Тёмные руны

3-rd person

Альвхейм

      Изначально эльф пребывал в отвратительном настроении, потому что посреди ночи его столь долгожданный и желанный сон прервал хранитель покоев, а так как владыка Альвхейма не мог уснуть последние пару месяцев, то нерв в проклятом глазе дергался, лишая его последних остатков самообладания. И все же его недовольство резко сменилось игривым интересом и злорадством.       То, что по среди ночи кто-то вторгся в хранилище Алхимической галереи, весьма его повеселило. Хранилище уходило настолько глубоко под землю, что обычно студенты не рисковали спускаться ниже двух первых уровней, так как среди них ходили байки о тварях, там обитавших и готовых порвать любого нарушителя. Юные дарования прекрасно понимали, что есть правила, которые они могут нарушать относительно дисциплины, но не те, которые касались безопасности напрямую.       Никто не имел права находиться там в принципе, тем более ночью, кроме разве что демиургов, а те по обыкновению отправлялись по своим делам сразу как часовые сферы окрашивались в сиреневый цвет, так как работать сверхурочно никто не собирался. У альвов весьма расслабленное и философское понятие времени, но как говорится — обед, отпуск и частная жизнь по расписанию. Естественно, что на демиургов барьерные чары не распространялись в отличии от тех же учеников.       Катакомбы охранялись не только тварями и непроницаемыми полями, но и кое-чем похуже. И неспроста.       В одном из гипостильных залов крипты, где содержались не только весьма опасные декокты, яды, древние скрижали и клинопись, которые требовали определенного ухода и соблюдения температурного режима для хранения, но и предметы искусства, скульптуры когда-то канувших в лету цивилизаций и даже останки, оставленные для развития науки об анатомии — тёмной науки зла как считали простые смертные Мидгарда — и физиологии различных тварей, а также — растения и элементы, которые были якобы полностью уничтожены во всех Девяти мирах, о чём знать никому не полагалось, естественно, кроме узко определенного круга лиц.       Аерону не терпелось посмотреть на того, кому чудом удалось выжить до прибытия стражей, заточивших нарушителя в тетрадвимеритовую камеру. Сей факт исключал случайность произошедшего, но прежде эльф хотел выяснить, почему это отребье, треклятое ворьё, скорее всего кем-то нанятое, осталось в живых.       Он открыл портал на самый последний уровень и остановился около одной из кариотид, превышающей его рост в трое и выполненной в форме прекрасной эльфийской девы в легком струящемся платье, напоминавшем тунику. Исполинская статуя, как и остальные, держала в руках сталагмитовый кристалл, освещавший помещение дневным светом, отбрасывая блики, но даже это свет не мог полностью одолеть тьму, настолько необъятным было окружавшее их пространство. Удивительно, сколько прошло столетий, но белоснежный мерцающий мрамор, созданный с помощью магии, не утратил ни своей первозданной красоты, ни величия.       Аерон ощутил легкое дуновение и усмехнулся. Все верно. Так и должно быть. Земля под ногами заструилась, уподобляясь барханам. Как песок стала сплетаться в нечто массивное и опасное, готовое атаковать и рвать на части. Эльф поднял ладонь, соединив безымянный и большой пальцы в кольцо. Тряска прекратилась, а существо, уже выпустившее к нему корни, затарахтело, шепча на древнейшем из языков. — Д’ао, драгоценная моя, как так получилось, что кто-то выжил после столкновения с тобой?       Необъятная фигура сплеталась в миниатюрную, образуя тонкий стан и подобие миндалевидных глаз, зиявших растительной пустотой. Корни не отрывались от земли, но она переступала на сатирообразных ногах, мотая увенчанной ветвистой короной головой.       Он протянул к ней руки, ласково касаясь сплетенных побегами тонких пальцев, чтобы не ранить шипы и нежные бутоны роз, распускавшихся на теле гения. — На-вааа кши-иии-на-вааа аёре… — шептала Д’ао, ластясь к хозяину и питаясь его магией.       Аерон удивленно распахнул глаза и нежно коснулся лица элементали: — Покажи, — он закрыл глаза и полностью расслабил своё тело, утопая в объятиях стихиария земли. Она оплетала его коконом, сеткой побегов, выпуская золотистые всполохи, напоминавших светлячков. Аерон смотрел на мир сутью Д’ао, которая воспринимала этот мир исключительно всполохами энергии. Он видел, как высокая тонкая фигура, полыхавшая красно-фиолетовым спектром ауры спускается с одного уровня на другой, все ниже и ниже, как ходит и высматривает нужную склянку, совсем не подозревая о нависшей опасности, а Д’ао наблюдала за ним, прежде чем атаковать, но не убить. Остановить, но не поранить.       