Renaissance

      Работа шерифа состоит из множества минусов, как, например, таких, когда нужно ни свет ни заря быть уже в участке в окружении документов и прочих деловых бумаг. Впрочем, иногда его детям удается сделать из этого минуса плюс. Только — только занимался рассвет, отец еще 2 минуты назад был на парковке у их дома, наивно полагая, что покидает тихий и обездвиженный хотя бы до 10 утра дом. Он давно уже перестал заглядывать в комнаты своих детей по утрам, будучи уверенным, что те выросли и не нуждаются в постоянном присмотре, но на самом деле Джону Стилински следует отказаться от подобных мыслей, потому что, чем взрослее становятся его двойняшки, тем, наоборот, больше за ними нужно присмотра.       Так думает Сэм, осторожно прикрыв за собой дверь и спрыгивая со ступенек. Ее маленькая миссия на сегодня заключается в том, чтобы в одиночестве проехаться по знакомым улицам Бейкон Хиллс и тщательно все обдумать, прежде чем она окончательно примет свое решение, хотя Сэм была на 90% уверена, что не изменит его. Но все же ей требовалось еще немного времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью, и именно поэтому она сейчас сидит в джипе брата, уже готовая отъезжать, но внезапная трель мобильника останавливает ее.       Сэм вздыхает, глушит машину и, подняв трубку, поднимает голову и смотрит на соседнее с ее комнатой окно. — Почему не спишь? — Черт, может быть, потому, что ты сейчас угоняешь мою машину?       Она видит Стайлза, гневно сверкающего глазами, сквозь стекло и еще раз вздыхает. — Я не угоняю твою машину, Стилински. Я временно заимствую ее у тебя. Даже заправлю за свой счет. — Куда ты собралась так рано? — Захотелось прокатиться. Ты знаешь, как это бывает у нас. Вдруг так неожиданно нахлынет и все такое. — Какого черта, Сэм? — Стайлз, я просто намотаю пару кругов по городу, ладно? Не нужно контролировать меня. — Но можно было посвятить с свои планы и меня, к примеру. Как ты думаешь, что мне пришлось бы подумать, если бы однажды утром я проснулся без сестры и ключей от машины в собственном доме? — Тебе бы стоило подумать, что я просто одолжила на пару часов твою тачку, чтобы покататься по Бейкон Хиллс. — Ты специально сейчас, да? Сколько процентов заряда у тебя на телефоне? Она может и сесть, между прочим. Нет никакой гарантии, что ты уехала не навсегда.       И что ей сейчас делать? Плакать, смеяться, кричать? — Гарантия есть. — И какая же?       Если сейчас она скажет ему, что больше никогда не бросит их с отцом, Стайлз может решить для себя, что те его слова девушка приняла всерьез, и тогда начнутся откровения, а сейчас не самое подходящее для них время, да и не телефонный это разговор. — Моя гитара. — Твоя гитара? — Да, и фотоаппарат. Можешь проверить, они оба в моей комнате. Гитара под кроватью, фотоаппарат на столе. Эти две вещи — гарантии, что я вернусь. Без них я никуда.       Брат не отходит от окна, но девушка слышит, как тяжело он дышит. Словно пытается бороться с собой, разрываясь между двумя желаниями. Наконец он устало вздыхает и шепчет: — Не попадись на глаза отцу, я не буду отвечать за тебя. — И не придется, обещаю, Стайлз.       Она снова заводит машину, кидает телефон на соседнее сидение и медленно трогается назад. Ей нужно развеяться, Сэм не привыкла сидеть долго в четырех стенах. Эта девушка — свободная птица, не признающая неволи и ограничений. Все, что ей нужно — это просто немного свободы, позволяющей дышать полной грудью, распустить свои мысли гулять на все четыре стороны и позволить себе немного отвлечься. Это очень сложно — вдруг всего лишь за сутки полностью изменить и принять свою новую жизнь.       Остатки дня и недели Сэм со Стайлзом проводят за приставкой и ноутбуками, но каждым вечером неизменно выходя на улицу погулять. Иногда к ним присоединялся Скотт, и теперь у девушки язык не поворачивался сказать, что это тот самый маленький мальчик с худыми руками. МакКол стал очень отзывчивым и милым молодым человеком, он сильно вытянулся и довольно-таки неплохо подкачался за все те годы, что они не виделись. Но и Скотт был приятно удивлен, увидев однажды вечером повзрослевшую девушку с длинными русыми волосами, стройными ногами и лебединой шеей, на которой теперь висел маленький прозрачно — голубой кристаллик на тонкой серебряной цепочке. Сэм была очень похожа на своего брата, парень не мог не признать этого. Они оба одинаково кривили свои губы в улыбке, одинаково морщили носы и даже голоса их были идентичны, если не брать в расчет небольшую хрипотцу, идущую из груди его друга.       