С приветом из глубины веков

Алекс проснулся в холодном поту. Резко подорвавшись с кровати, он стал жадно озираться по сторонам, пытаясь прийти в себя и осознать реальность: казалось, прошла вечность, пока он блуждал в закоулках своего сознания, раскрывая перед собой всё новые и новые эпизоды тысячелетней памяти. В палате было очень темно и душно. Парня трясло словно в белой горячке. Дыхание было рваным, тяжёлым. Успокоиться не получалось. Безумно хотелось пить и открыть окно, глотнуть свежего воздуха, протрезветь… И он уже подорвался с койки, если бы что-то тяжёлое на его ногах не мешало. Серебристый свет от полной луны не спасал положение, в отличие от внезапно улучшившегося зрения: как никогда чётко он сейчас наблюдал мирно сопящую Элли, которую, видимо, не разбудит сейчас даже пушечный выстрел. Одна рука под головой, вторая немного вытянута по направлению к нему. Нежная, хрупкая кисть, с аккуратными ноготками и множеством колец на пальцах. Страх за эту девушку и нежные чувства к ней всё ещё переполняли сердце, и казалось, только росли. Хотелось обнять, сжать её кисть в своей и сказать, что всё будет хорошо и ей не стоит больше так волноваться… Но стоило ему легонько прикоснуться к ней, как в память безудржным вихрем ворвались весьма неприятные воспоминания: сражение в Совнгарде, трое ненавистных воинов старины — Гормлейт, Хакон и Феллдир, что взирали на него с лютой ненавистью, а с ними и сама Довакин, чей взгляд был полон решимости, отваги, безумной скорби, страха, но никак не ненависти. Вот оно что… Вот что его так взбесило тогда! В этих глазах не было ненависти, в них была жалость. И каким позором для него было проиграть девушке, что взирала на него столь снисходительно! Больше всего Алдуин ненавидел жалость к себе. Алекс пытался всеми силами перебить порывы ненависти дракона к новоиспечённому Довакину, затолкать этого выродка обратно и подальше, но тело ему ныне не было подвластно: медленно и верно свободная рука тянулась к тонким изгибам шеи девушки, что ни сном, ни духом о его намерениях. Глаза налились кровью, разум начали затапливать проклятия на драконьем языке, и Алекс уже был не в силах противиться силе и могуществу разума Алдуина, обессиленно уступая и закрываясь ото всех. На какое-то время, конечно, позже он вернёт себя настоящего, несомненно. Но сейчас… Сил нет отрицать всё то, что разом взвалили на его плечи. Эмоции, память, силу, знания. И жгучее желание прибить на месте это жалкое воплощение того, что осталось от Довакина и сейчас смотрит на него ошалелыми от страха глазами, подрагивая от волнения рукой, где разогревался электрический заряд… Простите, что? — Стой, чертова йорре! Ты подожжёшь всех и вся! — не своим голосом заорал Алдуин и лёгким усилием разорвал ненавистный гипс на левой руке, хватанул девушку за запястье и с силой сдавил, затушив уже поднабравшее обороты заклинание. Громкий вскрик Элли привёл Алдуина в здравый ум, и оценив ситуацию, тот понял, что шуметь сейчас — не лучшее занятие. Заткнув рот свободной ладонью, он с угрозой взирал на разбушевавшуюся девушку. — Ты чего удумала, Довакин? Решила прибить единственного союзника ещё до начала войны? — ненавистно и с укоризной прошипел и отчитал, как дитя малое. Элли это порядком взбесило, и та вызывающе вперилась темно-изумрудными очами в кроваво-рубиновые, сменив страх на дерзость. — А что мне остаётся, когда кое-какой психопат пытается меня убить?! И вообще, довачто? Йорре? Как ты меня там назвал сейчас, позволь спросить? У меня имя есть, к твоему сведению! — отмахнувшись от назойливых рук, Элли выжидающе уставилась на хмурого сокурсника, скрестив руки на груди и притоптывая ножкой от нетерпения. Тот даже бровью не повёл. — Во-первых, не психопат, а