Как скажешь, повелитель. Вновь промолчу, учитель. Внутри хоть не спокойно — Слово оставь за собой. Чужих сердец мучитель, Раб власти, осквернитель, Мир не прост, и неизвестно Кто под тобой. Братья — Раб власти Стали сёстрами любовь и боль, Друг клинок заносит за спиной. И спасать слишком поздно, Мир, где платит за воздух люд. Сергей Маврин — Свет-Тьма
Хоть лекари и спускались к «предателям» раз в два дня, даже их сильные снадобья не могли спасти от сырости, холода и скудного питания. Конечно, они обрабатывали раны, меняли повязки и с сочувствием смотрели на оказавшегося в плачевном положении бывшего фаворита, но на большее не были способны. Плотнее завернувшись в тонкий плед, тщетно пытаясь согреться, Радис бродил из угла в угол своей камеры, периодически останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам снаружи. Ноги с трудом держали его, но юноша не мог вечно сидеть или лежать на ледяной каменной кушетке. Под глазами залегли тёмные синяки, свидетельствуя о том, что Радис мало спит. Да и скудное питание, в которое входили лишь тухловатая вода и небольшой кусок хлеба, не позволяло выглядеть здоровым. Зато Эдит, что находилась в камере напротив, явно не голодала. Четыре раза в день ей приносили полные подносы еды, да и вместо тонкого, протёртого пледа у неё были четыре тёплых одеяла и мягкая подушка. Всё для беременной, которая должна выносить и родить здорового наследника, а потом навсегда покинуть дворец. И как ни странно, но Радис нисколько ей не завидовал. Что толку в сытной еде и тёплой постели, если тебя скоро вышвырнут прочь? Юноша был уверен, что с ним не случится того, что ожидает Эдит. Конечно, не случится. Его просто повесят на ясене или лишат головы. Если оценивать здраво нынешний расклад вещей, то очень слабо верится в возвращение под бок Бйортира Бреста. Не сразу услышав голоса и гул приближающихся шагов, Радис остановился посреди комнаты. Один из голосов принадлежал правителю Ривенгура, а второй кому-то неизвестному. Осторожно подойдя к небольшому зарешеченному окну в двери, юноша злобно посмотрел на мужчину с желто-зелёными глазами. Бйортир остановился у двери камеры Эдит. Терпеливо дожидался, пока тюремщик найдёт подходящий ключ и откроет. Помимо тюремщика и четырёх стражников рядом с королём стоял мальчишка, облаченный в плотные бархатные одежды мятного цвета. «Кто это?» — задавался вопросом Радис, пытаясь лучше рассмотреть незнакомца. На его счастье или несчастье, мальчишка, почувствовав взгляд, обернулся, смерив бывшего фаворита брезгливым взглядом карминовых глаз, утопающих в черном белке. Но не это привлекло внимание Радиса. Тонкую шею мальчишки украшал серебряный ошейник с зелёным александритом овальной формы. Ошейник наложника. А судя по тому, что мальчишка сопровождает Бйортира, то скорее всего, новый фаворит. Не бывает незаменимых людей. Даже лучшему из лучших всегда найдётся замена. И от этого становилось немного грустно. Дверь открылась и Бйортир, а за ним и его сопровождающие, зашли в камеру к Эдит. Радис продолжал оставаться на своём месте. Хорошо, что слышимость была хорошей, и он прекрасно мог слышать, о чём именно идёт разговор. Как оказалось, Бйортир не только пришел справиться о здоровье бывшей фаворитки, но и сообщить ей радостную новость — после рождения ребёнка Эдит немедленно выйдет замуж за капитана Ферима Тюрия, главнокомандующего войсками Ривенгура. Видимо, эта новость была сильным ударом, потому что женщина тут же зашлась в рыданиях. Она просила, умоляла короля не прогонять её, твердила о своей любви и о том, что она не виновна. Бйортир не собирался уступать ей. Он пожелал ей лучше беречь ребёнка и, не обращая внимания на её слёзы, покинул камеру. Услышанное не вызвало у Радиса удивления. Такое часто случается во всех гаремах по всему Гитонтеону. Если кто-то из подстилок надоедает хозяину, то всегда есть три пути: смерть, свобода или замужество. Иного не дано. И Эдит, как рабыня, не посмеет ослушаться воли Бйортира. Ей придётся подчиниться и выйти замуж за самого кровожадного и сильного из всех воинов Ривенгура. Бйортир вышел из камеры первым и тут же столкнулся глазами с мрачным взглядом поблекших рубиновых очей. Но ничего не сказав, пошел дальше. Правильно. Так и должно быть. После всего, что было, Бйортир о нём не то, что не заговорит, скорее всего, даже не вспомнит. Для него Радиса больше нет. И чему удивляться? Мальчишка больше не представляет никакой ценности для мужчины. Проводив правителя испепеляющим взглядом, Радис вернулся к каменной кушетке и тяжело рухнул на неё, мгновенно ощущая сильный холод. Всё, о чем он мог думать в данный момент, это сколько ему суждено здесь просидеть и что будет дальше. — Твоя участь еще хуже, чем моя, ублюдок! — ядовито крикнула Эдит, обращаясь к Радису. Скорее всего, женщина была настолько расстроена, что решила выместить свои эмоции на бывшего соперника. — Я-то останусь жить. Пусть и ничтожный, но всё же у меня будет еще шанс побывать во дворце. Я еще смогу вернуть себе Бйортира. А ты ничего уже не исправишь. Юноша молчал, не обращая внимания на слова женщины. Сейчас не до неё. — Пусть я и покину дворец, но я навсегда останусь в памяти Бйортира, как мать его наследника, — не желала униматься Эдит, периодически заходясь противным смехом или рыданиями. — Он будет помнить обо мне. Может быть, он даже будет навещать меня. А ты? Про тебя забудут все. Шлюх никто не должен помнить. Какими бы опытными они не были, они лишь шлюхи, общественные дырки, которые умирают либо от болезней, либо от рук своих партнёров. Устало вздохнув, Радис прикрыл глаза. Внезапная слабость одолела его тело, вынуждая