Сэм много смеется, разговаривает и спорит с ними с обоими, а иногда даже и сама с собой, поэтому МакКолу бывает очень трудно сфокусировать свое внимание на одной теме, ибо уже спустя минуту эта тема резко меняется, и начинается бурное обсуждение другой. В такие моменты парень задается вопросом, как же Стайлз терпел его, Скотта, не способного и в половину быть таким же необходимым для его друга, как сестра.       С приездом дочери даже в холодильнике Джона Стилински произошли некоторые изменения: прибавились зеленые яблоки и молоко, а в мусорку ушли консервы и еда быстрого приготовления, потому что « это больше не пригодится ». В Нью — Лависе Сэм много занималась готовкой, потому что Мередит, работая в свадебном агентстве, частенько задерживалась допоздна. Не сказать, что девушка стала супер поваром, но организовать приличный ужин отцу и брату Сэм вполне могла и без посторонней помощи, не забывая при этом про диету шерифа. Стайлз несколько раз вызывался помогать, но, отвлекая сестру разговорами, всегда делал только хуже, и поэтому каждый раз, когда Сэм на кухне, Стайлз обязательно обязан быть где — то подальше. Желательно, наверху в закрытой комнате.       Отцу нравится абсолютно все, что приготовлено рукой его дочери, и, если по честному, Стайлз даже иногда подозревает, что тот немного льстит, потому что любит Сэм, и не хочет показывать, как на самом деле относится к тушеным кабачкам и баклажанам. Раз за разом шериф приходит с ночной смены и съедает все, что кладут в его тарелку, даже ни разу ничего не возразив против своей диеты, как это было, когда они со Стайлзом жили вдвоем.       Бывало несколько случаев, когда Стилински, проходя мимо комнаты сестры, вдруг резко останавливался и недоверчиво заглядывал внутрь еще раз, чтобы убедиться, что он не сошел с ума и ему не померещилось увиденное. Например, у Стайлза и в мыслях не было, что Сэм когда — нибудь решит заняться йогой. Он смотрел, как сестра скручивает и вытягивает свое тело на специальном коврике перед включенным на ноутбуке канале на ютубе, и, часто моргая, вдруг неожиданно сам для себя понял, что сам он никогда не сможет так прогнуться, потому что на тренировках по лакроссу тренер делал акцент на их силу и выдержку, но никак не на гибкость и пластику. Обиднее было еще и от того, что Сэм и словом не обмолвилась о своем новом увлечении.       Впрочем, Стайлз всегда легко и за рекордно короткие сроки прощал ее. А, может, он просто настолько забивал свою голову разной и часто ненужной информацией, что просто забывал, на что обиделся.       Скорость — это движение, а движение значит жизнь, и именно об этом думает Сэм, несясь по длинному коридору своей новой старой школы. Это одна из самых больших и желанных перемен за учебный день и ей нужно поскорее выйти во двор, потому что некоторые ребята обещали кое — что, что, по их словам, разукрасит их серый будний день. Девушка думает, что это, скорее всего, будут короткие соревнования на скейтах или что — то вроде того, ну, может быть, парни просто поспорят, кто из них окажется более метким и закинет большее количество мячей в баскетбольное кольцо, но уж и даже это лучше, потому что Стилински на самом деле предпочитает быть на свежем воздухе в большой компании, нежели в пыльном маленьком классе с учебниками.       Стайлз мельтешит рядом, они пробегают мимо мистера Финстока, обежав его с двух сторон, из — за чего у учителя выпадают из рук листы бумаги, которые тот нес, очевидно, в кабинет директора. — Стилински! Черт бы вас побрал обоих! — Извините, мистер Финсток! — на ходу бросает Сэм, не сбавляя скорости. Они выслушают его позже, а пока до выхода на улицу всего два поворота.       Это первые учебные дни, на Стилински все еще оборачиваются в коридорах, поэтому Сэм каждое утро одевает платье с босоножками, распускает волосы и брызгает на запястье цветочные духи, ловя восхищенные взгляды и присвистывания в спину.       Стайлз представил ее уже большинству учителей, это второе утро, когда Сэм, закинув кожаный рюкзак на плечи, переходит порог школы Бейкон Хиллс. Как она и ожидала, здесь ее помнят лишь очень немногие: были пара учителей начальных классов, которые, останавливаясь перед ней, в начале очень долго смотрели в лицо, и, сообразив что — то, тут же переводили взгляд на Стайлза, и лишь после этого их губы растягивались в широкой улыбке и они заключали в объятия немного смущенную девушку, и еще было человек десять, которые помнят ее еще с первого класса, они подсели к Стилински в буфете, ударившись в воспоминания о тех временах, когда Сэм соскакивала со своего места чтобы первой сказать учителю ответ или как она однажды пришла в класс с совенком в портфеле. Девушка смеялась над этими глупыми историями, переспрашивала, удивленно переглядывалась с братом, и совершенно точно понимала, что абсолютно не помнит всех этих ребят, что сейчас были так общительны и любезны с ней. Но более того, девушка не помнила и половины всех этих мелочей, о чем рассказывали бывшие одноклассники.       