Этот нарушитель был своим. Он был частью мира элементалей. И он искал не просто яд, а яд, который бы действовал через носителя. Алхимики наделяют декокты такого вида свойством «железа гадюки». Занимательный эффект. Поймать настоящего отравителя практически нереально.       Аерон открыл глаза, а стихиарий только потрескивал и скрипел. Эльф с трепетом погладил гения по лицу, одаривая всей нежностью, на которую был способен. Энергия так и струилась от него к Д’ао и обратно. — Искал медь, а нашел золото, — прошептал он, воодушевленный своим открытием. — Тебе нужно отдыхать, милая.       Д’ао моментально превратилась в пыль и слилась с землей. Аерон посмотрел в сторону теплиц, отбрасывающих сине-зелёные и оранжевые блики.       Все самые опасные растения со всех миров — если честно — не все, но большая часть — вопреки всему цвели и пахли в подземельях мира эльфов вспециально огражденных барьерах, теплицах и крытых калёным обсидианом бассейнах.       Правда, это было незаконно. Опасно. И каралось законом Верховного Царства Иггдрасиля.       Ещё давным-давно асгардские варвары, захватившие власть и главенство над Иггдрасилем, без какого-либо сожаления выжигали целые планеты и страны, уничтожая потенциальную опасность для себя любимых. Сували свои вездесущие носы, паклы, заплетенные в косы, и косматые воняющие элем бороды туда, куда их не приглашали. Абсолютно наплевав на значимость этих трав и растений не только для науки, как бы цинично это не звучало, но и в принципе для флоры и фауны «очищенных» миров.       Меньше всего пострадали Ванахейм и Нибльхейм, хотя в обители туманов до этого туманы считались чем-то немыслимым. Свартальфахейм превратился в бесконечную пустошь-пустыню, как и Муспельхейм, хотя даже там когда-то царствовал весьма благоприятный климат и некогда дивные плодородные земли. И чтобы избавится от асов, цверги превратили своё дом в пекло, буквально харкнув такой беспощаностью Бёру в лицо. Папаша Одина разгневался и устроил геноцид на некогда мирных и процветающих городах.       Естественно, что нашлись и цверги прихлебатели, решившие лечь под великий Златый Град. Надо ли уточнять, что муспельхемцы терпеть не могут своих собратьев с Нидавеллира за то, что те просто-напросто продали за бесценок кровью и потом оберегаемые секреты, передаваемые из поколения в поколение?       Ну да ладно, что было, то поросло и пожухло. Сокрушаться можно бесконечно, но занятие такое бессмысленно.       Владыка Альвхейма снова обернулся в стороны бликов, подсвечивающих воду в тепличных боксах, а после засмеялся зло и торжествующе. А ведь и правда судьба предоставила наилучший шанс, которым грех не воспользоваться.       Энергия стихиария направляла и обменивала энергии с местной почвой, чтобы сей чудный полисадник приносил добротный урожай, нарушая все возможные ограничения. И похоже настало время жатвы.       Аерон подошел к одному из рабочих столов, натянул перчатки и маску-изолятор, после чего повернул один из скрытых рычагов. Яркое сияние озарило подземелье, подсвечивая испарявшийся конденсат от перепада температур. Эльф извлёк изо льда склянку с нейтральной субстанцией-заготовкой, захлопнул камеру хранения, словно ее там и не было. Затем он подошёл к одному из хрустальных кубов и открыл тепличный бокс, опуская руку в бликующую воду и вытягивая одну и закрытых кувшинок. Оказавшись над поверхностью воды, бутон растения резко распахнулся и тут же выстрелило в колдуна пыльцой, стараясь отравить того, кто потревожил его сон. Аерон яда не боялся, так как все без исключения алхимики принимали различные отравы в малых количествах, чтобы выработать иммунитет, но вот голова бы потом раскалывалась и разрывалась на части, поскольку токсикации от пыльцы избежать невозможно, даже если ты бесстрашно собрался травиться всеми ядами подряд на спор, чем обычно и занимались студенты-алхимики забавы ради на пьянках, выделываясь перед друг дружкой и доводя первогодок до паники с истерикой, а то и обмороков.       Эльф сжал извивавшийся змеей бутон, норовивший плюнуть пыльцой ещё раз в обидчика на поражение, и удерживал весьма плотные, кожистые с чешуёй лепестки Агрн Гебурга. Стебель как лиана выполз из-под воды, пытаясь обернуться вокруг руки, и утащить бесцеремонного алхимика в воду, чтобы там его и удушить, но Аерона такая якобы незаметная манипуляция коварного растения лишь позабавила. Ловко раскрошив содержимое одной из коробочек с пыльцой в колбу, он скинул бутон в воду и быстро запечатал магией теплицу. Разгневанный житель давно погибшего леса Гебург влупил ударную дозу пыльцы, показавшись над водой и посчитав, что раз его драгоценные коробочки с пыльцой оставили в покое, победно зашипел и ушёл под воду.       