погрузиться в спасительный сон. Сегодня он не только мало спал, но и ничего не ел. Почему-то никто не принёс ему воды и хлеба. Полностью развалившись на каменной кушетке, Радис сглотнул подступивший к горлу ком. Внезапные слёзы обиды стали его душить, вынуждая тихо рыдать, уткнувшись лицом в тонкий плед. Не переставая печалиться о своей тяжелой судьбе, юноша заснул. Но сон его продлился не долго. Кто-то тряс его за плечи, окликал, требовал немедленно открыть глаза и сесть. Неохотно разлепив глаза, Радис устало посмотрел на Сайгара. Мужчина что-то делал в его камере. И его пребывание не сулило ничего хорошего. — Надо же, еще не сдох, — усмехнулся Сайгар, отстраняясь. — Это хорошо. Ты мне еще будешь нужен. Живым. — Чего припёрся? — зло фыркнул Радис, враждебно глядя на него. — Хотел сообщить одну хорошую новость, — улыбка мужчины стала еще шире. Он прошелся взглядом по фигуре бывшего наложника, и задержался на плотно сомкнутых губах, которые не так давно страстно обхватывали член верного слуги Вагира. — Меня хотят казнить на площади, или сначала засунут в мешок, а потом утопят? — предположил юноша. — Дерзишь, — улыбка пропала с лица брюнета. — А мне палачи клялись, что ты сломался. Что всю спесь свою утратил. Никому нельзя верить. — Ты только сейчас это понял? Как же тебя до сих пор не убили, ты же такой наивный. — Я как раз хотел сказать нечто подобное про тебя, — Сайгар впился пальцами в подбородок мальчишки, причиняя боль. Вперился в его лицо взглядом. — Как тебя до сих пор не убили за твой поганый язык? Будь я на месте Бйортира, то давно бы задушил тебя. Хотя, должен признать, что у нашего короля очень не дурной вкус. Ты действительно хорош. Радис вопросительно смотрел на него, не понимая, о чем тот говорит. Сайгар повалил его обратно на кушетку, навалившись сверху всем своим весом. К его удивлению юноша особо не сопротивлялся, только руками упёрся в грудь мужчины. Дыхание Сайгара участилось. Одной рукой он вцепился в горло Радиса, а второй проник между его ног, пытаясь нащупать рану под мошонкой. Но наткнувшись на воспалённый шов, разочаровано вздохнул. — Жаль, — честно сказал Сайгар, отстраняясь от бывшего фаворита. — Но это ненадолго. Очень скоро Бйортир отдаст тебя мне. Я стану твоим новым хозяином, а ты будешь трахаться за деньги. Ты ведь это умеешь, доставлять любое удовольствие за определённую сумму? А после я перепродам тебя за море. В Прайзис. Возможно, что ты станешь подстилкой в гареме самого Сатоса Шакса, если не сдохнешь. — Что ты такое несёшь? — зло сверкнул глазами Радис. Тряхнув головой, он попытался прогнать какое-то размытое видение, что преследует его с тех пор, как он очнулся под неизвестным мужчиной. — Я уговорил Бйортира не отправлять тебя на смерть, а отдать мне, — Сайгар направился к двери. — Он милостиво позволил мне стать твоим новым хозяином. Очень скоро я заберу тебя. Уверен, что ты принесёшь мне очень много денег. Хотя, тут даже дело не в них. — А в чем же тогда? — Понимаешь, некоторые люди любят ломать сильных, которых сколько бы раз не опускала жизнь, а они всё равно вставали и шли. Так вот, я именно из таких. Нет большей радости на свете, чем видеть, как ломаются сильные личности, превращаясь в безликих и покорных кукол, смиренно принимающих любое наказание. — Удачи, — нахмурился Радис, отвернувшись. Нет, такой жизни он не хотел. — Кстати, я ведь уже почти сломал тебя, — недобро улыбаясь, прошипел Сайгар. — Твой рот был таким горячим. Парням тогда тоже понравилось. Очень надеюсь, что мы скоро обязательно повторим наш недавний опыт. — Опыт? — юноша медленно обернулся к нему, но в камере уже никого не было. Осторожно коснувшись голой шеи, которую еще не так давно согревал ошейник с чароитом, Радис отрешенно посмотрел на стену перед собой. Размытые видения тут же стали четкими, и от этого юноша испытал к себе сильное отвращение. Наконец-то он с уверенностью может говорить, что не виновен. Его заставили. Опоили. Но этого никому больше не докажешь. Бйортир больше не придёт, а если и придёт, то не станет слушать. Он верит лишь фактам и своим глазам. К сожалению. Но, несмотря на это, Радис был уверен, что королю потом придётся ползать у него в ногах, вымаливая прощения. Что-то подсказывало, что так оно и будет. Фарей налил своему королю вина и отошел в сторону, не смея стоять над душой и тем самым мешать мужчине работать. Бйортир благодарно кивнул фавориту, сделал глоток холодного вина и уткнулся в документы. Закончив с очередной бумагой, он, наконец, соизволил обратить внимание на нового любимца, так щедро подаренного ему Вагиром. Сын хорошо знал предпочтения отца, поэтому смог порадовать родителя прекрасным подарком. Грациозное, худощавое создание, обладало дерзким характером и страстным нравом в постели. С одной стороны Фарей привлекал внимание Бйортира, но с другой — отталкивал. Черные белки и карминовые радужки глаз уж очень сильно напоминали о Радисе. И каждый раз, заглушая воспоминания о похотливом предателе, король вспоминал всё то, что ему довелось увидеть и услышать. В день, когда Радиса заперли в темнице под дворцом, Вагир преподнёс отцу дар, купленный на лучшем рабском рынке Прайзиса. Худощавый юноша с бронзовой кожей был красив. Его длинные серо-зелёные волосы ниспадали волнами до самой поясницы, а миндалевидные карминовые глаза горели обещанием. Тонкие губы были растянуты в томной улыбке. Совершенные черты лица с высокими скулами и прямым носом придавали внешности Фарея не только еще больше привлекательности, но и немного женственности, что могло ввести в заблуждение. Тонкая шея юноши так и манила, чтобы её обожгли губы Бйотира, а после холодный