Небольшой инцидент произошел лишь с учителем экономики. Сэм еще не знакома с мистером Финстоком, потому что раньше в ее расписании не было этого урока, и, возможно, этот мужчина — последний, кто в скором будущем узнает о ней. — Мистер Финсток?       Стайлз теребит край учительского стола, за которым сидит, уткнувшись в бумаги, учитель, и ждет, когда тот поднимет голову. — Мистер Финсток!       Сэм приподнимает бровь и смотрит на брата, которого усердно игнорируют. — Мистер Фин — сток! Могу ли я… — Да, черт возьми, Стилински, ты можешь! — кричит мужчина, откидываясь на стуле, — что такое? Каникулы только закончились, а ты уже решил донять меня очередной своей брехней? Святые угодники, за что ты достался мне? — Хочу представить вам мою сестру, — нахмурившись, говорит Стайлз, — подпишите, пожалуйста, бланк, и, думаю, вам необходимо сходить в библиотеку за еще одним учебником. И когда — это я донимал вас разной брехней?       Сэм хочется подколоть брата, сказать, что все, что вылетает из его рта — абсолютная ерунда, но девушка замечает на себе взгляд недоуменных глаз учителя, и поэтому закрывает рот. — Сестра? Что это значит, Стилински? — Хм, дайте — ка подумать, что же это значит, сэр… — Стайлз почесывает подбородок, кивая в знак приветствия зашедшему в класс Скотту, — может, я имею в виду, что мой отец, привыкший качественно выполнять любую свою работу, не подкачал и в этот раз, оплодотворив сразу две материнские яйцеклетки? Или, быть может, это значит, что теперь Вам придется уточнять имя, называя нашу фамилию? Хотя… — Достаточно! — учитель глубоко дышал, пытаясь не сорваться сейчас, — и как же твое имя, скажи мне. — Саманта Стилински, сэр, — девушка улыбнулась, увидев, что привлекла внимание, но мужчина тут же отвернулся. — Видит Бог, я ничего плохого не сделал, так за что же мне такое наказание? Не могу поверить, что здесь еще одна Стилински. Ты играешь в лакросс? — Не доводилось раньше, мистер Финсток, но я не прочь попробовать когда — нибудь. — Ради всего святого, не нужно. Я серьезно, Саманта Стилински. Лакросс — мужской вид спорта, тебя могут серьезно покалечить, задев нечаянно плечом или еще что похуже. Держись подальше от поля. — Обязательно, сэр, все, как Вы скажите. — Ну, так что там с учебником?       На самом деле, все несколько не так, как планировалось и ожидалось. Сэм и Стайлза позвали на трибуны, где уже собралось порядком молодежи, и все только и делали, что сплетничали и хвастались друг перед другом друг про друга, курили, плохо шутили и громко смеялись. Это должно было продолжаться достаточно долго, поэтому Сэм, облокотившись на брата, сейчас сидела и разрывалась между бежевого и розового цвета лаками. Она держала в каждой руке по флакончику и действительно не могла определиться, иначе бы девушка заметила, что многие из ребят сейчас смотрят на нее. — Мы придем на вечеринку, Фред, — за сестру отвечает Стайлз, и Сэм тут же отрывает глаза от рук. — Что за вечеринка? — Мы уже достаточно долгое время разговариваем о ней, детка, — ухмыляется кудрявый парень, кажется, у них совпадают уроки истории, — в пятницу, у меня. Время уточню попозже. Так ты придешь?       Он двигает бровями, очевидно, пытаясь выставить себя за мачо, но девушка просто задыхается от его излишней самоуверенности и ей становится тошно, глядя на этого петуха. Поэтому она кривит губы и кивает. — Я приду с братом. — Непременно.       Она открывает бежевый лак и начинает красить правую руку, не обращая больше ни на кого внимания. Лидия берет розовый и садится рядом. — А что, Фред, насколько масштабной будет твоя вечеринка? Сколько человек ты планируешь пригласить и, ну, может, нам и не стоит приходить туда? Не боишься проколоться, а, Фред?       Сэм ухмыльнулась, не поднимая головы. Конечно же, подруга заметила ее настроение, да и, кажется, этот парень не пользуется особым уважением в обществе. — Что ты, Лидия, даже если он и проколется, то все равно будет считать, что все прошло на высшем уровне, — парирует ей Стайлз, лениво наматывая прядь длинных волос сестры на палец, — он не привык понижать свою самооценку, не так ли, Фред? — О, заткнись, Стилински, — парень морщится и переводит взгляд в другую сторону. — Не затыкай меня. — Что же ты мне сделаешь? — Хочешь узнать? — Я не с тобой разговариваю, Сэмми. — Не называй ее Сэмми, придурок. — Ты полнейший мудак, Стайлз. — Возьми свои слова обратно, Фред. — О, смотрите -ка, кто пришел. Что, Скотт, Эллисон наконец — то раскрыла свои глазки и увидела, какой же ты на самом деле ушлепок? — Просто заткнись, болван, ушлепок здесь только ты. — Угомони свою сестренку, Стайлз. Она же не хочет нарваться? — Еще одно слово, Фред, — зашипел Стайлз, — и ты покойник. Пойдемте отсюда.