Агмас отшвырнул ребёнка к другой стене. Его даже не заботило, что при таких полётах и падениях отпрыск его жены может пострадать. Больно ударившись плечом о пол, Радис захныкал. Попытался встать, но заметив, что Агмас приближается, тут же замер, напряженно ожидая дальнейшего ужаса. В прошлый раз правитель был трезвым, но и, то ему удалось настолько выйти из себя, что он не только сломал пару рёбер мальчику, но и умудрился разбить в кровь нос и губу. В этот раз всё могло обернуться еще хуже. — Боишься? — с ухмылкой поинтересовался Агмас, с удовольствием наблюдая за дрожью в теле Радиса. — Д-да, господин, — признался мальчик, склонив голову. Он знал, что именно раздражало правителя в нём, и всеми способами старался спрятать источник неприятностей, закрыв глаза. — А почему ты прячешь лицо, Радис? — продолжал ухмыляться мужчина, приближаясь. — Только рабы и слуги так делают. Ты ведь не один из них. Или я ошибаюсь? Мальчик молчит. Он боится подавать голос. Тело колотит сильная дрожь, а в уголках глаз стали собираться слёзы. Страшно. — Я к тебе обращаюсь! — Агмаса со всей силы бьёт Радиса по лицу, ударом отбрасывая его еще дальше. От боли, пронзившей лицо, мальчик начинает кричать. Он чувствует, как треснувшая от удара кожа начала кровоточить. Удар пришелся прямо в левый висок и голова теперь гудела. — Заткнись, мелкий ублюдок! — не церемонясь, мужчина схватил его за волосы, рывком заставил упасть на спину, а сам навис сверху, но стараясь особо не наваливаться всей своей массой, чтобы не раздавить ненавистного отпрыска. — Хватит орать. Только бесишь своими воплями. С большим трудом, превозмогая боль и страх, Радис постарался сдержать крики и рыдания. Плотно сжав губы, он затравленно смотрел на правителя, продолжая ронять слёзы. — Молодец, хороший мальчик, — удовлетворённо пропел мужчина, достав из-за пояса свой охотничий нож, который он всегда носил с собой. Свободной рукой он завёл руки Радиса ему над головой, чтобы у мальчика было меньше возможностей к сопротивлению. — А теперь будь таким же хорошим и постарайся меня больше не злить. Хорошо? В ответ мальчик только кивнул, испуганно наблюдая за оружием в руке правителя. — Знаешь, что больше всего меня бесит в тебе? — нож в руке Агмаса плавно разрезал воздух. — Мои глаза, — осторожно ответил Радис, продолжая наблюдать за оружием. — Именно, — одобрительно кивнул мужчина. — И что нужно сделать, чтобы ты перестал меня раздражать? Правильно. Избавиться от них. Мальчика охватил новый приступ паники и страха. Он стал отчаянно вырываться, когда острое лезвие устремилось к его лицу. Но из-за того, что Радис слишком сильно дёргался, Агмасу так и не удалось попасть по глазам, так что лезвие порезало лишь пространство вокруг них. — Да не дёргайся ты, щенок, — прошипел разозлившийся мужчина, ударив мальчика рукоятью ножа по лицу. Удар хоть и был не сильным, но всё же заставил ребёнка успокоиться. Радис неподвижно лежал на полу, придавленный телом правителя, мучился от боли в голове и в районе лица, но старался не издавать ни одного звука. Лишь слёзы текли еще сильнее прежнего. — До чего же красивое зрелище, — заметил Агмас, наклонившись к лицу мальчика и принявшись слизывать выступившую из ран вокруг глаз алую кровь. Радис затаил дыхание, не совсем понимая, что же происходит. Мужчина продолжал слизывать кровь, языком раздражая свежие раны. Его дыхание заметно участилось. На секунду отстранившись, Агмас стал вылизывать за ушком мальчика, перемещаясь к шее. Отпустив запястья ребёнка, мужчина задрал подол красной рубашки и свободной рукой принялся ласкать хрупкое тельце, покрытое синяками от братских побоев. Шершавые и грубые пальцы Агмаса, державшие рукоять не одного меча, принялись теребить крохотные бусинки тёмных сосков. Радис не понимал что происходит. Не понимал, зачем правитель делает всё это, но от этих прикосновений и от горячего языка