Аерон даже не обратил внимания на акт неповиновения и уже преодолел половину расстояния к алхимическому столику. Он закрепил склянку над горелкой, одновременно уничтожая остатки пыльцы снаружи и запуская реакцию внутри. Испарения поднимались по тонким трубочкам, затемняя стекло конденсатора. Аерон следил за дистилляцией, пока помещал перчатки и маску в раствор, чтобы не оставлять следов своих манипуляций, так как ему не хотелось лишиться одного из своих студентов из-за своей расторопности. Благо опыта у владыки Альвхейма было предостаточно.       Раздалось шипение. Слюна гюрзы удаляла все токсины со средств защиты.       Аерон прибавил пламя, чтобы увеличить скорость перегонки элементов декокта в эфир. Он цыкнул. Недостаточно. Раскрыл ладонь и окутал колбу со смесью зачарованным огнём.       Мимо пронеслась сфера-посланец, но Аерон лишь отмахивался, а шар как назло стал кружить вокруг него, что лишь развеселило эльфа, невольно сравнившего себя с моделью одной из планетарно-звёздных систем. — Эридин, какая же ты зануда…- он выдохнул, когда колба полностью выкипела, осталось дождаться, пока последние капли эфира соберутся в пробирке.       Аерон схватил сферу и ментально поглотил запечатанные мысли. Эридин вопрошал, как скоро его высочайшее эльфийшество явится в казематы.       Как всегда в ехидной манере. Аерон создал аналогичный шар и попросил Эридина доставить узника тайно из Доккальёфара в Крепость Шиэрхаада, воспользовавшись телепортом. — И главное, нацепи на него ошейник из эттинмерия, чтобы не мог и шагу сделать без позволения хозяина. Убьем двух зайцев сразу. Запечатаем его магические способности и подавим волю к сопротивлению. Диалог будет продвигаться продуктивнее, так как боль, которую он будет испытывать, сделает его сговорчивее. Помаринуй его часик в камере, где невозможно не то что сидеть, но даже и стоять. Я как раз завершу свои дела, — Аерон отпустил сферу, и она унеслась сквозь стены в нужном направлении искать адресата.       Эльф перелил дистиллированный эфир в фиал из обсидиана и дополнительно запечатал пробку воском, чтобы исключить испарение. После чего провёл над ним рукой, перемещая в пространственный карман.       Чародей решил наведаться еще в одно место, чтобы не откладывать на потом то, что необходимо сделать сейчас, и переместился в свои покои, а тем временем Эридин сообщил с помощью очередной сферы, что всё готово. — Чтож, Мираэль, зайди на минуту, у меня есть к тебе особое поручение.       Хранитель покоев тут же отворил смежные с его опочивальней двери и, низко поклонившись, встал перед Аероном, ожидая распоряжений. — Мираэль, я бы хотел, чтобы ночной инцидент оставался незамеченным. Ты ведь никому ничего не говорил? — Нет, ваше величество, я передал вам только то, что велел советник Ванадри.       «Значит, Эридин обо всём позаботился. Отлично». — Тогда можешь идти, — Аерон кивнул и улыбнулся. Слуга поклонился и почти было вышел, но Аерон окликнул его. –Ах, да, Мираэль… Спасибо за службу.       Хранитель покоев повернулся и едва слышно вскрикнул, а его лицо исказилось в гримасе. Упал как подкошенный. Стук от падения вырвал небольшой смешок у Аерона. Глаза покойного слуги выражали просто невероятную смесь удивления и отчаяния, а кровь била фонтаном, пока тело еще билось в предсмертной агонии. Аерон безучастно откинул от себя нижнюю челюсть и часть выдранной гортани альва. — Вот ведь, — он раздраженно сорвал с себя когда-то белоснежную, но теперь окровавленную блузу, и скинул ее на едва трепыхавшееся тело.       Развернулся и склонился над умывальной чашей, ополаскивая лицо и убирая лишнюю кровь с рук. — Как грязно и хлопотно, — ворчал он, — придётся искать нового слугу. Хотя не сказать, чтобы и ты представлял из себя что-то толковое, Мираэль, — он неопределенно махнул рукой, как будто между ними велась светская беседа, а Мираэль должен был ответить как обычно, а не испускать из себя дух.       Аерон потянулся, разминаясь, тяжко выдохнул, понимая, что выспаться сегодня ему не светит. Махнул кистью, обращая труп в пепел. Сначала он хотел повесить мертвого слугу на вора, но передумал. Брезгливо поморщился, наступив в лужу крови. — Я какой-то несобранный, — он щелкнул пальцами в манерном жесте, устраняя последние следы существования Мираэля. Позже заставит секретаря отправить семье письмо, выражая своё недовольство тем, что слуга покинул свой пост, никого не предупредив. Пусть считают его без вести пропавшим. Тем более в последнее время альвы из низших сословий, непринадлежавшех к аристократии действительно стали пропадать.       