серебряный ошейник с зелёным александритом взял её в свой плен. Мужчине нравилось, как плавно и грациозно двигался Фарей при ходьбе и, как звучал его голос во время секса. Мальчишка был прекрасен, а ведь ему всего пятьдесят семь лет. Бйортир не сомневался, что он вырастет прекрасным созданием, и своей красотой будет пленять умы и сердца мужчин. Но его глаза… Они карминовые, не рубиновые. Глаза Фарея горят вечным желанием, но в них нет дерзости, гордости и презрения. Даже тонкие губы ни разу не искривились в презрительной усмешке. Идеальный раб, выполняющий все приказы, иногда пофыркивающий, но не смеющий ставить условия королю и наглеть. — Мой господин, могу ли я спросить? — подал голос Фарей, заметив, что Бйортир отвлёкся от работы. — Спрашивай, — милостиво разрешил мужчина, с интересом рассматривая худощавое тело, закутанное в бархат мятного цвета. — Эти люди в темнице, — заговорил юноша, — кто они такие? Преступники? — Да, Фарей, это преступники. — Почему тогда они всё еще живы? — Потому что так надо. Эдит должна родить мне ребёнка, а после я выдам её замуж. — А парень? — в карминовых глаза появился интерес. — Посмотрим. А почему ты спрашиваешь? — Любопытно, — пожал плечами юноша. — В Прайзисе за такие вещи очень жестоко наказывают. — Правда? — теперь заинтересовался Бйортир. — Расскажи мне. Как наказывают на твоей земле шлюх? — Если кто-то из гарема хозяина смеет спать с другими людьми помимо своего господина, то там разговор короткий. Изменника приводят на Суд, где уже король Сатос Шакс решает его судьбу. В основном приговор зависит от настроения Владыки. Если он зол, то и наказание поражает своей жестокостью. — Например? — Несколько лет назад Сатос наказал своего любовника-сына, — задумчиво протянул Фарей, пытаясь точно вспомнить всё. — У нас нет такого понятия, как кровные узы. Отец спокойно может взять сына или дочь, если пожелает. Так же и молодые могут выбрать себе того, с кем делить постель. А наш Владыка очень плодовит и живёт очень много лет. Кроме того, он Высший, дитя Первого и простой женщины. За всю жизнь у него было много жен и младших мужей, да и в гареме народу всегда полно. И все приносили ему потомство, а потом детей своих он отправлял либо служить в войсках, либо в свой гарем или в бордели. И один из его сыновей-подстилок посмел переспать с кем-то из стражи. Сатос тогда ужасно взбесился. Он приказал не только выпороть мальчишку на глазах у большой толпы, но и заковал в кандалы, вставил в рот и задницу расширитель, а потом объявил общественным туалетом. На протяжении месяца провинившийся принимал нечистоты всего города ртом и задницей, пока не скончался от грязи и частых побоев. Каждые четыре часа его дырки меняли местами. — Ваш правитель очень жесток, — Бйортир содрогнулся от отвращения, представив себе эту картину. — Разве можно так поступать со своими детьми? — Он не считает их своими, — тут же пояснил Фарей. — Пусть некоторые из них и носят его царские рубиновые глаза, но они очень слабы. Они не обладают царской силой, умом, характером и телом. А Владыка всё еще не оставляет надежд, что когда-нибудь сможет породить сильного сына, который займёт его место на троне Прайзиса. — Пусть и дальше тешит себя лживыми надеждами. Всем известно, что Высшие не могут породить потомство равное себе по силе. На это юноша повёл плечами. Он и сам не понимал намерений Сатоса, но тому когда-то было предсказано, что он породит слабое физически, но сильное душевно существо, которое сядет на трон всего мира. Об этом предсказании знали все жители Прайзиса, и все с нетерпением ждали, когда же сбудутся слова древнейшей и мудрейшей женщины Лекания. — Фарей, станцуй что-нибудь для меня, — приказал Бйортир. В первый же день юноша доказал, что умеет красиво двигаться, и теперь перед сексом он кружил в страстном танце. Даже без музыки мальчишка двигался очень легко, двигая бёдрами, извиваясь всем телом и обжигая своими полными огня карминовыми глазами. Несмотря на плотную бархатную одежду, скрывающую худощавое тельце, в танце казалось, словно Фарей обнажен. Бйортир с интересом следил за каждым его движением, за полным желания и страсти танцем, и уже предвкушал, как будет иметь до самого утра юного фаворита. Но в этот момент в сознании всплыло куда более зрелищное и важное воспоминание. Жестокие игры, которые ему довелось наблюдать в Арте. Песок Арены, залитый кровью и сражающийся до конца раненый мальчишка с рубиновыми глазами. Позор царской семьи, гордость «Царских палат» и желанный любовник правителя Ривенгура. Внезапно на мгновение в ноздри ударил аромат крыжовника и мяты. Но лишь спало наваждение, как кабинет заполнил запах мёда и молока. Бйортир тряхнул головой, сосредоточив свой взгляд на танцующем Фарее, который неспешно приближался к хозяину, красиво покачивая бёдрами. На ходу юноша стал скидывать с себя одежды, обнажая худощавое тело. Карминовые глаза всё так же горели желанием, а приоткрытые тонкие губы сами просились, чтобы их начали терзать уста и зубы короля. Но Бйортир был равнодушен. Почему-то сейчас он не испытывал сексуального влечения к наложнику, хоть и планировал затрахать мальчишку до потери сознания. Проклятые мысли о проклятом бывшем фаворите. Нужно было его казнить в тот же день. Возможно, что тогда бы навязчивые мысли о заточенном в темнице южанине не терзали бы ум правителя. Нет, это не любовь, сам себя убеждал Бйортир. Это страсть, влечение, интерес, которые не желают перекидываться на нового фаворита. В их мире нет места любви. Это жалкое, недостойное долгоживущих потомков Первых чувство давно было вытеснено холодным расчетом. Разумеется, что были любящие