уставший, злой и жаждущий крови студент-дракон. Во-вторых, научись слушать людей, в конце-то концов! До-ва-кин ты, поняла? И помню я, как тебя зовут, не маразматик пока что. В-третьих… — Так, а теперь ещё раз и помедленнее, для особо тупых. Что? Алдуин минуту негодующе и молчаливо взирал на очень и очень недалёкого Довакина, после чего тяжко и со всей эмоциональностью вздохнул, покачивая при этом головой и массируя виски. — Так дело не пойдёт. Садись давай, время послушать сказочки наяву. *** — Никола-а-а-а-ас, отвези меня д-дыамой, а? — заплетающимся языком пробасил Рик, грузно наваливаясь на спину белобрысому. Тот охнул от тяжести, но стоически выдержал, начиная квест под названием «донеси пьяного в стельку друга до машины, спеленай как жертву жёсткого пранка и получи лям просмотров на ютубе», правда, без последних двух пунктов. Перегаром несло за версту, от чего самому спасателю становилось худо: слёзы наворачивались сами собой, тошнота нестерпимо накатывала волнами и уже грозилась вырваться наружу, аки извержение вулкана. С горем пополам донеся до своего верного внедорожного скакуна полумёртвую тушку с горя напившегося из-за завала на зачёте студента, Николас проклял всё на свете, еле разгибаясь в спине, чувствуя себя дряхлым двухсотлетним стариком. — Тебя отвезти — всё равно, что на Высокий Хротгар взойти, блин, с семью походными мешками за спиной под семь килограмм… — ругнулся Николас, толкнул пятую точку друга дальше в салон и с силой хлопнул дверью. — Проще было бы, оставь я тебя там, но меня бы потом совесть загрызла, эх. Теряю я хватку, нехорошо это… Визг шин отразился гулким эхом по всему этажу вечерней подземной стоянки. Выезжая на проспект, Николас, по просьбе друзей с параллельного потока, решил всё же проведать пострадавшего Алекса: какой-никакой, а всё же приятель. Однако, кроме жалости, у него были и свои вопросы к этому черноволосому нелюдиму. И эти вопросы требовали ответов как можно скорее. Чутьё уже давно об этом кричало, ещё с момента их знакомства, но график дел, расписанный по минутам, каждый раз отодвигал посещение больницы на неопределённый срок. Только вот после полученной от Братьев Бренас информации, теперь медлить никак нельзя. По крайней мере, не в этой жизни, не в этом обличии. *** Элли моргнула раз. Моргнула два. Не помогло. — Ты хочешь сказать, что вот эти вот тонны информации, что ты на меня сейчас вылил словно ушат ледяной воды — правда, как она есть? Алдуин легонько кивнул. У Элли же задёргался глаз. — Какого лешего я сижу здесь и выслушиваю бредни сумасшедшего?! — вспылила девушка, резко подскочив с порядком насиженного места. — Уму непостижимо! Чтобы я, да ещё и мир спасала? Боги явно издеваются надо мной! И ты тоже! — Хватит истерить и ребячиться, Довакин, попробуй реально взглянуть на ситуацию, — парень одним движением усадил взбунтовавшуюся обратно и продолжил. — Вспомни, как ты совсем недавно лихо скастовала электрический заряд, а? И едва не спалила здесь всё! — И что? — И то! Думаешь, это проделки какого-нибудь гениального пранкера? Можно теперь и письмо ждать, и избранной себя величать? Нет, дорогая Элли. Сейчас ты как никогда опасна для общества. Тебе необходимо научиться контролировать свою силу. — Какие интересные слова я слышу! И это от того, кто не может даже обуздать в себе ненависть к моей прошлой жизни, ага. Прошлой, Карл! Может, сначала договоришься сам с собой, а потом будешь советами разбрасываться? Я подожду, — Элли вальяжно расселась на хрупком стуле, скрестив руки под грудью и непринуждённо закинув одну ногу на вторую, вперилась в горе-советчика глазками-буравчиками. Теперь нервный тик перешёл на черноволосого. — Ты меня вообще слушала, нет? Какая к чертям ненависть? Я знаю, в это трудно