Ему ни к чему еще одна головная боль. Пусть думают, что Мираэль сбежал с какой-то очередной красоткой, такое уже случалось. Или сгинул в неизвестном направлении. Какая разница? Будет меньше назойливых вопросов.       Безупречная чистота и идеальный порядок: эльф распахнул ставни на балкон, впуская ночной прохладный воздух. Вдохнул полной грудью: о пропажах он подумает после. Слишком много дел.       Он подозвал рукой тунику, выпорхнувшую из гардероба подобно резвой птице, и поднял руки, не желая больше делать даже малейших лишних движений — чародей и так распахнул окно сам, без магии, как какой-то плебей. Мягкая ткань приятно обтянула тело, при этом свободно спускаясь по торсу и бедрам.       Аерон повернулся к зеркалу и поправил волосы, спускавшиеся каскадом: — Может стоит посетить купальню? Всю ночь проторчим с Эридином в Шиэрхааде, а винный погреб мы опустошили в прошлый раз, что бесспорно делает путешествие туда менеее плодотворным.       Две яркие вспышки влетели через балюстраду балкона, минуя прозрачную ткань балдахина. — Да ты мёртвого из могилы достанешь, — Аерон закатил глаза, а затем повернулся в сторону балкона, игнорируя кружащие и звеневшие от нетерпения Эридина сферы, посмотрел на звёздное небо. — Какая восхитительная ночь… Да отстань! — он отмахнулся от сферы, жужжащей прям в его ухо. — Да что?!       «Винный погреб загружен так, что хватит на месяц точно, даже если мы будем пить, не просыхая! Тут потрясающие горячие источники и через несколько часов пожалуют лучшие девы с местных купален и бань, так что не ной!» — Эридин не говорил, а яростно шипел. Ему самому не терпится начать допрос их пленника. С пристрастием. С особым рвением. Да, именно допрос пленника, к которому они приступят через день-другой.       Аерон расхохотался. Действительно, дивная ночь. — Порой меня пугает то, как хорошо ты меня знаешь, Эридин. POV / Локи — Лофт! Эй, Лофт!       Я рассмеялся: — Я был прав? –обернувшись, я увидел, как русоволосый полуэльф с горой свитков бежит ко мне, перепрыгивая через сидящих студентов, расположившихся на поляне для обеденной трапезы, залитой светом Скорпионьего Ока, напоминавшего мидгардское солнце, но не излучавшего столь мощной радиации. — Именно! — альв воинственно вскинул руку вперед, поймав мой ехидно-торжествующий вопросительный взгляд, но запутался в собственных ногах, поскользнувшись на еще влажной ярко-зеленой траве. — Осторожнее! — один из гоблинов, которому повезло с внешностью, практически не отличавшегося от альвхеймской, с широко распахнутыми глазами кинулся на перехват летящего многострадального полуэльфа, но не успел.       Древние свитки, имевшие не малый вес из-за массивных планок круглого сечения с искусной резьбой, разлетелись во все стороны, сбивая с студентов академии как бумеранги, переворачивая блюда и кубки с прохладительными напитками, служившими спасением в столь жаркую летнюю погоду для студентов-магиков.       Вперемешку с криками и ругательствами раздался смех близ сидящих, тех, кто относился к подобного рода казусам снисходительно.       Я помотал головой, продолжая посмеиваться. Рийн стабилен в двух вещах: усердии, проявляемым в учёбе, и неуклюжести, что постоянно втягивала полуэльфа в неприятности. — Кривоногий идиот! Опять на том же месте?! Сколько можно?! — одна из миловидных эльфок с покрасневшим лицом и смазанным мазком фисташковой помады над верхней губой швырнула в Рийна ударивший ее массивный свиток. — Каждый раз в одном и том же месте и в одно и то же время! — Я в порядке! Прости, я так неуклюж… — полуэльф поднялся, залившись краской, и с благодарностью принимал помощь от других ребят, которые улыбались и перешептывались, посматривая на прекрасную эльфку с озлобленным и перекошенным лицом, взиравшую на нарушителя её спокойствия.       Гоблин, ранее кинувшийся на выручку другу, поднялся и посмотрел на альву с раздражением: — Нечего с ней церемониться, — он стал собирать оставшиеся свитки, а после снова повернулся в сторону весьма привлекательной мигеры. — Если ты знаешь, чем это чревато, то могла бы пересесть подальше, а не сливать свою злобу. Я подозреваю, что это ты его и проклинаешь. — Слишком много чести, — она горделиво выпрямилась, скрестив руки на груди, и зло усмехнулась, — для такого сброда, которому самое место на пастбищах гнуть спину раком и выгребать дерьмо за скотиной с того убогого мирка, откуда вы оба родом, а не занимать чьё-то место в Академии.       