парочки, но век их был недолог. Они умирали из-за глупости или боли утраты своей половинки, подвергали своих любимых опасности, а порой теряли всё. Только холодный расчет. Только влечение и страсть, которые легко проходят, стоит появиться новому интересному объекту. Иначе здесь никто не жил. Бйортиру невольно вспомнилась Эдит. Женщина, которая больше двадцати лет обслуживала его, радовала своим неукротимым нравом, высокомерием и гордостью, а так же страстью, всё же позволила себе полюбить. Впустив в своё сердце это жалкое чувство, она перестала быть столь интересной и привлекательной, её поступки стали глупыми, а характер мягким и скучным. Любовь меняет людей. Делает их слабыми, глупыми и уязвимыми. Пусть это чувство и воспевалось бардами, но все здравомыслящие люди старались остерегаться любви и тех, кто её нёс. Отогнав от себя ненужные мысли, Бйортир посмотрел в игривые глаза наложника. Фарей опустился на колени перед хозяином, не опуская взгляда, потянулся руками к штанам повелителя, чтобы своим ртом ублажить королевскую плоть. — Можешь идти, — равнодушно позволил Бйортир. Оставив растерянного мальчишку, он вышел на балкон, сложив руки за спиной. — Повелитель? — робко позвал Фарей. — Я вам чем-то не угодил? — Нет. Ты всегда меня радуешь, — ответил мужчина, не оборачиваясь. — Но сейчас я бы хотел побыть один. Ступай к себе. Если ты мне понадобишься, то я непременно дам знать. — Как пожелаете, — со вздохом разочарования сказал юноша. Бйортир не видел, но слышал, как Фарей собрал свою одежду и в раздражении выбежал из покоев государя, в эмоциях хлопнув дверями. «Капризный», — отметил про себя Бйортир. Фарей, хоть и радовал своим дерзким нравом и страстными ласками, но был капризен и обидчив, как малое дитя. И это немного раздражало правителя Ривенгура. Либо нужно предупредить наложника, чтобы не смел так себя вести, либо стоит прикупить еще одного секс-раба. Бйортир устало потёр переносицу, подняв задумчивый взгляд к усыпанному мириадами звёзд тёмному небу. Вчера днём приходил Сайгар Хундур. Верная шавка Вагира. Он требовал, чтобы ему отдали Радиса, так сказать для личных интересов. Тогда Бйортир не дал точного ответа. Обещал подумать. Но сейчас он понимает, что не позволит, чтобы над его, пусть и бывшим фаворитом, был другой хозяин кроме него, Бйортира Бреста. То, что принадлежит ему, останется только его, даже после смерти. Удивительно, что это распространяется не на всех, а лишь на определённых личностей. Тяжело вздохнув, мужчина дёрнул за шнур у дверцы балкона, который вызывает в его покои Хранителя царской печати. Не прошло и нескольких минут, как в комнаты вошел пожилой мужчина, склонившись в почтительном поклоне: — Звали, господин? — Я хочу написать указ, — каждое слово давалось Бйортиру тяжелее предыдущего. — Указ о смертной казни. Послезавтра на закате должен быть казнён через сожжение Радис Терас, младший принц Арты. — Как будет угодно вам, государь, — совершенно спокойно сказал Хранитель, поставив на край стола красную печать с черепом и топором — символом смертной казни, которая ставилась поверх подписи короля на любом документе о казни. Бйортир последний раз взглянул на ночное небо, прошел к столу, достал чистый лист бумаги, опустился в кресло и принялся выводить острым гусиным пером слова указа. «То, что принадлежит мне, останется моим, даже после смерти», — думал Бйортир, мысленно убеждая себя в правильности решения. Поставив свою роспись, он приложил печать, а после передал Хранителю: — Отдай это палачу. Пусть готовятся к казни. — Всё будет исполнено, мой повелитель, — заверил мужчина, приняв приказ. Спрятав печать в кармане замшевого кафтана, он поспешил исполнить поручение хозяина. Бйортир остался сидеть на своём месте. Назад дороги нет. Принятое им решение не подлежит отмене. Мужчина утешал себя тем, что поступает правильно, что так и должно быть. За измену в Ривенгуре наказывали жестоко. На первый раз — провинившийся отделывался лишь поркой, на второй — заточением в темнице, а на третий — сожжение. Это применялось только к рабам, бесправным обитателям гарема. И то до сожжения редко доходило, ведь после первого наказания больше никто не смел предавать своего хозяина, отдавая своё тело другим. Но Радис… Он спал со многими, а если верить словам стражников, что находились в западном крыле, то это происходило постоянно с тех пор, как мальчишку сослали туда. Такое нельзя прощать. Никакая порка или заточение не помогут в этом случае. И любое решение, каким бы жестоким оно не было, будет правильным.***
— Рад, что вы сегодня в хорошем расположении духа, — честно сказал Сайгар, наблюдая за своим хозяином. Но сам верный слуга был мрачен, словно мраморный камень над могилами почивших воинов. — Еще бы мне быть в плохом, — юный принц весь светился от счастья, готовясь ко сну. В его постели уже нежилась большегрудая рабыня, купленная накануне доверенными людьми на невольничьем рынке. — Всё складывается как нельзя лучше. Шлюха с южных земель скоро превратится в прах, а Эдит навсегда покинет дворец, если выживет после родов. Чего еще можно желать? — Очень грустно, что наш мудрый король не посчитал нужным исполнить мою просьбу, — раздосадовано говорил Сайгар. — Еще успеешь сколотить состояние на продаже секс-рабов под наркотой. Выбирай любого из гарема. А если пожелаешь, то потом я тебе их всех отдам. Вот только зачем тебе столько денег? Решил накопить на свободу и покинуть меня? Лаймовые глаза недобро сверкнули, предупреждая, что последнему никогда не бывать. — Дело не в деньгах, — честно признался Сайгар. — Вы же знаете, как сильно я люблю ломать сильных. А бывший фаворит вашего отца