Evergreen

Последним по улице стоял выложенный красным кирпичом дом с террасой. Короткая мощеная дорога вела к двухэтажному зданию с эркером; во мраке ночи кружевные занавески едва виднелись сквозь стекло. На втором этаже было два створчатых окна. Первое, как и нижнее, было темным, а второе – открытым и освещенным изнутри. На подоконнике, видимом с внешней стороны дороги, стояло небольшое растение. Комната была оформлена с толком: две односпальных кровати, большой платяной шкаф красного дерева, два тяжелых комода и учебный стол занимали большую часть пространства, темно-синий ковер оттенял побеленные стены. На одной из кроватей сидел Саске Учиха, зажав телефон между головой и плечом. Он складывал одежду в стопки и засовывал ее в наполовину полный чемодан, лежавший рядом, время от времени останавливаясь, чтобы приспособить трубку к своей позе. – Саске? Ты все еще там? Саске бросил пару носков, которые скатывал, и поправил телефон: – Да. Извини. Так что ты говорила? В трубке раздался вздох. – Я говорю, что мы почти не виделись этим летом. Сначала я уезжала, а теперь вот ты. Ты вернешься только в сентябре, а я не знаю, сколько свободного времени у нас будет в следующем году. – Все будет хорошо, – сказал Саске, возвращаясь к скатыванию носков. – Ты будешь так занята в больнице, что даже не заметишь, как пролетит время. – Я слегка нервничаю. – Из-за чего? – Что, если… врачи будут на меня кричать? Саске был рад, что Сакуры не было рядом, и она не видела его едва сдерживаемую улыбку. – Ты, скорее всего, будешь кричать на них в ответ. – Не буду, – ее это позабавило, хоть речь и шла о ней самой. Сложив вещи, Саске встал с кровати, с легкостью застегнул чемодан и переставил его на пол. – Ты наорала на нашего учителя математики. – Он должен был придерживаться школьной программы! Ухмыляясь, Саске подошел к окну, и проверил землю в цветочном горшке на влажность. Из старого кассетного проигрывателя, взгроможденного на стол, лились мягкие звуки "Vapour Trail" группы "Ride". Через окно он видел сад, где его старший брат говорил по телефону, вероятно, прощаясь со своей девушкой. Почва оказалась мокрой, поэтому Саске отошел от окна и взял свой mp3-плеер, чтобы выяснить, достаточно ли тот заряжен. Сейчас Сакура рассказывала об одном из экзаменов, которые они сдавали месяц назад, так что было безопасно выключиться из разговора, изредка вставляя "хм" или "да", когда она останавливалась, чтобы перевести дыхание. Вот это он и любил в Сакуре: ей почти не требовалась поддержка. Еще через пять минут содержательной беседы, когда Саске выбрал книжку, которую хотел почитать в дороге, Сакуру позвала мама, и она распрощалась с ним, обещая скучать и сразу же увидеться, как только он вернется. Они не так часто встречались в последнее время, но не видеть ее целых три недели будет все-таки необычно. Через несколько минут после того, как он закончил разговор, раздался мягкий стук в дверь, и в комнату вошла его мать. Микото Учиха улыбнулась, увидев Саске, но она выглядела усталой, а ее кожа казалась бледной на фоне голубой формы медсестры. – Уже упаковался? – спросила она, указывая на сумку. – Ты такой организованный. Как запеканка, которую я оставила в холодильнике? – она присела на кровать и стала разглаживать подушку и одеяло. – Понравилась, мам, – ответил Саске, роясь в нижней части гардероба в поисках сумки с туалетными принадлежностями. – Это хорошо, – Микото нашла под подушкой его пижаму и с удовольствием прижала к себе, прежде чем аккуратно сложить, несмотря на поздний час. – Кажется, твой брат заканчивает разговор. Я уверена, он скоро придет, чтобы лечь спать. – Ага, – он любил свою мать, но хотел бы, чтоб у нее не было этой привычки к промедлению. – Ты с нетерпением ждешь этого, не так ли, Саске? – вдруг спросила она, опуская темно-синие штаны на колени. Как раз обнаружив сумку, он медленно кивнул и ответил: – Конечно, жду. – Я знаю, что мальчики твоего возраста предпочитают ехать с друзьями, а еще ты будешь скучать по Сакуре, но нам так редко выдается время, чтобы побыть вместе… От ее тоскливого тона желудок Саске сжался от чувства вины: – Все в порядке. Сакура не возражает, – он постарался придать голосу энтузиазм. – Это будет весело, правда. Ей было трудно разобраться в чувствах своего сына-подростка или же она слишком сильно хотела поверить в его заинтересованность, поэтому Микото подарила ему ясную улыбку, которая смягчила ее черты, изгоняя тени под глазами и на впалых щеках. – Я рада, – она закончила складывать пижаму и оглядела комнату, будто в поисках еще какой-нибудь домашней работы, которой можно себя занять. Ничего не найдя, она встала: – Я разбужу вас в семь. – Я могу поставить будильник, – она не обратила на эту реплику внимания, потому что неодобрительно взирала на его волосы. – Саске, не забудь взять расческу. – Возьму, – он не был уверен, была ли у него вообще расческа. Еще раз счастливо улыбнувшись, его мать вышла из комнаты как раз тогда, когда вошел Итачи. Запись доиграла, и парни готовились ко сну, разделенные только шумом проезжающих машин. Саске нырнул в постель, а Итачи, шедший выключить свет, приостановился: – Нам завтра рано выезжать. Хочешь, я тебя разбужу? – Я поставил будильник, – проворчал Саске. Он подождал, пока свет погаснет, и только тогда тщательно выставил время на часах, надеясь, что Итачи не догадается о его забывчивости. Несмотря на эту предосторожность, когда он опустил будильник на ночной столик, то услышал приглушенный смех с другой стороны комнаты.