Лицо нибльхеймца на мгновение посерело, а после он гнусно осклабился: — Сколько не малюй — краше морда не станет! — Следи за своим языком, — опасно прищурилась эльфка. — Иначе тебе помогут его укоротить. — Кто? ТЫ?! Галатея, собственной персоной?! — он с вызовом посмотрел на нее, а после фыркнул. — Я-то думаю, какого хера ты расшипелась, а потом вспомнил, — он осклабился и, вытянув руки в стороны, сделал пирует, прокрутившись вокруг своей оси.       Снова грянул хохот, а альва, метавшая глазами громы и молнии, выпрямилась, подняв обе руки, и гоблина сдуло, повалив с ног мощным порывом ветра, зашвырнув в один из декоративных прудиков, что вызвало очередную волну смеха у студентов. — Свинья, разве можно про это напоминать?! — возмутилась вторая альва, магией собрав атрибуты для пикника, после чего взяла подругу под локоть, и обе гордо удалились. — Мерзкие отродья тёмных фэйе…       Я не стал слушать, что начала шипеть альва, продолжая хохотать, как и все остальные, подошел к одному из прудов и протянул руку: — Тамлин, как водица, друг мой, трикстер? — Да знаешь друг мой, трикстер, — гоблин широко улыбнулся, повторив мои слова и смахивая повисшую кувшинку с уха, — просто великолепна! — он показал большим и указательным пальцами сомкнутое кольцо, оттопырив остальные три длиннющих пальца, а после ухватился за протянутые руки, и я уперся ногами в бортик из каменной кладки, устилавшей дно, и потянул его на себя, продолжая посмеиваться, затем слегка откинул корпус тела назад и помог ему выбраться. — Галатея не меняется внешне, разве что быстро дурнеющий характер в арифметической прогрессии портит её внешность в духовном аспекте. Жаль ты не был на прошлом Белтейне, но я уверен, что и в этот раз случится что-то вопиющее. Наверстаешь! — Обещаешь? — я затрясся от беззвучного смеха и нарисовал на камзоле друга двумя указательными пальцами левой руки цэобразный символ, моментально испарившийся и едва заметно вспыхнувший, после которого одежда на Тамлине мигом высохла, окутав его белым паром. — Я, крестьянская чернь, благодарствую, высокородный вы мой, Господин и Повелитель, за спасение! Бью гоблинским челом поклон к ногам вашим, — Тамлин покачал головой из стороны в сторону и отвесил изысканнейший поклон, намеренно ёрничая, что выдавал не только тон его голоса, но и лукавый блеск в васильковых миндалевидных глазах, тем самым демонстрируя, что высказывание Галатеи ничуть его не задело, чем скорее доказывал обратное (уж я-то знаю, что для него это весьма болезненная тема, ровно как и то, что он знает о моей личной драме), но как говорил мне Аерон больше полугода назад: главное — имидж. — Гарантирую! Гарантирую нечто вопиющее! — Лофт! Я вспомнил! — Так я все-таки выиграл пари? — я взял протянутую Тамлином сладость, которую тот изъял только с помощью миловидной улыбки у рядом сидящих феечек, хихикающих и стрекотавших полупрозрачными нимфалидными крыльями. — Угостишься? — гоблин дал Рийну алую двухцветную конфету-тянучку. — Ммм, это «Дайкири»? — я жевал наивкуснейший в своей жизни мармелад и повернул голову в сторону феечек. — Всегда было любопытно, как все умудряются напиваться на лекциях, если спиртное на входе в аудиториях изымают. — Чччшшшш! — фея подмигнула, приложив палец к моим губам, и, снова захихикав, распахнула крылья и взмыла в небо. — Тебе столько всего нужно еще запомнить, — Тамлин криво усмехнулся. — Первое правило Эликсирного клуба, — он состроил серьезное лицо, пародируя манеру надменных речей одного из демиургов магии, обучавших академическую шпану, а я на этих словах не сдержался и расплылся от идиотской улыбки с нахлынувшей лёгкости, чувствуя феноменально-быстрое действие очень крепкого спиртного. — Никогда не говорить об Эликсирном клубе. Особенно, о нектаре, но ты прав, девчонки — гениальны, — он послал воздушный поцелуй улетавшим феям, чем вызвал очередную волну смеха. — Не даром они лучшие в классах Алхимии. Эридин закрывает глаза на их невинные, — он согнул-разогнул пальцы на обеих руках, намекая на иносказательный смысл слова, — эксперименты. — Так что там с прошлогодним Белтайном? — О, — Тамлин закатил глаза, — зрелище, что надо. Тогда Галатея и Сэйрилл бились за титул Владычицы Ночи. Что врать — Галатея красива, и у нее много поклонников, но в прошлом году она проиграла, потому что во время состязания талантов девчонка из подтанцовки наступила на её пуанту, а Галатея резко дернулась и с неожиданности дала ей в лицо кулаком вместо пируэта, и так совпали звёзды, что лента из шёлка, свисавшая с балетной пачки, зацепилась за помост — платье лопнуло с таким апломбом… Я пошутил. Такой отборной брани в свой адрес никогда