Агмаса, мальчика бросало то в жар, то в холод. Он всё еще испытывал страх, но тело странно реагировало на происходящее. Агмас резко отстранился от ребёнка. Ультрамариновые глаза были полны неутолимого желания, но мужчина смог взять себя в руки и вовремя остановиться. — Не знаю, кто твой настоящий папаша, но ты та еще шлюха, — с придыханием сказал он, буравя вожделенным взглядом распластанное на полу юное тельце. — Подумать только. Такой мелкий, а уже готовый принять мужские ласки. Щеки Радиса вспыхнули от стыда. Осторожно приподнявшись, он попытался привести в порядок мысли. Тело всё еще странно себя вело, и этот странный жар никуда не делся. Едва ему удалось сесть, как он почувствовал, что по лицу потекли алые ручейки из ран вокруг глаз. Тупая боль в виске отдавалась пульсацией, но даже она была не такой сильной, как тот странный жар. — Чего расселся? — гаркнул Агмас, вернувшись в кресло. — Проваливай отсюда. И больше никогда не смей попадаться мне на глаза. Повинуясь приказам правителя и боясь за свою сохранность, мальчик пулей покинул библиотеку.***
Опрокинув еще один стакан, юноша запрокинул голову назад. Может это и звучит, как безумие, но тогда, невзирая на боль, ему понравилось то, что делал с ним Агмас. Да, в то время, будучи совсем маленьким, он не понимал, что произошло с его телом и почему оно так отреагировало. Но разве это плохо? Для кого-то может подобное и является запретным, но в том мире, в котором живёт Радис, это совершенно обыденная вещь. Нет ни одного государства, где бы родители не домогались своих детей, или же взрослые не пытались склонить к сексу маленького ребёнка. Всё это естественно и в порядке вещей. Разве что не все жертвы согласны становиться чьими-то подстилками на одну ночь. Прикрыв глаза, Радис ради собственного спокойствия пытался вспомнить, как к нему относились братья. Воспоминания не из приятных, но ради надежды на месть, которая, возможно, когда-нибудь да осуществится, всё же необходимо вспоминать о подобном.***
— Чего ты к нам пристал? — сапфировые глаза Ленамора метали гневные молнии. Он терпеть не мог, когда ему докучали надоедливые твари. А надоедливый младший брат его особенно сильно бесил. — Не плохо ему так личико разукрасили, — хохотнул Фирис, выглядывая из-за плеча старшего брата и показывая на свежие раны вокруг рубиновых глаз Радиса. — Жаль только, что тебе их целиком не вырезали. — А что, мы ведь можем это устроить, — задумчиво протянул старший, оскалившись. Высокий, широкоплечий парень, обладающий бронзовой кожей, глубокими сапфировыми глазами и фиолетовыми волосами чуть ниже плеч, воплощал в себе все идеалы будущего воина. Для многих жителей Арты Ленамор Терас был прекрасен во всём своём проявлении. Вобрав в себя всё лучшее от родителей, он слыл самым породистым из детей Агмаса. На тренировках и турнирах ему не было равных, а ведь ему еще и не было двух тысяч лет. Каждый раз, осторожно наблюдая за Ленамором, Радис втайне мечтал быть похожим на старшего брата. Ему хотелось быть таким же красивым, сильным и самое главное, тоже обладать манящей синевой царских очей. Что же до Фириса, то тот, хоть и был кое-где привлекательным, всё же уступал Ленамору. Лавандовые прямые волосы Фириса всегда были заплетены в небольшую косу или же схвачены золотым обручем на голове. Глаза цвета лазури всегда смотрели с насмешкой и высокомерием на всех, кроме родителей и старшего брата. На лицо он хоть и был красив, а вот его немного тучное тело не вызывало восхищения. — Я только одного не пойму, выскочка безродная, — Ленамор сделал шаг в сторону Радиса, хрустя костяшками пальцев, словно собираясь задействовать кулаки для ударов. — Тебе жить надоело, что ты постоянно путаешься у нас под ногами? Или что? — Просто хочу поиграть с вами, — мальчик старался не смотреть ему в глаза. Знал, что старший брат ненавидит это. — Надо же, он чего-то хочет! — поморщился