Желание или новая жизнь для Гермионы Грейнджер

       Последующие дни были настоящим адом. Все свое время, Грейнджер, готовилась к предстоящему празднику, а именно, ко дню рождения. Впервые в своей жизни, этот день она не сильно ждала, потому как боялась разоблачение в лице отца настоящей Реддл. Сама мысль о встречи с Волан-де-Мортом пугала девушку до чертиков. Как бы сильно гриффиндорка не старалась подготовится, она заранее знала, что, когда встретится лицом к лицу с могущественным и темным волшебником, вся ее подготовка рухнет на землю, а ее саму окатят леденящей, холодной водой.        Когда наступает восемнадцатое число, Грейнджер понимает, что ни за что не справится со страхом. От сильной гриффиндорки не осталось и следа, хотя, по правде, она и никогда ею и не была. Моральной поддержки, она может ждать только от подставных слизеринских друзей, но о какой поддержки может идти речь? Вот и Грейнджер не знает, хотя, кареглазой явно будет спокойно, если кто-то из слизеринцев будет находится рядышком. Нельзя сказать, что спустя две недели пребывания здесь, она привыкла к этим отродьям, но, если выбирать между двух зол…ну вы сами понимаете, кого кареглазая выберет между родственниками Реддл и слизеринцами.        Разбудили Гермиону ближе к двенадцати часам, она была крайне благодарна, что успела выспаться перед тяжелым выходным. А выходной точно обещал быть тяжелым, скорее всего, проведет она все выходные в доме Реддл. Если выбирать между двух зол, кареглазая выбрала бы устроить посиделки с липовыми друзьями-слизняками, потому что, от них не только можно легко избавиться, но и, они, по сути, не такие страшные и опасные. С ума сойти, она сможет провести время с Волан-де-Мортом, пусть и с его двойником, это не важно, вряд ли здесь волшебник будет другим. Интересно, а остальных родственников Реддл, она видела в своей жизни?        После чудесного пробуждения, открыв глаза, первым делом, девушка оглянулась. В комнате никого, от слова совсем, хотя ночью, Гермиона может поклясться, что, когда засыпала в комнате мальчишек, слышала какие-то шумы и переговоры. Становится любопытно, где они ходят, но быстро выкинув это из головы, кареглазая лишь улыбается. Как хорошо просыпаться и не видеть лица ненавистных однокурсников. Кайф… что может быть лучше этого? Не успевает Грейнджер насладится свободной комнатой, как в дверь стучат. Накаркала, получается. Становится как-то неловко, она сглатывает и понимает, что горло, по каким-то причинам, ужасно пересохло, хочется пить. Гермиона начинает громко кашлять, а человек за дверью, видимо, подумав, что это приглашение – заходит.        Сказать, что у нее упала челюсть – это ничего не сказать. Он был очень красив, как Аполлон. Статный, но в то же время, под рубашкой, Гермиона могла рассмотреть очертания мускул, а на животе, даже, и пару кубиков. Но самое главное, он был совершенно ей незнаком. Она даже не видела его никогда в своей жизни никогда, поверьте, такого она бы точно запомнила. В руках у незнакомца была огромная зеленая коробка, в которой, явно находилось что-то интересное, и это что-то, явно было для нее. Грейнджер тут же улыбается, так как это, довольно приятно. Только проснулась, а уже какая-то секс бомба вручает ей подарок. Хочется поскорее заглянуть под красивую упаковку, но незнакомец, кажется, не торопится ей его вручать. Захотелось выхватить подарок и убежать, но вместо этого, гриффиндорка, лишь улыбаясь, потягивается на постели, делая вид, что ничего такого не заметила. Наконец, он, откашливается и подходит к ней. Его зеленые глаза, смотрят прямо в душу, и, кажется, что молодой человек чувствует, что перед ним не та, кто ему нужна. Страх вновь окутывает девушку, но особо вида, девушка, старается не подавать. - Доброе утро, соня. – ласково произносит он, и несмотря на удивление, расцеловывает Грейнджер в обе щеки. Вызовите врача, ей становится плохо от этих прикосновений. - П-п-п-привет. – заикаясь, проговаривает она. В глаза вновь бросается коробка. Это настоящая пытка, ей становится очень неуютно от того, что внимание привлекает уже не незнакомец, а именно подарок. Не выдержав, Грейнджер произносит: - Кажется, это для меня, верно?        