поверить даже мне: почему Акатош доверил такую важную миссию кому-то вроде тебя? — изумрудные глаза гневно блеснули в темноте, Алдуин же и ухом не повёл. — Но выбирать не приходится. Мы теперь по одну сторону реки, Элли, это понимаю даже я. И если ты не хочешь слышать Алдуина, послушай хотя бы Алекса! Рассмотреть кафель на грязном полу так и не получилось. Всё внимание снова было приковано к этому человеку: она могла поклясться, что в эту секунду перед ней стоял именно Алекс, умоляющий, нуждающийся в помощи. Сердце болезненно сжалось. «Сработало». — Допустим, всё это — правда. Что дальше? — Сейчас я не могу раскрыть всех деталей, но… — Ты не знаешь, да? — Да. Повисло неловкое молчание. Парень решил начать издалека: — На самом деле, Алекс и Алдуин — не две отдельные личности, как ты могла бы подумать. Тот, кто сейчас перед тобой — слияние двух сущностей в одну. Здесь нет доминирующей или пассивной личности, есть только я — такой, каким стал. Элли неодобрительно цокнула языком. — И как мне теперь тебя величать, а? Алекс? Алдуин? Уиндал? Калес? Балагур? Черныш? Идиот? — резкая ухмылка исказила приятное лицо в злобной гримасе. Пущего эффекта добавлял лунный свет, что таки пробился в комнату вместе с ветром, подсвечивая лицо в нужных местах. Парень завороженно наблюдал за чудной, но грозной красотой Элли, нисколько не обижаясь на сказанное: наоборот, Алдуина такие нападки лишь позабавили. — Ну зачем так официально, можно просто Ваша Светлость. Для тебя — в качестве исключения — Ваша Светлость, Алдуин! — парень совершенно беззлобно разулыбался и снисходительно наблюдал за медленно, но верно закипающей Драконорождённой. — Хорошо, Ваша Светлость, как мне Вас величать на людях, дабы не смущать простой люд нашими дивными ролевыми играми-с? — ухмылка переползла в нервный оскал. — Пожалуй, это первая твоя дельная мысль, Довакин, — щёлкнув пальцами от озарения, Алдуин состроил удивлённо-удовлетворённое выражение лица. — Что ж, логичнее всего мне оставаться Алексом, но ровно до того момента, пока мы не остаёмся наедине. Люблю, когда соблюдаются границы, знаешь ли. Если бы челюсть Элли физически сумела поцеловать асфальт, то непременно бы это сделала. От возмущения. — Т-ты… Ты на что это намекаешь, а? — кровь хлынула к щекам, заставляя розоветь их всё больше с каждой секундой. — Что? И это после всего того, что между нами было? — невинно вопрошал дракон. — Что?! — Что? — Хватит делать из себя идиота, идиот! — вскричала Элли, вся красная и смущённая от гнева. Ведь кое-что действительно произошло. Хоть Элериэль и не из тех девушек, что культивирует свою невинность и нежные чувства, доводя всё до абсурда, но затронутая тема двинула по мозгам основательно. Бесчувственный чурбан! — Погоди-погоди… Ты о чём сейчас подумала, милочка? — мелкие смешки грозились вырваться из горла дракона, разразившись в диком хохоте. — Ты думала, что я об интиме? Серьёзно?! Ой, умора! Ну ты и кадр, Довакин! — он всё же не выдержал. Гомерический хохот, старательно заглушаемый двумя не самыми плотными подушками, разносился по палате словно гром по небу. От безысходности Элли спрятала пылающее лицо в ладонях. — Какой же ты всё-таки… — мысленно обругав того самыми отборными словечками, девушка не заметила, как сама поддалась весёлому настроению и беззвучно хохотнула. — Ох, кажется, я помешал? Веселье в палате сдуло в один миг. Алдуин неодобрительно взирал на ночного гостя: — Помешал. Слушай, что же ты так рано-то пришёл? Надо было часам к трём ночи, самое время! — Ой, ради всех богов, Ал, не язви хотя бы сейчас! У меня нет другого времени от слова совсем, и к тому же, даже одиннадцати нет, всё по закону. — Так хули ты явился сюда, а не поехал по-старинке домой? Элли взирала на Николаса