Мор, скрестив руки на груди и наклонившись к младшему. — Проваливай, пока я с тебя шкуру не содрал. Где это видано, чтобы будущий правитель якшался с безродными тварями? — Никто не говорил, что ты займёшь трон, — Радис поднял свои рубиновые глаза, посмотрев в лицо старшему брату. — Что? — лица Фириса и Ленамора вытянулись. — Агмас никогда не говорил, что ты будешь править его царством. Оба брата тут же переменились в лице. Для Радиса это было знаком, что нужно как можно скорее бежать, чтобы не получить по первое число. Мальчик напрягся, стал отступать назад, надеясь, что в случае опасности сможет убежать. Ленамор тяжело дышал от гнева, растопырив пальцы рук. Сделав несколько шагов вперёд, он резко выкинул руку и схватил младшего брата за ворот рубахи. — Сомневаешься, что я достойный правитель?! — рычал вне себя от ярости парень. — Ничего. Я научу тебя хорошим манерам и уважению старших. Видимо, мало тебе отец всыпал. — И охота тебе возиться с ним? — закатил глаза Фирис, поглядывая на Радиса, как на кусок дерьма. — Если в будущем ты хочешь беспрекословного подчинения от всех своих подданных и членов семьи, то необходимо приструнить самых непокорных, — губы Ленамора расплылись в жестокой улыбке. Радис уже примерно прикидывал, что именно его может ожидать от жестоких братьев и надеялся, что это наказание долго не продлится. Попытки освободиться были бесполезными, как и тщетные попытки звать на помощь. На его крики никогда не выходил никто из слуг, стражей или же из высоких лиц, чтобы вмешаться. Никто не хотел портить отношения с членами царской семьи ради какого-то бастарда. Может быть, по документам Радис и считался принцем, в конце концов, его матерью является Наиромей, но на деле он стоит ниже любого раба. Никого из рабов не ненавидели в этом доме так сильно, как красноглазого мальчика. По опыту Радис знал, что чем больше он будет сопротивляться, тем дольше его будут мучить, поэтому всегда старался сделать вид, что происходящее ему безразлично. — Сейчас мы здорово с тобой повеселимся, — пообещал Ленамор, волоча младшего брата за собой. — Ты ведь еще не забыл, какие игры мне нравятся? Сердце мальчика ушло в пятки от страха. Нет, он слишком хорошо помнил все излюбленные пытки старшего брата. Они все были связаны с водой. У Мора всегда было в запасе несколько особенно ужасных пыток, которые он любил применять к надоедливому отпрыску своей матери. Ему нравилось топить мальчишку в грязных сточных водах, предварительно связав, или же заливать ему в нос и рот эту самую воду, пока несчастный не начнёт терять сознание от пыток. Уложив Радиса лицом к земле, Ленамор принялся связывать руки и ноги мальчика, чтобы меньше брыкался. Младший принц тихо лежал, стараясь не шевелиться. Чем меньше он будет брыкаться и подавать звуков, тем быстрее окончится его наказание. Но не успел Мор завязать последние узлы, как над ними воздвиглась тень. — Что вы делаете? — голос Агмаса было невозможно не узнать. Вздрогнув, удивлённый Радис поднял голову, чтобы посмотреть на правителя. Его братья были удивлены не меньше, чем он сам. Обычно повелитель Арты никогда не вмешивался в разборки своих сыновей и если видел, что ублюдка его сестры-жены пытают и мучают, то никогда прежде не обращал на это внимания. Что же изменилось теперь? — Мне повторить вопрос? — под пристальным взглядом ультрамариновых глаз Мор и Фирис отступили, недоумевая, что нашло на отца. Фыркнув, Агмас склонился над связанным мальчиком, достал из ножен охотничий нож и разрезал путы. Продолжая пребывать в шоке, Радис с опаской посмотрел на ненавистное лезвие, которое изуродовало ему лицо. Он ждал неожиданного удара со стороны правителя, криков, пощечины, пинков и унижения, но ничего не произошло. Агмас ушел, напоследок велев Ленамору и Фирису не опускаться так низко и не обращать внимания на ничтожного бастарда. И всё же этот внезапный жест доброй воли еще долго вгонял в ступор Радиса и его старших братьев.***