Молодой человек смотрит на свой подарок, несколько раз переворачивает его в руке, как будто сам удивлен, и наконец, протягивает со словами: - Хм, ну вообще-то да, это от родителей.        Все же любопытство берет вверх, Гермиона незамедлительно набрасывается на коробку, будто боится, что ее сейчас отнимут. Возможно, ей не стоило этого делать, потому как, молодой человек громко хмыкает, привлекая внимания гриффиндорки. - Что? – вопросительно подняв бровь, спрашивает Грейнджер, избавляясь в эту секунду от красивого зеленого банта, который был прикреплен к коробке.        Незнакомец молчит, но Гермиона, будто не замечает этого. Все пытается открыть эту злосчастную коробку, но та, никак не хочет поддаваться ей. Он вновь хмыкает, но Гермиона даже не смотрит на него: - Жду тебя в гостиной. – продолжает парень, и выходит из комнаты, оставляя гриффиндорку наедине с подарком.        Лиловое красивое платье до пола с небольшим разрезом на правой ноге, в руках – волшебная палочка, так, на всякий случай, а на губах-улыбка чуть ли не до ушей. В гостиной, рядом с камином, сидят слизеринцы, чуть поодаль от них сидит незнакомец, кажется, при виде нее никто не может сдержать эмоции. Слышатся ахи и вздохи, или, это происходит лишь у нее в голове. Но, впрочем, если это даже в голове, то Грейнджер, согласна с этим, сейчас она выглядит бесподобно, будто бы принцесса, но, кажется, образ не совсем завершен. Сюда бы какое-нибудь колье, ну, или там, корону, что ли, и было бы вообще идеально, черт, возьми.        Спускаясь вниз по лестнице, Гермиона молится, чтобы не упасть. Было бы очень забавно, если бы сейчас гриффиндорка полетела и вспахала носом землю. К счастью, этого не происходит, и когда девушка, наконец, доходит до слизеринцев, тот тут же спрашивает: - Ну, каков план?        Гриффиндорка смотрит поочередно на всех липовых друзей, потом на себя. Становится грустно, хотя, буквально, несколько секунд назад, девушка была на седьмом небе от счастья. Дома все было бы совсем по-другому, никакого праздника точно бы не было, в лучшем случае, подарили бы подарки и дело с концом. Тут же, день рождения Реддл – это что-то из разряда вон, несомненно, Грейнджер начала завидовать, ведь, кажется, у слизеринки есть все, о чем мечтает каждая девочка. - … а остальные дни проведешь дома, с директором я договорился. – заканчивает юноша. Гермиона отчужденно смотрит на него, понимая, что все, что он только что сказал, пролетело мимо ее ушей. Чтобы слушать, она летала в облаках и думала о чем-то своем. А, впрочем, здесь это уже обыденность и ничего нового. Она молчит, впрочем, как и все присутствующие, и, видимо, чтобы разрядить обстановку, незнакомец продолжает: - Надеюсь, ты рада такому подарку, сестренка?        Грейнджер незаметно ахает, сейчас она готова раствориться в толпе. Сестренка!? Так он, типа, ее брат что ли? Все эти мысли были о брате. Инцест, дело семейное, да? Хотя, постойте, к нему она никого отношения не имеет, так что все в порядке. В конце концов, он не ее брат, у Гермионы вообще нет братьев или сестер, она – единственный ребенок в семье. - Что может быть лучше целых два дня без друзей? – не подумав, быстро тараторит девушка, и, понимая, что очень сильно лоханулась, продолжает: - Ой, я хотела сказать без учебы.        Она делает виноватое лицо и потупляет взгляд. Совсем не хочется сейчас смотреть в лица слизеринцев, но, кажется, они так ничего и не поняли. Все-таки Грейнджер была права, в Слизерине все тупые. - Нам пора. – разряжая обстановку, произносит незнакомец. Он больно хватает ее за запястье и у Гермионы, тотчас кружится голова, а после, она и вовсе проваливается в темноту.        Она что, трансгрессировала? Из школы вообще можно это сделать?        