весьма интересный экземпляр. Такого можно с удовольствием ломать вечность. — Как только я взойду на трон Ривенгура и расформирую всех людей отца, то с радостью отдам тебе Ферима Тюрея, — пообещал юноша, бросив оценивающий взгляд на свою новую любовницу. Оценив миловидное личико с пухлыми губами, он внимательно изучил тонкую шею, большую грудь и пробежался глазами по плоскому животику, остановившись на лишенных злосчастных волос половых губах девушки. — Вот уж кого ломай-переломай, а так и не сможешь сломить. Он прошел много славных войн. Как правило, воинов ничто не может сломить. Хотя, если ты решишь его трахнуть, то я думаю, что несчастный Ферим скорее сдохнет от позора, чем от твоих пыток. — В этом вы правы, но он не так интересен, как принц Арты, — Сайгар понимал, что сейчас может нарваться на немилость хозяина. Никто не смеет настаивать на своём, если это не угодно Вагиру. — Да ну? — оторвавшись от созерцания обнаженного тела любовницы, принц скептически посмотрел на верного слугу. — Если тебя не устраивает Ферим, то я прикажу доставить тебе лучших шлюх из борделей Арты. Хоть всех элитных шалав из «Царских палат» отдам тебе на растерзание, только не еби мне мозги подстилкой отца. — Простите, если я посмел вывести вас из себя, мой господин, — прикусил язык Сайгар, опустив глаза. — Хватит! — раздраженно буркнул Вагир. Всё его желание и расположение к новой любовнице немедленно пропало. — Если хочешь добиться моего прощения, то убери эту суку. Она всё слышала и может нас сдать. Сайгар поднял глаза. Бросил хищный взгляд на обнаженную девушку, расплылся в жестокой улыбке и немедленно бросился исполнять приказ хозяина. Девушка попыталась убежать, начала рыдать, когда сильная рука сомкнулась на шее, а потом и вовсе дошла до криков о помощи, из-за чего получила ножом в бедро и плечо. Сайгар знал, что поднимет настроение его хозяину, поэтому действовал решительно. Набросив на шею жертвы верёвку, он стянул её, перекрывая девушке доступ к кислороду, а затем второй конец привязал к специальному стальному кольцу у кровати. Не обращая внимания на крики, мольбы и плач несчастной, он вышел в другую комнату и пару раз свистнул. В спальню немедленно влетели два огромных черных волка. Нери и Дрефи обошли свою жертву, принюхиваясь, но не нападая. Они были хорошо научены, что нельзя ничего делать против воли хозяина. — Кушать подано, — ласково сказал Вагир. Нери и Дрефи немедленно набросились на орущую от ужаса девушку, стали рвать её на куски, яростно рыча. Пусть жертва орёт, срывая голосовые связки. Всё равно никто не посмеет ворваться в комнату сына правителя, чтобы спасти глупую сучку, которая чем-то не угодила своему господину. Вагир с удовольствием наблюдал, как его любимые волки расправлялись с девушкой, пожирая самые сочные куски. Но куда больший восторг у юноши вызвал тот факт, что Дрефи стал пожирать большую грудь жертвы, иногда оттягивая её, чтобы оторвать кусочек. В этот момент Нери устроился между ног девушки и своим шершавым языком вылизывал её киску, стараясь задевать клитор. Пусть это и смотрелось ужасно, пусть девушка и кричала от невыносимой боли, но ничто не может заглушить зов желания. Дрефи перестал жевать грудь несчастной, переключился на целый сосок и стал его вылизывать, помогая своему брату заставить девушку извиваться от желания. Это были не простые волки. Для обычных тварей из семейства собачьих они были слишком умными и большими. Их особенность была в слюне, которая при соприкосновении с половыми органами человека, могла вызывать сильное сексуальное желание. Сейчас волки действовали на радость своему хозяину. Они были осторожными и внимательными по отношению к своей жертве. Не обращая внимания на боль и страх, девушка всё же застонала. Она непроизвольно начала двигать бёдрами навстречу языку Нери, жадно хватая открытым ртом воздух и сходя с ума от нахлынувшего возбуждения. Вагир опустился в кресло напротив, невольно проведя рукой по своему напрягшемуся члену в штанах. Подобное зрелище всегда вызывало у него желание, хоть он и продолжал сохранять беспристрастное выражение лица. Как только девушка начала громко стонать и дёргаться в экстазе, волки дружно впились в нежные места клыками, принявшись рвать грудь и промежность жертвы на куски. Стоны удовольствия резко заглушили вопли боли и радостное рычание волков. Покончив с грудью, Дрефи перегрыз девушке горло и отстранился. Понюхав залитый кровью труп, волк фыркнул, и подошел к своему хозяину, ткнулся мордой в пах юноши. Закусив губу в предвкушении, Вагир высвободил из штанов напряженный член, позволяя своим любимым волкам заняться им. Дрефи принялся полизывать напряженный ствол, преданно заглядывая в глаза хозяина. Вскоре к этому делу подключился Нери, занявшись головкой. Волки с одинаковым мастерством вылизывали напряженный орган Вагира, чувствуя, как тот приближается к экстазу. Не обращая внимания на присутствие Сайгара, юный принц запрокинул голову, кончая. Сперма залила морды волков и его собственный живот. Но даже после этого Нери и Дрефи не отстранились. Они дочиста вылизали член своего хозяина, и только после того, как Вагир сам того пожелал, отстранились от него. Казнь. Единственное слово, которое вызывало у Радиса обреченный стон, а у Эдит радостные, ликующие визги. — Я же тебе говорила! — орала на всю темницу беременная женщина, припав к прутьям двери. — Твои дни сочтены! Бйортир сам отправил тебя на смерть. Ну разве не прекрасная ли новость? Ты умрёшь, сдохнешь в муках, как паскуда, а на это придут посмотреть все обитатели гарема и я в том числе. Ты сдохнешь! А я буду жить. Разве ты не чувствуешь дыхания Смерти