прежде не слышал, клянусь болотами своего мирка! А судьи фестиваля попросили ее удалиться со сцены, но позволили сохранить участие. На церемонии награждения она взбесилась и вцепилась в волосы победительницы. Её еле оторвали от Сэйр, но вот это был двойной удар по высокородному эльфийскому самолюбию. — Снова твоя заслуга? — я взял у него еще одну тянучку. — Что ты, как ты можешь такое обо мне думать? — Тамлин трагично закатил глаза, махнув косой чёлкой, после чего хмыкнул и закинул «дайкири» в рот, сверкнув лукавой улыбкой из белоснежных и острых зубов. — Выяснилось, что Сэйр — парень. Просто публика посчитала, что он всех румянее и белее. Галатея несколько месяцев срывалась на младших. — Сэйр — парень? — я удивленно обернулся на обладателя этого имени и сказал это слишком громко, но Сэйр, услышав своё имя, элегантным жестом поприветствовал меня, поправив белоснежный рукав блузы и лукаво подмигнул, после чего повернулся, эффектно взмахнув длинными волосами, демонстрируя свою привлекательность, что я невольно улыбнулся. Видимо, носитель титула Владытчицы Ночи догадался, о чём мы с Тамлином шепчемся как сплетницы. — Вот тебе раз, — Тамлин не сводил с меня глаз с каким-то странным выражением, что-то углядев в моем любопытстве, и хотел было что-то спросить, но в этот момент трагическая реплика Рийна, который, казалось, нас даже не слушал, удивила нас обоих: — Не только, перепадало всем, кто попадался ей под руку, — он театрально вздохнул, — как мне с этим жить? Она ведь такая…прекрасная.       Мы с Тамлином переглянулись и уставились на полуэльфа, мечтательно зависшего в мире своих грёз. — О, неловко получилось, — Тамлин пожал плечами. — Но, Рийн, она ведь… — Я знаю. Знаю, — юноша продолжал смотреть вслед удалявшейся девушки. — Прозвучит безумно, но тебе стоит попытаться признаться ей, даже если ты получишь отказ — стоит попробовать. Иначе ты так и будешь витать в мире иллюзий, — я положил руку ему на плечо и улыбнулся. — А если она откажет, то даю тебе слово, что мы с Тамлином сделаем все, чтобы ты стал парнем на выданье номер один. — А если она промолчит? Уничижительно глянет? — Скажи ей правду, что брат Сэйр — краше и в свидании не откажет, — я снова продолжил пялиться на парня, которого до этого момента принимал за девушку, так как в голове не укладывалось, что ему удается выглядеть так изящно и хрупко.       Мы все трое покатились со смеху. Прозвучал удар гонга, высвобождая низкий гул. — Твою мать! — Тамлин в ужасе дернулся. — Тэй-Пэй! — мы с ним выпалили это одновременно. — Я забыл! — Старый козел с нас шкуру сдерет за опоздание. Бежим! — гоблин рысью кинулся в противоположную от храма сторону. — Свитки! — взвыл Рийн. — Я должен отнести их в Зал Созерцания! — Закинь их в пространственный узел! А после разберемся с ними! — я схватил его за шиворот, как только он переместил их в «колдовской карман», и ринулся следом за Тамлином.       Мы бежали так быстро, что даже я, привыкший к физическим нагрузкам, чувствовал адское жжение в груди из-за нехватки воздуха. Напиться перед парой Тэй-Пэя, гениально, брат! Если он учует, то пощады можно не ждать.       Я прекрасно понимал, почему Тамлин рванул вперед, не оглядываясь на нас. У них с мастером психокинеза были особые отношения, наполненные взаимной ненавистью, а дурной характер Архимагистра Ментала слыл эпичностью своей глубины. Доставалось всем. Я не мог дождаться, когда мы сдадим зачёт, забыв про боевой телекинез как про страшный сон.       Тэй-Пэй, он же Белый Лотос. Легендарный дроу из древнего семейства, давным-давно покинувший родные подземные царства Свартальфахейма, чтобы обучать искусству физического ментального боя молодые, дурные и неокрепшие умы. Его глаза были слепы и скрыты повязкой, но он прекрасно видел всё разумом.       Почти все, кто не опоздал уже сидели в позах почтения, склонив головы, по краям огромной арены — спирали из мелкой белой гальки, кольца которой складывались в лабиринт из символов. На каждом занятии неофиты поддерживали магический ментальный щит, чтобы не получить внеочередной психоментальный урон от практикующегося или от мастера.       Стояла идеальная тишина, разве что прерываемая журчанием воды и стуком бамбуковых трубок, опускавшихся под этой тяжестью и поднимавшихся в исходное положение, пока ветер нежно раскачивал нависающие кроны деревьев, окружая атмосферу мелодичным звоном металлических трубочек талисманов, свисавших с шелестевших листьями ветвей.       