Бойтесь своих желаний...

Клайд вернулся с работы как обычно - в половине седьмого. Дом, великолепный особняк кремового мрамора, тоже выглядел как всегда, небольшой бассейн во дворе, недавно построенный мистером Финчли, был очень хорош и радовал глаз. Слуга принял у Клайда верхнюю одежду и учтиво поздоровался. - Как мадам Сондра? - спросил Клайд, приостановившись у зеркала. Волосы немного растрепались от ветра, и румянец тоже можно было приписать прохладному осеннему воздуху. К тому же вначале он зайдет в ванную и приведет себя в порядок. - Здоровье мадам как обычно, сэр, - слуга распахнул дверь во внутренние комнаты. - Без вас приходила мисс Грифитс, пробыла у мадам около получаса и ушла. Она была немного расстроена, что не застала вас. Слуга не уточнил имени, но это могла быть только Майра, Белла вышла замуж месяц назад и уже не могла именоваться "мисс". - Прикажете подавать обед? - В столовой есть кто-нибудь? - Клайд не смог удержаться от вопроса. - Миссис Финчли и мистер Стюарт, - в голосе слуги Клайду послышалась хорошо скрытая насмешка - дескать, обедать при них ты побоишься, приживальщик. Впрочем, может, он себе это внушил. - Нет, спасибо, ничего не надо. Комнаты супругов Грифитс находились на втором этаже. Обставлены они были по вкусу Сондры и выполнены в синих и коричневых тонах - светлый шелк голубых занавесок струился к золотистым, как песок пустыни, коврам на полу, а синие обои оттенялись шоколадного цвета дорогой мебелью - Сондра умела соединять несочетаемое. Окна в самой большой зале выходили в сад. Но сейчас они были закрыты. В комнатах стояла печальная тишина. Клайд первым делом распахнул окно, впустив внутрь прохладный осенний воздух. Ему послышался из спальни голос жены, но он отозвался не сразу, немного постоял вначале перед открытым окном, глядя на пышное великолепие золотых листьев и поздних цветов на клумбах. Затем прошел в спальню. Сондра не включала свет. Рядом с ней на тумбочке валялось несколько ярких журналов, но она не читала. В полумраке комнаты ее бледное личико почти сливалось по тону с подушкой, выделялись только черные локоны. - Дорогая, ну что ты лежишь впотьмах, - пожурил супругу Клайд, намереваясь включить лампу под темным абажуром. Но Сондра еле заметно покачала головой. - Не надо. Я пока не хочу ничего. - Спина болит? - участливо сказал Клайд. - Нет. - Где Джули? - Вышла отнести белье... в стирку, - последние слова Сондра договорила с усилием. - Как ты сегодня? - Как всегда. Знаешь, без тебя заходила Майра. - Вот как? А я встретил Бертину, твою подругу, она передает тебе привет, - быстро сказал Клайд и, пока Сондра не пустилась в расспросы, добавил: - Ну и что Майра? - Она пробыла недолго, полчаса. Расстроилась немного, что не дождалась тебя. Знаешь, - Сондра немного оживилась, - Майра должна была пойти на встречу, у нее наконец появился кавалер. Кажется, она счастлива. - Вот как? - повторил Клайд. - Я за нее рад, - он сказал это совершенно искренне, ибо и вправду был заинтересован, чтобы у сестры появилась своя семья, и она бы пореже виделась с ним и смотрела укоризненно. Майра, черт возьми, слишком хорошо его понимала. - Почитать тебе? - спросил он, включая все же лампу. - Джули не слишком образованна, бедняжка. Какую книгу выбрать? - он остановился у книжной полки. Мистер Финчли готов был завалить дочь книгами - как будто это могло помочь. Но Сондра выбрала совсем немногих авторов. - Может, Остин или Скотта, а то и Диккенса? - Клайд вытащил первый попавшийся томик. - Ты ужинала? Давай, Джули принесет ужин, а я тебе почитаю, и все будет отлично. Сондра, полуотвернувшись, тихо заплакала. - Боже мой, Сондра, - с отчаянием сказал Клайд, - ну что опять случилось? Что с тобой? Хочешь, я пересажу тебя в коляску и выкачу на веранду. Посмотрим на сад, сейчас он великолепен. - Ты не можешь просто побыть со мной, тебе надо отгораживаться - чтением, садом, чем угодно. Я тебе в тягость, не надо, Клайд, не заставляй себя. - Сондра, каждый день! - воскликнул Клайд. - Ну что такое, кажется, я не давал тебе повода... Вошла сиделка со стопкой свежего белья, увидев слезы на лице подопечной, она укоризненно покачала головой: - Ах, ну что с нами такое? Не надо плакать, сейчас я подложу мадам подушки под спину и все