за твоей спиной? Радис передёрнул плечами. Раны после порки снова начали зудеть и гноиться. Но это меньше всего его беспокоило. Мысли юноши занимали ближайшие события, которые произойдут уже завтра на закате дня. О том, что Бйортир собственноручно вынес ему смертный приговор, да еще и через такую мучительную казнь, Радису сообщил палач. И как назло об этом услышала Эдит, которая теперь не унимается, портя настроение бывшему сопернику окончательно. Ближе к обеду, когда стражники разносили еду для бывшей фаворитки и чуть ли не в лицо кинули какие-то объедки смертнику, Радис изъявил желание видеть короля. Ему было, что сказать Бйортиру. Нет, юноша не пытался оправдываться или умолять правителя Ривенгура, чтобы тот отпустил его, помиловал или же простил. Он просто хотел сказать правду, заставить Бйорта осознать свою ошибку. Но стражники заранее сообщили, что правителю некогда, потому что с утра он отправился на охоту в компании своего сына и нового фаворита. На что Радис рассчитывал? Разве ему до сих пор не понятно, что после всего произошедшего, королю плевать на него? Никому не интересно, блядствовал южанин по своей воле или нет. Факт остаётся фактом, его поймали с поличным, вытащили из-под кого-то чужого, неизвестного тела. Юноша уже обдумывал план побега. У него были мысли подговорить кого-то из стражников или слуг, чтобы те помогли ему бежать. Но что он может предложить взамен за помощь? Своё тело, которое в тот день, скорее всего, перетрахали все обитатели дворца? Первая попытка и тут же провал. Стражники лишь посмеялись над ним. Им куда интересней было бы взглянуть на завтрашнее представление, чем помочь бывшему фавориту бежать в неизвестность. Тяжело вздохнув, Радис обреченно посмотрел на дверь своей камеры. Видимо, настал вечер, потому что большинство факелов в коридоре погасло. После захода солнца стражники оставляют зажженными лишь три факела из пятнадцати на весь коридор темницы. Они не считают нужным тратить драгоценный свет на заключенных. Точно так же, как и не считают нужным нормально кормить и временами проверять состояние Радиса. Все темницы одинаковые, в каком бы королевстве они не находились. Что в Арте, что в Ривенгуре, одинаковые сырые камеры с крысами и наплевательское отношение к заключенным, даже королевских кровей. — Принц Радис Терас, — тихо прошептал юноша, напоминая самому себе, кто он есть. — Позор семьи, подстилка Агмаса Тераса, проститутка из «Царских палат», наложник Бйортира Бреста. Шлюха. Смертник. Робкий смешок сорвался с его губ. По спине пробежала стая мурашек, заставляя вздрогнуть. Всё вышеперечисленное кратко отображало всю его жизнь. Жизнь, полную унижения, насилия и ненависти. Нет, Радис никогда не винил себя за то, что родился таким. В этом он винил свою мамашу, Наиромей Терас. Быть может, если бы эта шалава покорная не изменила бы Агмасу, то и Радиса бы ждала совсем другая жизнь. По воцарившейся тишине юноша понял, что Эдит уснула. Ну да, беременной женщине нужно как можно больше отдыхать, лучше питаться и теплее одеваться, чтобы выносить ребёнка Бйортира. А еще, чтобы завтра можно было громче всех выкрикивать Радису в спину проклятия и радоваться его кончине. Сам же юноша не собирался так легко прощаться с жизнью. Он был уверен, что обязательно найдёт способ сбежать и уйти от смерти. Главное, не опускать руки и не отдаваться смиренно на волю судьбы. Лишь глупцы и слабаки после первой неудавшейся попытки сдадутся и позволят другим решать свою судьбу.***
Охота выдалась удачной. Бйортир собственным мечом смог сразить дымчатого медведя, самого сильного и кровожадного из всех хищников лесов Ривенгура. В длину эти звери достигали более четырёх метров и весили больше тонны. Дымчатые медведи славились не только своими габаритами, кровожадностью и скоростью, но и шкурой. Тёплый и редкий по цвету мех мог не только украсить пол у кровати, или стать отличной шубой, но и уйти на рынке за бешеные деньги. Но дымчатых медведей убивают не только из-за их шкуры. Когти и клыки тоже стоят больших денег, из них делают отличные рукояти небольших ножей, кинжалов или же используют в создании украшений, ведь они ценятся так же дорого, как и некоторые драгоценные камни. Убить дымчатого медведя считается настоящим подвигом. Это дивное животное редко выходит в места близи людей. Но Бйортиру очень повезло. Медведь не только забрёл в лес в день его охоты, но и сам вышел навстречу своему убийце. Разумеется, что не обошлось без боя и крови. Зверь одним мощным ударом когтистой лапы разорвал ногу короля в районе бедра, лишь чудом не сломав кость. И именно в тот момент, когда медведь собирался вонзить свои клыки в голову Бйортира, острый меч правителя Ривенгура пронзил шею хищника. Бйорт никогда не забудет бледного, словно полотно, лица своего сына и упавшего в обморок слабенького фаворита. Не обращая внимания на серьёзную рану, король приказал возвращаться в замок. Он уже прикидывал, что голову дымчатого медведя повесит в тронной зале над своим троном, чтобы все видели — правитель Ривенгура не только мудр, но и силён, так что каждый, кто посмеет идти ему наперекор, будет немедленно сражен, как и этот медведь. Из шкуры хищника выйдет роскошный плащ, который укроет в самый суровый мороз и спугнёт не только врага, но и всякого хищника. Когтями можно будет украсить корону, а из клыков сделать браслеты или кулон. — Поздравляю с чудесной охотой, отец, — лицемерно улыбнулся Вагир, обратив внимание на рану родителя. — Нужно немедленно вызвать лекарей. Рана очень серьёзная, да и не удивительно, если туда попадёт инфекция. У диких зверей под когтями не чисто. — Не стоит