Казалось, что в темноте, девушка пробыла целую вечность, и первым делом, когда она открыла глаза - зажмурилась, от яркого света. Потихоньку, зрение приходит в нормальное состояние, немного привыкнув к нему, гриффиндорка начала рассматривать незнакомое помещение, пока взгляд не остановился на брате Реддл, которого, словом, она до сих пор не знает по имени. Неловко. - Долго я была в отключке? – спустя несколько минут молчания, наконец, спрашивает она. Неожиданная трансгрессия, что может быть лучше этого? Даже как-то стыдно, снова. Кажется, стыдится Грейнджер сегодня будет очень часто. - Намного быстрее, чем в прошлые разы. У тебя неплохо получается, но ты, кажется, так и не привыкла к этому. Идем, родители, наверное, уже заждались. – обняв за плечи, молодой человек выводит ее из комнаты.        Значит, Реддл, так же, как и она, не особо умеет не отключаться во время трансгрессии. Не все так плохо.        Они идут молча, каждый думая о чем-то своем, и Грейнджер безумно благодарна своему спутнику за молчание. Если честно, ей не хочется о чем-то говорить, да и, по сути, гриффиндорка не знает, о чем болтать. Она не знает, как его зовут, не знает сколько ему лет, что он любит или чем интересуется. Единственное, что Гермиона знала, так это то, что в школу Хогвартс он не ходит, иначе, незнакомец всегда бы крутился рядом. Хотя, она не знает их отношения, поэтому, и тут, сложно сказать.        Тихие шаги отдаются эхом по темному коридору, а в голове куча мыслей про родителей Реддл. Совсем скоро она встретится с ним… как себя вести, чтобы они ничего не поняли? Они останавливаются напротив дверей, и Гермиона чувствует, как под ногами рушится пол. В груди появляется холодок, ноги предательски подкашиваются, в легких не хватает воздуха, приходится жадно хватать его ртом, руки начинают потеть, а в голове пропасть, и больше ничего. Грейнджер забыла обо всем, забыла кто она такая и что вообще здесь делает. Про подготовку и говорить нечего. - Ты в порядке? – перед глазами все мутное, но Грейнджер прекрасно знает, кто именно о ней беспокоится, ну, или делает вид.        Дда. – неуверенно произносит она, лишь в пустоту. - Д-да. Все, хорошо. – повторяет неуверенно девушка, дышать ей все еще нечем. - Разве у тебя были панические атаки, Гермиона? – она слышит все, как в тумане. Облокотившись на холодную стену, гриффиндорка потихоньку скатывается с нее, и, обхватив колени руками, начинает качаться. Туда, сюда. И так по несколько раз. Захотелось закричать и забиться в уголок, но пульсирующая боль в голове не давала сделать и шагу, - Так, что-то мне совсем не нравится твое состояние. – зрение по-прежнему мутное, но она чувствует, как незнакомец поднял ее на руки и прижал к своей мощной груди. При другом обстоятельстве, она бы умерла от переизбытка чувств по отношению к нему, сейчас же, гриффиндорка может умереть по другим причинам. По крайней мере так было несколько секунд назад, пока она не почувствовала некий прилив энергии. После того как брат Реддл взял ее на руки, кареглазая почувствовала себя, как за каменной стеной, как за опорой, которая ей была так необходима здесь. На душе вновь светило солнце. - Спасибо. – только и произносит она, уткнувшись носом ему в грудь, а он, кажется, лишь улыбнулся. - Она, кажется, немного переутомилась.        Медленно открыв глаза, Грейнджер замечает, незнакомую комнату, спиной к ней стоят трое людей. Брат Реддл, и, видимо, родители, от которых у нее по-прежнему стынет кровь в жилах. Она молчит, нет сил даже пошевелиться, лишь изучает глазами комнату, чтобы в случае чего – бежать со всех ног. - Том, может, стоит отменить праздник? – произносит миниатюрная женщина, обнимая рядом стоящего мужчину, скорее всего своего мужа и отца слизеринки. Гермиона отмечает, что ее голос насколько сладкий и манящий, что она готова слушать его часами, и совсем не против проваляться в кровати целый день, ведь это могло означать только одно, что ей плохо, а если ей плохо, никто не сможет спалить ее на каком-то глупом поступке, да и, слизеринцев они не будет видеть. Ей же плохо, нужен покой и все дела. - Да, я тоже так подумал, как только увидел ее. Когда Джеймс принес ее сюда, она была такая бледная, моя маленькая малышка. – голос мужчины дрогнул, и, он, шмыгнув носом, уткнулся в грудь жены. В этот момент, кареглазой стало слишком жалко его. Именно поэтому она начинает ворочаться в кровати, привлекая к себе внимание, и, знаете, это срабатывает. Семья