будет хорошо. А еще мы съедим славный ужин, верно, моя хорошая? Нет? А добрую чашечку чаю, горячего, ароматного? Скоро зайдет мистер Финчли, к его приходу вы повеселеете и не будете огорчать батюшку? Под ласковую воркотню сиделки, под ее густой, добрый голос, Клайд незаметно поднялся и вышел. Он и сам бы не отказался от ужина, хорошо, хоть немного перекусил в кафе по дороге домой. Нет, будь оно все проклято, сколько он уже живет, как в аду? Это как его угораздило - оказаться мужем женщины с переломанным позвоночником... Первые месяцы брака молодые супруги жили в совершенной эйфории. Впечатления сменяли друг друга, и самый яркий, самый красивый калейдоскоп не дал бы такой картины. Надо думать, они заслужили свое счастье, ведь на пути к алтарю им пришлось преодолеть немало препятствий. После того, как доктор Глен отказался сделать Роберте операцию, Клайд несколько недель пребывал в отчаянии, отмахиваясь от бывшей возлюбленной вымученными клятвами все устроить, и в то же время зная, что не сможет отказаться от Сондры. В начале апреля Роберта неудачно, - то есть для Клайда, конечно, чрезвычайно удачно, - упала с лестницы на фабрике и у нее случился выкидыш. К врачу она обратилась после того, как пролежала несколько дней дома с кровотечением и почувствовала себя лучше. Через Шорта Клайд нашел нового доктора, не Глена. Доктор обнаружил у Роберты небольшие осложнения после выкидыша, но в целом ничего непоправимого. Через месяц похудевшая и постаревшая Роберта уехала в Бильц. Клайд проводил ее на поезд, при взгляде на ее бледное лицо и ввалившиеся глаза испытал некоторые угрызения совести, но они испарились еще раньше, чем дымок паровозной трубы скрылся за горизонтом. Клайд с огромным облегчением поздравил себя с окончанием этого неприятного эпизода и поспешил к ярчайшей звезде на небосклоне своих грез. Осенью того года Сондре исполнилось восемнадцать и она уговорами, лестью, капризами, угрозами добилась от родителей разрешения на брак с Клайдом. Для миссис Финчли наиболее весомым оказался аргумент родства Клайда с одним из самых уважаемых семейств в Ликурге - мать Сондры сокрушалась, что их положение в обществе не столь прочное, несмотря даже на богатство. Кровь не водица, ее дочь будет считаться племянницей Сэмюэла Гриффитса, за это, пожалуй, можно простить бедность ее жениха. А отец Сондры просто слишком сильно любил свою плутовку дочурку и помнил, что сам разбогател относительно недавно. Что же! Он может теперь позволить такое приобретение для Сондры, ее жених не хуже многих представителей золотой молодежи, которые ничем толком не занимались и проводили время в бесконечных увеселениях. Дядя Грифитс был рад за племянника, хоть и весьма удивлен, Гилберт, сделав лицо, кислее, чем лимон в разрезе, сухо поздравил молодую чету. Так Клайд окончательно взошел на ликургский Олимп. Мистер Финчли быстро убедился, что его зять не имеет ни образования, ни практической сметки, ни технических способностей. На огромной фабрике были, конечно, места, не требующие особой квалификации и неплохо оплачивающиеся, одно из них предоставили Клайду. Он сразу понял, что его должность будет простой синекурой, и это ему не слишком понравилось - все же Клайд отличался честолюбием и был высокого (и не всегда незаслуженно) мнения о своих способностях. Он даже задумался о том, чтобы получить образование и хоть частично наверстать упущенное, заказал на дом кое-какие книги и пытался читать их самостоятельно (нанять репетиторов ему не позволяла гордость), когда у него выдавалась свободная минутка. Но такое случалось крайне редко. Молодая чета словно задалась целью как можно скорее испытать все удовольствия, которые сулила обеспеченная жизнь. Вихрь светских развлечений кружил Сондру и Клайда, сменяли друг друга театральные премьеры, балы, конные прогулки, катание на яхте. Счастливые дни, полные впечатлений, сменяли жаркие ночи. Детей супруги решили пока не заводить - и оказалось, это так просто, когда жена может обратиться к семейному врачу, и тот порекомендует что-либо из богатого ассортимента средств, доступного людям этого круга. Супруги начали было мечтать о свадебном путешествии в Европу, но тут уже мистер Финчли сказал свое решительное нет. Его дочь была слишком юна, а Клайд