Тэй-Пэй же восседал к ученикам спиной на шершавом валуне. — Ишак, Ящерица и Моллюск почтили меня своим присутствием?! Мелкие недоноски! Вечно опаздываете! Живо в центр круга, Головоногое! — злобно выплюнул Белый Лотос, приподнявшись в воздух и расправив белые одеяния, которые сливались с длиннющими белыми волосами и бровями, последние же настолько густые и объемные, что торчали под нереальным углом с обеих сторон, придавая учителю сходство с филином.       Я в который раз задался вопросом, почему Тэй-Пэй сравнивает меня с ослом, но был рад и тому, что сегодня не я груша для битья. Прости, Тамлин.       Гоблин обернулся и со вселенской скорбью направился в круг.       Мы с Рийном, понимая, что наши жопы сегодня в безопасности, покорно уселись.       Тэй-Пэй обернулся и в долю секунды оказался стоящим рядом с Тамлином. — Выбирай вид боя! — он обхватил пятерней свою белесую редкую бородёнку и откинул ее резким движением назад.       После этого студенты подняли головы и нервно заёрзали, наблюдая за предстоящей экзекуцией с ужасом, так как понимали, что всё, с чем Тамлин не справится, предстоит пройти всем остальным. На занятиях Лотос не щадил никого, именуя всех именами животных, даже Галатею. Особенно Галатею. В нашей группе она была единственной девушкой, а Тэй-Пэй люто ненавидел женщин. И Тамлина. В какой-то степени Галатее даже повезло, что перед ней Тэй-Пэй сначала отрывался на ком-то из нашей троицы. — Сумеречная зона, — тихо и стойко ответил наш герой.       Студенты зашептались.       Видимо, что он решил драматично пасть и уехать в лазарет без сознания. Он выбрал самый сложный из возможных уровней тренировки. И самый мухлёжный. Для нашей троицы.       Мы отработали схему разделения сознания, что позволяло Тэй-Пэю отлупить нас внутри наших мыслей, дрейфующих в мире снов, то есть в подсознании, где мы использовали Архетипы и Тени для сражений. Естественно, что поддержание себя в мире снов высасывало огромное количество магии, а так как мы еще «дети», «ученики», то при почти полном истощении Архимагистр Ментала прекращал пыточную и отправлял нас к симпатичным медсестричкам и медбратьям. И в том момент, как мы оказывались там, то часть силы, запечатанная в чертогах разума, восполняла критический уровень магии до ослабленного. А затем мы славно сваливали шарахаться и гулять по городу, прогуливая с чистой совестью остальные занятия со справкой. — Не сегодня, — Тэй-Пэй захихикал. Вот уж точно добра не жди. — Но вы сами говорили, что мы в праве… — начал было Тамлин.       Ярко-красный шар-посланец практически врезался в Тэй-Пэя, что тот замер. Одновременно с этим небо заполонили такие же шары с посланиями, летевшие в абсолютно разных направлениях.Что-то было не так. Все понимали, что случилось что-то непредвиденное. — Тишина, — Филин рявкнул, заставив ветер взметнуть близ лежащий песок. — Я помню свои слова, и сегодня — второй случай, ради которого я своё слово нарушу, Головоногое. Прежде, чем мы начнём, я должен поставить всех вас в известность, что студентам запрещено отныне покидать границы Доккальёфара.       А вот такая новость взбудоражила всех, вызвав перешептывания и восклицания. — Тишина, я сказал, — Тэй-Пэй не повышал голоса и не махал рукавами в обычной разлётистой манере, и что странно: такой подход подействовал не хуже.       Я волной ощутил страх, который наполнял и распространялся от мастера, но которого он не страшился и не подавлял, ведь только так можно сохранить полный контроль над силой, которая очень зависма от эмоций.       Уж кто-кто, но Архимагистр Ментала, в юности косивший ряды асов во время Свартальфахеймского Хаоса между дроу Костяной башни и дроу Паучьей Бездны, когда к власти пришла опальная царица тёмных фэйе дома Йонтирр — Данифай Арог эркх Груадх, одна из жриц-дочерей культа демоницы Ллос, которая фанатично верила в существование этой самой Паучьей Королевы и в то, что она, Данифай, волощение Йор’таэ — избранная. Повёрнутая эльфка, унёсшая с собой миллионы невинных жизней дроу. Именно такой мыслепоток я поймал и потянул за нить, отхватив ее от ауры Тэй-Пэя, скорее неосознанно, чем целенаправленно.       Сомневаюсь, что после тех событий, Тэй-Пэй мог чего-то бояться. Или бояться за себя.       