беспокоиться, Гир, — потрепал его по волосам король, сильно хромая и с трудом передвигая ногами. — Твой старик и не такие царапины получал. А это пустяк. Пару раз обработал, зашил и всё. — Тебе ведь хорошо известно, что даже от незначительного укуса или царапины, порой и сильные мужчины мрут, как мухи, — с намёком сказал юный принц, легко запрыгивая в седло. Он огляделся, посмотрел на всё еще пребывающего в обмороке Фарея, фыркнул. — Слабак. Я-то думал, что раз этот из Прайзиса, то хоть более стойким окажется. Бйортир лишь усмехнулся, отдавая стражникам приказ немедленно привезти в чувство фаворита, помочь королю взобраться в седло и подготовить тушу медведя к транспортировке. Всю дорогу до дворца сопровождающие восхваляли силу и храбрость своего правителя. Они смотрели на него с восхищением и уважением, как и должны смотреть подданные на своего короля. Тем более что Бйортир заслуживает этого. Вагир иногда кивал и поддакивал остальным, но сам больше ничего не говорил. Он был каким-то мрачным, напряженным и с укором смотрел на всё еще бледного Фарея, словно тот в чем-то провинился перед наследником. Во дворец они вернулись, когда уже окончательно стемнело. И там уже продолжились восхваления силы и смелости короля, а так же испуганные охи и ахи, когда заметили рану государя. Бйортира чуть ли не на руках донесли до его покоев от самых ворот дворца. Лекари наперебой кидались осматривать рану, дружно поздравляя со славной охотой и причитая, что рана тяжелая. Но всё же они справились со своей работой, порадовав короля своей заботой и умелыми руками. Рана была тщательно обработана и промыта от грязи и инфекции, зашита жесткими нитями, а после снова обработана какими-то лечебными мазями и накрыта повязкой. Бйортиру прописали постельный режим, запретили долго быть на ногах и вообще ему нужно больше отдыхать. Как только лекари ушли, то в покои влетели слуги. Они принялись ухаживать за королём, принесли ему ужин в постель, заботились о нём, словно он был малым ребёнком. И почему-то Бйортира это даже обидело. Он взрослый мужчина, способный сам позаботиться о себе, а не младенец, за которым нужно ухаживать. Вежливо отослав слуг и наказав им быть менее такими заботливыми, он потребовал, чтобы Фарею приказали подготовиться к ночи с королём. Всё то время, что фаворит отсутствовал, Бйортир уже успел придумать, что именно сделает с одним из клыков дымчатого медведя. Он закажет ошейник, который будет украшен этим клыком. Вот только этот подарок будет еще долго пылиться в шкатулке, дожидаясь своего владельца. Бйортир хотел подарить его только самому достойному или достойной из своих любовников. Фарей себя еще не показал, как интересный экземпляр, которым можно надолго увлечься. Да и, скорее всего, такого никогда не произойдёт. Остальные гаремные мальчики и девочки тоже ничем не цепляют. В былые времена, если бы Эдит и Радис не предали его, то скорее всего, Бйортир вручил ошейник с клыком дымчатого медведя кому-то из них. Мужчина разочаровано вздохнул. Таких хороших любовников потерял. Прикрыв глаза от усталости, он позволил себе задремать. День выдался насыщенным. Охота и рана сильно вымотали его, так что сон был просто необходим. Опрокинув на себя последний ковш горячей воды, Фарей завернулся в полотенце. Капли стекали с серо-зелёных волос наложника, оставляя за собой следы на худощавых плечах, спине и груди юноши. Он нарочно не спешил бежать в покои короля, чтобы ублажать его. Хотел дождаться, пока глубокий сон сморит раненого правителя так, что того ничто не сможет разбудить. После охоты Вагир ясно дал понять, что сейчас самое подходящее время для действий. Сейчас Фарей играл ключевую фигуру во всём этом. Он был единственным, кто мог находиться рядом с королём почти круглые сутки. Только ему удастся сделать то, ради чего его шантажом заставили унизиться, став наложником. Фарей никогда не был близок с мужчинами. Его влекли женщины. Но когда-то проданный собственным братом на невольничий рынок, он стал рабом и был вынужден ублажать мужчин. Фарея перепродавали несколько раз бывшие хозяева. Им не нравился непокорный мальчишка. Одно время он был просто рабом в доме какого-то богатого старца. Выполнял черную работу по дому, пока старик не счел нужным продать Фарея. Мальчишку заприметил Сайгар Хундур. Фарей стал его любовником, а через неделю он попал в покои к Вагиру Бресту, принцу Ривенгура и сыну Бйортира Бреста. Юный принц предложил выгодную сделку, от которой Фарей не мог отказаться. Он мог получить свободу, титул, поместье и приличное состояние, но в обмен должен был сделать кое-что. И сейчас было самое подходящее время для того, чтобы полностью выполнить часть своего договора. Высушив и расчесав волосы, Фарей облачился в лёгкие шелковые одежды цвета мяты, спрятал за поясом маленький нож с отравленным клинком и неспешно направился в покои короля. Украшения он не стал одевать, чтобы их бряканье не посмело помешать задуманному. В дверь тоже не пришлось стучаться. Фарей тенью проскользнул в покои и тут же зашел в спальню. Забывшись глубоким сном, на кровати возлежал Бйортир. Юноша осторожно приблизился. Его охватили волнение и паника. Руки задрожали, а сердцебиение участилось. Он смотрел на Бйортира без интереса, разве что с отвращением. Ему приходилось каждую ночь обслуживать короля варваров, которые немногим лучше жителей Прайзиса. Фарей достал из-за спины отравленный нож, крепко сжал рукоять. Нужно лишь нанести небольшое ранение, а дальше всё остальное сделает яд, который быстро и мучительно убьёт Бйортира. Позже можно будет свалить всю вину на воспалившуюся рану и плохую работу лекарей. Всё равно никто не станет