в дверях, словно тот был привидением. Обескураженная, она молча сглотнула застрявший в горле ком. В одну секунду голова взорвалась миллионами вопросов и любопытных теорий. В следующую же уставший студент удосужился свести глобальный мозговой процесс на нет, решая всё на корню: — Ну, знаешь, ли, это уже грубо. Я к тебе со всей душой, приятель, а ты… — горестно вздохнул белобрысый, ненавязчиво покрутив в руке корзинку со свежими фруктами. «Так они приятели, значит. А ты мне об этом не говорил, Николас. Что ж, теперь от вопросов не отвертишься!» Поглубже вдохнув свежего воздуха, нос Алдуина уловил приятные и аппетитные ароматы, исходящие из плетёнки. Желудок, не видавший вкусной пищи со дня госпитализации, болезненно заурчал. — Ладно, уговорил. Проходи, — довольный своей победой, Николас торжественно вручил другу корзинку и только сейчас удосужился обратить внимание на первую гостью пострадавшего. — И тебе привет, Элли. Давно ты уже здесь? — Давно. Уж побольше других, думаю, — беззлобно, но с толикой обиды. Николас смущённо почесал макушку. — Прости, я хотел тебе рассказать об этом, но… — Нет, всё нормально, дружище. Ты не обязан говорить обо всём, — немного отсутствующе пробормотала девушка. — Но знаешь, у меня появились вопросы. Могу потом рассчитывать на то, что получу ответы? — Конечно, Элли. Клянусь, ничего не утаю! — Какие милости! Дайте ведро. Смачно завершив дружеский диалог, Алдуин был доволен результатом: перекошенное от негодования личико Довакин, упрекающее в злодеяниях лицо Николаса. Идеально. — Элли, можешь выйти на минутку, пожалуйста? Потолковать надо мне с приятелем. — А всё ли будет нормально? — Не переживай, бить не буду. Мне действительно надо поговорить. — Хорошо. Я тебе доверяю. Скажешь, как закончишь. Пошаркивая обувью, Довакин вышла и тихо закрыла за собой дверь. *** «До сих пор не могу переварить всё услышанное. Неужели я действительно обладаю такой силой? Мне тогда не показалось же, нет? Аргх, как же всё сразу стало сложно!» — Элли размеренно гуляла по пронизанному холодом коридору от одной белой стены к другой белой стене, проводя время в ожидании друга. Мысли уставшими за день пчёлками роились в голове, зудели, гудели, не давая расслабиться и с чистой совестью отпустить их в свободный полёт. Делая очередной поворот, Элли заметила в конце тупика мужской силуэт, проглядываемый на стене от приоткрытой двери. Вдруг она тихонько открылась, и оттуда маленькими шажками засеменил в её сторону сгорбленный мужичок. И что-то было в нём подозрительно знакомое… А ведь точно. Вор мобильников! Элли приняла боевую стойку, готовясь отразить возможные внезапные атаки, но червячки сомения грызли нутро, и что-то подсказывало, что он не только не обращает на неё внимания, но и вовсе мыслями не в этом измерении. — О, правильная девочка. Здорово, давно не виделись. Девочка явно не ожидала такого поворота событий. Не в силах что-либо произнести, Элли хватала ртом воздух словно рыба, оказавшаяся на суше. — Растеряна? Понимаю. Но ты особо не разменивайся по мелочам, ладно? Теперь у тебя на счету каждая минута дорога. — Что за?.. О чём вы? — Да так… Сама скоро узнаешь. И стремительно ушёл, оставляя шокированную Элли в вечернем безмолвии больничных стен. «Могу поклясться, он в своём уме. Он, чёрт возьми, в своём уме, этот тролль! Что за туманные определения, как у дешёвой гадалки?!» — возмущению не было предела: что возомнил о себе этот человек, чтобы разбрасываться такими опасными словами? Однако, долго ждать ответа не пришлось. Громкий глухой стук раздался с дальнего конца коридора. Элли, не раздумывая, побежала в палату Алдуина. Интуиция кричала — останови их, пока не поздно! Внезапный звон битого стекла прямо за дверью. Интуиция не подвела.