Он боялся за нас. Детей. — В верном направлении мыслишь, ученик Аерона, — Тэй-Пэй повернулся в мою сторону. — Безумие, которое несла в себе Данифай, во сто крат хуже, чем то, что она устроила, — остальные переводили взгляды с меня на Тэй-Пэя, внезапно обратившегося ко мне без привычного прозвища. — Послушайте, слушайте же! Многие демиурги, включая руководство, были бы против того, что я расскажу всё вам, но я клал на такое мнение. Вы — неофиты по своей природе, но все-таки будущие маги и магички, колдуны и колдуньи, чародеи и чародейки, потому вы должны в полной мере знать и понимать, что происходит. Вы изучали историю по рукописям и сувоям, по скрижалям, папирусам и прочей херне, но вот что важно, так это то, что могу рассказать вам именно я. Прямо и по сути: из первых уст участника тех событий. Я был одним из генералов армии Данифай Йонтир, несущей культ Ллос. И суть Ллос, существует она или нет, одна: безграничный хаос и ужас, которые несёт в себе паучиха или идея её образа. Её паучья сеть уходит за пределы безумия, и я был тем, кто обезглавил Данифай Йонтир, считавшей себя Йор’таэ, я вынес ей такой приговор, чтобы остановить её неуемную жажду крови. Её нужен был сплошной хаос, чтобы её паучья мать, да проглотит её священный змей песков, вышла из своего межплана в наш мир. Есть этот план и существует ли она там — это говно для чокнутых фанатиков вроде Данифай, и мне плевать отвечу ли я перед паукообразной тварью или уйду в бездну, но ничто и никто не стоит таких жертв. Перед смертью она смеялась безудержно, призывая на мою голову кару Ллос. Ллос не пришла ни тогда, ни сейчас, но даже спустя несколько тысячелетий в недрах Свартальфахейма распространяет яд её культ и якобы кровь Данифай ждёт своего последователя. Не верьте в эту дрянь. — Это как-то связано с пропажей моих сородичей и светлых фейри? — Тамлин в упор смотрел на мастера. — К сожалению есть все основания так думать, то культ ее последователей начал свою Дикую Охоту ради жатвы в Белтейн. Я прошу вас всех, если вы что-то заметите, если что-то подозрительное мелькнет перед вами, то не надо излишнего геройства, призывайте своих покровителей демиургов. Не ходите по одиночке, не покидайте свои покои после захода Ока… — А как же праздник? Мы не можем не встретить Белтейн! — Галатея отчаянно смотрела на Тэй-Пэя. — Ты в своём уме? Я для чего тут распинаюсь? — мастер Ментала понизил голос. — Ты понимаешь, о чём именно я только что говорил? Ваши жизни в опасности, и пока Асгард, его вассалы Ванахейм и Нибльхейм, включая и Альвхейм, не избавятся от угрозы, чтобы никто из вас и носа не высовывал из Академии, ясно? Если Владыка решит провести праздник, то кто будет искать фанатиков Ллос? Празднества запрещены, повторюсь, до тех пор, пока угроза не будет ликвидирована. С этой самой минуты, все практические занятия по магии, исключая Ментальные и Защитные науки, откладываются. Наша задача защитить вас. Никаких пререканий, глупая голова, — рявкнул он на Галатею, — твоя обязанность — слушать то, что говорит тебе Архимагистр. Дискуссия окончена. — Но как же…моя семья, — Тамлин еле выдавил из себя эти слова, — у меня братья и сестры… — И как ты можешь им помочь? Ты не можешь меня даже с места сдвинуть, не то, что даже себя защитить, постоянно саботируя занятия справками из лазарета. Так как ты собрался одолеть жрицу или охотника Ллос? Ты знаешь, какой именно магией они пользуются? Знаешь ли ты, как именно их тренируют? — Я должен что-то сделать, — Тамлин вцепился в свои волосы.       Почти все пребывали в похожем состоянии. В предистеричном.       Может, это малодушие и эгоизм за свою шкуру, но сейчас я мог думать только о том, как мне повезло, что именно моей семье не угрожает опасность. Сложно подумать, что кто-то посмеет перейти дорогу Одину с его войском, даже если это фанатики культа Ллос, но с другой стороны… я почувствовал тревогу за буйную голову брата и Сиф, и придурка Фандрала, и Вольштагга…и Огуна…и мама… Если так переживал я, то мне физически больно от того, что сейчас чувствовал мой лучший и близкий друг, что чувствовали и остальные ребята.       Я чувствовал стыд и вину от того, что никак не смогу успокоить Тамлина, и, осознавая суть его натуры и взрывной характер, я попытаюсь сделать всё, чтобы удержать его в стенах Академии Альвхейма. Я не позволю чему-то дурному случиться. Он ведь может сбежать даже сегодня ночью… Меня затошнило от такого наплыва мыслей и картин, которые вырисовывались в моём сознании. Жуткие песнопения, окровавленные атамы, безжизненные тела светлых фэйе и одурманенные глаза женщин-дроу, приносящих Тамлина в жертву…или Рийна…или даже Галатею…или Сэйра… …мне стало зябко. Озноб сковывал меня внутри, хотя стояла чудная и теплая погода, но такие известия просто оплели, казалось бы, беззаботные и солнечные деньки темной паутиной ужаса и страха.       Страх — это паутина. Страх — это пауки. Страх — это Ллос. И этот страх… овладевал всем моим существом. Лез под кожу, как пауки по паутине, ловко перебирая тонюсенькими ножками, поднимая волосы на загривке, и поглощая внутренний свет.       Страх овладел всеми нами.