Реддл тут же поворачивают голову, мать бросается в ноги, целуя и гладя в макушку, отец – чуть ли не плачет возле головы, а сын – молчит, ничего не произнося. И вновь становится не по себе, они так сильно о ней беспокоятся, а она, всего лишь, кажется, испугалась. - Мы так за тебя перепугались, милая. Как ты себя чувствуешь? – только сейчас Гермиона смотрит ей в глаза. На нее смотрит Беллатриса Лестрейндж, и если в настоящей жизни, при взгляде на пожирательницу хочется кричать, то здесь нет ничего похожее на этот приступ. Кажется, это сон, или просто красивая картинка, мисс Лестрейндж здесь даже больше на человека похожа, становится не так страшно от ее взгляда. - Думаю, все в порядке, спасибо. – улыбаясь, произносит Грейнджер. Вновь неуютно, особенно сейчас, когда Том и Беллатриса относятся так по-доброму, потому как дома, максимум что они могут сделать по-доброму, так это быстро убить ее, - Я правда хорошо себя чувствую, видимо, выдалась тяжелая неделя, ну еще бы, нам столько задавали. – тараторит она, усмехаясь. Да какая там учеба? На предметы она практически не ходила, так, появлялась, время от времени, но взрослым об этом знать необязательно, - Так что, идем отрываться?        Родители, наверное, в шоке от такого порыва, но Гермионе хочется побыстрее отвязаться от них, несмотря на то, что она очень сильно боялась накосячить, но несмотря на это, гриффиндорки хотелось на несколько минут, почувствовать себя настоящей принцессой, не зря же она в таком наряде. А еще, как в детстве, радоваться, сколько пришло гостей на праздник. Как в детстве, угадывать какие подарки подарили. Как в детстве, втайне от родителей, кушать сладкое… при воспоминании о родителях, становится грустно и улыбка на лице потухла. Вспомнив своих настоящих мать и отца, улыбка на ее лице потухла. Зря она о них вспомнила. Это не ускользает от взрослых. - Ты уверена, что все хорошо? Может, лучше показаться парамедикам? – произносит мистер Реддл, и Гермиона в этот момент смотрит на него. Он не был похож на Волан-де-Морта, его лицо было вполне нормальное, но перед глазами появляется именно тот Том Реддл, от этого кареглазая закрывает глаза, надеясь, что скоро это пройдет. Не хочется видеть постоянно лицо Волан-де-Морта, она просто не выдержит этого. Она дрожит, но не потому что ей холодно, скорее всего из-за страха. - Все хорошо, я чувствую себя прекрасно. – спустя какое-то время произносит Гермиона, открыв глаза, она все еще смотрит на отца Реддл. По-прежнему лицо Волан-де-Морта, это так противно, особенно когда он смотрит на нее, или разговаривает, или называет милой или еще как-то. Волан-де-Морт и Том Марволо Реддл вроде один и тот же человек, но Грейнджер в жизни не сможет представить, чтобы темный волшебник из ее жизни, будет так с ней любезничать. Это какой-то бред, - Хотя, если честно, мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Надеюсь, вы не против?        Если перед лицом всегда будет лицо Волан-де-Морта, то девушка не знает, как справиться с этим. В горле застывает ком, еще немного, и сейчас ее стошнит. Кареглазая закрывает рот рукой. - Конечно, дорогая. Если что-нибудь понадобится, просто скажи это Винки. – Беллатриса целует в макушку, отчего на коже появляются мурашки. Пожирательница смерти поцеловала ее, да, с этим будет непросто как справиться без кривляния лица.        Женщина хватает за рукав мужа, и тянет его за собой, прочь из комнаты, по пути косясь на Джеймса, но тот свою очередь даже не шелохнулся, словно, то что сказала Грейнджер, для него нет какого значения.        Семья Реддлов вышла, а Джеймс наглым образом плюхается на кровать с гриффиндоркой. Его взгляд прожигает в нее дыру, будто он все знает, и это только вопрос времени, когда Гермиона сама все ему расскажет. - Хм. – наконец, задумчиво протягивает он, все еще не отводя от девушки взгляда. Он догадался, причем, наверняка с первого взгляда, - Держу пари, что ты даже не знала, что я твой брат. – самодовольная ухмылка, - Ты не моя сестра, но, ты, чертовски на нее похожа, разве что, характер у моей дорогой сестренки не сахар, а в целом, разумеется, сходство есть, но лишь для тех, кто не знает нашу породу. – в горле у Гермионы в тотчас появляется ком. Она сглатывает. Джеймс продолжает изучать ее, и честно, сложно сказать хорошо это или плохо, - Ладно, закончим ломать комедию. Кто ты такая и где моя сестра?        