слишком неопытен, чтобы ехать так далеко от дома. Пришлось удовольствоваться поездкой по североамериканскому континенту, и это тоже было неплохо - и театры Бродвея, и Гранд-Каньон, и Великие озера стоили того, чтобы их посмотреть. И Сондра была прекрасна и в вечернем платье на премьере, и в теплом вязаном костюме на горном курорте, и в пушистой собольей шубке, когда снежинки не успевали таять на блестящем мехе и путались в ее роскошных черных волосах. О, жизнь, о, настоящая жизнь, сверкающий счастливый мир! В начале лета мистер Финчли приобрел в подарок дочери новую лошадь - вороного жеребца арабской породы. Сондра была в полнейшем восторге, часами говорила о своем новом любимце, постоянно вместе с Клайдом навещала коня и восхищалась его красотой. - Ты посмотри, посмотри какие у него бабки, представь с какой скоростью он скачет! - Сондра нежно обхватывала могучую шею и гладила гриву - шелковистую, блестящую, похожую на ее собственные волосы. Клайд, хоть и научился ездить верхом, лошадей всей душой так и не полюбил, слабо разбирался, какие такие у них бабки, и чем эти бабки, собственно, отличаются от дедок*, но усердно кивал, чтобы сделать жене приятное. А через две недели после покупки случилось несчастье. Сондра скакала по лужайке, пустила коня в галоп, и тот ее сбросил. Родители Сондры были в отчаянии и не верили, что их дочь отныне навсегда прикована к инвалидному креслу. Не хотел верить в это и Клайд - Сондра молода, здорова, неужели ее организм не справится с переломом? Но Сондра не чувствовала своих ног и никакое лечение не помогало. Мистер Финчли готов был платить любые деньги, пробовал все - грязе- и водолечение, массажи, лечение электричеством. Врачебные консилиумы, которые он регулярно собирал, были настроены пессимистично. Некоторые доктора осторожно высказывались, что, если спинной мозг не слишком поврежден, часть функций со временем может восстановиться - и мистер Финчли хватался за эту надежду, как утопающий за соломинку. Странно проявляется в несчастьях характер человека - избалованная Сондра с ее привычкой к ребячливому лепету переносила свое новое положение стоически, крайне редко жаловалась на боль, старалась меньше плакать, чтобы не огорчать мать. Как-то она долго расспрашивала Клайда о его семье, тот выдал как можно более смягченный вариант, но в целом рассказал правду о набожности и бедности его родных. Сондра слушала, хмурясь, а потом сказала, что он должен послать родным крупную сумму, какую сам сочтет нужным. Клайд почувствовал вину, ибо давно должен был подумать об этом. Матери он послал деньги из собственных средств. Сондра на этом не успокоилась, попросила отца перечислить пожертвование на счет ликургской больницы для бедных. Не то, чтобы эта идея встретила у мистера Финчли понимание, но он согласился, подумав о боге и о зачтенных добрых делах. Деньги он перечислили, надеясь в душе на чудо, однако господь в бухгалтерии оказался не силен - чуда не произошло, Сондра не выздоровела. Клайд искренне сочувствовал жене, видя, как она страдает. Вначале он разделял ее боль как свою, проводил с ней все свободное время, повторяя, что у них есть главное - их любовь, и этого никто у них не отнимет. Он старался не замечать, с какой ненавистью смотрит на него мистер Финчли - как будто Клайд был виноват в несчастье! Поначалу друзья молодых супругов навещали Сондру, но посещения становились все реже, говорить с Сондрой о светских развлечениях казалось бестактно, а других тем у них просто не было. Клайда, разумеется, тоже уже никуда не приглашали. Так он очутился в изоляции. Входным билетом в мир аристократов была Сондра, и этот билет оказался порван. Конечно, он очень жалел Сондру - она, такая яркая, так любящая жизнь, плавание, спорт, танцы, движение, превратилась в птицу с перебитыми крыльями. Но и он оказался птицей, запертой в клетку - в клетку из кремового мрамора с чугунной решеткой. Родные Сондры держались с ним холодно и отстраненно. На фабрике к нему относились без должного уважения. Бывшие друзья ограничивались приветствием при встрече. Мать прислала ему длинное и пространное письмо, полное поучений, восклицаний и номеров псалмов, которые ему полагалось читать в несчастье. Клайд порвал конверт, удивляясь, что когда-то