Опустошив до конца бутылку с кислотно-розовой жидкостью, пошатываясь, Радис добрёл до своего тайника, чтобы спрятать подаренные последним клиентом серьги с рубинами. В комоде было небольшое пространство, где всегда стояла большая шкатулка из обсидиана доверху набитая всевозможными побрякушками. Достав шкатулку и открыв её, юноша сначала оценил взглядом её содержимое, прежде чем положить сверху серьги. Горы золотых и серебряных колец, браслетов, кулонов и серёжек могли заворожить и покорить кого угодно, но только не его. В основном всё, что было в шкатулке, являлось подарками клиентов. Своего рода чаевые, которые доплачивались, если всё было лучше, чем они ожидали. Все клиенты, приходящие в самый знаменитый и дорогой бордель Арты — «Царские палаты», прежде всего уточняли, с кем будут проводить время и сколько у управляющего, расплачивались за нужное время и шли в номер того, кого купили на час, несколько часов, ночь или же сутки. А уже потом, оставшись наедине со своим любовником на время, договаривались о том, что именно они хотят получить и проститутки устанавливали своё «вознаграждение» за это. Среди прочих мальчиков «Царских палат» Радис был очень популярным. Еще бы ему таким не быть. Красивый, искусный, да еще и царских кровей. Кто же не захочет трахнуть такого? Как и у каждого проститутки у него была своя кучка фанатов, которые любили трахать аппетитную попку младшего принца и жарить его ротик. Их было не так уж и много. Всего пара десятков, если не считать приходящих и уходящих внезапных клиентов, которые оказываются впервые в «Царских палатах» и не знают на кого потратить приличную сумму денег. В основном частыми клиентами борделя являются купцы, воины, чиновники, советники и знатные люди, которые могут себе позволить тратить деньги на проституток. И у каждого из посетителей Радиса есть свои предпочтения. Например, тот воин, которого он сегодня обслуживал, всегда за день до посещения борделя просит Радиса никого не принимать и не подготавливать себя за пять часов до его прихода. Мужчине нравится врываться с разгона в узкий и не подготовленный зад младшего принца, разрывать сухую дырочку. Но при этом он предпочитает, чтобы любовник под ним ничего не говорил, а только стонал или кричал. Другие же наоборот порой требовали, чтобы Радис сам себя как следует разработал, а во время секса называл своего клиента «господином» или «хозяином». Был так же у Радиса очень странный человек. Мужчина, видно, что ему очень много тысячелетий, иначе и не объяснишь морщины в уголках глаз и седину на висках, платит большие деньги раз в неделю, чтобы полюбоваться, как танцует продажный принц. Все бордельные мальчики умеют танцевать. Их этому специально обучают, чтобы они могли порадовать своих клиентов изящными телодвижениями. Правда, не все клиенты после танца кидаются на своих мальчиков, чтобы отсосать им и не требуют, чтобы им засадили в зад. Как правило, этот странный мужчина, который не называет своего имени, всегда щедро вознаграждает Радиса подарками: выпивкой, сладостями и прекрасными украшениями от лучших ювелиров Арты. Закрыв обсидиановую шкатулку, юноша спрятал её в комод, достал из шкафа еще одну бутылку горячительного и, пританцовывая, прошел к кровати. Раз никого не будет два дня, то можно и расслабиться. Всё равно никто не узнает о том, что он, Радис, делает в своих покоях. Проституткам запрещено посещать комнаты друг друга. Даже управляющий не может заходить в обитель продажных мальчиков. Слишком велик риск, что юные шлюшки либо сами переспят друг с другом, и тем самым между ними возникнет любовная связь, или же под чары прекрасных созданий попадёт управляющий, что не есть хорошо. Пробка с хлопком слетела с бутылки, и золотистого цвета жидкость, с пьянящим ароматом фруктов и мёда, полилась прямо в горло юноши.