Джеймс Реддл молча расхаживал молча по комнате, размышляя и обдумывая все, о чем ему поведала самозванка, которая притворялась его сестрой. Это все было похоже на сон или очередную тупую шутку Гермионы Реддл, и сейчас, она выпрыгнет, предположим, из шкафа и громко закричит: «Попался, братишка!?», а потом Джеймс скажет, что сразу раскусил ее замыслы, и что ей никогда не получится его разыграть.... но в шкафу никого не было, и, судя по реакции самозванки, это совершенно не розыгрыш.        Спустя минут двадцать, наконец, юноша вздыхает, и садится на кресло, напротив нее. Ему хочется обнять ее и сказать, что все будет в порядке, что они вместе разберутся во всем этом, но вместо этого, Джеймс лишь пожимает плечами и совершенно не знает, о чем с ней поговорить. И это хреново. Джеймс Руфус Реддл, всегда знал, о чем поговорить с девушками и как их утешить, но не в этом случае. Глядя на нее, он видел лишь свою сестру, да, непохожую на себя, но тем не менее. Не сказать, чтобы они с сестрой не разговаривали, когда она приезжала домой, но все их общение всегда строилось на розыгрышах, подколах и новостях. Гермиона Реддл любила рассказывать ему последние новости из школы. Джеймс же, рассказывал ей о своих последних событиях, в основном они все касались его знакомства с девушками. На что обычно Реддл закатывала глаза или задорно смеялась, пихая братца в бок. Он скучает по тем временам.        Молодой человек вновь смотрит на Грейнджер, та все еще молчит, лишь изредка шмыгает носом. И пусть он ее не знает, он точно уверен, что ей сейчас хреновее, чем кому-либо еще. - Я помогу тебе, слышишь? Ты не одна. – наконец протягивает он, ласково прижимая девушку к своей груди, в надежде, что она заметит, что даже несмотря на то, что они незнакомы, она все еще ему нужна, и он ее не оставит. Людям нужны люди, особенно, которые смогут утешить их и найти истинный путь. - Спасибо, у меня будто бы целый груз упал с плеч. Сейчас намного легче. – молвит Гермиона, но шмыгать носом не перестает. А он лишь продолжает гладить ее по макушке, - Не знаю, что мне сейчас делать.        Она кажется расстроенной. По-хорошему, наверное, нужно сказать родителям, но Джеймс не хочет, чтобы кто-то об этом узнал. Это будет маленьким семейным секретом, касающейся лишь его и ее. Юноша вновь притягивает ее к себе, целует в макушку и произносит: - Как что? У тебя же полный дом гостей, а еще у тебя день рождение. Веселись, а потом мы будем думать, как нам дальше быть, сестренка. – он ухмыляется, а щеки у Гермионы покрываются алой краской.        Несмотря на то, что случилось, гриффиндорка чувствовала себя прекрасно. Она радовалась, как ребенок, когда проходила мимо очередного гостя, который в ответ торжественно ее поздравлял. Все мысли были забиты старшим братом Реддл, и кареглазая была на седьмом небе от счастья, когда он сказал, что поможет ей разобраться. Наверное, это единственный человек за последнее время, от которого ее не мутит, и, который, кажется, ей очень сильно нравится. Настроение, даже не пропало тогда, когда она увидела среди гостей, своих, так сказать, называемых друзей. Возможно, сейчас девушка была рада и их видеть тоже. В животе порхали бабочки, и Грейнджер чувствовала себя живее всех живых, хотелось прямо сейчас пойти танцевать, поэтому, когда к ней подходит Пэнси Паркинсон, она незамедлительно кидается к ней в объятия, берет за руки, и начинает кружится в каком-то, довольно странном, танце, будто бы сейчас у нее случился какой-то припадок… или наоборот случится.        