для него что-то значила эта пропагандистская чушь. В церковь он теперь мог ходить, только в церковь и практически никуда больше - он прекрасно понимал, что любые попытки развлечься без прикованной к постели жены встретят яростное неодобрение со стороны ее родственников. Правда, в гости к дяде его отпускали. Белла дежурно ахала, спрашивая о здоровье душечки Сондры. Дядя одобрительно кивал и выражал восхищение его стойкостью и верностью больной супруге. Гилберт не слишком скрывал злорадство за официальным сочувствием. Только Майра искренне переживала за него и Сондру. Она навещала больную, к удивлению Клайда, у них находилась общие темы для разговора - у прикованной к постели Сондры и его немолодой некрасивой сестры. Майра сочувствовала и Клайду - но видимо, слишком хорошо поняла, когда он начал тяготиться свои положением. В один день Майра, уже прощаясь с ним во дворе дома Финчли, вдруг начала быстро и сбивчиво говорить о верности долгу, о любви, которая проверяется не радостью, а горем, о целом мире, который для несчастной девушки теперь заключался в Клайде - и Клайд, испуганный этой горячей проповедью, стал заверять Майру, что никогда не оставит жену. В тот вечер он вынес Сондру на балкон, они долго сидели, наслаждаясь теплым вечером, он шептал, что она единственная любовь всей его жизни, он благодарен судьбе за все то счастье, что у них было. Сондра слушала с улыбкой и верила ему, он и сам, мучимый раскаянием, верил, что отныне все будет по-другому. Но уже на следующий день задувал холодный ветер, а Клайд снова чувствовал себя несчастнейшим человеком. Что толку в богатстве, если им нельзя нормально пользоваться? Мистер Финчли узнавал у врача, есть ли у него шанс дождаться внуков от дочери, и врач сообщил, что, хотя известны случаи, когда женщины с травмами позвоночника вынашивали детей, миссис Грифитс он бы это категорически не рекомендовал. У нее помимо прочего имелись и повреждения костей таза, любые попытки стать матерью могут привести к трагическим последствиям, и, поскольку ни одно предохранительное средство не дает полной гарантии... гм.... гм... Браку Клайда больше не суждено было быть браком в определенном смысле. О том, чтобы завести интрижку или посетить заведение с сомнительной репутацией нечего было и думать - Ликург маленький город, такой человек, как Клайд, всегда на виду. ...Клайд сидел на балконе, погрузившись в воспоминания. Из спальни иногда слышался голос Джули. Скоро появится мистер Финчли с инспекцией - как зять, не обижает ли невниманием жену. Клайд почувствовал только что не ярость - черт! Они бы наверняка хотели, чтобы он сжег себя заживо. как индийские вдовы. Нет, если бы он стал вдовцом, его бы отпустили, а кое-какие средства у него теперь есть. И сегодня он встретил Бертину, которая вела себя странно - неожиданно сказала: - Знаете, Клайд, я всегда немного завидовала Сондре и хотела иметь то же, что и она... Бертина, бесспорно, себялюбива и не способна на чувства, а может, ну их, эти чувства? Сколько он влюблялся и ни разу это не принесло ему счастья. Бертина ведь неспроста сказала это. Она богата... А Сондра может прожить еще много лет. Ну не могла она заболеть, чем болеют нормальные люди - раком, например... Она ведь и сама тяготится этим растительным существованием! Восемь месяцев спустя. Рано утром в квартире окружного прокурора зазвонил телефон. Трубку поднял сам хозяин квартиры, вначале он еще позевывал со сна, но через минуту слушал весь в напряжении: - Да! Боже, это и впрямь скверно выглядит. Что вы говорите! Такая молоденькая и красивая, я помню фото в светской хронике. Да, подозрения очень нехорошие. Я немедленно выезжаю! Прокурор повесил трубку и быстро стал одеваться. В памяти всплыло хорошенькое девичье личико, он ощутил легкую жалость, но это чувство сменилось радостным возбуждением. Вот он, так необходимый ему громкий судебный процесс. Его предшественник Мейсон не добился перевыборов и сошел с политической сцены, но он... - Будьте уверены, - воскликнул прокурор, обращаясь к невидимой аудитории, - этот процесс принесет мне место судьи, а то и должность сенатора! * Конечно, Клайд мысленно шутит на тему другой игры слов - бабки лошади по английски "coronet", он может сравнивать их с баронетом.