Новелла о копенгагенском побоище

      — Звание, полное имя, — послышался громкий голос полковника.       Разговор проходил в небольшом зале с голубыми стенами. На полу лежал ковёр с красно-белым узором, из окна, пред которым стоял стол, открывался вид на городской порт. Полковник, исполнявший обязанности командира гарнизона города Рибе, вальяжно сидел на стуле. Красный мундир, парик на манер Фридриха Второго Великого, морщинистое лицо бледного оттенка — офицерский портрет был достаточно типичным для начала века. В углу сидел писарь, тщательно выполнявший приказы полковника.       — Капитан Харольд Ларс Кронберг, — ответил стоявший перед командиром гарнизона Рибе офицер среднего роста, назвав далее номер своего полка пехоты. — Проходил службу у границы, но заболел дизентерией в конце мая сего года. Был направлен подальше от Гольштейна, чтобы, не приведи Господь, заразить кого-либо в тех местах в такой напряжённый момент. Лечение проходил здесь.       Датско-норвежская уния занимала нейтральную позицию в войнах с французами, однако её выгодное стратегическое положение между Балтийским и Северным морями, мощный флот являлись лакомым кусочком для Наполеона, который при захвате державы датчан с норвежцами получил бы отличные условия для борьбы с Великобританией, главным его противником в Европе после подписания Тильзитского мирного договора. Потому датские войска концентрировались в подавляющем большинстве в Гольштейне, где в любой миг могли перейти в наступление французы. Датчане были с оружием в руках готовы защитить свой нейтралитет.       — Скверная история, — ухмыльнулся полковник. — Как же вас так угораздило, капитан?       — Не могу знать, — последовал ответ от Кронберга. Распространяться о таком неблагородном заболевании, как дизентерия, Харольд сильно не хотел. В офицерской среде потом насмешки начались бы про «давшую осечку бруснику». Не к лицу офицеру из дворян страдать от поедания грязных ягод. — Готов вернуться в строй. Моя рота меня заждалась.       — Вы в курсе последних событий?       — Никак нет.       — Ясное дело. В начале месяца в столицу прибыли английские дипломаты с требованием о сдаче нашего флота. Принц-регент затягивал переговоры. Идёт формирование армии для защиты Зеландии. Поведение англичан в последнее время стало слишком опасным для нас. Они не лучше французов! Дней пять назад пришёл ко мне приказ отправлять офицеров, вроде вас, в Копенгаген на усиление обороны. Потому вам надлежит прибыть туда как можно скорее. Мы готовимся к худшему.       Писарь закончил написание какого-то документа. Весь зал пропах чернилами.       — Вот приказ о вашем назначении. Доложите на месте в штаб лично генералу Пейманну, — продолжить говорить полковник. После небольших формальностей он вручил Кронбергу лист с текстом приказания, подтверждавшем перевод Харольда на новое место.       Капитан взял лист.       — Разрешите идти? — спросил Кронберг.       — Вы свободны. Удачи, мне кажется, вам она пригодится. Готовится что-то важное и нехорошее. Такое чувство, будто войны нам не избежать, как бы мы ни старались, — в целом, полковник, произвёл на Харольда благоприятное впечатление. В данный момент командир гарнизона Рибе говорил искренне, позволив себе дать волю эмоциям при разговоре с младшим чином.       — Спасибо, — Кронберг поблагодарил полковника и покинул штаб. Направился собирать пожитки. Впереди его ждала долгая дорога из Ютландии через остров Фюн в Зеландию, где и находился Копенгаген.       Путь к съёмной комнате, в коей капитан поселился вчера вечером после выписки из лечебницы, пролежал сначала сквозь мощёные булыжниками улицы с двух-трёхэтажными домами, чьё каркасное (фахверковое) строение и красные крыши стали визитной карточкой города на многие годы. Затем датский офицер вышел на набережную, где он ненадолго остановился, застыв, как оловянный солдатик, у поручня. Вдали шумели волны на фоне молочного цвета неба, повеяло морской свежестью.       В столице Кронберг давно не был. Копенгаген в последний раз он видел ещё в конце прошлого века во время выпуска из военной академии. Теперь у него возник интерес посмотреть на столицу спустя годы, вспомнить былые времена, когда ещё будучи курсантом, Харольд страдал от постоянной шагистики и муштры. «Многое ли там изменилось?» — задумался облокотившийся на поручень капитан. В свободное от службы время на новом месте ему хотелось проведать своих преподавателей из академии. Сколько их ещё осталось на службе? Старость, как известно, не щадила никого. Одним словом, Кронберг витал в розовых облаках, совсем забыв о политической обстановке. Накал страстей в отношениях с Великобританией ни сколько не пугал его, офицеру верилось в худшее как-то неохотно.       Вскоре Харольд пошёл дальше. С пожилой хозяйкой, которая сдала ему комнату на ночлег, он расплатился быстро.       — Вас переводят? — спросила старуха в дверях. — Вроде вы только вчера приехали.       — Я вам вечером тогда говорил, что мне понадобится ненадолго, лечение закончилось, — объяснил Кронберг. Хозяйка, кажется, вчера его неправильно поняла или не расслышала, посчитав, что офицер собрался поселиться надолго. — Уезжаю я.       — А куда?       — Всё бы вам знать. Обратно в Гольштейн приказано вернуться. Ребята мои заждались своего бравого командира, меня без них терзало тоже, — соврал Харольд, решивший скрыть истинное место назначения. Мало ли что, нечего распространять панику. Народ ждал нашествия Наполеона, не хватало ещё людям знать о претензиях со стороны туманного Альбиона.       На улицах появилась фигура военного в белых брюках, красном мундире с синим лацканом и серебристыми эполетами. В руках он нёс потрёпанный чемодан с личными вещами, попутно занимаясь поиском повозок. Конь капитана остался на тревожной границе, а добираться до Копенгагена ему на чём-то было надо. Кронберг нанял извозчика до столицы за приличную сумму. Путь лежал далёкий и занимал не один день, лошадям требовалось питание — это объясняло то, почему с капитана взяли высокую плату.       — Идёт. Вот половина, — офицер согласился. — Вторую получите тогда, когда мы будем хотя бы в Зеландии. Приедем быстро — получите десяток-другой крон сверху.       — Как скажете, садитесь давайте, — ответил усатый извозчик в чёрном сюртуке и шляпе.       Кронберг бережно поместил чемодан в карету, потом сам туда забрался. Места внутри хватало, тут явно могли уместиться несколько человек. Так что, капитан ехал с комфортом в просторном салоне среди коричневых тонов внутреннего убранства. Извозчик дернул повод и два запряжённых коня сдвинулись с места, округу заполонил топот копыт. Через десять минут город Рибе остался позади в виде маленьких домов вдали, а карета понеслась на восток.       В августе датский климат отличался невысокими температурами, максимум градусов шестьдесят восемь по Фаренгейту (двадцать цельсия). Здешнее лето жарким, по своей сути, практически никогда не было. За городом среди просторных полей и польдеров* дул холодный ветер с ярой силой.       Как бы того не хотелось, но порой путникам приходилось останавливаться в различных деревушках и маленьких городах. Пока кони пили во время остановок, Кронберг покупал себе стряпню местных кулинаров. План маршрута имел определённый распорядок. К примеру, вечером карета останавливалась в крупном населённом пункте, где обязательно присутствовал постоялый двор. Дорога заняла неделю, потому Харольд насмотрелся на всякие заведения. Где-то условия казались капитану унизительными для чести офицера, где-то ему хотелось бы задержаться на неопределённое время. Конечно, его немного держало в напряжении пролетавшее день за днём время, но как говорили в народе: «выше головы не прыгнешь». Зато приятно было оказаться за пределами ужасной лечебницы, от которой веяло какой-то кладбищенской безысходностью.       По мере приближения к восточной части Дании Кронберг часто слышал среди тамошних жителей разговоры об англичанах.       — Говоришь, видел британские корабли? — переспросил у одного бородатого рыбака в жилетке Харольд во время ужина в трактире на севере острова Фюн.       Морской трудяга, говоривший до этого со своим другом за кружкой пива, повернулся к сидевшему за соседним столиком офицеру с густой шевелюрой светло-русых волос.       — Клянусь Богом, господин офицер! Они просто огромны! Я сбился со счёта, когда считал мачты! — последовал ответ рыбака. Стало заметно, что в присутствии капитана, выходца из высшего света, он чувствовал себя скованно. — На мою маленькую шхуну снаряды переводить моряки не стали.       — Может быть, ты видел наш корабль? — усомнился Кронберг. — Англичане могли бы тебя пустить ко дну, раз они попались.       — А зачем? Мне вон никто не верит толком. Чего греметь орудиями? Так ведь можно привлечь более широкую публику.       — Я тебе верю. Присаживайся, мне интересно знать, куда эти большие корабли направлялись, — капитан не обладал раздутым высокомерием и не гнушался на равных говорить с простым людом. Порой среди сапожников встречались ему настоящие мудрецы, а в свете чаще всего Харольд видел тщеславных болванов из влиятельных родов, с которыми никогда нельзя было говорить честно.       Рыбак пересел.       — На восток плыли, — дал ответ на вопрос офицера, который в сыновья ему годился, повелитель шхуны. — Флаг на них был британский. Мне часто приходилось видеть суда их флота в Северном море. Знали бы вы, сколько я избороздил! — мужчина наконец-то почувствовал себя комфортно. То ли пиво так подействовало, то ли Кронберг перестал пугать его.       — А куда ты ходил?       — На север. Вспомнил, корабли потом на юг свернули. К Зеландии, кажется.       — Спасибо за информацию. Держи пятак!       Капитан вернулся к месту ночлега. К полученным сведениям он отнёсся неоднозначно: с одной стороны, слова рыбака походили на правду, а с другой — вполне возможно, что очевидец вторжения британской армады ошибся или наврал, раз никто его не воспринял всерьёз. Но, вспомнив про неважные отношения с Британией, Харольд склонился к тому, что всё-таки собеседник сказал правду.       Утром перед отправкой Кронберг побрился самостоятельно, бакенбарды остались на квадратном сужавшемся к низу лице, а остальная растительность пропала. В зеркале отразились не типичные для местных зелёные глаза и разной толщины губы (верхняя была толстой в то время, как нижняя оказалась намного тоньше). Многие офицеры предпочитали бриться у парикмахеров, но капитан после одного случая, когда ему чуть не подрезали ухо, стал заниматься бритьём самостоятельно, приноровившись орудовать мылом и ножом на солдатский манер.