Да, возможно, сейчас ее состояние весьма подозрительное, но Грейнджер как-то на это все равно. Она вспоминает каждую секунду, проведенную с Джеймсом. Кажется, будто девушка точно сошла с ума, а еще это немного ненормально. Неужели она запала на брата Реддл, на человека, с которым у нее точно ничего и никогда не получится? Но тут, впрочем, неудивительно, он единственный нормальный человек из ее окружения. - Ты какая-то странная, но мне это очень нравится. – с усмешкой произносит Пэнси, в глазах у нее появился какой-то странный огонек. - Я не странная, а счастливая. – лишь отмахивается Грейнджер, радостно смеясь, и совершенно позабыв о том, кто перед ней находится. Какая разница вообще? Ей просто хочется повеселиться. - Счастливая, странная, это разве не одно и тоже? - Возможно, но я предпочитаю просто счастливая. - вновь отмахивается Грейнджер. Она не должна казаться странной. Это ведь, может быть, слишком странно, а девушка не хочет сейчас казаться им странной. Реддл не была странной, значит и она не должна. Мозг перегружен. Мозг взорвался. - Ладно, пусть будет так, но мне все равно так больше нравится. – соглашается Персефона, у нее вновь загораются глаза и кажется, что она сейчас придумала что-то грандиозное, но вряд ли Грейнджер одобрит ее задумку.        В это же мгновение, она замечает на горизонте родителей Реддл, и земля вновь уходит из-под ног. Паркинсон тут же затихает, а когда замечает, что к ним направляются родители именинницы, незаметно исчезает из поля зрения. Словно Соник или Флэш.        Сейчас Грейнджер уже жалеет, что та бросила ее на такой произвол судьбы. Если выбирать из двух зол, она выберет мопса. Это даже странно, но так оно и есть. По крайней мере, от нее отделаться намного проще.        Гермиона Грейнджер тут же начинает искать невидимый спасательный круг в лице Джеймса, но его нигде не было видно. И ей словно дали под дых, она вновь почувствовала, как в груди не хватает воздуха. Но она не может от них вечно прятаться. Два дня прятаться, просто не получится это сделать.        Грейнджер была готова сейчас разреветься, но сначала, конечно же, психануть, пока ее вели за руку родители Реддл. На глазах, у нее была небольшая черная повязка, из-за которой, девушка абсолютно ничего не видела. В тот момент, Гермиона Джин Грейнджер почувствовала себя беспомощным маленьким ребенком, хотелось только спрятаться и скрыться от всех. Сквозь ткань, она чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, чувствовала, что через пару минут вот-вот сломается. Силы давно покинули ее, а в мыслях, кареглазая составляла план побега, вдруг Джеймс предал ее и все рассказал своим родителям. План в таких случаях всегда должен быть.        И хотя шатенка ничего и не видела, она чувствовала, как они вышли из поместья. Ветерок приятно поддувал лицо, а где-то вдалеке, было слышно пение птиц. Это было что-то вроде интуиции. Что ж, ладно, ее убьют в лесу и закопают там же. Никто не найдет ее холодный труп, потому что в их мире, человека по имени Гермиона Джин Грейнджер не существовало и вовсе. Конечно, есть вероятность, что ее вспомнит Джеймс, но, возможно, Том Реддл избавится и от родного сына. О, Мерлин, о чем она вообще думает? Отец не будет убивать родного и единственного сына. Это не тот Волан-де-Морт, которого она знает в своей жизни. Том Реддл на такой поступок явно не способен, в отличие от своего двойника в ее мире.        Внутри все похолодело, по коже бегут мурашки, сердце в груди пляшет быструю чечетку.        Пока они идут в неизвестно, Том и Беллатриса молчат. По правде говоря, Гермиона уже устала идти, хотя их прогулка не такая уж и долгая. В горле вновь пересохло. Гриффиндорка не совсем уверена, что, если попросить воды, дадут ли ей ее, поэтому она молчит, лишь слушая стук своего сердца. Только из-за него, она понимает, что все еще жива. Ей не страшно умереть, ей страшно умереть вот так. Умереть в неизвестности, ведь она понятие не имеет, что с ней собирается сделать семья Реддлов.        Наконец они останавливаются, вернее, останавливаются ее спутники, а Гермиона, чуть не налетает на кого-то из них, из-за неожиданной остановки. Она все еще слышит где-то вдалеке пение птиц и от этого непроизвольно улыбается. Повязку с глаз ей еще никто не снимает, и это, кажется ей весьма странно. В голове опять безумные мысли, про план побега Гермиона даже забывает. Сердце бешено стучит. Тук. Тук. Тук. Тук. Она не удивиться, если оно сейчас выпрыгнет из груди и убежит куда-нибудь восвояси.        