проверять, от чего на самом деле скончался король Ривенгура. Уж Вагир-то об этом позаботится. Украдкой выдохнув, Фарей склонился над мужчиной, взглядом ища подходящее место для удара. Нога была открыта. Можно было бы сделать порез на бедре или под коленом. Но Фарейя манила именно шея, с пульсирующей веной. Юноше казалось, что если он нанесёт удар туда, то и ждать не придётся. Он разом выполнит своё задание и отомстит за то, что его трахали, как какую-то шлюху. Собравшись, юноша занёс руку и резко опустил её… Его вывел из раздумий шум шагов и внезапно открывшаяся дверь камеры. Яркий свет факела ослеплял, заставляя щуриться. — Быстро одевайся и следуй за мной, — равнодушно приказал палач, швырнув в Радиса черную льняную длинную рубаху. — Зачем? — насторожился юноша, сглотнув. — Время для казни пришло, — пояснил палач. Рядом с ним стояли пятеро стражников, которые были нужны не только для сопровождения смертника на казнь, но и для помощи одеться несчастному, если тот сам не будет в состоянии. — Разве время близится к закату? — сомневался Радис. По его подсчетам еще и рассвета-то не было. Но ему ничего не ответили. Палач лишь кивнул стражникам и те, влетев в камеру, тут же стали насильно одевать смертника в черную рубаху, которая была до колен. Руки заломили за спину и сковали тяжелыми кандалами, натирающими кожу. В рот засунули кляп. Радис пытался вырваться, убежать. Надежды на побег и сохранение жизни еще не оставили его, но стражники пресекали все попытки на корню. Они буквально волокли бывшего фаворита за собой, не стесняясь давать ему крепких тумаков, подзатыльников и сыпать угрозами. Один лишь палач был молчалив и равнодушен. Радис упирался, фыркал и дёргался. После нескольких особенно сильных ударов в бок, он немного стих. Обреченно глядя перед собой, он с трудом передвигал ногами, чувствуя, как сердце от страха уходит в пятки. До рассвета было еще далеко. Стояла глубокая ночь, но во дворе было полно народу. Обитатели гарема, слуги, рабы, стражники, Вагир и его свита, а так же ухмыляющаяся Эдит. Судя по тому, как многие из зрителей кутались в тёплые одежды и дрожали от холода, они находятся на свежем воздухе приличное время. Но среди присутствующих не было Бйортира. Еще раз окинув взглядом собравшихся, Радис напрягся. Окна покоев короля выходили именно во двор. Если не во дворе, то уж на балконе Бйортир точно должен быть. Но и там его не было. В королевских комнатах горел свет, но никаких признаков короля и в помине не было. Радиса силой заволокли на подготовленный эшафот. Под ногами и вокруг была постелена сухая солома и дрова. Для того чтобы всё это еще лучше горело, по краям вокруг разлили алкоголь. Юноша вздрогнул, снова дёрнувшись. Сильный страх заставлял его рваться, пытаться кричать сквозь кляп и брыкаться. Сильный удар по лицу на время заставил успокоиться. Пока Радис отходил от удара, стражники сняли кандалы, подняли его руки над головой и заковали более узкими наручниками, а после привязали к деревянному столбу. Тряхнув головой, Радис затаил дыхание. Кто-то вытащил у него изо рта кляп, но смысла звать на помощь или кричать не было. Молчаливый палач передал факел Вагиру и юный принц Ривенгура подошел к эшафоту со смертником. …Бйортир успел перехватить руку Фарея, выбить нож и отшвырнуть от себя фаворита. От шока и неожиданности юноша не сразу понял, что произошло. А когда сообразил, то попытался удрать, но было поздно. Король настиг его и, схватив за волосы, принялся вбивать лицом в стену. — Как ты посмел?! — рычал от гнева Бйортир, забыв о своей ране и боли. — Кто тебя подослал, тварь?! Кто?! Вместо ответа Фарей лишь сдавленно кричал от боли и страха, внезапно начав рыдать. — Говори! — мужчина развернул его к себе лицом, обеими руками сдавил хрупкую шею. — Немедленно говори, если жизнь дорога! Кто тебя подослал?! — Я… — задыхаясь, Фарей мог лишь тихо хрипеть, едва не теряя сознание от нехватки кислорода и страха. — Немедленно говори, пока я не вырвал тебе язык, паскуда! — намериваясь немедленно исполнить свою угрозу, Бйортир засунул два пальца в рот кряхтящего наложника. — Вагир! — истошно завизжал от страха Фарей, отстраняясь. — Это он! Он приказал! Он подставил всех, кто вас окружал, чтобы вы стали уязвимы и вас можно было убить. — Вагир? — удивился Бйортир, ослабив хватку. — Что ты несёшь?! Вопль ужаса и боли заставил короля забыть о незадавшемся убийце и броситься на балкон. Под его окном в саду раньше срока приводился в исполнение приговор о казни Радиса. И именно сейчас резко вспыхнуло жаркое пламя. Вспомнив слова Фарея, Бйортир подлетел к предателю, схватил за шею и зашипел в лицо: — Быстро отвечай! Радиса тоже подставили? Его тоже подставил Вагир? — Д-да, — робко ответил Фарей, побледнев. Ругаясь и поливая самого себя проклятьями, Бйортир выбежал в коридор, матом отдавая приказ немедленно схватить Вагира. Сам же он со всех ног бежал вниз, чтобы остановить казнь и спасти ни в чем не виновного бывшего фаворита. Вагир неспешно приблизился к эшафоту и, продолжая довольно улыбаться, поджег пропитанное алкоголем, сено. Пламя тут же вспыхнуло, вырвав из груди Радиса вопль ужаса. Огонь объял его со всех сторон, обжигая своим жаром. Наручники тут же стали накаляться, больно обжигая запястья. Под ногами становилось всё жарче. Кольцо огня всё плотнее сужалось. В рубиновых глазах Радиса танцевали языки пламени. Дым проникал в лёгкие, заставляя кашлять и задыхаться. Закрыв глаза, юноша чувствовал, как чудовищно близок его мучительный конец. Языки пламени лизнули оголённую кожу ног и подол рубахи. Запахло жареным мясом. Запрокинув голову к небу, Радис истошно закричал от боли.