Грейнджер чувствует, чью-то холодную руку, в мыслях появился Волан-де-Морт. Именно он, а нездешний Том Реддл. Она непроизвольно хватает его за руку, и тот, заметив это, начал переглядываться с остальными. Гермиона, конечно же, этого не видит, более того, она не видит, что на этой полянке помимо родителей Реддл присутствует кто-то еще. Кареглазой вновь становится страшно, она крепко сжимает руку Реддла в своей, а в мыслях начинает молится чтобы это поскорее закончилось. Знаете, сейчас сложно назвать ее той старой Гермионой Грейнджер, бесстрашной девушкой, которая была готова в любой момент прийти прибежать, прилететь и помочь своим друзьям. Сейчас же, Гермиона предпочтет где-нибудь спрятаться, желательно туда, где ее никто не найдет. Когда она загадывала желание, она не ожидала, что будет находится в теле Реддл и встречаться лицом к лицу с бывшим или не бывшим темным волшебником. Да, пусть тут и не было никакого злого волшебника, но она бы предпочла вернуться обратно домой и наконец, выиграть войну между соратниками Волан-де-Морта. Война по сравнению с этим еще цветочки. В мыслях, появляются небольшие часы с бомбой, которые на данный момент сообщают ей, что для взрыва осталось минут пять, а потом, честно признаться, Гермиона даже и не хочет знать, что будет потом.        В последующие секунды, все происходит слишком быстро. Ей снимают повязку, солнце ударяет прямо в глаза, а с разных сторон слышится «С днем рождения» и хлопки. Гермиона смотрит на землю от страха, а на дорожке валяется куча конфетти. До нее не сразу доходит, что только что здесь произошло. Радостные крики не прекращаются, с разных сторон слышатся веселые поздравления, Грейнджер хочет провалиться сквозь землю, но еще ей хочется расплакаться. До нее наконец-таки доходит, что только что произошло, и честно, признаться, это один из лучших подарков. В этот момент, кареглазой становится стыдно из-за своих подозрений насчет семьи, в особенности подозрения к Джеймсу. Она вообще не должна была даже и думать об этом, он же сказал, что поможет ей во всем разобраться.        В голове все еще стоит картина с поздравлениями. Кажется, у нее небольшой ступор. - С Днем Рождения! - С Днем Рождения! - С Днем Рождения!        На глазах появляются слезы, еще секунду и Гермиона расплачется от такого, весьма неожиданного, сюрприза. Знали бы все эти люди, что они поздравляют другого человека, вряд ли вообще бы организовали что-то подобное. Такое странное чувство, почему ей всегда становится стыдно за все свои действия? Хотя… может потому что все эти люди приехали исключительно, чтобы поздравить слизеринку? А тут блин она. После таких мыслей, находится здесь уже хочется. Этот праздник они сделали не для нее, а для своей дочери. Грейнджер сама того не замечает, как плачет. Слезы градом капают из глаз, а самое прикольное, что успокоится она не может. Если вспомнить ее день рождение, становится грустно. Обычно ее поздравляют пару человек, вечеринку никакую не закатывают, да и ей не особо это нужно. Знаете, кажется, Гермиона Реддл здесь счастлива, понемногу, но счастлива. - Тебе не нравится? – Беллатриса Реддл, видимо, увидев ее слезы, молниеносно подбегает к девушке, возвращая Гермиону потихоньку в реальность, - Милая, все хорошо. – обнимая, продолжает она. В этот момент, гриффиндорка чувствует себя еще хуже прежнего. Несмотря на то, что ее родители ее любят, родители Реддл сдувают с нее пылинки, что никогда, наверное, не будет у самой Грейнджер. Глазами, девушка начинает искать Джеймса, но его здесь нет. Кажется, что он всего лишь ее воображение и ее никогда не было. - Нет… мне… очень нравится. – тихонько процеживает девушка. Слезы потихоньку прекращаются, и Грейнджер, начинает вглядывается в каждого присутствующего гостя. Кто-то держит бокалы, видимо, с алкоголем, небольшая стайка мужчин и женщин, держат в руках огромные плакаты с поздравлениями, скорее всего это были родственники, кто-то просто стоит и шепчется с соседом. Друзей среди них, Гермиона так и не увидела, впрочем, как и Джеймса Реддла. Наверное, он просто не хочет ее видеть. Что ж, это вполне нормально. Она бы тоже не хотела себя видеть, если бы была такая возможность, конечно же. - Мы рады, что тебе понравилось. – она замечает, как Том и Беллатриса обнимаются, и, честно признаться, у Грейнджер появилось дурацкое чувство во рту, будто ее сейчас стошнит. Она пытается даже не думать об этом, - Но это еще не все. – продолжает мать, она смотрит с любовью на мужа, тот тоже смотрит прямо ей в глаза. Они будто играют в гляделки, и Грейнджер уже это не нравится, - Закрой глаза.        Грейнджер тихонько вздыхает, но делать нечего. Она послушно закрывает глаза. - Вытяни ладонь. – где-то в глубине души, она слышит голос Джеймса, а чуть позже до нее доходит, что это не в глубине души, а наяву. Это его голос. На губах непроизвольно появляется улыбка. Он – будто бы ее спасательный круг, из-за которого плохие мысли рассыпаются, на невидимые пылинки, и летят куда-то ввысь, подальше от гриффиндорки. Она вытягивает ладонь и чувствует, его теплое дыхание возле своего уха, а чуть позже Реддл произносит: - Ты мне доверяешь?        Гермиона лишь молча кивает. Захотелось открыть глаза, увидеть рядом Джеймса и больше никого. Чтобы все просто исчезли, растворились где-то, и остался лишь он, но такое чувство, девушка пытается убрать как можно дальше. Это неправильно. Это никогда не будет правильным.        В тоже мгновение, Грейнджер чувствует что-то крохотное у себя на ладошке. И это крохотное перемещается, а еще издает какие-то непонятные, для нее, звуки. Но глаза, она все еще не открывает. До нее доходят несколько охов и ахов, скорее всего среди гостей, и любопытство все-таки берет на ней вверх. Сверкающие жемчужные чешуйки, многоцветные переливчатые глаза без зрачков, и если бы Гермиона не знала, что это, то легко бы могла спутать за окаменелость, но она знает кто это, вернее, что это. Опаловоглазый антипод – самый красивый вид драконов. Его пламя ярко-алого цвета, он не слишком агрессивен, редко нападает и предпочитает больше овец, нежели чем людей.        Гермиона смущенно смотрит на родителей Реддл, и отводит взгляд в сторону. Ей кажется, что к щекам прилил румянец. Она и подумать не могла, что у нее будет ЕЕ личный дракон. Кому расскажешь – не поверят. А, ну да, точно, ей, по сути, и некому говорить об этом, да и по сути, это не ее дракон. - Я знал, как сильно ты хочешь дракона. – Том Реддл обнимает дочь, и гладит маленькое существо по спине, тот в свою очередь издает звуки. Гермионе кажется, что ему нравится прикосновение, - Мама, конечно, сначала была против, но поверь, для нее главное, чтобы ты была счастлива. – мужчина целует дочь в макушку, и в тоже время продолжает гладить маленького дракончика, - Наверное, нужно его как-нибудь назвать, согласна?        Поначалу, Гермиона молчит. Не знает, что сказать. Она смотрит на родителей, на Джеймса, на дракона, и только потом произносит: - Да, наверное.        Кареглазая наклоняет голову и смотрит на дракона, разглядывая каждую чешуйку его тела, пытаясь найти что-нибудь особенное в нем, но пока ничего не может увидеть. Она не так много видела опаловоглазых драконов, вернее, она их вообще никогда не видела, но суть не в этом. Мерлин, она потеряла мысли, о чем думала в этот момент, - Хм, как насчет Норберт?

Воспоминания переносят в первый курс, когда они с друзьями поздно вечером, когда ученикам было запрещено выходить на улицу, самовольно направились к лесничему - Рубеусу Хагриду, и какого было удивление ребят, когда они застали его с огромным яйцом. Из него вылупился дракон, которого, Хагрид, так сильно хотел. Лесничий взглянул на него, и сразу же дал имя – Норберт. В тот момент лесничий был так счастлив, ведь его мечта сбылась, но радость длилась не долго. Как только директор узнал об этом, дракона отправили в Румынию, к брату Рона – Чарли, который выращивает их и изучает. Видимо, иметь дракона в школе было крайне опасно, хотя, поверьте ей, у них в школе было больше опасности. - Норберт. Мне нравится. – из воспоминаний выводит голос брата Реддл. Он вновь улыбается ей, и Гермиона чувствует, как органы в животе делают сальто. Это неправильно, так не должно быть.